Конан протянул к девушке руки, но вдруг зрачки ее расширились - она
глядела на что-то за его спиной, полуоткрыв в удивлении рот. Киммериец еще
не успел обернуться, как твари, облепившие сверху цветок, загомонили,
завизжали и серой тучей ринулись в сторону. Огромная сфера дрогнула,
выпрямилась, и спуск вновь стал ровным и плавным.
- Ко-нан, смо-три... - медленно, по слогам произнесла Рина, не в
силах справиться с изумлением.
Он повернул голову. В белой сияющей стене разверзлась гигантская
пещера, и цветок с торжественной неторопливостью плыл прямо к ней.

26. ХРАМ
Рина, тихо вздыхая, лежала в его объятиях, закинув обнаженную руку
Конану на шею. Во сне туника девушки сбилась, открыв округлые колени и
бархатную поверхность бедра, но киммериец глядел на юную и чистую ее
прелесть без привычного вожделения. Теперь, спустя долгие дни, проведенные
вместе, она уже не казалась Конану недосягаемым существом,
неприкосновенной служительницей Митры, чьи тело и душа посвящены одной
лишь божественной цели. Чудесным образом она вдруг превратилась в женщину,
стала дорога ему, но то, что он чувствовал сейчас, нельзя было выразить
грубым и плотским словом. Вожделение? Нет... Любовь? Тоже вряд ли... Он
был слишком тверд, слишком силен и неукротим, чтобы любить женщину - ибо
любовь предполагала самопожертвование. Нежность? Да, это было ближе всего
к истине.
Они лежали в большой пещере с высоким куполом - там, где их сморил
сон; неподалеку от входного отверстия плавно колыхалась карминовая сфера
цветка, и пол под ними казался не каменно-жестким и холодным, а теплым и
упругим, словно исполин, приютивший их в крохотной складочке своей
необозримой плоти, хотел согреть и убаюкать нежданных гостей. Конан
заметил, что стены тут светятся сильней, чем внешняя поверхность утеса.
Струившийся из пещеры поток ярких серебристых лучей вырывался наружу,
пронзая тьму на другой стороне пропасти, и исчезал во мраке. Вероятно,
этот свет и отпугнул вчера гарпий, либо они вообще боялись коснуться тела
гиганта; как бы то ни было, мерзкие порождения Нергала исчезли, и ничто не
мешало продолжить путь.
Конан пошевелился, и Рина раскрыла глаза. Увидев, что девушка
проснулась, он осторожно снял с шеи ее ладонь и сел, приглаживая
растрепанную гриву темных волос; потом сунул руку за пояс, вытащил сосудик
с арсайей и вдохнул бальзам. Драгоценного вендийского снадобья оставалось
совсем немного - лишь на донышке фляги шуршали последние крупинки.
- Я поняла, - вдруг раздался голос Рины, - поняла, почему мне не
удавалось рассмотреть все это... - Она тоже села, плавным жестом обеих рук
словно охватив огромную пещеру.
- Ты говоришь о своем предвидении? О том, что оно отказало на сей
раз?
- Да. Мне был послан сон... вещий сон...
Конан, не прерывая ее, вопросительно приподнял бровь, но Рина
покачала головой.
- Я не буду его пересказывать. Просто я поняла, что мне доступно, и
что - нет... Понимаешь, я могу предвидеть действия людей - обычных людей,
таких, как мы с тобой, - она улыбнулась и, приподнявшись, оправила тунику.
- Но кто способен угадать намерения бога? Мечтать об этом было бы слишком
самонадеянно и грешно.
- Значит, ты думаешь, что Первосотворенный помог нам по прямому
повелению Митры?
- Уверена в том. Мой сон...
Конан вдруг расхохотался, откинув голову и обнажив белые крупные
зубы.
- А я считаю, что Митра и не думал нас спасать, - заявил он. - Если
помнишь, вчера я пару раз пощекотал гиганта железным крюком... Вот он и
проснулся!
- Ты можешь считать так, если хочешь, но я-то знаю истину! - Гибким
движением Рина поднялась на ноги и начала развязывать свой мешок. -
Поедим?
- Конечно. Что у нас осталось?
У них было еще немного мяса и сушеных фруктов, комок засахарившегося
меда в тряпице и три окаменевшие лепешки. Вполне приличная трапеза для
непритязательных людей. Конан, пережевывая размоченный в воде кусок хлеба,
размышлял, найдется ли внизу какая-то пища. Впрочем, он скоро оставил
мысли о еде; до великого храма Митры было рукой подать, и киммериец
погрузился в размышления о том, что ожидает его в святилище. Простит ли
его бог? Или наложит новую кару, еще тяжелее прежней?
Он вздохнул и, покончив с лепешкой, подошел к шару. Огромный цветок
по-прежнему пламенел яркими красками и, кроме нескольких застывших дорожек
сока, ничто не напоминало о вчерашнем нападении. Конан подумал, что когти
и зубы серых тварей не успели глубоко проникнуть в плоть цветка и
повредить его; погладив плотную кожистую оболочку, он повернулся к Рине.
- Клянусь Кромом! Этот парень вовремя решил подышать!
Рина, возившаяся с мешком, подняла на него удивленный взгляд.
- О ком ты говоришь, Конан?
Киммериец топнул ногой об пол.
- О нем, конечно! Вчера, когда эти серые ублюдки терзали шар, он
пробудился и решил нам помочь. А может, просто глубоко вздохнул
спросонья... Вздохнул, понимаешь? И порыв ветра затащил цветок в пещеру.
- Он не только вздохнул, - возразила девушка. - В стене не было
никакого отверстия, никакой пещеры... Не было, и вдруг появилась! Я сама
видела! И мой сон...
- Ладно, - прервал ее Конан, - волей Митры или по милости
Первосотворенного, но мы спаслись! Не будем же спорить, кто из них нам
больше помог. Забирайся в корзину!
Он передал девушке оружие и поклажу, снова привязав мешки к толстым
нижним стеблям, затем потянул шар к выходному отверстию. Несмотря на груз,
цветок казался легким, точно пушинка; Конан протолкнул его наружу и быстро
протиснулся меж переплетающихся стеблей. Он хотел было оттолкнуться от
скалы, но вход в пещеру вдруг с резким звуком захлопнулся, и поток теплого
воздуха отбросил сферу к середине провала. Одновременно с этим исчезло и
яркое сияние, исходившее раньше из отверстия.
Устроившись на мешке, Конан озабоченно посмотрел вверх, потом перевел
взгляд на Рину. Лицо девушки хранило выражение безмятежного спокойствия.
- Ну, что говорит твой вещий дар? Эти серые твари не вернутся?
- Нет, милый. Мы спокойно опустимся на самое дно, а там... - Она
замолчала.
- А там? - спросил Конан.
Рина таинственно улыбнулась.
- Там случится то, что должно случиться.
Киммериец кивнул, сообразив, что более точных предсказаний ждать
нечего. Ему почудилось, что Рина что-то скрывает, но вряд ли настояния и
просьбы могли заставить ее разговориться. Что ж, ждать ему оставалось не
так долго! Шар опускался вниз, туман, затягивавший дно пропасти,
постепенно редел, и доносившееся оттуда погромыхивание становилось все
громче и громче. Он перевел глаза на белую стену.
Вид скалы изменился; теперь она спадала в бездну мощными
вертикальными складками, округлыми и выпуклыми, словно мышцы гигантского
бедра. Где-то далеко внизу Конан различил чудовищных размеров выступ,
подобно шару выпирающий из поверхности белой стены; он был так огромен,
что даже вулкан Учителя не мог соперничать с ним.
- Колено... - В ошеломлении пробормотал киммериец, чувствуя себя
крохотной мошкой, порхающей у тела исполина.
- Храм стоит у коленей Первосотворенных, - эхом отозвалась Рина. -
Так сказал наставник.
Они продолжали спускаться, прислушиваясь к доносившимся снизу
громовым раскатам. Мгла, скрывавшая дно пропасти, совсем разошлась, открыв
взгляду багровый поток, струившийся меж каменных берегов. От него веяло
палящим жаром, и вскоре Конан понял, что видит реку раскаленной лавы. По
обе ее стороны высились темные скалы, валуны и гигантские каменные плиты,
стоявшие торчком; то и дело какая-нибудь из них с громким всплеском
рушилась в поток, стремительно уносивший ее в черное отверстие рядом с
беломраморным коленом исполина. Эти каменные плоты, кружившиеся на
раскаленной поверхности, сталкивались и раскалывались на части, производя
тот самый грохот и шум, что долетал до путников.
- Погляди! - Конан вытянул руку вниз, показывая на чудовищный
округлый выступ. - Видишь? Его ноги уходят в землю, еще глубже... Хотел бы
я знать, на что опираются ступни этого парня!
- Храм стоит у коленей Первосотворенных, - повторила Рина. -
Благодари Митру, что мы добрались хотя бы до них.
- Но пока я не вижу никакого святилища, а оно должно быть огромным! -
киммериец, осматривая простиравшуюся внизу каменистую равнину, завертел
головой. - И этот огненный поток... На каком берегу нам лучше
приземлиться? Если мы ошибемся, то перебраться потом через реку лавы будет
нелегко!
- Мы коснемся земли там, где нужно, - с уверенностью заявила Рина. -
А если ты хочешь увидеть храм... Вот, смотри! - Она внезапно вытянула
руку, и Конан, обратив туда взгляд, прижмурил веки. На горизонте, в
стороне от огненной реки, разгоралось ослепительное пламя. Он видел только
его и ничего больше - ни беломраморных стен, ни колонн в тысячи локтей
высоты, ни свода, подобного куполу небес; одно лишь сверкающее радужное
зарево, струившееся и колыхавшееся, словно северное сияние. Но было оно в
десятки раз ярче.
Киммериец судорожно вздохнул. Все правильно; разумеется, световая
завеса скрывает храм, посвященный солнечному богу! Или то горит неугасимым
огнем его священный алтарь? Что ж, скоро он все узнает...
Легкий ветер относил цветок в сторону от лавовой реки, от опаляющего
жара расплавленного камня, от духоты сернистых испарений. Земля
приближалась; огромный карминово-красный шар с каймой треугольных алых
лепестков парил над ней подобно восходящему солнцу. Огненный поток остался
где-то за спинами путников, справа исполинским белым утесом высилась
застывшая в каменном сне фигура Первосотворенного, необозримая и
величественная, как самый большой из горных пиков верхнего мира; впереди
сиял храм. Взгляд Конана обратился налево. Там бескрайнее пространство
уходило в пепельную мутноватую мглу, при виде которой киммерийца пробрала
холодная дрожь; каким-то шестым чувством он понял, что разглядывает нечто
недоступное для смертных - во всяком случае, до тех пор, пока они живы.
Серые Равнины, царство мертвых! Может быть, не сами Равнины, но их
преддверие... Содрогнувшись, он отвернулся и больше не смотрел в ту
сторону.
Цветок коснулся земли, и Рина, проскользнув меж стеблями, сошла на
каменистое поле, засыпанное щебнем и остроконечными обломками. Конан
освободил груз, потом вылез сам, торопливо пристегивая портупею с мечами.
Арбалет он бросил - стрел не осталось ни одной. Вероятно, не стоило искать
на этой равнине трупы серых чудищ, чтобы извлечь из них стрелы и
метательные диски, ибо убитые твари, скорее всего, свалились прямиком в
лавовый поток. Теперь у путников оставались только два меча, дротик,
кинжал Рины да засапожный нож Конана.
Взвалив на плечи отощавшие мешки, они в молчании направились к
сияющему мареву, что искрилось и трепетало на горизонте. Почва была
по-прежнему сухой и скудной, и киммериец, ковырнув ее носком сапога,
заметил:
- Земля словно в проклятом Ариме... Плохое место!
Рина пожала плечами.
- Не хуже любого другого, милый. Главное, что мы добрались сюда.
- Я не о нас. Цветок и плод, который в нем... Как он приживется на
такой почве?
- Это не простое семя, - сказала Рина. - Огромно дерево, взрастившее
его, и огромна сила жизни, что таится в нем... Я думаю, оно способно
прорасти даже в камне.
Да будет Митра ему защитой, закончил Конан про себя. Он шел, вздымая
крохотные облачка пыли и мелкого щебня, и думал о том, что пройдет время,
и у коленей Первосотворенного проклюнется пурпурный стебелек. Он будет
тянуться вверх, раздаваться вширь, купаясь в серебристом сиянии, что
исходит от тела исполина; он будет расти, пока не заполнит переплетеньем
ветвей и листьев всю огромную пропасть, не вознесется над ней - такой же
могучий, как окаменевший гигант. Он встанет рядом с ним, равный с равным -
и, быть может, боги когда-нибудь откроют людям, кто посадил это древо в
земных глубинах...
Усмехнувшись, киммериец взглянул назад, на красную точку, что мерцала
далеко позади, и махнул рукой. Кром! Когда настанет его срок идти на Серые
Равнины, он поглядит на это дерево - лет через сорок или пятьдесят. Хорошо
бы не раньше...
Характер местности изменился - появились холмы. Они были пологими, с
осыпавшимися склонами, из которых торчали гигантские кости. Осматриваясь
по сторонам, киммериец видел то напоминавшие чудовищную клетку ребра, то
разверстую пасть с искрошившимися клыками, то гребень из треугольных
пластин или рог, доходивший ему до пояса, то позвонки изогнутого хвоста и
окаменевшие огромные лапы с загнутыми когтями. Эти монстры некогда
обладали титаническими размерами, и оставалось лишь дивиться мудрости
Митры, который уничтожил их и погрузил в глубины земли еще до того, как
первый человек вдохнул воздух на ее поверхности. Даже лицезрение этих
древних останков устрашало; против этих чудищ меч, копье и стрела значили
не больше, чем ведро воды в сравнении с лесным пожаром.
- Кладбище... - пробормотал Конан, угрюмо озирая склоны холмов.
- Могильник, - каштановая головка Рины согласно склонилась. - Похоже,
этих тварей загнали сюда и засыпали камнями и землей, завалили на веки
вечные, чтобы они сгнили тут до самых костей.
- Хотел бы я знать, кому такое по силам!
- Кому? Ты еще спрашиваешь? Оглянись, милый!
- Ты думаешь, это сделали гиганты? - произнес Конан, помолчав.
- Наверняка. Учитель рассказывал, что они, по воле Митры, очищали
верхний мир от всякой пакости - перед тем, как появились люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81