Взревев, он отшвырнул девушку и
ринулся вперед, вращая свое страшное оружие; слегка изогнутая метательная
скоба делала его похожим на боевую кирку. В десяток гигантских прыжков
Конан преодолел расстояние до замерших в ужасе дикарей и вскинул свою
увесистую палицу - уже зная, чей череп треснет первым.
Но опустить приклад арбалета он не успел; тьма сомкнулась над ним, и
огромный варвар со стоном рухнул на землю.

Запах арсайи коснулся его ноздрей. Свежий острый аромат бальзама
обжигал, словно раскаленный воздух, наполняя мозг палящей и пронзительной
ясностью, пробуждал, вытягивал к свету жизни из темного омута небытия...
Конан закашлялся и раскрыл глаза.
Голова его лежала на теплом округлом бедре Рины, пальцы девушки
гладили щеку, серые глаза смотрели на него с тревогой и нежностью. Он
чувствовал виском ее шелковистую кожу; аромат юного женского тела
заставлял позабыть про обжигающее прикосновение вендийского бальзама.
Пряди каштановых волос касались лица Конана, и от них тоже приятно пахло -
морем и свежим ветром. Воистину, о лучшем пробуждении не стоило и мечтать!
Он привстал на локте, оглядывая древесную пещеру, и решил, что
немного поторопился с этим выводом. Кроме Рины, тут не было ничего
приятного - разве что их мешки да оружие, сваленные у стены. Напротив
входа сидело пятеро дикарей, косматых, как медведи киммерийских гор, и
несравненно более уродливых; на шеях у них болтались пышные ожерелья из
длинных и острых тигриных когтей. Теперь Конан мог рассмотреть их лица
поподробнее, и это зрелище отнюдь не повергло его в восторг. Челюсти у
хозяев стойбища выдавались вперед, мощные надбровные дуги затеняли
крохотные глазки, из буйной поросли на щеках выглядывали вывороченные
ноздри. Нос как таковой почти отсутствовал; губ тоже не было видно, зато
клыки и передние резцы поражали своей внушительностью. Эти пятеро самцов -
довольно старых, судя по седоватому, вытертому на плечах меху - казались
жуткими уродами, монстрами, дьяволами, вылезшими в мир из чрева самого
Нергала. И рядом с юной пленительной Риной они выглядели еще
омерзительнее.
Один из них ковырял в ноздре, засунув туда чуть ли не весь палец,
трое обгладывали кости с ошметками мяса, вытягивая их из груды, лежавшей
на полу, пятый дикарь же смотрел прямо на Конана. Мех у него был не
грязно-бурого, а скорее рыжеватого оттенка, и левую щеку пересекал ужасный
шрам - видно, местный тигр приложился своей когтистой лапой. Несмотря на
подобное украшение, этот рыжий показался киммерийцу поприглядней прочих -
то ли глаза у него были умней, то ли клыки поменьше.
Внезапно дикарь со шрамом заерзал на месте и что-то забормотал;
остальные четверо, бросив свои важные дела, уставились на него. Конан, с
неохотой расставшись с теплым бедром Рины, сел, опираясь на кулаки, и
прислушался. Речь волосатого была невнятной и состояла из странных звуков,
то отрывистых, то протяжных; нечто среднее между воем гиены и лаем шакала.
Конан не понимал ничего.
- Вождь тии'ка просит у тебя извинения, - вдруг произнесла Рина.
- Ты уверена? - Киммериец покосился на девушку - не шутит ли она, -
но милое личико Рины было совершенно серьезным.
- Разумеется, уверена. Я ведь неплохо понимаю их.
- Ты выучила язык волосатых, пока я валялся в этом дупле? - Конан
приподнял бровь.
- Зачем? Мне и так ясно, что они хотят сказать. Знаешь, это гораздо
легче, чем предсказывать грядущее или лечить раны.
- Вот как? Что ж, придется тебе поверить. - Конан встал, опоясался
ремнем и сунул в потайной кармашек фляжку с арсайей; так он чувствовал
себя гораздо уверенней. Стараясь не глядеть на пятерых дикарей, он сделал
шаг к стене, потом - другой, наклонился и поднял свои мечи. Никто ему в
том не препятствовал.
Рыжий со шрамом снова разразился речью, широко разводя руками и
выпячивая нижнюю челюсть; казалось, он кого-то ругал. Рина, склонив
каштановую головку к плечу, внимательно слушала.
- Вождь говорит, что лишь такие негодяи, как Йотомакка, Вуулкайна и
Неодигми, могли напасть на грозного воина, победителя Рогача Кро'вара, -
произнесла девушка, когда рыжий закончил. - Они - не дети тии'ка, они -
отродья подлых такир'дзеннов! И по ним давно плачет дубина, которой дробят
кости непокорных.
- Подожди, малышка, не торопись, - Конан сел, положив на колени оба
клинка. Теперь он чувствовал себя совсем хорошо - разве что хотел есть. Но
сначала ему хотелось разобраться в обстановке.
- Итак, - спросил он, жадно поглядывая на груду мяса перед пятеркой
волосатых, - кто такие Йотомакка и прочие мерзавцы, о которых ты говорила?
Кто такой рогач? А также тии'ка и эти самые такиры?
- Такир'дзенны, - поправила его Рина. - Это звери, которых ты назвал
летающими тиграми. Помнишь, мы отбили у них дупло? Тии'ка их очень не
любят.
- Тии'ка - это они? - Киммериец протянул руку к пятерке волосатых.
- Да. Йотомакка с двумя приятелями - молодые охотники, которые не
слушают никого, бродят там и тут, хватают, что плохо лежит. Вот набрели и
на нас...
- Хмм... Похоже, вождь не одобряет воровства? Ну, ладно... может, я
его и прощу, - Конан с нежностью погладил рукояти своих клинков. -
Кажется, ты говорила еще о рогаче? Как его... Кро'вар?
- О, это их бог! Один из богов. Тот самый змей с бивнем на носу,
которого ты перерубил пополам! Очень могущественный демон, и тии'ка его
страшно боятся... Но раз ты его убил, значит, ты сильнее! Тии'ка уважают
силу.
- Это неплохо, - пробормотал Конан, проверяя, как выходят из ножен
мечи. - Значит, я прикончил Кро'вара... И что же, они поверили тебе на
слово?
Рина горделиво улыбнулась, огладив свое ожерелье.
- Почему же на слово? Тии'ка - умелые охотники; они сразу догадались,
что висит у меня на груди. И они поняли, что эти клыки свежие. Я объяснила
им, что ты убил Рогача Кро'вара совсем недавно. Теперь они готовы оказать
тебе почести... да и мне тоже.
- Вот как?
- Ну конечно! Ведь мы вместе сражались с Кро'варом... и потом...
потом... я - твоя женщина!
- Первый раз слышу об этом, - заметил Конан, но тут Рина широко
улыбнулась и подмигнула ему.
Подал голос дикарь, ковырявшийся в носу; киммериец, уже начавший
привыкать к вою и лаю, что заменяли волосатым человеческий язык, уловил
вопросительную интонацию.
- Почтенный старейшина спрашивает, не голоден ли ты, - перевела Рина.
- Голоден! Скажи этим образинам, чтоб принесли сухие ветки. И
побыстрей!
Он с интересом ждал, желая послушать, как Рина залает и завоет, но у
нее, оказывается, имелся совсем другой способ общения с волосатыми.
Полузакрыв глаза, девушка на мгновение сосредоточилась, и вдруг пятеро
дикарей разразились хриплым клекочущим хохотом. Потом рыжий ткнул пятерней
в окровавленную груду на полу и что-то произнес.
- Вождь спрашивает, зачем тебе дерево. Разве ты собираешься его есть?
Когда тут столько хорошего мяса?
Конан ухмыльнулся.
- Не худо бы его поджарить, а, малышка? Ты могла бы догадаться и
сама!
Сохраняя полную серьезность, Рина сообщила:
- Я только передаю слова, от тебя к ним и обратно. Видишь ли, тии'ка
почитают мужчин куда больше, чем женщин... Для них ты - великий и грозный
воин, а я... я всего лишь твоя девушка. Так что думать мне не положено.
- Что ж, - произнес Конан, - я и в самом деле великий и грозный воин.
Скажи рыжему ублюдку, что он в том скоро убедится, если дрова не доставят
немедленно!
Опустив веки, киммериец замер, вкушая блаженный покой. Пожалуй,
размышлял он, стоит как-то отблагодарить Рину, сказать ей ласковое словцо:
в этот раз девчонка выручила его и, к тому же, она была права со своими
пророчествами - история с кражей закончилась вполне благополучно. Не
первый случай, когда дар Рины выручает их! Теперь он не жалел, что
согласился взять ее с собой - нет, совсем не жалел! А коли еще вспомнить
сладость ее губ и трепет маленьких упругих грудей под рукой...
Конан не успел додумать эту мысль до конца - два дикаря, вошедших в
пещеру, почтительно выложили перед ним целую груду сухих ветвей. Он
придвинул к себе мешок, вытащил огниво и высек огонь. Огромный ствол, в
дупле которого люди гнездились подобно мелким насекомым, переполняли живые
соки, и киммериец не боялся устроить лесной пожар. Он разложил небольшой
костерок и, насадив на лезвие кинжала основательный кусок мяса, поднес его
к пламени. Пятеро волосатых старейшин, морщась от дыма, следили за ним с
благоговейным ужасом. Рыжий вождь робко потянулся к огню, но, почувствовав
жар, быстро отдернул руку; его нижняя челюсть отвисла, из безгубого рта
вывалился язык. Рина, приложив ладошку к виску, задумчиво поглядела на
него, и дикарь успокоился.
- Я сказала, чтоб они не боялись, - девушка повернулась к Конану. -
Бедняги никогда не видели огня - ведь тут не бывает даже гроз! Только
дожди, что падают на верхний ярус джунглей.
- Спокойный мир, - заметил киммериец.
- Ты забыл про Рогача и такир'дзеннов?
- Ничего я не забыл, - Конан принюхался к мясу; пахло оно весьма
аппетитно. - Но в этом пурпурном лесу не так опасно, как в верхнем мире.
Может быть, Митра навсегда установил здесь Великое Равновесие?
- Здесь - возможно, - Рина с неопределенной улыбкой пожала плечами. -
Но за дальнейший наш путь я не поручусь.
Конан пристально взглянул на нее.
- Предвидишь какие-то опасности, малышка?
- Да.
Ответ был краток, и киммериец решил, что расспрашивать девушку
подробнее не стоит. По крайней мере, сейчас - не то место и не то время.
Вытащив засапожный нож, он отхватил порядочный ломоть мяса и протянул
Рине.
- Ешь! И спроси у наших новых приятелей, знают ли они, где кончается
лес.
Оказывается, рыжему вожаку с шрамом, носившему длинное имя
Тайбанисантра, это было известно. Ревя и взлаивая, он поведал Конану, что
пурпурная равнина тянется до самой Великой Пустоты, до Као'кирр'ота, что
на языке волосатых означало Место, Где Нет Деревьев. Охотники тии'ка и
других кланов, обитавших в лесу, не раз добирались туда, заглядывали в
гигантский провал и, возвратившись в родные стойбища, пугали соплеменников
страшными историями. Место, Где Нет Деревьев! Подумать только! На
уродливой физиономии рыжего вождя отразился настоящий ужас.
- Пропасть, - задумчиво сказал Конан, насаживая на острие кинжала
новый кусок мяса. - Пустота! Как раз то, что нам надо... Мы могли бы
выиграть время, если эта рыжая обезьяна даст нам проводников.
Рина тут же представила эту идею на суд старейшин. Пятеро волосатых,
с опаской поглядывая на огонь и черноволосого гиганта, поглощавшего
обугленное мясо, начали тихо совещаться; теперь голоса их звучали, как
далекая перекличка шакалов в ночной степи. Наконец Тайбанисантра
повернулся к гостю и произнес речь, в которой то и дело упоминались уже
знакомые имена - Йотомакка, Вуулкайна, Неодигми. Рина старательно
переводила.
- Молодые охотники... считают себя умнее всех... не хотят слушать
старших... задираются с соседями... лезут к чужим самкам... Однако сильные
и смелые, очень смелые! Хорошие следопыты... знают лес... все тропы, все
дороги... ничего не боятся, даже когтей такир'дзеннов... могут проводить!
Да, могут - если великий и грозный победитель Кро'вара заставит...
повыдерет шерсть на загривках... задаст им хорошую взбучку... но так,
чтобы не переломать костей.
Выслушав это предложение, Конан ухмыльнулся.
- Похоже, - заметил он Рине, - этот вождь с длинным именем хочет
сбыть нам залежалый товар. Ну, да ладно! Когда нет ни золота, ни серебра,
сгодится и медь... Только скажи рыжему, что его охотники могут и не
вернуться. Особенно, если посмеют не слушать старших и примутся лезть к
чужим самкам, - он демонстративно положил руку на плечо Рины и широко
зевнул; после обильной еды клонило в сон.
Его предупреждение вождь и старейшины приняли безропотно; казалось,
они даже были довольны. Конан уже не обращал на них внимания; вытянувшись
у костерка во весь свой огромный рост, он махнул в сторону выхода, и
пятеро волосатых покорно встали. На пороге древесной пещеры Тайбанисантра
обернулся и, оскалив огромные зубы в жутковатой улыбке, начал что-то
втолковывать Рине.
Девушка похлопала Конана по плечу.
- Эй! Кажется, ты рано улегся спать.
- Ммм?
- Вождь хочет почтить тебя, великий воин, победитель рогатого
Кро'вара.
- Скажи ему, что я всем доволен. Пусть лучше приглядит за этим
Йотомаккой и его дружками, чтобы они не удрали из поселка.
Рина снова потрясла его за плечо.
- Не беспокойся, вождь все сделает, как надо. А сейчас он хочет
прислать тебе своих дочерей - трех или четырех. Он говорит, что великому
воину нужно много самок, чтобы потом его сон был приятным и крепким.
Конан перевернулся на другой бок.
- Скажи ему, что ты - моя единственная самка. Скажи, что ты очень
ревнива и разорвешь глотку всякой женщине, которая приблизится ко мне. И
еще скажи, чтоб эта рыжая образина катилась Нергалу в задницу!
Он сунул руку за пояс, нащупал бронзовый сосудик с арсайей и, смежив
веки, погрузился в сон. На губах его играла довольная улыбка; все же Рина
оказалась права - этот день закончился вполне благополучно.

Раскрыв глаза, Конан несколько мгновений лежал неподвижно, потом
резко подтянул ноги и сел, оглядывая древесную пещеру. Рядом с
киммерийцем, уткнувшись лицом в сгиб руки, свернулась калачиком Рина; у
дальней стенки лежали мешки и оружие - к ним явно никто не прикасался;
костерок погас, но под слоем пепла кое-где мерцали алые жгучие огоньки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81