К
тому же этот мужчина, которому стукнуло лет сорок, оказался послабее юного
варвара, да и дыхание у него не отличалось должной глубиной. Уступал он
противнику и в подвижности, так что Конан, энергично размахивая саблей,
отметил: на стенах Венариума с этим вилайетским головорезом разобрался бы
любой солдат из Аквилонии, не говоря уж о киммерийских бойцах. Капитана,
однако, спасал меч, превосходный клинок раза в полтора длиннее сабли,
произведенной на свет стараниями Шеймиса.
Тем не менее, Конан теснил пирата к воде и, прислушиваясь к звону
стали за спиной, выбирал момент для смертельного удара. Фарал, этот
странник, прибывший на галере, был, конечно, очень ловок и умело провел
первую атаку; однако на него наседали четыре бандита. Кроме того, Конан
краем глаза заметил, что от судна отвалила вторая шлюпка и быстро пошла к
берегу. Это становилось уже серьезным!
Он шагнул к противнику и впервые нанес удар в полную силу. По
задумке, гарда и нижняя часть лезвия должны были отбросить меч, а кончик
острия войти между пятым и шестым ребром в бок пирата; получилось же нечто
совсем иное. Жалобно звякнув, сабля обломилась у самой рукояти, и Конан
оказался безоружным - если не считать сточенного ножа. Мало того:
капитанский клинок упирался ему прямо под левую ключицу.
Его спасло лишь изумление, отразившееся на лице пирата; тот, видимо,
впервые рассмотрел, с кем ввязался в схватку.
- Сопляк, чтоб мне не видеть света Митры! Молокосос, нищий ублюдок! -
Губы его скривились в презрительной усмешке, и Конан понял, что молодость
лет его не спасет; ждать пощады не стоило. - Ну, сучий выкормыш, сейчас
посмотрим, какого цвета у тебя кровь! У такого юнца, я думаю, она будет
розовой, как у месячного поросенка.
Конан не любил, когда ему напоминали о возрасте. Похоже, эти южане
судили о воинах только по лицу и отсутствию бороды, тогда как в Киммерии
он считался мужчиной - с того самого дня, как взял на меч первого врага. А
под Венариумом он перерезал не одну глотку! Но времени для обид не
оставалось, ибо превосходный клинок капитана вот-вот должен был выйти у
него из спины. Скрипнув зубами, Конан хлопнул ладонью по своей сумке.
- Ты, недоносок! Твоя сабля сломалась! Сделай что-нибудь!
- Сейчас, хозяин! - раздался в ответ чуть слышный писк, и внезапно
предводитель разбойников выпучил глаза и отбросил меч. Затем, схватившись
за живот, он заметался по берегу, словно вспугнутый волчьей стаей
гирканский заяц, и вдруг ринулся прямо в воду, навстречу второй шлюпке.
- Что ты с ним сделал? - поинтересовался Конан, наклонившись, чтобы
поднять вожделенный меч.
Из сумки донесся печальный вздох.
- Я хотел испепелить его на месте, мой господин, но, кажется,
переоценил свои силы... Боюсь, у него только легкое расстройство
желудка... Так что лучше начинай работать ногами, хозяин! Лихие люди,
повторяю тебе!
- Бегать я не привык, - буркнул Конан и повернулся к остальным
противникам, удивляясь наступившей за спиной тишине.
Там все было кончено. Фарал неторопливо вытирал свои клинки, легкие,
длинные, со странным выгибом у острия; перед ним на песке лежало шесть
трупов.
Юный варвар торжественно поднял меч, почтив салютом столь славное
деяние.
- Я Конан из Киммерии, - произнес он. - Не рано ли ты начал чистить
оружие? Подходит еще одна лодка.
- Я Фарал из Аквилонии, - последовал ответ. - И оружие, киммериец,
нам больше не понадобится.
Клинки бесшумно скользнули в ножны, затем Фарал выхватил что-то из-за
пазухи и метнул в приближавшуюся лодку. Конану показалось, что в воздухе
просвистело нечто смертоносное - не то метательный нож, не то диск с
заточенным краем или шипастая стальная звездочка. Эта штука впилась в
левый борт рядом с гребцом, вызвав его испуганный возглас.
- Эй, капитан, у меня еще много таких, - громко произнес Фарал, - и
все они будут сидеть в черепах твоих людей, если ты не повернешь обратно.
Понял?
- Понял, - мрачно донеслось с лодки, куда уже успел вскарабкаться
пиратский вожак.
- А раз понял, так поворачивай! И спасибо, что ты подарил мне пять
золотых.
Теперь с лодки полетела брань. Фарал отвесил насмешливый поклон.
- Еще раз благодарю! Пусть и с тобой тоже пребудет милость Митры! -
Не обращая больше внимания на море, странник поднял свой плащ и лежащую
под ним котомку, затем, взглянув на Конана, усмехнулся. - Ну, вот и все,
дружище! Хорошо, что ты мне помог... Не окажешь ли теперь еще одно
благодеяние - не проводишь ли в город?
Улыбка у него была хорошая, открытая, и Конан понял, что странник
довольно молод; вряд ли ему стукнуло больше тридцати. Он выглядел крепким
мужчиной, светловолосым и статным, типичным аквилонцем, но Конан, с
полгода назад выпустивший в Венариуме немало аквилонской крови, не
испытывал к нему никакой враждебности. Скорее, наоборот; солдаты и рыцари
Аквилонии были славными бойцами и справиться с ними оказалось нелегко.
Достойные люди!
И юноша, улыбнувшись в ответ Фаралу, произнес:
- Провожу. Хоть я и не из местных, но путь туда знаю неплохо. Вот
только...
Он замялся, с тоской пощупав свой живот, в котором с утра не было
ничего, кроме сухой краюшки. После боя есть хотелось особенно сильно, а в
лодке пиратов - в той, первой, что доставила на берег Фарала - могло
найтись что-нибудь съедобное.
Странник, видно, понял его и развязал котомку.
- Не разделишь ли со мной завтрак? - Он сунул Конану основательный
шмат сала на половинке хлебного каравая. - Но давай поедим по дороге,
киммериец. Я тороплюсь, а главный мошенник с этой посудины, - Фарал бросил
взгляд на галеру, - меня обманул. Теперь придется идти в Шандарат пешком.
- Тут недалеко, - Конан жадно вцепился в еду и, прожевав первый
кусок, махнул рукой. - Пойдем!
Они зашагали к скалам, за которыми находилась северная дорога в
Шандарат, называемая также Гирканской. Шла она по невысокому плоскогорью,
постепенно спускавшемуся к городским окраинам; слева открывался вид на
зеленовато-голубые дали моря Вилайет, справа и сзади тянулась пустынная
степь, над которой высоко в небе парили коршуны. Преодолев подъем, путники
выбрались к тракту и, повернув на юг, ускорили шаги - оба рослые,
длинноногие, быстрые. Конан, несмотря на юные свои годы, был повыше и
помощнее аквилонца, но тот удивлял какой-то гибкостью, мягкостью и
стремительностью движений; казалось, тело его лишено костей. Разумеется,
это было не так; чтобы прикончить шестерых отчаянных головорезов,
требовались и умение, и могучие мышцы, что наверняка крепились к не менее
мощным костям.
Сильные мышцы и крепкие кости, однако, не могли удивить юного
киммерийца. Этакого добра хватало и на его родине, и в северных землях -
Ванахейме и Асгарде, да и в южных тоже, в той же Аквилонии, к примеру, или
в Немедии! Тут повсюду жили люди со светлой кожей, с рыжими, золотистыми
или черными волосами, воинственные и гордые, любившие поиграть мечом,
метнуть копье или выпустить в ближнего стрелу из арбалета. Хорошие
стрелки, равно как и копейщики, ценились высоко; выше же всех - мастера
фехтования, владевшие мечом и кинжалом с такой виртуозностью, что оружие
казалось продолжением их рук. Фарал, судя по всему, был из настоящих
мастеров.
У такого не худо бы и поучиться, размышлял Конан, шагая рядом с
аквилонцем по плотному песку и жадно расправляясь с остатками хлеба и
сала. Спутник его, напротив, ел неторопливо и каждый кусок жевал чуть ли
не в пять раз дольше; поэтому, когда юный варвар решил продолжить
разговор, они оказались уже в доброй тысяче шагов от места стычки.
- Ловко ты разделался с этими недоумками! Вроде бы они тебя и
царапнуть не успели?
- Не успели, - подтвердил Фарал.
- Хмм... - протянул Конан. Его очень хотелось расспросить странника,
кто он и каким делом занят, почему торопится в Шандарат и где научился так
мастерски владеть оружием. Все эти вопросы - и дюжина других - вертелись у
Конана в голове, не срываясь, однако, с языка. По его понятиям мужчине не
полагалось проявлять любопытство - разве что в самой минимальной степени и
весьма завуалированном виде. Он покосился на сумку, висевшую на поясе.
Может быть, Шеймис, прятавшийся в ней, сумеет проникнуть в мысли этого
аквилонца?
Вдруг ладонь Фарала коснулась его плеча.
- Мне кажется, у тебя кое-какие трудности, киммериец?
- Никаких, - прищурившись, Конан следил за уходившей на восток, в
открытое море, галерой. На ней было пять или шесть десятков пиратов, но их
главарь даже не попытался высадить на берег большой отряд и отомстить за
смерть своих людей. Видно, догадывался, что голова Фарала будет стоить ему
половины экипажа.
Тут Конан перевел взгляд на своего попутчика и повторил:
- Никаких! Я пришел сюда из Гипербореи, после изрядной драки, в
которой нас здорово потрепали... пришел через горы и степь... Сам
понимаешь, после этого ни холод, ни голод, ни стычка с парой-другой
ублюдков особо не испугают. А теперь, - он с довольной усмешкой похлопал
себя по бедру, - теперь у меня есть меч! Отличный меч!
Фарал покивал головой, словно бы соглашаясь, но глаза его буравили
сумку на поясе Конана - ту, где затаился дух сумерек.
- И все же мне кажется, что у тебя намечаются трудности, - странник
вздохнул и отвел взгляд. - Ну да ладно: захочешь - скажешь... Значит, ты
ходил в набег на гиперборейцев? - решил он переменить тему.
- Да.
- И куда направляешься сейчас?
- Еще не знаю. Может, вернусь домой или пойду на юг. Хочу попасть в
Замору. - План завербоваться к пиратам провалился, и идея насчет
воровского братства Аренджуна вновь овладела Конаном.
- Что ты хочешь делать в Заморе? - поинтересовался Фарал. Кажется,
ему и в голову не приходило, что мужчине неприлично так любопытствовать,
но Конан почему-то на него не обижался. Он пожал плечами.
- А что можно делать в Заморе? Поброжу, посмотрю, поучусь....
- Ничему хорошему там не научишься. - Становилось жарко, и странник,
не останавливаясь, стянул плащ, свернул его и перебросил через плечо. -
Да, ничему хорошему там не научишься, особенно в Аренджуне и Шадизаре, -
повторил он.
Конан придерживался иного мнения, но спорить не стал; коли начался
разговор про учение, у него было о чем спросить.
- Я - человек свободный, - заявил он. - Могу отправиться в Замору, а
могу - в Бритунию, Немедию или Аквилонию... К примеру, если ты мне
скажешь, где навострился так драться, я...
Фарал, прервав его, рассмеялся.
- Ты думаешь, я обучался в Аквилонии?
- А разве нет? Мне говорили, что там много славных воинов... рыцарей,
как их называют. - Он не собирался информировать Фарала, что при штурме
Венариума снял головы с пары этих воинов, а может, и с большего числа.
Аквилонец покачал головой, и его светлые, оттенка зрелой пшеницы
волосы рассыпались по плечам.
- Все правильно, в Аквилонии много хороших воинов и много учителей
фехтования, особенно в столице, в Тарантии... есть там и конные рыцари, и
знаменитые стрелки из Боссома, чьи луки бьют на четыреста шагов... Только
я, Конан, не солдат, не рыцарь и вообще не воин, и учиться мне довелось не
в Аквилонии.
- Ты - не воин?! - юный киммериец был поражен. - Странно слышать
такое от человека, уложившего недавно шестерых! Ну, если не воин, так кто
же?
Попутчик задал ему уже немало вопросов, и Конан полагал, что
наступила его очередь. Фарал, казалось, не имел возражений и, улыбнувшись,
признался:
- Я не воин, друг мой; я - боец.
- А разве есть разница?
- Конечно! Подумай сам: воин воюет, и он - рыцарь ли, простой солдат
- обязан подчиняться командирам. Обязан, понимаешь? А это значит, что ему
приходится не только защищаться, но и нападать, атаковать, рубить и колоть
кого прикажут, ибо это обычное дело на войне.
- А боец?
- Боец, само собой, бьется. Может воевать, а может заниматься совсем
другим делом... скажем, наняться в охранники или показывать свое искусство
народу на базарной площади. В отличие от воина, боец свободен, Конан... во
всяком случае, так я понимаю эту разницу.
Киммериец хмыкнул.
- На базарных площадях много не заработаешь, - заявил он. - Война -
другое дело, хотя стать солдатом и подчиняться приказам я бы не хотел...
Можно найти занятие и подоходнее - как у тех парней, что привезли тебя
сюда.
- Ты разумеешь - разбой? - спросил Фарал и, дождавшись кивка
киммерийца, вымолвил: - Грязный промысел!
- Это смотря у кого грабить, - не согласился Конан. - Если у путников
вроде тебя, то грязный, но можно ведь и к владыке Ашарату в сокровищницу
наведаться. Думаю, он-то не бедняк!
- Не бедняк, разумеется. Но видишь ли, дружище, мой Учитель, - Фарал
произнес это слово так, что стало ясно: речь идет об очень уважаемом
человеке, - мой Учитель запретил мне разбойничать. И мне нельзя ни на кого
нападать, только защищаться...
- Да ну? - синие глаза Конана распахнулись. - Защищаешься ты здорово!
- он махнул рукой назад, где на морском берегу остались шесть трупов. - А
если б напал, так перерезал бы всю банду на галере, а?
- Возможно. Только я никогда этого не сделаю. Я дал слово Учителю...
- Удивительное дело! - Киммериец покачал головой. - Этот твой
Учитель, видать, знатный мечник, а запрещает драться?
- Нет. Запрещает нападать первым - такое уж у него условие, иначе не
учит. Можно обороняться самому и защищать других, если они нуждаются в
помощи.
- Защищать других? - Конан в раздумье наморщил лоб, потом лицо его
прояснело. - А, понял! Твой Учитель готовит телохранителей! И продал тебя
какому-нибудь богачу в Шандарате!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81