Но тот уже
закончил подъем и, согнувшись в три погибели на нависающем над тропой
карнизе, что прилепился к гладкому телу скалы, невозмутимо высекал огонь.
Дорожный мешок был надежно втиснут в щель рядом с ним.

Конана привели в чувство чьи-то громкие вопли. С трудом разлепив
заплывшие веки, он увидел, что лежит на каменистой осыпи, застряв в
колючем кустарнике; с обеих сторон над ним вздымались отвесные скалы.
Кажется, крик доносился откуда-то сверху, с одного из этих утесов.
Он попробовал повернуть голову, но тело ответило на эту попытку
волнами острой пульсирующей боли; ему чудилось, что на груди топчется
целое стадо гигантских зверей с ногами-колоннами и длинными носами,
которые, по слухам, водились в Вендии. Медленно, с трудом, голова все же
поворачивалась, пока в поле зрения не появился уходящий вверх отрезок
тропы и оседлавшее перевал мерзкое чудище. При виде этой твари мускулы
киммерийца вновь непроизвольно напряглись, но он тут же убедился, что не
может пошевелить и пальцем. Ему оставалось только валяться здесь, под
кустом колючки, глядя, как отвратительный монстр подползает все ближе и
ближе, чтобы пожрать его.
Однако приглядевшись, он сообразил, что твари было сейчас совсем не
до него; похоже, ее гораздо больше беспокоил источник непонятных криков и
воплей, находившийся где-то среди нависающих над тропой скал. Упираясь в
землю передними лапами и поджав задние, монстр неуклюже раскачивался,
задирая вверх уродливую морду с разинутой пастью, и глухо ревел. Внезапно
над ним, на прилепившемся к утесу крохотном выступе, выросла маленькая
темная фигурка. В руках человек держал что-то округлое - как показалось
Конану, валун размером с конскую голову.
- Эй, ты, вонючий помет Сета!
Тварь моментально повернула вверх тяжелую башку, и ее горловой мешок
принялся раздуваться с угрожающей скоростью.
- Лови подарок!
Странный камень, оставляя за собой отчетливый дымный след, понесся
вниз, а маленькая фигурка на карнизе исчезла столь же быстро, как и
появилась.
Похоже, привычная тактика сыграла с монстром дурную шутку. Даже не
пытаясь уклониться, он испустил жуткий вопль, послав навстречу летящему
снаряду поток жаркого воздуха, но камень, вместо того, чтобы рассыпаться в
прах, внезапно исторг ливень жидкого огня. Тварь неуклюже попыталась
загородиться перепончатыми лапами от падавшего с небес пламени, но в
следующий миг превратилась в огромный пылающий факел. Длинные жадные
языки, призрачные, голубовато-синие, извивающиеся, окутали чудовище, и,
хотя его роговые доспехи с трудом поддавались огню, наполненный воздухом
горловой мешок занялся сразу. Затем, не выдержав чудовищного жара, лопнули
и растеклись отвратительной слизью по уродливой морде огромные лягушачьи
глаза.
Ослепший, лишенный своего единственного оружия, монстр беспомощно
раскинул горящие перепончатые лапы и задрал в небо пасть-воронку, испуская
ужасные крики отчаянья и боли. Теперь, однако, это был всего лишь громкий
вопль; убить он никого уже не мог. И тут рядом с тварью вновь появилась
маленькая темная фигурка, слетевшая с небес вслед за огненным градом.
Ловко уворачиваясь от обугленных лап, человек затанцевал вокруг чудовища -
совсем так же, как мечется мотылек у пламени масляной лампы; огромный меч
блестел в его руках, и Конану почудилось, что он слышит победную песнь
этого сверкающего на солнце клинка.
- Маленький Брат... - прошептал он и опять провалился в темноту.
...Второй раз Конан пришел в себя, ощутив блаженную прохладу; кто-то,
заслоняя палящее солнце, лил прямо ему на лицо холодную воду. Открыв
глаза, он увидел склонившегося над ним Лайтлбро с флягой в руках. Чуть
приподняв голову, киммериец приник к ее горлышку потрескавшимися губами и
принялся жадно пить. Вода была ледяной, кристально чистой, прозрачной.
- Там есть родник? Там, наверху? - прохрипел Конан, слизывая с губ
последние капельки влаги.
- А как же, - беззаботно кивнул головой Лайтлбро. - Родник и
небольшая полянка среди скал... Очень уютное местечко, только завалено
костями по колено... - Маленький бритунец даже приподнялся и показал
ладонью, какие горы костей громоздятся на поляне. - Кстати, я разглядел
там немало украшений - ну, ты понимаешь, цепи из золота и серебра и всякое
такое... не считая дорогого оружия...
Конан попробовал есть; это удалось ему только с четвертой попытки.
- Нергал с ними, с цепями да оружием... главное - уцелели... - хрипло
пробормотал он и покосился на пустую фляжку. - Я бы выпил чего-нибудь
покрепче воды. Погляди-ка в моем мешке...
Маленький Брат хмыкнул и вдруг расплылся в улыбке.
- Ты уж прости, но мне пришлось израсходовать твою брагу. Не знаю,
как на она вкус, но горит и впрямь отменно... Однако на пропитку фитиля я
сам потратился! Кхитайское розовое масло, пять золотых за флакон, эх...
Он махнул рукой, поднялся и подошел к груде добра, сваленного прямо
посреди дороги. Поверх свертка с сушеным мясом, кожаных кисетов и еще
каких-то мелочей лежала маленькая лютня. Наклонившись, Лайтлбро потянулся
к ней, провел пальцами по струнам; они отозвались хрустальной трелью.
- Буду тебя врачевать, - бритунец выпрямился, прижимая к груди свой
инструмент. - Потом поднимемся наверх, наберем воды и подыщем местечко для
ночлега.
- Врачевать? - киммериец с недоумением уставился на лютню. - Этим?
- Разумеется. Как говорил мой Учитель, музыка просветляет разум и
дарит телесную мощь... Конечно, если знаешь, что и как играть.
- Погоди... - Конан помотал головой, сплюнул в дорожную пыль и,
подняв на Лайтлбро глаза, синие, словно небо на закате, произнес: - Ты уж
не обижайся на меня, приятель... зря я с тобой спорил.
- Не зря, - бритунец усмехнулся. - Если уж мы пошли опасной дорогой,
то нужно расчистить ее от мусора, так? Ну, а что касается обид... Великий
Митра прощает многое, подавая нам, людям, благой пример.
И, присев рядом с Конаном на нагретый солнцем камень, Маленький Брат
запел:
Простите меня, если я не успею,
Похоже, я вновь заплутал в темноте...
Злой ветер свистит,
Мои руки немеют,
Но жизнь не готовит нам легких путей.
И я увязаю в снегу
По колено,
Мой факел погас - но постой,
Погоди!
Откуда все это -
Ведь я, несомненно,
Был вовсе не здесь
И совсем не один...
Мне помнится - люди вокруг...
Только, грешен,
Уже не отвечу - друзья иль враги...
Касание рук, дождь,
И с ним перемешан
Чужого плаща ветряной перегиб...
Прекрасная женщина в розовом платье,
Но кто она мне?
Подскажите ответ...
Распахнутых глаз голубые объятья...
Но, впрочем,
Я больше не помню их цвет.
Не помню ни лиц, ни имен, ни событий,
Ни будней круженья,
Ни праздничных дат...
Теряются все
Путеводные нити
В бескрайних полях бесконечного льда.
Я помню одно -
Наказаньем бессрочным
Я здесь обречен...
Но я знаю еще,
Что надо идти,
И когда-нибудь
Точно
Я выйду отсюда.
И буду прощен...


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. УСМИРЕНИЕ ОГНЯ

11. РАГАР ИЗ АРГОСА
Конан, полуобнаженный, бронзовокожий, с железным обручем в темной
гриве волос, сидел под навесом из алого шелка, развалившись в плетеном
кресле. Когда он вытягивал ноги в коротких штанах и сандалиях или поводил
плечами, кресло жалобно поскрипывало, едва выдерживая тяжесть его
огромного сильного тела; оно явно не было рассчитано на мужчин подобной
комплекции. С моря тянуло легким бризом, и обрамлявшие полог треугольные
фестоны трепетали на ветру, мягко хлопая о натянутую ткань; полуденное
солнце, просвечивающее сквозь нее, казалась расплывчатым багровым диском в
ореоле красно-золотого сияния. Под креслом, прямо на песке, валялась
куртка киммерийца, на которой лежал пояс с мечом и кинжалом в богатых
ножнах; у ноги стоял кувшин с прохладным вином и большая чаша с яблоками.
Иногда Конан не глядя протягивал руку, хватая то, что попадется первым -
горлышко кувшина либо сочный плод - и делал основательный глоток или с
хрустом надкусывал яблоко.
Берег крошечной бухты, служившей ему местом столь приятного
времяпрепровождения, казался поистине райским уголком. За узкой полоской
мелкого золотистого песка высились стройные пальмы и широколиственные
магнолии, за ними начинался густой и тенистый лес, тянувшийся на половину
дня пути к северу и почти непроходимый для всадника. В этой буйной зеленой
чаще хватало дичи, пернатой и четвероногой, и ручейков с чистой прохладной
водой; сама же бухточка на побережье меж Аргосом и Шемом являлась местом
скрытным, отлично приспособленным для подготовки корабля к долгому
плаванию на запад.
"Громовая Стрела", довольно большая одномачтовая галера с двумя
гребными палубами и высокими надстройками на носу и корме, покачивалась
сейчас посреди бухты на расстоянии броска копья от берега - законная
добыча, которой Конан завладел три-четыре дня назад, прикончив капитана,
его помощников и добрую половину команды. Правда, все эти славные деяния
были совершены им не в одиночку, а в компании десятка головорезов с той же
самой посудины. Эти молодцы хорошо помнили Амру, Темногривого Льва,
наводившего ужас на купцов от лесистого побережья Зингары до болот Куша, и
не сомневались, что плавать с ним куда прибыльней и веселей, чем с их
нынешним вожаком. Но хотя кровавая потеха закончилась в пользу киммерийца,
экипаж разбойничьей галеры в результате изрядно приуменьшился, а реи,
паруса и снасти сильно пострадали, сокрушенные во многих местах ударами
топоров и абордажных сабель. У Конана осталось человек сорок, втрое меньше
народу, чем могло разместиться на корабле - две палубные вахты, одна смена
гребцов да кормчий, косоглазый Сандара.
Тем не менее, он не спешил пополнить свой экипаж, хотя на берегах
Аргоса, Шема и Куша, а также на Барахских островах нашлось бы немало лихих
молодцов, с охотой присоединившихся к Амре - так звали Конана в этих
разбойничьих водах, где ему не в первый раз доводилось поднимать черный
пиратский флаг. Нет, он не торопился набирать людей, ибо знал, что в
предстоящем странствии на закат солнца, к далекому острову в Западном
океане, паруса "Стрелы" будет раздувать магический ветер. Волшебный бриз,
что понесет судно в сияющие океанские дали незримой дорогой, прямой,
словно полет стрелы!
Прошла уже пара месяцев с того дня, как Конан выполнил некое
поручение в далеких землях, в ледяном Ванахейме, у северных рубежей
обитаемого мира. Он лишил жизни бестелесное существо, сверхъестественное и
в высшей степени странное, и теперь ему полагалось представить отчет о
совершенном подвиге, с нетерпением ожидаемый на упоминавшемся выше
островке. Прекрасная Дайома, госпожа сего затерянного в океане клочка
земли, владела многими умениями и тайными искусствами, а посему Конан
полагал, что в нужный момент она позаботится и о попутном ветре. Но до
острова красавицы-ведьмы было неблизко, и даже она не смогла б наслать
чары, которые срастили бы канаты, сшили паруса и чудесным образом обновили
такелаж. Этим Конану предстояло заняться самому, по каковой причине он и
направил захваченную галеру в укромный заливчик на побережье между Аргосом
и Шемом. Он бывал тут и раньше - еще во времена юности, когда впервые
очутился в море на корабле смуглокожей красавицы Белит.
Протянув руку, киммериец нащупал горлышко кувшина, поднял его,
наклонил - вино тонкой струйкой хлынуло в рот. Напившись и вернув сосуд на
место, он взглянул на галеру. Там, заканчивая починку, возился судовой
плотник с дюжиной помощников - по счастью, мастер остался в живых после
резни и вовремя сообразил, на чью сторону выгоднее встать. В двадцати
шагах от киммерийца на песке темнели лодки, а около них растянулись еще
трое - гибкие смуглые аргосцы Фрибат и Крол с кушитом Хафрой, чье огромное
эбеновое тело казалось подобным древесному стволу, выброшенному на берег.
Обозрев свое имущество и вспомнив еще о двух десятках молодцов, бродивших
сейчас в лесу в поисках дичи, Конан довольно усмехнулся. Еще три или
четыре дня назад он не имел ничего, кроме меча, кинжала и железного
обруча, что стягивал гриву темных волос; теперь же в его распоряжении был
корабль, лодки, люди, золото и это кресло с пологом, принадлежавшее совсем
недавно другому хозяину. И женщина! Калла, гибкая смуглая стигийка,
любовница зарезанного им капитана!
Воистину, удача покровительствует смелым! Киммериец вновь оскалил в
улыбке белые крупные зубы и с хрустом надкусил яблоко.
Ему было нужно это судно, и завладеть им оказалось много проще, чем
разобраться с той тварью в Ванахейме... За долгие годы скитаний, схваток,
погонь и всевозможных авантюр он твердо усвоил, что люди, даже закованные
в броню, куда уязвимей магов и существ потустороннего мира; их можно было
пронзить стрелой или копьем, прикончить ударом секиры, раздробить кости
боевым молотом, сжечь или задушить - при некотором навыке все это не
составляло труда. Но с колдунами и духами дело обстояло сложней, и Конан
нередко чувствовал, что тут бесполезны и мощные мышцы, и отточенная сталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81