Так вот,
Полларды переехали сюда в тридцать восьмом году, в ту пору у них уже было двое
детей: пятнадцатилетний Ярнелл и шестилетняя Синтия. В сорок пятом Дитер и
Элизабет разбились в автомобильной катастрофе - грузовик вез капусту из долины
Санта-Инес, и водитель спьяну налетел прямо на них. Представляете номер? Так
Ярнелл в двадцать два года стал главой семьи и официальным опекуном
тринадцатилетней сестры.
- И он, говорите.., насильно ею овладел? - спросила Джулия.
Фогарти кивнул.
- Я в этом не сомневаюсь. Потому что на следующий год Синтия очень
изменилась. Ходит как в воду опущенная, хнычет. Соседи решили, что это из-за
смерти родителей, но мне сдается, что дело тут в Ярнелле, который затащил ее в
постель. Не только из-за того, что молодая кровь играла, хотя парня можно
понять: девочка была загляденье. Более важная причина состоит в том, что роль
хозяина пришлась парню по душе: он обожал власть. А люди его склада ценят только
одну власть - абсолютную, когда все вокруг им подчиняются.
"Парня можно понять..." Бобби ужаснулся. Да этот Фогарти просто нравственный
урод!
Доктор заметил, что гости посматривают на него с отвращением, но как ни в чем
не бывало продолжал:
- Ярнелл был своевольный шалопай, и родители от него чуть не плакали. Сильнее
всего их огорчало его пристрастие к наркотикам. Он сделался наркоманом, когда
большинство и слова-то этого не знало. Об ЛСД тогда понятия не имели. И все-таки
кое-что из этой дряни уже тогда было в ходу: пейот, мескалин, всевозможные
галлюциногены, которые получают из некоторых разновидностей кактусов, грибов и
других растений. Ярнелл баловался галлюциногенами с пятнадцати лет. Его научил
дружок, киноактер, который снимался в фильмах его отца в характерных ролях. Я
так подробно рассказываю, потому что, как мне кажется, это и есть ответ на ту
загадку, которую вы пытаетесь разгадать.
- Разгадка в том, что Ярнелл был наркоманом? - спросила Джулия.
- Не только. Еще в том, что Синтия зачала от родного брата. Действительно,
из-за постоянного употребления наркотиков у Ярнелла к двадцати годам определенно
появились какие-то генетические нарушения, в этом ничего удивительного. Но вот
сами нарушения оказались просто удивительными. Прибавьте еще, что он сошелся с
родной сестрой. Комбинации генов при таких союзах крайне ограничены. Можно себе
представить, каких монстров способна наплодить такая парочка.
Фрэнк тихо застонал и вздохнул.
Все повернулись к нему. Фрэнк по-прежнему не шевелился. Он часто заморгал, но
взгляд оставался остекленевшим, ниточка слюны свисала с подбородка.
Надо бы взять салфетку и вытереть ему лицо, но Бобби сдержался - в основном
из-за Джулии.
- Через год после смерти родителей Ярнелл и Синтия обратились ко мне. Синтия
была беременна. Ее, дескать, изнасиловал какой-то батрак не из местных. Что-то
меня в этой истории насторожило. Посмотрел я, как они друг с другом держатся, и
понял, в чем тут штука. Синтия все старалась скрыть беременность: носила широкие
платья, а в последние месяцы и вовсе не выходила из дома. Я прямо диву давался:
неужели они думают, что у нее все само пройдет? Когда она пришла ко мне, об
аборте не могло быть и речи. Какой, к черту, аборт, если она уже на сносях?
Бобби слушал, и ему казалось, что по библиотеке разливается тлетворный дух.
Воздух становился вязким и затхлым, словно пропитался кислым запахом пота.
- Ярнелл уверял, что хочет-де уберечь сестру от косых взглядов. Он пообещал
мне приличный куш, если я приму роды не в больнице, а у себя на дому. Это было
рискованно: в случае осложнений дело добром бы не кончилось. А мне в то время
как раз понадобились деньги. Ну, думаю, если что не так, то ведь и концы в воду
спрятать недолго. За ассистенткой дело не стало: работала у меня медсестра,
Нормой звали, на нее в таких деликатных обстоятельствах можно было положиться.
"Теплая компания, - подумал Бобби. - Сам - циничный выродок в белом халате и
медсестру подобрал себе под стать. Им бы работать врачами в Дахау или Освенциме,
вот где пришлись бы ко двору".
Джулия сжала колено Бобби, словно хотела удостовериться, что безумный врач,
которого она слушает, - это не сон.
- Видели бы вы, какое дитятко сварганила эта девчонка! Как и следовало
ожидать - хоть сейчас в кунсткамеру.
- Минуточку, - остановила доктора Джулия. - Вы только что сказали, что от
этой связи родилась Розелль, мать Фрэнка.
- Совершенно верно, - кивнул Фогарти. - И она оказалась таким занятным
монстром, что любой ярмарочный балаган отдал бы целое состояние за право ее
показывать. Правда, полиция за такой показ по головке бы не погладила. - Фогарти
сделал паузу, наслаждаясь напряженным вниманием слушателей. - Розелль была
гермафродитом.
Бобби не сразу сообразил, что это значит. Потом уточнил:
- Вы хотите сказать, она была двуполая?
- Вот именно. - Фогарти сорвался с места и начал расхаживать по комнате.
Разговор его неожиданно раззадорил. - Гермафродитизм - крайне редкое врожденное
нарушение. Не каждому акушеру выпадает такая удача - принимать роды у матери
гермафродита. Бывает траверсивный гермафродитизм - это когда наружные половые
органы сформированы по признаку одного пола, а половые железы - по типу другого.
Есть еще латеральный гермафродитизм - ну и прочие разновидности. Но Розелль...
Розелль относилась к уникальнейшему виду гермафродитов. Она обладала
одновременно и мужскими, и женскими наружными органами. - Фогарти схватил с
полки толстый медицинский справочник и протянул Джулии. - Посмотрите, там на
странице сто сорок шесть есть фотографии. Это как раз тот случай, о котором я
рассказываю.
Джулия так поспешно передала справочник мужу, будто это не книга, а змея.
Бобби отложил справочник, даже не заглянув. Обойдется без фотографий:
воображением его бог не обидел.
Он чувствовал, как холодеют руки и ноги: наверно, кровь отхлынула к голове, а
то она буквально идет кругом. Бобби старался отогнать все мысли, которые вызывал
у него рассказ Фогарти. Какая мерзость! И хуже всего, что, судя по странной
улыбке врача, это еще цветочки - ягодки будут потом.
Фогарти все так же мерил комнату шагами.
- Влагалище, - продолжал он, - располагалось там, где ему и положено, а
мужской орган был несколько смещен. Мочеиспускание происходило через мужской
член, благодаря же влагалищу Розелль была способна к нормальному деторождению.
- Картина уже ясна, - не выдержала Джулия. - Технические подробности можно
опустить.
Фогарти подошел к супругам и оглядел их озорными сияющими глазами, точно
рассказывал пикантный случай из медицинской практики, которым не год и не два
развлекал собеседников на званых обедах.
- Э, нет. Вы должны до конца понять, что она собой представляла, иначе вам и
дальнейшее будет непонятно.
x x x
Хотя сознание Лилли пребывало и в теле сестры, и в телах кошек, и в теле
совы, притаившейся на крыше веранды дома Фогарти, Лилли не пропускала ни слова
из того, что слышала сидевшая на подоконнике Ночнянка. А слышала она все:
оконное стекло чуткому кошачьему уху не помеха. Рассказ Фогарти Лилли заворожил.
Несмотря на то, что незримое присутствие Розелль в старом доме ощущалось
повсюду, Лилли редко вспоминала мать. Люди вообще ее не занимали. Исключение
составляла она сама да ее сестра. Ну разве еще Золт и Фрэнк. А прочие - что ей
за дело до прочих? Дикие животные - вот это да. В их телах и проживала она свою
подлинную жизнь. Чувствуют они проще и обостреннее, чем люди, нехитрым
удовольствиям могут предаваться на каждом шагу, и при этом - никаких тебе
угрызений совести. Лилли толком И не знала свою мать и особой привязанности к
ней не испытывала.
Даже если бы Розелль вздумала проявить благосклонность к кому-нибудь, кроме
Золта, Лилли все равно дичилась бы матери.
Рассказ Фогарти захватил ее не потому, что она услышала много нового (хотя
эта история действительно была ей в новинку), но потому, что эти обстоятельства,
предрешившие судьбу Розелль, во многом повлияли и на ее собственную жизнь. Пусть
ее сознанию подвластны тела и души несметного множества животных, пусть она
воспринимает мир так, как воспринимают они, - все равно никого на свете она так
не любила, как себя самое. Дни и ночи напролет она охорашивалась и холила себя,
словно какой-нибудь зверек, и не считалась ни с чем, кроме собственных желаний и
прихотей. Интересовало ее лишь то, что сулило ей выгоду и удовольствия или могло
сказаться на ее благополучии в будущем.
Сейчас у нее промелькнула смутная мысль: неплохо бы разыскать брата и
предупредить, что Фрэнк всего в двух милях от дома. Судя по звонкому переливу
ветра, Золт уже вернулся.
x x x
Фогарти вновь подошел к своему креслу, но не сел, а стал прохаживаться вдоль
книжных полок. Рассказывая, он постукивал пальцем по корешкам книг.
Джулия слушала, как Полларды старательно обрекали себя на вырождение, а
думала о Томасе. Родители вели правильную здоровую жизнь, но сына все-таки
поразила неизлечимая болезнь. Судьба одинаково жестока и к беспутным, и к
благоразумным.
- Я было решил, что, когда Ярнелл увидит этот изъян, он убьет ребенка и
выбросит на свалку или сдаст в приют. Куда там. Синтия ни за что не хотела
расставаться с маленькой. Говорит, хоть и увечная, а все-таки родное дитя. Она
назвала девочку Розелль в честь покойной бабки. Я подозреваю, что она оставила
ребенка назло Ярнеллу - чтобы каждый день смотрел на этого монстра и вспоминал,
как обошелся с сестрой.
- Разве нельзя устранить признаки одного пола хирургическим путем? - спросил
Бобби.
- Сейчас - запросто, а в те годы - сомневаюсь. Фогарти остановился у стола и
вынул из ящика бутылку виски и стакан. Налил себе немного и закрыл бутылку.
Гостям не предложил. Так даже лучше, все равно ни есть, ни пить в этом доме
Джулия бы не смогла: хоть кругом и отменная чистота, но ее одолела брезгливость.
Фогарти отхлебнул теплого неразбавленного виски и продолжил:
- И потом, что толку в операции? Устранишь признаки одного пола, а ребенок
подрастет, и во внешности и поведении проявятся черты как раз того пола,
которого его лишили. Конечно, вторичные половые признаки можно распознать и в
раннем возрасте, но и тут легко ошибиться. А в сорок шестом решить эту задачу
было еще труднее. Наконец, Синтия не согласилась бы на операцию. Я же говорю:
она, как видно, хотела, чтобы изъян дочки стал брату вечным укором.
- Но вы-то могли вмешаться, - не отставал Бобби. - Оповестили бы органы
здравоохранения, что ли.
- Вот еще! С какой стати? А, вы считаете, мне следовало позаботиться о
психическом здоровье девочки? Боже, какая наивность. - Фогарти сделал еще
глоток. - Мое дело маленькое: принял роды, обещал помалкивать, получил за это
кругленькую сумму - чего же еще? А родители забрали Розелль домой и свалили все
на приезжего.
- Этот ребенок... Розелль.., она была вполне здорова? - вмешалась Джулия.
- Вполне. Если не считать врожденного дефекта, здоровье у нее было лошадиное.
И умственно и физически она развивалась нормально, не хуже любого ребенка, и
очень скоро стало ясно, что внешне она будет выглядеть как женщина. Само собой,
не красавица, для манекенщицы фигурой не вышла - колода колодой. И ноги чересчур
крупные, но с мужчиной не спутаешь.
Взгляд Фрэнка оставался невидящим и безучастным, но левая щека пару раз
судорожно дернулась.
От виски доктор несколько размяк. Он уселся за стол, навалился на него грудью
и двумя руками взялся за стакан.
- В пятьдесят девятом году, когда Розелль исполнилось тринадцать лет, Синтия
умерла. Вернее, покончила с собой. Застрелилась. А через семь месяцев после
смерти сестры Ярнелл явился ко мне со своей дочкой. То бишь с Розелль: он
по-прежнему уверял, что она ему не дочь, а племянница. Словом, девчонка была в
интересном положении. И это в четырнадцать лет - столько же было и Синтии, когда
она ее родила.
- О господи! - ахнул Бобби.
Кошмарным событиям не видно конца. Они сменяли друг друга с такой быстротой,
что Джулия была готова схватить бутылку и хлебнуть прямо из горлышка. Плевать,
что это виски доктора Фогарти.
Фогарти сиял от удовольствия. Он сделал еще глоток и выждал паузу, чтобы
гости пришли в себя.
- Ярнелл изнасиловал дочь, которую зачала от него сестра? - пробормотала
Джулия.
Фогарти помолчал еще немного, наслаждаясь произведенным эффектом, и ответил:
- Нет-нет, Ярнелла от одного ее вида бросало в дрожь. Он бы ее и пальцем не
тронул, за это я ручаюсь. Розелль призналась мне, в чем тут дело, и я ей верю. -
Доктор опять приложился к стакану. - А дело в том, что после рождения дочери
Синтия сделалась весьма набожна и пронесла эту набожность через всю жизнь. Она и
Розелль воспитала в том же духе. Девочка знала Библию от корки до корки. И вот,
сидя у меня в кабинете, Розелль рассказала, что давно решила стать матерью.
Господь, мол, отметил ее своим перстом - это она о гермафродитизме, хороша
отметина! - и она вознамерилась стать Его непорочным орудием, дабы произвести на
свет благословенное потомство. С этой целью она собирала семя, исторгаемое ее
мужским членом, и вносила в свой женский орган.
Бобби взвился, словно его подбросила диванная пружина, и схватил со стола
бутылку.
- Еще стаканчик не найдется?
Фогарти указал на дверцу бара в углу - Джулия только что его заметила. В баре
Бобби обнаружил несколько стаканов и изрядный запас виски. Видно, врач держал
бутылку в столе только для того, чтобы не бегать через всю комнату каждый раз,
как захочется выпить. Бобби налил два полных стакана и дал один жене.
- Я уже догадалась, что Розелль не была бесплодна, - сказала Джулия. - Раз у
нее были дети, то в этом сомневаться не приходится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55