x x x
На обратном пути "Тойота" снова завернула на заправочную станцию.
Длинноволосый усач показал, как проехать к дому Фогарти. Оказалось, что он знает
и самого Фогарти.
- Хороший старичок. Он иногда у нас заправляется.
- Он врач? - спросил Бобби.
- Бывший. Сейчас на пенсии.
В начале одиннадцатого Бобби припарковал машину возле дома Лоренса Фогарти.
Это был двухэтажный особняк в причудливом испанском стиле. Бобби сразу узнал
двустворчатые окна до пола - такие же окна он видел в кабинете, куда они с
Фрэнком попали во время странствий. Все окна первого этажа были освещены.
Кое-где - по крайней мере в окнах фасада - стекла были расчерчены глубокими
бороздками, и теплый свет сиявшей в комнате лампы приветливо поигрывал на
стеклянных гранях. Выбравшись из машины, Бобби уловил в сыром студеном
предгрозовом воздухе запах горящих дров и увидел, как из трубы камина выбивается
белый, курчавый, ласковый дымок. Тусклый уличный фонарь озарял фантастическим
лиловатым светом кусты азалий, на которых розовело несколько бутонов (сразу
видно - север: у них в округе азалии уже усыпаны ранними бутонами). Над ними
раскинуло ветки вековое дерево в полдома высотой; ствол - как несколько
сросшихся стволов. Все здесь дышало покоем и удивительным уютом - ну прямо
сказка про хоббитов, только в испанском вкусе.
Дорожка к дому проходила между двух невысоких фонарей. Бобби и Джулия
двинулись по дорожке.
Вдруг перед ними промелькнуло какое-то существо. Джулия вздрогнула. Зверек
остановился на лужайке и впился в них горящими зелеными глазами.
- Ничего страшного, просто кошка, - успокоил Бобби.
Кошек он любил, но сейчас по его спине пробежал мороз.
Кошка юркнула в темные кусты возле дома.
Ничего особенно жуткого в этой кошке не было, однако Бобби вспомнилась
кошачья стая из дома Поллардов, которая их с Фрэнком чуть не растерзала.
Поневоле испугаешься: сперва зловещее молчание, а потом дружный истошный визг -
точно это не кошки, а свора нежити. Да и двигались они не по-кошачьи слаженно.
Но сейчас бояться нечего - кошка как кошка. Юркая, осторожная, любопытная.
Правда, держится таинственно и вызывающе, но таков уж весь кошачий род.
Поднявшись на крыльцо, Бобби и Джулия вошли в арку и оказались на маленькой
веранде.
Джулия нажала кнопку звонка. Прозвучала тихая мелодичная рулада. В доме никто
не отозвался. Подождав полминуты, Джулия позвонила еще.
Едва смолкли мелодичные переливы, как в воздухе зашуршали крылья, словно на
крышу веранды опустилась ночная птица.
Джулия собиралась позвонить в третий раз. Но тут на веранде зажегся свет.
Бобби догадался, что хозяин рассматривает их в глазок.
Дверь отворилась, и в потоке света, хлынувшего из прихожей, перед Дакотами
предстал доктор Фогарти.
Да, именно его видел тогда Бобби в кабинете. Он тоже узнал Бобби.
- Милости прошу, - произнес он и посторонился, пропуская гостей. - Значит,
все-таки пришли. Что ж, здравствуйте. Хотя не могу сказать, что рад вас видеть.
Глава 55
- Прошу в библиотеку, - пригласил Фогарти и провел гостей в комнату,
расположенную слева по коридору.
Библиотека оказалась тем самым помещением, куда занесло Бобби и Фрэнка и
которое Бобби, рассказывая о своих странствиях жене, назвал кабинетом.
Обстановка ее была под стать внешнему облику дома: тот же сказочный мир
хоббитов, приноровленный к испанским вкусам. Наверно, как раз в такой комнате в
один из долгих оксфордских вечеров и вздумалось Толкиену взять перо и бумагу и
поведать миру о приключениях Фродо. Теплая уютная комната была залита ласковым
светом торшера на медной ножке и настольной лампы с цветными стеклами - совсем
как от Тиффани, а может, и правда от Тиффани. Потолок был разделен на глубокие
квадратные ячейки, стены увешаны книжными полками, на полу расстелен пышный
китайский ковер - по краям темно-зеленый с бежевым, посредине - большей частью
светло-зеленый. Его оттеняла темная дверь из дубовых пластин, соединенных в
шпунт. Густо блестел бесцветный лак на массивном письменном столе красного
дерева, а на обитой зеленым фетром крышке стола красовался золоченый письменный
прибор, отделанный костью. Чего тут только не было, даже нож для бумаги,
увеличительное стекло и ножницы. Они были аккуратно разложены перед квадратной
мраморной подставкой для золотой авторучки. Старинный диван с гнутыми ножками,
обитый декоративной тканью, как нельзя лучше подходил к китайскому ковру. Стояло
здесь и знакомое Бобби глубокое кресло. Взглянув на него, Бобби обомлел: в
кресле сидел Фрэнк.
- С ним что-то неладно. - Фогарти кивнул в сторону Фрэнка. Он даже не заметил
изумления гостей - видно, решил, что они явились как раз потому, что надеялись
встретить тут Фрэнка.
За то время, что они не виделись (Фрэнк исчез из агентства в 17.26), клиент
превратился в совершенный полутруп. Глаза ввалились еще сильнее и точно смотрели
из двух глубоких ям. Темные круги вокруг глаз расплылись и словно согнали с лица
все краски - кожа приобрела безжизненно-серый оттенок. По сравнению с ним
прежняя бледность казалась чуть ли не признаком здоровья.
Но самое скверное - это невидящий взгляд, который Фрэнк устремил на Дакотов.
И даже не на них, а сквозь них. Смотрел и не узнавал. Рот его был открыт, будто
он уже давно силится заговорить, но никак не сообразит, с чего начать. Бобби
встречал такое выражение у нескольких пациентов интерната Сьело-Виста - у тех,
кто по умственному развитию значительно отставал от Томаса.
- Давно он у вас? - спросил Бобби и двинулся к Фрэнку.
Джулия схватила мужа за руку.
- Не подходи.
- Он появился около семи, - ответил Фогарти. Значит, после того, как Бобби
вернулся в агентство, Фрэнк странствовал неизвестно где еще полтора часа.
- Торчит здесь уже три часа, - продолжал Фогарти, - а я сижу тут и ломаю
голову, как с ним поступить. Задачка не из легких. Иногда на него находит что-то
вроде просветления: он реагирует на голос и более или менее толково отвечает на
вопросы. А то вдруг начнет тараторить без умолку, вопросы и слышать не хочет.
Наверно, ему просто надо выговориться. Болтает, болтает, хоть колом огрей - не
остановится. Про вас, к примеру, он мне уши прожужжал. - Фогарти нахмурился и
покачал головой. - Если вам пришла охота лезть в петлю, дело ваше. Но меня
увольте. Нечего меня впутывать в эту кошмарную историю.
На первый взгляд доктор Лоренс Фогарти казался этаким добрым дедушкой,
который в бытность свою врачом наверняка снискал любовь и уважение всей округи
за бескорыстие и преданность делу. Голубоглазый, пухлолицый, с густой седой
шевелюрой - ну прямо Дед Мороз, только что не такой упитанный. Одет он был так
же, как и при первой встрече с Бобби: серые брюки, белая рубашка, синий джемпер
и шлепанцы.
На носу сидели бифокальные очки, поверх которых он поглядывал на гостей.
Но, присмотревшись повнимательнее, Бобби заметил, что голубые глаза вовсе не
лучатся добротой, а сверлят собеседника стальным взглядом; пухлое лицо кажется
чересчур уж пухлым - как у человека, который пожил всласть, ни в чем себе не
отказывая. Это было лицо не доброго дедушки, а скорее безвольного сибарита.
Можно себе представить, какой обаятельной улыбкой улыбался бы широкоротый
Фогарти, будь он тем самым милягой-доктором, однако лицу настоящего дока Фогарти
этот широкий рот придавал хищное выражение.
- Говорите, Фрэнк о нас рассказывал? - сказал Бобби. - Зато мы про вас ничего
не знаем. А хотелось бы узнать.
Фогарти опять нахмурился.
- Ну и хорошо, что не знаете. Хорошо для меня. Заберите-ка его отсюда и
езжайте с богом.
- Хотите сбыть его с рук? - процедила Джулия. - Тогда вам придется рассказать
нам все: кто вы, какое отношение имеете к этой истории, что вам о ней известно.
Старик взглянул в глаза Джулии, потом Бобби. Гости смотрели на него в упор.
- Фрэнк не появлялся тут уже пять лет, - сообщил Фогарти. - И вдруг сегодня
сваливается как снег на голову вместе с вами, мистер Дакота. Досадно, хоть
плачь. Я-то уж решил, что избавился от него навсегда. А когда он появился в
последний раз...
Взгляд Фрэнка не прояснялся. Он свесил голову набок, рот его по-прежнему был
открыт, точно дверь комнаты, которую впопыхах не запахнул убегавший жилец.
Покосившись на Фрэнка исподлобья, Фогарти заметил:
- В таком состоянии я его тоже никогда не видел. Возиться с ним - слуга
покорный. Тем более сейчас, когда он окончательно умом тронулся. Ну что ж,
хотите поговорить - давайте поговорим. Но после этого берите его под свое
крылышко, а мое дело сторона.
Фогарти обошел письменный стол и опустился в кресло, обитое темно-бордовой
кожей (точно такая же обивка была у кресла, в котором сидел Фрэнк).
Не дождавшись, когда же хозяин предложит им присесть, Бобби сам направился к
дивану. Но Джулия опередила его и плюхнулась на диван поближе к Фрэнку. Она
посмотрела на мужа так, словно хотела сказать:
"Поумерь свои благие порывы. Стоит Фрэнку вздохнуть, застонать или пустить
слюни, как ты уже тянешь руки его погладить, утешить. А если ты в тот же миг
провалишься в тартарары или еще куда-нибудь? Держись-ка от него подальше".
Фогарти снял очки в черепаховой оправе, положил на стол, крепко зажмурился и
двумя пальцами потер переносицу, словно хотел прогнать головную боль или
собраться с мыслями, а может, и то и другое. Затем он открыл глаза, прищурился,
взглянул на гостей и начал:
- Я тот самый врач, который в феврале сорок шестого года, когда Розелль
Поллард появилась на свет божий, принимал роды у ее матери. Я же принимал роды и
у самой Розелль. Фрэнк, близнецы, Джеймс - или Золт, как он теперь себя
называет, - все они родились при моем участии. Я лечил Фрэнка от всех детских
недугов. Должно быть, поэтому он и решил, что в трудную минуту может обратиться
ко мне. Нашел дурака. Что я ему - врач-добряк из телемелодрам, который ко всем
лезет со своей помощью? Или заботливый дядюшка, который учит уму-разуму? Мне
платили - я лечил, а прочее меня не касается. И лечил-то я только Фрэнка да его
мать - девчонки и Джеймс никогда не болели. О психических отклонениях умолчу:
это у них врожденное и лечению не поддается.
Голова Фрэнка все так же клонилась набок. Из правого уголка рта по подбородку
тянулась тонкая серебристая струйка слюны.
- Вы, очевидно, знаете про необычные способности ее детей, - перебила Джулия.
- Узнал семь лет назад, в тот самый день, когда Фрэнк ухлопал свою мамашу. К
тому времени я уже вышел на пенсию, но Фрэнк по старой памяти бросился ко мне.
Наболтал много лишнего, втравил меня в историю. Ему, видите ли, понадобилась моя
помощь. А чем мне было ему помочь? Чем тут вообще поможешь? Я не имею привычки
совать нос в чужие дела.
- Но откуда у них взялись эти способности? - допытывалась Джулия. - У вас
есть какие-нибудь догадки, предположения?
Фогарти залился желчным, недобрым смехом. Если бы Бобби не раскусил старика
через две минуты после знакомства, сейчас этот смех раскрыл бы ему глаза.
- Предположения имеются, будьте спокойны. И мне есть чем их подкрепить. Могу
такого о Поллардах порассказать, что не обрадуетесь. Это, конечно, не моего ума
дело, но тут заварилась такая каша, что нет-нет да и задумаешься. И немудрено.
История приключилась скверная, дикая, но занятная. Так вот, что касается
предположений, по-моему, всему виной отец Розелль. Вообще-то ее отцом считали
заезжего прощелыгу, но меня не проведешь. Ее настоящий отец - брат ее матери
Ярнелл Поллард. Розелль - плод насилия и кровосмешения.
Должно быть, Бобби и Джулия изменились в лице, потому что, заметив, как они
приняли это известие, Фогарти снова разразился презрительным лающим смехом - Это
еще что! Главное впереди, - заверил старый врач.
x x x
Бесхвостая кошка по прозвищу Зита, затаившись в кустах азалий, караулила
входную дверь.
Вторая кошка, черная как полночь (на то ей и прозвище - Ночнянка), вскочила
на подоконник, какие у старинных испанских домов пристроены снаружи. - Потом
перепрыгнула на другой. Вот она, комната, куда старик увел гостей. Ночнянка
ткнулась носом в стекло. Изнутри окно закрывали жалюзи, однако сейчас широкие
планки сомкнуты не очень плотно: если поднять или пригнуть голову, кое-что
видно.
Заслышав имя Фрэнка, кошка замерла - потому что в спальне дома на
Пасифик-Хилл-роуд в эту минуту замерла Лилли.
Старик действительно тут, в комнате с книгами. А вон и его гости. Когда все
расселись, Ночнянка пригнулась и заглянула в другую щель, пониже. Ну и ну. Мало
того, что разговор крутится вокруг Фрэнка, он и сам находится в комнате. Кресло,
в котором он сидел, стояло под углом к окну. Из-за высокой спинки виднелась
часть лица, а на широком подлокотнике, обитом бордовой кожей, безвольно
покоилась его рука.
x x x
Док Фогарти склонился над столом и, кисло улыбаясь, продолжал рассказ. Сейчас
он больше всего напоминал тролля, который ждал-ждал, когда близ его берлоги под
мостом заплутают беспечные ребятишки, а не дождавшись, сам отправился на поиски
человечинки.
Бобби одернул свое шальное воображение. Предвзятость по отношению к Фогарти
помешает разобраться, можно ли верить его словам, и оценить, насколько важны эти
сведения. Для них с Джулией это вопрос жизни и смерти.
- Дом, в котором проживает эта семейка, построили в тридцатые годы Дитер и
Элизабет Полларды. Дитер прежде работал в Голливуде, снимал третьесортные
вестерны и тому подобную муру. На этом он сколотил кое-какой капитал. Не бог
весть какое богатство, но благодаря этим деньгам он смог бросить кино, уехать из
ненавистного Лос-Анджелеса и поселиться тут. На новом месте он приобрел
несколько небольших предприятий и жил безбедно до конца своих дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55