И сейчас не хочет.
Он попробовал дышать так, чтобы не чувствовать запаха крови:
медленно-медленно набирал полную грудь воздуха. И глаза решил открыть: во второй
раз увидеть тело уже не страшно. Теперь он не вздрогнет от неожиданности.
Он открыл глаза и вздрогнул. Тело исчезло.
Томас снова зажмурил глаза, закрыл лицо одной рукой. Потом раздвинул пальцы и
украдкой взглянул на кровать. Нет тела.
Томас дрожал и дрожал. Так и есть: все как по телевизору в фильмах про гадких
мертвецов, которые ходят, как живые. Все гнилые, в червях, кости торчат, а они
ходят и зачем-то убивают людей, даже иногда едят. Томасу не хватало храбрости
досмотреть эти фильмы до конца, а уж самому попасть в такой фильм тем более не
хочется.
С перепуга он чуть не протелевизил Бобби: "Берегись мертвецов, вокруг ходят
голодные мертвецы, берегись!" Но вдруг сообразил: а крови-то на кровати Дерека
нет! Постель даже не смята. Аккуратно заправлена. Что же получается: стоило
Томасу закрыть глаза, как мертвец соскочил с кровати, поменял постельное белье и
навел порядок? Больно быстро. И тут Томас услышал в ванной шум воды. Душ
включен, и Дерек тихонько напевает. Он всегда поет, когда моется. Томас на
секунду представил, как мертвец принимает душ. Моется, а вместе с грязью
смываются куски гнилого мяса, становятся видны кости, а сток для воды
забивается. Ах, вот что! Дерек, значит, не мертвый! И не было на кровати
никакого тела. Получается опять как по телевизору: Томасу привиделось. Он,
выходит, искрасенс.
Нет, Дерека не убивали. Просто перед Томасом промелькнуло то, что случится с
Дереком завтра. Или послезавтра. В общем, скоро. Случится непременно, даже если
Томас постарается помешать. Но еще не случилось.
Томас отцепился от кровати и заковылял к столу.
Ноги не слушались. Только когда сел, вздохнул с облегчением. Открыл верхний
ящик шкафа возле стола. Ножницы на месте. Тут же цветные карандаши, ручки,
вырезки, скотч, степлер. И половина шоколадки. Хранить в шкафу съестное в
открытой обертке не положено, а то Заведутся Тараканы. Томас сунул шоколадку в
карман халата. Не забыть потом положить в холодильник.
Томас смотрел на ножницы, слушал, как мурлычет под душем Дерек, и
представлял, что эти ножницы торчат в животе у Дерека. Воткнулись - и в Дереке
совсем-совсем не осталось ни голоса, ни пения, и он тут же попал в Гиблое Место.
Томас потрогал ножницы за пластмассовые ручки. Ничего страшного. Потрогал
металлические лезвия, а его ка-ак дернет! Как будто молния после грозы
спряталась в лезвиях; только Томас протянул руку - она и выпрыгнула. Трескучий
белый огонь пронзил все тело. Томас отдернул руку. Пальцы зудели. Он закрыл
ящик, поспешно забрался на кровать и завернулся в одеяло, как телевизионные
индейцы у телевизионных костров.
Душ замолчал. И Дерек тоже. Чуть погодя он вышел из ванной, и оттуда пахнуло
мылом и сыростью. Дерек уже оделся. Зачесал назад мокрые волосы.
И вовсе он не гнилой мертвец. С ног до головы живой. По крайней мере, что не
под одеждой, то - сразу видно - живое.
- Доброе утро, - промямлил Дерек и улыбнулся, Рот у него кривой, а язык во
весь рот: не поймешь, что говорит.
- Доброе утро.
- Спал хорошо?
- Ага, - ответил Томас.
- Скоро завтрак.
- Ага.
- Может, дадут кексы.
- Наверно.
- Люблю кексы.
- Дерек...
- А?
- Если вдруг я скажу...
Он замялся. Дерек, улыбаясь, ждал.
Томас обдумал каждое слово и продолжал:
- Если вдруг я скажу: "Беги, идет Беда", ты не стой, как глупый. Беги.
Дерек вытаращил глаза, подумал и все с той же улыбкой согласился:
- Хорошо.
- Обещаешь?
- Обещаю. А Беда - это что?
- Сам не знаю. Но придет - я почувствую. И скажу тебе. А ты тогда беги.
- Куда?
- Все равно. В коридор. Найди санитарок. И оставайся с ними.
- Ага. Умывайся. Скоро завтрак. Может, дадут кексы.
Томас сбросил одеяло, встал, снова сунул ноги в тапочки и пошел в ванную.
Только он открыл дверь, Дерек спросил:
- Ты про завтрак? Томас обернулся.
- А?
- Беда будет на завтрак?
- Может, и да.
- Наверно, это.., яйца всмятку, а?
- А?
- Беда - это яйца всмятку? Не люблю всмятку. Липкие, противные.., брр... На
завтрак яйца всмятку - беда. Я люблю кукурузные хлопья, бананы, кексы.
- Нет, Беда - это не яйца. Это такой человек. Страшный-престрашный. Придет -
я почувствую. И скажу. А ты тогда беги.
- Хорошо. Беда - человек.
Томас вошел в ванную, закрыл дверь.
Борода у него растет плохо. Есть электробритва, но он бреется мало - раз в
месяц. Сегодня он не брился. А зубы почистил. И пописал. И пустил в душе воду. И
только тогда решил засмеяться: уже много времени прошло, Дерек не догадается,
что Томас смеется над ним.
Яйца всмятку!
Томас не любил глядеть на себя в зеркало. Такое плохое, скуластое, глупое
лицо. А сейчас в запотевшее зеркало заглянул. Когда-то в незапамятные времена он
хихикал над своим отражением, а теперь глядит - вот те на: вроде ничего. Когда
смеется, почти совсем нормальный. Притворяться, что смеешься, не помогает -
смеяться надо по правде. Улыбка тоже не годится. От нее лицо не очень меняется,
как от смеха. От нее иногда лицо даже грустное, что и смотреть не хочется.
Яйца всмятку!
Томас покачал головой. Отсмеялся и отвернулся от зеркала.
Для Дерека самая страшная беда - это когда на завтрак яйца всмятку, а не
кексы. Чудно - в смысле "смешно". Рассказать Дереку про ходячих мертвецов, про
ножницы, которые торчат в животе, про чудище, которое ест живых зверюшек, - он
только уставится на тебя и будет улыбаться и кивать. И ничегошеньки не поймет.
Томас всю жизнь хотел быть нормальным и часто благодарил Бога за то, что Он
не сделал его таким же глупым, как Дерек. Но сейчас он почти жалел, что не такой
глупый. Ему было бы легче выбросить из головы злючие-страшучие искрасенсные
картинки и забыть, что Дерек должен погибнуть. И что идет Беда. И что Джулии
грозит что-то нехорошее. И он бы тогда ни о чем не беспокоился. Кроме одного:
чтобы на завтрак не дали яйца всмятку. Но Томас бы и тогда не очень переживал:
он-то яйца всмятку любит.
Глава 41
Клинт Карагиозис явился в агентство около девяти. Едва он переступил порог,
как Бобби положил ему руку на плечо и повел обратно к лифту.
- Садись за баранку. По дороге расскажу, что случилось ночью. Я знаю, на тебе
еще другие дела, но история Полларда принимает крутой оборот, нельзя терять ни
минуты.
- Куда ехать?
- В лаборатории Паломар. Оттуда звонили. Получены результаты анализов.
Небо совсем расчистилось, лишь вдали в сторону гор уплывало несколько пышных
облаков - совсем как раздутые паруса громадин-галеонов, отправившихся в плавание
на восток. Стоял самый что ни на есть обычный для Южной Калифорнии день -
погожий, прозрачный, исполненный ласкового тепла и зелени листвы. А на дорогах
постоянно возникали чудовищные пробки, от которых и тишайший водитель неминуемо
превращался в лютого человеконенавистника, жаждущего пустить в ход
полуавтоматическое оружие.
Клинт старательно избегал крупных магистралей, но и на объездных путях
оказалась та же картина. Бобби уже успел рассказать обо всех событиях ночи, а до
лабораторий оставалось еще минут десять езды. А рассказывал Бобби довольно
долго: Клинт постоянно прерывал повествование. Удивление Клинта было сдержанным
- на то он и Клинт, и все же новость о том, что Фрэнк, видимо, умеет
телепортироваться, даже его поразила.
Толковать с таким невозмутимым человеком, как Клинт, о загадках человеческой
психики - пустое дело: поневоле сам чувствуешь себя пустобрехом, у которого один
ветер в голове. Поэтому, когда машина еле-еле ползла по Бристол-авеню, Бобби
решил сменить тему.
- А ведь было время, хоть весь округ исколеси - ни одной пробки.
- Было время, и не так давно.
- Да уж. Когда-то и дом можно было купить без всякой очереди. Это сейчас
спрос в пять раз больше, чем предложение.
- Ага.
- И по всему округу росли апельсиновые рощи.
- Помню, помню. Бобби вздохнул - - Достукались. Ишь как я разбрюзжался:
раньше и то было лучше, и это. Старый хрыч, да и только. Еще немного - и стану
вспоминать, как здорово жилось на земле при динозаврах.
- Мечты, - заметил Клинт. - У всякого своя мечта. А у многих еще и такая -
перебраться в Калифорнию. Вон сколько сюда понаехало, яблоку негде упасть. Из-за
этой теснотищи Калифорния уже не похожа на край их мечты. Вернее, мечта, ради
которой они сюда едут, уже никогда не сбудется. А может, мечта и должна быть
недостижимой или хотя бы труднодостижимой. Что в ней толку, если ее легко
осуществить?
Бобби ушам своим не верил: кто бы мог подумать, что Клинт способен
разразиться таким пространным монологом, да еще на такую отвлеченную тему, как
мечта?
- Ну сам-то ты уже живешь в Калифорнии. И о чем ты теперь мечтаешь?
После некоторого колебания Клинт ответил:
- Чтобы Фелина снова могла слышать. Медицина здорово продвинулась. Что ни
день - новые открытия, новые методы лечения.
Машина свернула с Бристол-авеню на тихую улочку, где находились лаборатории
Паломар. "Хорошая у Клинта мечта, - подумал Бобби. - Прямо замечательная. Лучше,
чем у нас с Джулией - заработать на спокойную жизнь, забрать Томаса из
Сьело-Виста и жить всем вместе, как прежде".
Клинт остановил машину возле большого бетонного корпуса лабораторий. Подходя
к двери корпуса, он бросил:
- Ах да. Приемщица думает, будто я "голубой". Мне так удобнее.
- Что?
Но Клинт без дальнейших объяснений вошел в приемную. Бобби проследовал за ним
и подошел к окошку для посетителей. За барьером он увидел хорошенькую блондинку.
- Здравствуйте, Лайза, - сказал Клинт.
- Привет. - Девица хлопнула жевательной резинкой.
- Агентство "Дакота и Дакота".
- Да-да, помню. Анализы готовы. Сейчас принесу.
Она оглядела Бобби и улыбнулась. Бобби тоже улыбнулся, хотя любопытный взгляд
девицы показался ему немного странным.
Приемщица принесла два больших запечатанных конверта из плотной бумаги. На
одном значилось:
"ОБРАЗЦЫ", на другом - "РЕЗУЛЬТАТЫ АНАЛИЗА". Клинт передал второй конверт
Бобби, и они отошли от барьера в другой конец приемной Бобби вскрыл конверт,
достал бумаги и пробежал глазами.
- Кошачья кровь.
- Да ну!
- Именно так. Когда Фрэнк проснулся в мотеле, он был перепачкан кошачьей
кровью.
- Я же говорил, что Фрэнк не убийца.
- Кошка, вероятно, думает иначе.
- А насчет песка что?
- Гм... Какие-то непонятные термины... В общем, вывод такой, что мы не
ошиблись. Это действительно черный песок.
Клинт вернулся к окошку.
- Лайза, помните, вы рассказывали про пляж на Гавайях? Вот где черный песок.
- Кайму. Местечко - класс.
- Да, Кайму. А есть еще такие пляжи?
- С черным песком? Нет. Там еще один замечательный пляжик - Пуналуу. И тот и
другой - на большом острове. Может, на других островах такие и встречаются. Там
ведь вулканов уйма.
- При чем тут вулканы? - вмешался Бобби.
Лайза вынула изо рта жевательную резинку и положила на клочок бумаги.
- Мне говорили, все как раз из-за вулканов. Горячая лава стекает в море, в
воде начинает взрываться и разбрасывает много-много крохотных кусочков черного
стекла. Потом волны их перемалывают, перемалывают, и получается черный песок.
- Выходит, такие пляжи на Гавайях могут оказаться где угодно? - предположил
Клинт. Лайза пожала плечами. - Наверно. Клинт, а этот парень - твой.., дружок?
- Да.
- Я хочу сказать, близкий дружок?
- Да, - ответил Клинт, не глядя на шефа. Лайза подмигнула Бобби.
- Слушай, попроси Клинта свозить тебя на Кайму. Заниматься любовью звездной
ночью на черном песке - отпад. Мало того что он мягкий, он еще и не отсвечивает.
Обычный песок отражает лунный свет, а этот - нет. Лежишь на нем - будто летишь в
темноте. Все ощущения в сто раз сильнее. В общем, сам понимаешь.
- Да, звучит заманчиво, - согласился Клинт. - Ну пока, Лайза.
Он направился к выходу. Бобби поплелся за ним, но Лайза окликнула его:
- Так ты уговори Клинта поехать на Кайму. Ей-богу, не пожалеете.
На улице Бобби остановил Клинта.
- Эй, а ну-ка объясни, что это значит?
- Она же все объяснила. Маленькие кусочки черного стекла...
- Я не про то. Ого! Да ты никак улыбаешься? В жизни не видел, чтобы ты
улыбался. Ты чего лыбишься, гад такой?!
Глава 42
К девяти в агентство пришел Ли Чен. В кабинете, где помещались компьютеры,
его уже дожидалась Джулия. Ли Чен откупорил бутылку апельсинового зельцеpa и
устроился поудобнее возле своей обожаемой аппаратуры. Это был мужчина среднего
роста, поджарый, жилистый, со смуглым, медного оттенка лицом и черными как смоль
волосами, которые топорщились, почти как у панка. На нем были красные теннисные
туфли и носки, широкие черные спортивные брюки с белым поясом, черная с
зеленоватым отливом рубаха, покрытая причудливыми разводами в виде растительного
орнамента, а сверху - черный пиджак с узкими лацканами и широкими накладными
плечами. В агентстве "Дакота и Дакота" второго такого франта не найти - разве
что приемщица Кэсси Хенли, которая что ни день щеголяла в обновке, одна другой
моднее.
Пока Ли у своих компьютеров попивал зельцер, Джулия рассказала, что
происходило в больнице. Показала и распечатки, которые Бобби успел сделать до
прихода Ли. Рядом сидел Фрэнк Поллард, Джулия все время держала его в поле
зрения. Во время рассказа Ли и бровью не повел, как будто, якшаясь с
компьютерами, он набрался такой мудрости и проницательности, что его уже ничем
не удивить - даже известием, что кто-то там обладает даром телепортации. Джулия
прекрасно знала, что Ли можно доверить любую тайну клиентов: уж кто-кто, а он
умеет держать язык за зубами. Она бы хотела узнать еще одно: насколько искренне
его непоколебимое безразличие, не надевает ли он по утрам вместе со своей
фасонистой одеждой и эту маску невозмутимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55