Она совершенно отвыкла от городской жизни.
В отличие от нее, Саша прекрасно себя чувст­вовал в каменных джунглях и лавировал среди хаотично несущихся, как броуновские молеку­лы, постоянно подрезающих друг друга машин, с ловкостью автогонщика. Ему не нужно было искать клинику пластической хирургии. Этот адрес он хорошо знал. Когда-то он сам подумы­вал об изменении внешности и даже обсуждал этот вопрос с московским авторитетом - меди­цинским, в области пластической хирургии - доктором Абдулатиповым. Старик буквально творил чудеса, но до дела тогда не дошло.
Когда Лена поняла, куда ее привезли, она не смогла произнести ни слова. Ее хватило странное безразличие, она безвольно подчинялась прика­заниям Белова, но не сделала ни одного само­стоятельного шага. Он сам зарегистрировал ее, заплатил деньги в кассу за операцию и лечение. Позвонил доктору, попросил уделить Лене по­больше внимания... Дал сотню баксов сестре, ко­торая пришла за ней, чтобы отвести в стационар.
Выйдя из клиники, он оглянулся на окна. В одном из них нашел Лену. Она стояла, при­жавшись лбом к стеклу, и смотрела ему вслед. Белов помахал ей рукой, не рассчитывая на от­ветный жест. Но она ответила... Прижала ла­донь к прозрачной и, наверное, холодной по­верхности.
И Саше показалось, что этих лет ненависти к ней и разлуки будто и не было. Что он всегда любил ее, не переставал любить. Просто не мог простить нанесенной обиды, даже не обиды - оскорбления. А теперь вот - простил...
В «Конверт-Банке» Белова встретили не­много настороженно, особенно охранники. Его длинные волосы и дешевый джинсовый кос­тюм с Черкизовского рынка не располагали к доверию. Тем не менее, они сразу вызвали оч­кастого клерка, на которого произнесенный Сашей пароль подействовал, как волшебное слово «сезам» на автоматические двери пеще­ры Алладина. Клерк провел его в хранилище и оставил наедине с его ячейкой. Белов мыслен­но поблагодарил покойного Пчелу за предус­мотрительность.
В ячейке он обнаружил пакет с документами, а под ними несколько толстых пачек долларов.
Белов не стал просматривать бумаги на месте, в банке. Он вызвал клерка и тот - вот что значит капитализм в действии - проводил его к выхо­ду, поблагодарил за то, что он как клиент вы­брал их банк, и вежливо попрощался.
Саша снова сел за руль, отъехал от банка на приличное расстояние. По дороге он неодно­кратно проверялся. Вроде бы все чисто!
Он остановил машину на Хороводном про­езде возле небольшого кафе с символичным названием «Минутка». Типичная стекляшка, пережившая все бури и революции Смутного Ельцинского времени практически без измене­ний в дизайне и, скорее всего, уровне обслужи­вания. На двери даже сохранилась вывеска с указанием часов работы и перерывом на обед.
Посетителей внутри почти не было. Белов вошел, сел за столик у окна так, чтобы просма­тривалась улица, заказал двойной кофе. Не­спешно закурил и раскрыл пакет. Сверху ле­жал сложенный вчетверо лист бумаги. Развер­нув его, он чуть было не расплакался, слезы против воли навернулись на глаза. Во весь лист рукой Вити была нарисована веселая по­лосатая пчела. Последний привет от друга, по­сланный из недавнего и одновременно такого далекого прошлого!
Под листком лежали более серьезные бума­ги. Это были документы на четыре банковских счета. Они были открыты на всех четверых - Белого, Коса, Фила и самого Пчелу. В экстренном случае каждый из друзей мог воспользо­ваться всеми четырьмя счетами. К бумагам прилагались кредитные карточки «Виза».
Белов решил тут же проверить свою плате­жеспособность. Он допил кофе, расплатился и вышел на улицу. Прямо напротив стекляшки находилась небольшая гостиница, перестроен­ная, судя по свежевыкрашенному фасаду и но­венькой вывеске «Англетер», совсем недавно из доходного дома начала прошлого века. Над входом сохранились цифры: 1913. Несчастли­вое число!
Внутри его ждал неприятный сюрприз. Как и следовало ожидать, банкомат в гостинице был. Но, вставив кредитную карточку и набрав код, он обнаружил, что счет заблокирован. То же самое произошло и с тремя другими карточ­ками. Белов разочарованно пожал плечами, по­вернулся и направился к машине.
В этот момент сотрудник банка уже звонил полковнику Введенскому с сообщением о по­пытке снять деньги со всех четырех заблокиро­ванных кредиток.
Полковник немедленно запросил у админи­страции банка разрешение на изъятие видео­пленки из камеры наблюдения, контролирую­щей работу банкомата. Через полчаса майор Коноваленко доставил небольшой сверток в кабинет Введенского.
Тот молча указал ему на кассетоприемник видеомагнитофона, подключенного к «домаш­нему кинотеатру» с огромным экраном, укра­шавшему с недавних пор кабинет полковника.
Вдвоем они уселись в кресла напротив, и Вве­денский с волнением, его самого немного уди­вившим, взял пульт и нажал на кнопку старта.
На экране появилось увеличенное во много раз лицо Александра Белова...
XLV
Ванька ни секунды не сомневался, что видел папу. И с тех пор все время ждал, что он при­дет, но так и не дождался.
За время долгого отсутствия отец превра­тился в его воображении во всемогущего бога­тыря, героя сказок. Но он был так далеко, и с каждым днем становился все дальше и дальше. Он был главным только в Ванькиных снах и мыслях. А в жизни его постепенно все больше места стал занимать дядя Дима.
Особенно после так страшно закончившейся рыбалки - он стал для мальчика безусловным авторитетом. Отца же он хоть и любил по-прежнему, но стал понемногу забывать. И вдруг увидел его на улице. Это было чудо, но Ванька находился в том возрасте, когда дети еще верят в чудеса и даже считают это чем-то обычным.
Необычным было другое. В последнее время Ваньке становилось все труднее общаться с ма­мой. Нет, он не мог бы сказать, что она его раз­любила. Она по-прежнему заботилась о нем, следила, тепло ли он одет и хорошо ли поел. Но Ванька инстинктивно чувствовал, что у мамы появились другие интересы. И виной этому был не только дядя Дима. Маму словно закол­довали, и она потихоньку превращалась в кого-то чужого. Ванька не мог этого объяснить, но чувствовал и боялся.
Поэтому он старался больше времени про­водить на улице. Гулять с гувернанткой ему было скучно. Он убегал от нее и в одиночку болтался по окрестным улицам. У него появи­лись друзья среди местных малолетних обор­мотов. Лучшими из них были братья Мишка и Гришка Хапиловы. Мишке было семь лет, Гришка был Ванькиным ровесником. Отец и мать братьев были запойными пьяницами и ничем не сковывали свободу наследников. Мишка даже в школу не ходил.
Выпал первый снег. Это был настоящий праздник. На улице Ванька тут же убежал от гувернантки проверенным способом - протис­нулся сквозь щель в заборе. Ей такое было не под силу. Пока она обегала весь двор, чтобы выйти через калитку, он шмыгнул за угол и был таков.
Братья Хапиловы околачивались возле пункта сдачи стеклопосуды. Они крутились здесь в расчете вытянуть из сумки у тех, кто сдает посуду, одну-две бутылки. Ванька подбе­жал к приятелям и хлопнул Гришку по плечу.
- Здорово, ребята! Ну что, по пломбиру? За брата ответил Мишка.
- Не, погоди. У нас работа! Надо здесь пус­тые ящики расставить, а полные вон туда отне­сти. Нам хозяйка за это десять тысяч старыми обещала.
Вместо того, чтобы спорить, Ванька помахал в воздухе свеженькой купюрой: сто рублей но­выми!
- Ух ты, откуда взял? Уклад? - восхищен­но прокартавил Гришка.
Ясное дело, - гордо сказал Иван. - У ма­мы из кошелька вытащил. Там их - видимо-невидимо. Она и не заметит. Ну, пошли?
Они наелись мороженого пополам с густо падающим снегом, который валил с низкого неба прямо в рот - стоило только поднять го­лову вверх.
Снег так и просился в руки. Причем брать его хотелось не рукавицами, а голыми руками, чтобы ощутить, что пришла зима. Первый сне­жок Мишка запустил в брата, второй в афишу с портретом какой-то певицы. Но гораздо инте­реснее было обстреливать снежками проезжав­шие машины.
Ребята выбрали самое подходящее для заса­ды место - недалеко от выезда из туннеля. Во­дителю тут было ни свернуть, ни отклониться. О том, чтобы остановиться или развернуться, вылезти из машины и надрать уши засранцам, и речи быть не могло - мешала высокая длин­ная стена вдоль трассы.
Мальчишки, как партизаны или индейцы, неожиданно выскакивали из-за рекламного щита и забрасывали очередную машину градом снежков.
Обстреливали в основном грузовики. По­пасть в них было легче и интереснее. Каждое попадание сопровождалось гулким ударом. Но и легковушки представляли не меньший инте­рес. Сидевшие в них пассажиры пугались, во­дители дергались и матерились. Одному из них Мишка залепил снежком прямо в приоткрытое окно автомашины. Тот крутанул руль, и маши­ну занесло в сторону. Иван увидел на миг его искаженное яростью лицо, собрался бежать... и замер на месте. Это был пана!
- Бежим! - тянул его за рукав Мишка. - Он же пас сейчас всех поймает и убьет!
Почти одновременно раздались один за дру­гим два выстрела... Стреляли откуда-то с про­тивоположной стороны дороги. И в тот же миг Ванька увидел, как боковое стекло машины, в которой находился папа, пошло трещинами, а там где они сходились, образовалась неболь­шая дырка...
Белов не сразу сообразил, что к чему. Но уже через долю секунды сориентировался в си­туации. За первым выстрелом, пробившим ло­бовое стекло, вот-вот должен был раздаться второй. Белов резко дал газ, чтобы как можно быстрее уйти из сектора обстрела. И вовремя, потому что следующая пуля прошила боковое стекло. Он оглянулся и успел заметить, что стреляли из салона синего микроавтобуса, припаркованного слева от дороги метрах в тридцати от выезда из туннеля.
Дальше Белов действовал на автомате, если бы его попросили объяснить, почему он посту­пает так, а не иначе, он не смог бы этого сде­лать. Ни сейчас, ни после. Время словно замед­лило свой бег, а он, наоборот, стал двигаться быстрее, успевая опередить события на какие-то доли секунды. В то же время он видел все, что происходит вокруг, с какой-то немысли­мой четкостью.
Вот справа - испуганное лицо Ваньки на фоне рекламного щита с длинноносой певицей. Вот пуля, прилетевшая слева, прошивает не­много наискось лобовое стекло... Ему показа­лось, что он видит, как кусочек металла мед­ленно проплывает рядом, вращаясь и оставляя за собой в воздухе горячий след. А вот у него перед носом так же медленно движется вторая пуля, пробившая навылет оба боковых стекла. Но самое странное: он видит даже то, чего ви­деть не может просто физически.
Например, лицо стрелявшего. Тот сидит с винтовкой в глубине салона синего микроавто­буса над трассой. У микроавтобуса тонирован­ные стекла, и разглядеть снайпера не может сейчас никто. Никто, кроме его мишени.
Саше показалось, что стрелок, скорее всего, выходец с Кавказа. Может быть, чеченец? Кто мог нанять кавказцев, чтобы устранить его? Шмидт? Вряд ли. Зорин? Очень даже может быть. Однако наиболее вероятной кандидату­рой был Кабан...
Белов дал по газам и рванул вперед, лавируя между автомашинами. Правильнее всего было бы двигаться в потоке машин и попытаться скрыться. Но где гарантия, что за ним нет хвоста?
Вопреки всякой логике, на первом же повороте он вывернул руль влево, сошел с трассы и знакомыми переулками, постоянно проверя­ясь, выехал на траверс туннеля в сотне метров него и остановился в сотне метров от того мес­та, откуда раздались выстрелы. Синего фурго­на там уже не было.
Он достал из бардачка бинокль и карту Москвы. С помощью оптики внимательно изу­чил обстановку. Не было и ребят на другой сто­роне дороги, начавших обстрел его машины первыми. Саша положил бинокль на сиденье рядом собой и, раскрыв карту, прикинул при­мерный маршрут, которым, с учетом прошед­шего времени, мог следовать киллер. Потом за­вел машину и резко тронулся с места...
XLVI
Когда Кабан дозвонился до Мусы, чтобы предложить сотрудничество, тот неожиданно быстро согласился и назначил Кабану встре­чу в маленькой забегаловке «У Ивана» на ок­раине города. Кафе, несмотря на название, принадлежало соотечественникам Мусы, за­крепившимся на московской почве. Быть может, именно поэтому их обслужили с мол­ниеносной быстротой - как особо важных персон.
Самым смешным было то, что первым о Шмидте заговорил Муса. Он начал расспра­шивать о его привычках и маршрутах следова­ния, об отношениях с братвой, об охранниках... Кабан смекнул, что ситуация складывается в его пользу и повел себя более чем разумно. Он сказал, что поможет чеченцам убрать Шмидта, хотя тот его совершенно не интересует. Но при одном условии: если те в свою очередь грохнут его должника. Фамилию Белова он при этом не называл. Выглядело это так, будто он делает чеченцам большое одолжение. Сдает им Шмидта, а за это они убирают его клиента!
В распоряжение Кабана Асланбек выделил двух молодых, но прошедших огонь и воду бое­виков, и синий микроавтобус с водителем. Ка­бан выследил машину Белова по номеру, кото­рый ему удалось запомнить во время столкнове­ния с Федей. Вернее, выследил не сам, а знакомые менты за небольшую мзду и по старой памяти. Дальше - дело техники. Вычислить маршрут Белова и устроить засаду не составля­ло труда. Первый блин вышел комом, это быва­ет. Белов каким-то чудом остался жив. Кабан расстроился, но виду не подал. Еще не вечер...
Синий фургон Белов заметил минут через пять после того, как выехал на вычисленную трассу. Водитель его никуда не торопился, и Саша, удерживая дистанцию в три-четыре ав­томобиля, довольно долго ехал за своими убийцами, пока те не затормозили перед не­большим кафе под вывеской «У Ивана». На площадке перед входом Саша заметил знако­мую белую «Волгу».
Прикрываясь едущими впереди и в других рядах автомашинами, он проехал дальше, раз­вернулся и остановился на безопасном рассто­янии от офиса на другой стороне улицы.
Тем временем из синего фургона вышли трое молодых симпатичных парней кавказской наружности. В руках у одного из них был длин­ный сверток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32