То есть, конечно не все, ибо по закону Ломоносова - Лавуазье ничто в мире не исчезает без следа, и если где-то что-то убавляется, то в другом месте столько же должно прибавится.
Но большинство предпринимателей, не свя­занных напрямую с экспортными поставками нефти и газа, понесли значительные убытки. Проблемы не обошли стороной и империю Бе­лова. Посоветовавшись с Ольгой, Шмидт ре­шил вызвать на «совет в Филях» всех, кто имел отношение к принятию решений.
Встреча состоялась в актовом зале Фонда «Реставрация». Шмидт предложил собравшим­ся, а это были управляющие фирмами, предприятиями и смотрящие от локальных органи­заций Бригады, высказаться и выдвинуть свои предложения по сохранению империи Белова. Однако большинство предпочло, как это у нас принято, отмолчаться... Несколько человек вы­ступило в том смысле, что лучше пару месяцев переждать и не делать резких движений. Время смутное, и неизвестно, куда кривая выведет. Последней взяла слово Ольга. В отличие от всех, у нее было конкретное предложение:
- Я предлагаю обратиться к скрытым резер­вам, - сказала она уверенно. - Не сидеть надо, засунув голову в известное место, а наступать. Думаю, сейчас деньги нужно вкладывать в не­преходящие ценности...
Собравшиеся зашевелились, обмениваясь взглядами, кто-то шепнул на ухо соседу га­дость, кто-то пошутил в том смысле, что у бабы волос долог... Никто из них не ждал от Ольги, далекой, в сущности от бизнеса женщины, ни­чего толкового.
- А конкретно? - задал вопрос один из уп­равляющих.
Ольга открыла лежавшую перед ней на сто­ле папку с бумагами.
- Я имею ввиду нефть! - сказала она серь­езно. - Я тут листала документы со старыми проектами и натолкнулась на один любопыт­ный материал...
Это был проект возведения нефтеперераба­тывающего завода под Москвой. На месте стро­ительства уже были заложены фундаменты бу­дущих помещений и подведены коммуникации.
- Смеешься? На реализацию этого плана тогда денег не хватило, откуда же они теперь, после дефолта возьмутся? - разочарованно возразил ей Шмидт.
Но Ольга не сдавалась. У нее были припасе­ны аргументы в пользу такого шахматного хода.
- В деле имеются немецкие партнеры. Их наш дефолт не касается, они еще не успели пус­тить здесь корни. И, скорее всего, рванут отсю­да, сверкая пятками. Могут! Но в этой ситуации для них есть и плюсы! Сейчас каждый доллар в два, а то и в три раза потяжелеет. И взяточники аппетиты умерят. Не то время, чтобы права ка­чать. Вопрос в том, захотят ли немцы сейчас вкладывать в Россию деньги. Мы должны их убедить, что дешевле они здесь, в России, собст­венности они никогда не купят с прицелом на будущее, и это их единственный шанс.
Проект стали рассматривать с разных сто­рон. Даже молчуны оживились и принялись обсуждать варианты поведения на рынке в ус­ловиях дефолта. В конце концов криминаль­ный конклав начал склоняться к мнению, что план перспективный и стоит попробовать его осуществить. Особенно сейчас, на фоне общего падения прибылей.
И только Шмидт недоверчиво качал головой. В отличие от остальных он хорошо помнил, что в деле, кроме цивильных немцев, были еще че­ченские предприниматели, владельцы сети бен­зозаправок. Они славились своим волчьим аппе­титом, что делало их опасными не в последнюю очередь и для партнеров. Имея общий бизнес с чеченцами, следовало держать палец на спуско­вом крючке. Ходили слухи, что они приторговы­вают фальшивыми баксами... Но в конце концов проект был принят практически единодушно.
С этого момента началось триумфальное шествие Ольги к вершинам власти: ее призна­ли как хозяйку и наследницу Белова.
XX
Первая же встреча с Асланбеком и Мусой подтвердила правоту Шмидта. Старший из партнеров, Асланбек, сразу взял быка за рога.
- Строительство было заморожено на нуле­вом цикле, - сказал он. - Работы там - начать и кончить. Давай предложим немцам выкупить завод, и пусть они сами с ним мудохаются.
Шмидт внимательно посмотрел на Асланбе-ка. Ход мыслей горца был прост, как дважды два. Сначала получить согласие Шмидта на продажу завода немцам, заключить с ними до­говор, а потом просто избавиться от партнера и захапать все бабки. На это люди Асланбека большие мастера. Вся проблема была в том, смогут ли они справиться со Шмидтом.
Сейчас, когда война в Чечне на время затих­ла, Асланбек легко мог подтянуть в Москву до­статочно многочисленную боевую группу. Во­прос состоял лишь в том, чтобы вооружить бойцов, но и это было лишь делом техники. Во­круг будущего нефтегиганта все туже затяги­вался узел интриг и противоречий.
Жители поселка Карфаген даже не предпола­гали, что над их головами собираются тучи.
В баре «У папы Карло» было людно и силь­но накурено, под потолком витали клубы ды­ма, понизанные лучами маленьких цветных прожекторов. Звучала приглушенная музыка, что-то в ритме блюза. Почти все столики были заняты, между ним сновали с озабоченным ви­дом официанты. Андрей Литвиненко протис­нулся к стойке и махнул бармену.
- Джин с тоником. - И положил на стойку двадцать долларов. - Не подскажешь, где мне найти Невзглядова?
Бармен не глядя смахнул купюру, упорхнув­шую куда-то в нижние пределы его владений, ткнул пальцем в дальний конец стойки.
- Вот он, в кожаном пиджаке.
Сергей пригляделся к объекту. До этого он видел его только на экране телевизора. Знаме­нитый репортер был не молод и не стар, пле­чист, обладал густой шевелюрой и громким ба­сом. Вокруг него крутилось несколько моло­дых размалеванных девчонок. На Невзглядова они смотрели с обожанием, как простые смертные на полубога. Глаза у него действи­тельно были удивительные: большие, голубые, как небо. Репортер умел придавать им выра­жение патологической честности, что в нема­лой степени способствовало его продвижению на телевидении.
Литвиненко подошел к нему сзади и фами­льярно похлопал по плечу. Когда журналист обернулся, бросил ему самым дружелюбным тоном.
- Слушай, Юра, отойдем на секунду. Пого­ворить надо.
Журналист смерил взглядом наглого незна­комца. Было в этом высоком молодом человеке с лицом кандидата наук и телом культуриста что-то такое, что заставляло серьезно относит­ся к его словам. Узнать Литвиненко он, конеч­но, не мог, поскольку видел первый раз в жиз­ни, поэтому решил, что просто не может вспом­нить, где с ним встречался. Но, на всякий случай, улыбнулся и спросил.
- А о чем разговор пойдет? Литвиненко шутливо развел руками.
- О бабках, конечно. Или они тебя больше не интересуют?
Журналист согнал дежурную улыбку, шлеп­нул ближайшую подружку по заднице, чтобы та освободила путь, и направился вслед за не­знакомцем. Они проследовали в угол зала, где сели за свободный столик, заранее зарезерви­рованный Андреем, просчитавшим, где и когда можно «уловить» журналиста. Официант при­нял у Литвиненко заказ: две текилы. Оказа­лось, репортер всем остальным напиткам пред­почитает именно этот.
Какое-то время они молчали, поглядывая друг на друга. Литвиненко собирался с мысля­ми, а Невзглядов не хотел торопить события. Наконец Литвиненко начал.
- Скажи, Юра, гибель Александра Белова ведь ты снимал?
Невзглядов опустил бокал с текилой на стол и как-то напрягся. Вопрос явно не доставил ему удовольствия.
- Допустим я, что дальше? - спросил он без малейшего энтузиазма.
Литвиненко закурил и успокаивающе улыб­нулся.
- Странным ничего не показалось? - спро­сил он. - Инсценировки не было?
Невзглядов сделал себе имя на таких сенса­циях, поэтому само предположение о подтасов­ке показалось ему оскорбительным. Он едва не вскочил из-за стола.
- Да какая инсценировка? Что было, то и снимал!
Литвиненко покачал головой. .
- Ты не понял. Я не говорю, что это была твоя инсценировка. Подумай хорошенько, вспомни. Когда ты снимал, у тебя не было ощущения, что все это разыграно специально для тебя? Для вас? Я хочу сделать тебе предложение, от кото­рого ты пока еще можешь отказаться. Подумай еще раз, это важно. Цена вопроса - жизнь.
- Чья? - спросил журналист.
- Твоя в том числе... - Литвиненко достал ручку, на салфетке написал пятизначную сум­му в долларах и указательным пальцем отодви­нул на половину стола собеседника.
Невзглядов взял салфетку в руки, разгладил и уставился в нее, как первоклассник, пытаю­щийся разобрать слишком сложный для него текст. Его лицо побледнело, а плотно сжатые губы говорили о непростой внутренней борьбе.
Литвиненко решил, что тот знает больше, чем ему хотелось бы.
- Что от меня требуется? - спросил жур­налист.
Литвиненко протянул ему свою визитную карточку.
- Позвонишь мне через час на мобильный, я скажу куда приехать. - И, не прощаясь, напра­вился к выходу из бара.
XXI
Хасавюртский мир мира не принес. Это был не мир, а перемирие, да и то очень шаткое и не­надежное. Чеченцы не собирались мириться с присутствием федералов, русские - с позором военного поражения. Стороны отошли на ис­ходные позиции, чтобы поднакопить сил, а главное - денег.
Генерал Хохлов все чаще стал задумываться о перспективах разрешения этого конфликта. Выиграть у партизан войну в условиях горной местности и поддержки их населением невоз­можно... Это и дураку понятно. Но и чеченцы не хотят или не могут понять, что Россия не может этой войны проиграть... Просто в силу большей массы: это как Земля и Луна. Ну не может Луна покинуть поле притяжения своей планеты... Их связывают тысячи невидимых силовых нитей...
Генерал нажал рычажок селекторной связи и попросил секретаршу вызвать Введенского.
Войдя в кабинет, полковник сначала увидел спину шефа, застывшего перед огромной кар­той южных регионов России. В ту же секунду Хохлов обернулся и, начертив ладонью круг, внутри которого оказалась мятежная Чечня, невесело произнес:
- Скажите, Игорь Леонидович, что мы дела­ем на этой территории? Что бомбим, в кого стреляем? Если мы хотим уничтожить чечен­скую промышленность и финансы, бомбить следует Москву. Тут их экономическая мощь. А живую силу боевиков проще истребить, вы­тягивая их на стрелки с нашей братвой, а не го­няясь за ними по их диким горам.
Генерал предложил полковнику кресло, но сам остался стоять. Из этого Введенский сде­лал вывод, что разговор предстоит непростой.
- Вы знаете, кто такие ваххабиты? - спро­сил наконец генерал.
Введенский представлял себе это в самых общих чертах, на уровне телевизионных репор­тажей.
- Кажется, это какие-то мусульманские сек­танты, вроде исламских кальвинистов, - пред­положил он. - Нравственная чистота, строгое соблюдение предписаний Корана, фундамен­тализм и все такое. До сих пор мне не приходи­лось работать по этой линии.
- Боюсь, теперь придется.
Хохлов подошел к окну и некоторое время молча рассматривал площадь внизу. По улице сплошным потоком двигались машины, плот­ной толпой шли люди. Что будет, если ваххабизм придет сюда в своем худшем, самом аг­рессивном варианте?
- Я не шутил, когда говорил, что воевать нам придется прямо здесь, у себя дома, - про­изнес генерал. - У нас появился новый враг, неуловимый и беспощадный. Это исламский терроризм. Ваххабиты готовы на все. Они хо­рошо обучены, вооружены и фанатичны. И, что самое опасное, у них имеются покровители в «верхних слоях атмосферы».
И генерал рассказал Введенскому, что по оперативным данным известные предпринима­тели Асланбек Мокоев и Муса Джохаров в по­следнее время развернули активную деятель­ность, захватывая все новые куски российской промышленности. В финансовых операциях их крышуют член Совета безопасности Зорин и магнат Берестовский, в силовых акциях они ис­пользуют боевые группы ваххабитов, которые приезжают из Чечни и работают вахтовым ме­тодом. Прикатили, сделали дело, исчезли.
- Я так понимаю, вы хотите поручить мне раз­работку этих абреков? - догадался Введенский.
- Правильно понял, - подтвердил генерал. - Иди, составляй план работы. И о Белове не за­бывай. Ну, флаг тебе на башню...
XXII
Белов проснулся рано, едва за окном начало светать. Он не сразу понял, что его разбудило. Оказалось, с трудом сдерживаемые рыдания Лены. Вглядевшись в полумрак, он увидел, что она сидит с ногами на постели, обхватив рука­ми колени и уткнувшись в них лицом. Он встал с койки и подошел к ней. После той короткой близости между ними словно черная кошка пробежала, причем инициатором отчуждения была Лена. Она упорно делала вид, словно между ними в ту ночь ничего не произошло. Александру оставалось только гадать о причи­не такой резкой и ничем не спровоцированной с его стороны перемены.
Он легонько прикоснулся к ее плечу. Лена вздрогнула, как от удара, и повернула к нему заплаканное лицо. При этом она даже не пыта­лась, как обычно, спрятать свою изуродован­ную шрамом щеку.
- Что? Чего ты еще от меня хочешь?! - за­кричала она, подняв на него ненавидящий взгляд. - Да, я дрянь! Продажная, развратная тварь! Да, я исковеркала твою жизнь! А заодно и свою! Но в твоей жалости я не нуждаюсь, за­помни это. Ты мне не нужен! Если выздоровел, можешь убираться хоть сейчас на все четыре стороны. Не держу! - он закрыла глаза ладо­нями и снова зарыдала.
Белов оторопел: скорее это у него могли быть претензии к Лене. Но он-то не выставля­ет счетов, и ничего не требует, кроме человече­ского отношения к себе. Откуда эта ненависть? Может, он не прав, и не следовало возвращать­ся к близким отношениям? Однако это полу­чилось само собой, спонтанно, бездумно. Кто-то хорошо сказал: не ворошите старые могилы, они чреваты новою бедой. Но в чем он вино­ват? Его захлестнула волна обиды.
- Ты не дрянь и не тварь, ты просто дура! - сказал он с чувством и вышел из бытовки, ак­куратно прикрыв за собой дверь.
Чтобы немного успокоиться, он направился знакомой дорогой к вершине поросшего куста­ми орешника холма. Взобравшись на плиты, сел и задумался. Состояние Лены беспокоило его не на шутку. Надо было срочно предпринимать ка­кие-то меры, но какие? Он не был психологом, а тут, похоже, требовалась помощь профессиона­ла. Сама Лена помочь ему и себе не желала и ни на какой контакт не шла. Полный тупик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32