Но пообещал вер­нуться. Я подумал, может, он к доктору пошел?
Белов с Леной переглянулись. Судя по все­му, отделаться от Бакена было не так просто.
- Был доктор, но про Бакена ничего не гово­рил, - отозвалась Лена. - Его вот только осмо­трел и сказал, что все в порядке.
- Выздоровел?! - обрадовался Федя. - Ну, наконец-то! Поднимайся, хватит в четырех сте­нах сидеть, как таинственная Тамара. Пошли, воздухом подышим. Я тебе наши Палестины покажу.
Белов посмотрел на Лену. Ему не хотелось обидеть ее каким-нибудь неловким движением или поступком. Он понимал, что новый разрыв с ней будет уже необратимым и старался ни в коем случае не допустить даже малейшего не­понимания.
- Ты как, не возражаешь? - спросил он ее.
- Сходи, прогуляйся, - ответила Лена. - Только не долго.
Они вышли из бытовки. День был солнеч­ный, а воздух показался Белову альпийским. Видимо, ветер дувший в сторону свалки, унес ее испарения. У него слегка закружилась голова.
Федя повел Белова к вершине невысокого холма. Местность выглядела знакомой, но ему не хотелось напрягаться и вспоминать, когда и при каких обстоятельствах он мог здесь бывать. Он вообще старался сейчас ни о чем не думать и просто шагал за Федей по высокой траве, ла­вируя между кустами. Поначалу он ощущал слабость в ногах, но с каждым шагом идти ему становилось все легче. В итоге он почти не от­ставал он своего проводника, только слегка за­дыхался с отвычки. На вершине холма они взо­брались на положенные друг на друга штабелем плиты, оставленные здесь рабочими.
- Вот, гляди, куда тебя занесло, - Федя же­стом экскурсовода обвел рукой окрестности: внизу под ними раскинулся поселок из не­скольких десятков бытовок, за ним какие-то недостроенные сооружения, а дальше, чуть ли не до горизонта, дымились эвересты городских отходов. - Свалка, брат, это место, где цивили­зация освобождается от мусора! Цивилизация и мусор - близнецы-братья! У нас здесь есть все, как на острове Робинзона. Я даже думаю: только на свалке человек может стать свобод­ным, потому что деньги здесь не нужны, живи себе, как птица, ни забот ни хлопот...
Слушая впавшего в раж Федю, Белов смот­рел на заброшенную стройку: котлован, фунда­менты, какие-то мощные коммуникации. Во всем этом чувствовался размах. Видимо, здесь затевалось большое строительство, судя по трубам большого диаметра, что-то вроде неф­тяного гиганта.
И тут Белов вспомнил, что где-то под Моск­вой Пчела собирался строить нефтеперегон­ный завод... Это отложилось в памяти, потому что в проекте должны были участвовать немцы и чеченцы... Такое вот оригинальное сочета­ние! Тогда проект натолкнулся на сопротивле­ние со стороны чиновников и был заморожен. Стороны никак не могли сойтись на приемле­мой цене отката. «Так значит, это и есть тот са­мый завод...» - подумал Саша.
Одновременно он поймал себя на том, что с интересом прислушивается к словам Феди.
- Мусор вокруг - фигня, - размахивая ру­кам, вещал тот, - надо бороться с мусором в себе. Мы сами себя загаживаем с помощью ци­вилизации. Выносим мусор из квартир, но од­новременно засоряем себя никотином, алкого­лем, матом, попсой, телесериалами, политикой, низкопробным чтивом, псевдоценностями и так далее. Ну скажи сам, если тело - наш дом, временное пристанище, есть смысл тащить в него помои с улицы?
- А ты философ, - заметил Саша, пропус­кая вопрос мимо ушей. - Ты что окончил, Ок­сфорд или Сорбонну?
Федя вдруг сдулся, как проколотая шина, и нехотя ответил, что учился на филфаке МГУ, но ушел с третьего курса. Саша не стал допы­тываться, почему, тем более, что Федя резко переменил тему разговора:
- Кстати, хоть ты и не тот, что на плакате изображен, но ведь звать-то тебя как-то надо. А то неудобно даже.
Саша на секунду замялся: в его ситуации просто глупо было бы заявлять во всеуслы­шание, что небезызвестный Белов жив. Ведь тот, кто допустил оплошность и не добил его контрольным выстрелом, может вернуться, узнав об этом. Кто же все-таки его заказал: Зорин, Кабан, Введенский? Или еще кто? Желающих было предостаточно. Скорее все­го - Зорин!
- Зови Сергеем. Серегой, - сказал Белов твердо.
- Серый, значит? - уточнил Федя с сомне­нием в голосе. - Ладно, так и запишем. По та­кому случаю полагается причаститься «спири-тус вини», спиртным духом то есть. Ты, поди, православный? Стало быть, водку пьешь?
- Только не с утра, - поморщился Белов. Судя по всему, местный философ не слишком последовательно придерживался своих убеждений. Во всяком случае, в части отравле­ния организма продуктами цивилизации.
Федор достал из одного кармана своей не­объятной куртки бутылку водки с непонятной этикеткой, а из другого пластиковый стакан. Откупорил бутылку и аккуратно налил стакан до краев.
- Прошу.
Белов помотал головой.
- Не, я так сразу не могу. Погоди, давай ты первый.
- Как угодно.
Федя опустил веки, припал ртом к стакану с сивухой и принялся тянуть ее с видимым удо­вольствием, только что не причмокивая. В дет­стве Белов так пил газировку, потом, в молодо­сти, пиво.
- Эх, крепка Советская власть!- У Феди даже слезы навернулись на глаза, он вздрогнул и занюхал принятое тыльной стороной ладо­ни. - Так о чем мы? Да, так вот, что я хотел сказать. Вас, Саша, друг мой...
- Сережа, - поправил Белов, с удивлением отмечая перемену в речи своего спасителя: она стала более изысканной и витиеватой.
Они сели на край плиты, спустив ноги вниз. Поднялся легкий ветерок. По небу бежали бе­лые облачка, поминутно менявшие свою фор­му. Вдали над свалкой кружили стаи птиц. До них долетали их крики. На душе у Саши стало легко и покойно.
- Конечно, разумеется, я оговорился, простите, - продолжал Федя преувеличенно веж­ливым тоном. - Так вот, наш Доктор Ватсон только поставил вас на ноги, не более того. Главный же вопрос в другом - как вернуть вас к нормальной жизни? Вылечить окончательно!
Белов задумался. Это был тот самый вопрос, над которым он ломал голову все последнее время. Как ему теперь жить, и нужно ли жить вообще?
- Если ты имеешь в виду дырки от пуль, то они уже практически зажили, - заметил он.
Федя энергично затряс головой.
- Нет, я имею в виду совсем другое. Вы еха­ли по жизни на огромной скорости. У вас, Се­режа, была цель, были средства. Друзья были, да и семья наверняка тоже была. И вдруг со всего разгона - бац! Вы врезались на полном ходу в бетонный столб. В результате - полное фиаско. Вы ведь не случайно остались здесь, с нами? Отныне нет ничего - ни цели в жизни, ни семьи, ни друзей. Это сокрушительный удар, не все после такого могут подняться. Вот его-то последствия и нужно залечить.
- Чем - водкой? - скептически усмехнулся Белов.
Но Федя ни мало не смутился.
- Покоем. Хотя, в сущности, это одно и то же. Вы слышали вульгарный тезис: «С утра не выпил - день пропал, а выпил - весь день свободный»? Алкоголь просто снимает стресс и позволяет взглянуть на проблему со стороны. Помните, как говорили древние римляне? Нихиль хабео - нихиль куро! То есть, нет имущества, нет забот. Если у вас не­ту тети, ее не отравит сосед. У кого ничего нет, у того нет и проблем. Это же основы буд­дизма! Переход в новую жизнь. Вы ведь не хотите возвращаться к старой? Или я не прав? Так что для вас старый путь кончился, впереди лежит новый.
Белов молча налил себе полный стакан вод­ки и выпил. Закашлялся.
- Я недавно уже слышал что-то в этом роде, насчет пути, - проговорил он, отдышавшись. - От своего покойного друга.
Но Федя не обратил внимания на его слова и продолжал гнуть свое.
- И, заметьте, в той, прошлой жизни у вас осталась целая куча вопросов, отвечать на ко­торые вам не хочется. Потому как ответы-то все известны заранее, но они не радуют, а сов­сем даже наоборот. Вы ведь догадываетесь, кто и зачем отправил вас на нашу помойку? Но не хотите признаться в этом даже себе!
Сзади в кустах раздался шорох: прихрамы­вая, к ним приближался молодой парень в ста­ром армейском бушлате.
- А вот и Витек! - обрадовался Федя. - А прозвище у него - Злой...
- Квасите? - вместо приветствия поинте­ресовался гость.
Федя налил стакан и ему.
- Винтовка рождает власть, а водка делает свободным, - заявил Федя в полном проти­воречии со своими предыдущими постулата­ми и протянул Витьку емкость. - Может, у тебя есть другие предложения? Нет? Тогда бери и пей.
Витек принял дозу как должно, осушил ста­кан одним духом. Потом опустился на плиты рядом с ними, помолчал и неожиданно вскочил.
- Ну ладно, пойду я.
- А поговорить? - обиделся Федя. - Что о нас товарищ подумает, что мы алкоголики? Одна водка на уме? Его кстати, Серым кличут.
Витек усмехнулся и снова присел рядом.
-Да о чем говорить-то? Я лучше вам прит­чу расскажу о мужике, который животных любил...
Он достал пачку «Беломора», продул гиль­зу, сжал ее в двух местах и закурил. Белов и Федор молча ждали продолжения.
- Так вот, - начал Витек неторопливо, - подобрал мужик на помойке маленького Зеле­ного змия. Души в нем не чаял, гулять на по­водке выводил, спиртом из бутылочки отпаи­вал... Такой вот симбиоз у них возник. А Змий вырос, снял поводок и надел его на хозяина. Теперь Змий сам выводит мужика на поводке, отпаивает из бутылки, души в нем не чает, а мужик стал такой зеленый-зеленый...
Белов от души расхохотался, но Федя его не поддержал, а стал распространяться на тему разумного употребления алкоголя и его поль­зы для половозрелых организмов и человечест­ва в целом. Он сыпал именами и медицински­ми терминами, как заправский лектор общест­ва «Знание». Чувствовалось, что темой он владеет и закончит нескоро.
- Ну тебя, ты меня достал уже, философ хренов, - Витек повернулся к Белову и стал объяснять ему: - Этот Гегель как в кондицию войдет, так с ним вообще говорить невозмож­но. Дурной становится, что профессор какой-нибудь. Так что я похромал. А вы оставайтесь. Тебе, Серый, поначалу может даже интересно будет, а мне эта муть уже поперек горла, - он встал и направился в сторону бытовок.
Федя обиженно посмотрел ему вслед, потом слил остатки водки в стакан. Получилось чуть меньше половины.
- Не возражаете, если я допью? - с надеж­дой в голосе спросил он.
- Пей, для хорошего человека отравы не жалко, - согласился Белов.
Федя с нескрываемым сожалением допил остатки водки и мечтательно прищурился, гля­дя на синее небо в просвете между облаками.
- Витек на самом деле вовсе не злой, - по­яснил он. - Просто ему не повезло в жизни...
История Витька в изложении Феди оказа­лась на редкость невеселой. Тот, как и Доктор Ватсон, угодил под каток новейшей россий­ской истории. Солдатом-срочником попал в Чечню, участвовал в новогоднем штурме Гроз­ного, горел в танке на площади Минутка, чу­дом остался жив. Потом его колонна попала в засаду в Аргунском ущелье, в урочище Ярыш-Марды, и была полностью уничтожена. Витек оказался в плену. Сидел в зиндане по уши в собственном дерьме, пас овец в горах. Бежал. Его поймали и, чтобы отбить охоту к побегам, отрубили пальцы на ноге. Кстати, этим же ме­тодом в Америке рабовладельцы лечили от из­лишнего свободолюбия беглых негров. Такие вот параллели...
Когда Витек уже отчаялся выбраться когда-нибудь из проклятых гор, его вдруг неожиданно погрузили в машину, привезли в какой-то аул и сдали с рук на руки федералам. Оказалось, его выкупили. Благодарить он должен был за это представителя президента на Кавказе Зорина.
Об этом ему напомнили спустя полгода по­сле возвращения домой. К Витьку домой за­явились крепкие пацаны с бритыми затылками и объяснили, что у благодетеля финансовые проблемы, поэтому деньги за выкуп было бы неплохо вернуть. В результате квартира «должника» оказалась проданной, деньги вер­нулись в карман Зорина, а Витек оказался на свалке...
Белов слушал рассказ Феди, сравнивал его с историей доктора Ватсона, со своей собствен­ной историей. До сих пор он был твердо убеж­ден, что каждый человек - сам творец своей судьбы. Теперь он начинал думать иначе. Мо­жет, действительно сидят в небе три бабы, одна прядет нить жизни, другая сматывает в клубок, а третья обрывает? И никто, даже сам Господь Бог, не в силах изменить предначертанного?
Федя, заметив, что его подопечный задумал­ся, замолчал и сам. Ни шевелиться, ни вставать им не хотелось, и они сидели бы так еще долго, если бы не истошные крики... Доносились они из бытовки доктора.
- Что это? - вздрогнул Белов.
Лицо Феди вмиг утратило интеллигент­ность.
- Доктора трухануло. Ну лепила, во, блин, чмо! Опять вместо ширки «бомбу» сварил.
- Какую бомбу? - не понял Белов.
- Обычную. Ты думаешь, он героином, что ли, колется? Счас! Всякую дрянь варит. Черняшку из маковой соломки. А там дело известное. Капля жира на посуде осталась - бок выйдет. Трухать будет. Пошли, может, поможем чем?
И Федя, а за ним и Белов, кинулись к вагон­чику доктора Ватсона.
XVII
Олина жизнь постепенно входила в обыч­ную колею. Она была бесконечно благодарна Шмидту за поддержку. Если бы не он, ей при­шлось бы очень тяжело.
Шмидт не только взял на себя все заботы, связанные с похоронами Елизаветы Андреев­ны, но и всячески старался облегчить Ольге процедуру вступления в права собственности. В отличие от нее, он с самого начала не сомне­вался, что она захочет и сможет стать полно­правной хозяйкой империи Саши Белого.
Ольга продолжала жить в квартире Шмидта в элитном доме на западной окраине Москвы.
Но на работу и с работы ее привозили в «Мерседесе» с затемненными стеклами. С Ванькой в ее отсутствие занималась приходящая няня по имени Марина. Возвращаясь домой, Ольга не­изменно находила полный продуктов холо­дильник, а на столе в кухне горячий ужин.
Но чем увереннее Ольга чувствовала себя в бизнесе, тем больше вопросов возникало у нее в отношении всего остального. И самый главный вопрос касался судьбы ее мужа...
В тот вечер она приехала домой раньше обычного. Ванька еще гулял во дворе с гувер­нанткой. Пожалуй, его поведение беспокоило Ольгу больше всего. В последнее время мальчик стал замкнутым и раздражительным. Возвраща­ясь домой с прогулки, он первым делом спраши­вал: «Мам, а папа не приехал? А где папа?». И Ольге с каждым днем становилось все труднее отвечать на этот простой детский вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32