Значит, вы требуете все акции? - уточнил Асланбек.
Все до последней, - подтвердил Райнеке.
А если вы получите эти акции не от Шмидта, а от нас, вас это устроит?
Вы хотите сказать, что герр Шмидт не со­гласился продать акции нам, но продаст их вам? - Райнеке не счел нужным скрывать не­доверчивую улыбку.
Асланбек прикусил язык. А эти немцы не та­кие лохи, какими кажутся на первый взгляд. Для них главное, чтобы ни один суд не мог впос­ледствии доказать, что при заключении сделки имел место хоть какой-то намек на криминал.
Как бы читая его мысли, к разговору под­ключился герр Шнапскопф.
- Я не сомневаюсь, господин Мокоев, что сделка со Шмидтом с вашей стороны будет со­вершена законными методами. Это наше поже­лание. Все остальное - ваше личное дело. Весь «русский пакет» должен быть у нас.
Не дослушав коллегу, Райнеке возмущенно фыркнул и ушел в другую комнату. Через секун­ду оттуда послышался возбужденный женский голос. Шнапскопф выразительно посмотрел на гостей и пожал плечами. Дескать - сами видите, разговор окончен. Чеченцы тактично поднялись и направились к выходу из квартиры.
В лифте оба молчали. Кто их знает, этих не­верных, не напихали ли они микрофонов и в лифте? Только выйдя на улицу, Муса спросил Асланбека.
- Что будем делать?
- Там видно будет, - ответил тот, - скорее всего Длинного, если будет мешать, придется замочить, а с толстяком договоримся. Он, я за­метил, очень любит деньги. - Мокоев посмот­рел на часы.
Пора было ехать на встречу. Эмиссары жда­ли приезда боевиков из Ичкерии. Без них Асланбек был сейчас как без рук. Правда, он не до конца понимал - будет ли он командовать группой или сам поступит в подчинение воз­главляющего боевиков арабского инструктора, ваххабита Омара.
Полученные Асланбеком от Басаева на этот счет инструкции были весьма туманными и расплывчатыми. Он решил до времени не заос­трять этот вопрос и посмотреть, как все будет выглядеть на практике. Во всяком случае, он не собирался позволять арабу диктовать ему свои условия...
Боевики прибыли рано утром. Они приеха­ли на двух микроавтобусах «Газель». Муса встретил их на въезде в Москву, провел через милицейские посты и проводил на скромной «восьмерке» до района новостроек, где для прибывших были сняты четыре квартиры на одном этаже. Новый дом и отсутствие соседей должны были компенсировать риск содержа­ния всех боевиков в одном месте.
В обозримом будущем планировалось пере­везти их в загородный дом, Муса сейчас как раз подыскивал такой вариант. Расселять прибыв­ших по разным квартирам в Москве по двое-трое человек было нереально. Они не ориентирова­лись в городе и не смогли бы быстро собраться по сигналу тревоги. Кроме того, их внешность и поведение могли привлечь внимание соседей и милиции, а этого допустить было никак нельзя. Асланбек уже ждал их в одной из квартир.
- Салам! - поприветствовал он шедшего пер­вым командира боевиков Омара, высокого парня лет тридцати почти европейской внешности.
Тот ответил на приветствие. Асланбек внеш­не излучал дружелюбие, внутренне же весь сжался как пружина. Омар ему очень не понра­вился: слишком самоуверенный и, видно, лю­бит командовать.
Асланбек вообще не любил арабских ваххаби­тов, которые с недавних пор стали все чаще по­являться в чеченских горах. Узнать их можно было по коротко подстриженным усам и длин­ным бородам. Сектанты, одно слово. Па обыч­ных мусульман смотрят свысока, как на грешни­ков. А ведь если бы не нашли англичане в их пу­стыне нефть, они бы и сейчас верблюдов пасли.
А па что они тратят свои халявные нефте­доллары? Сады и дворцы в пустыне строят. У них нищие на «мерседесах» разъезжают. До­шло до того, что воду в прудах замораживать стали, чтобы при тридцатиградусной жаре ры­бу подо льдом ловить и на естественных катках на коньках кататься!
Сам Асланбек считал себя суфием. Он не падал в обморок, если ему случалось пропус­тить время молитвы, и в глубине души превы­ше Мохамеда, мир ему, почитал святых героев Кавказа - Кази-муллу и Шамиля. Главным же в жизни он считал тарикат - путь борьбы с неверными. Впрочем, здесь их позиции схо­дились.
Внешне Омар ничем не напоминал религи­озного фанатика. Никакой бороды и стриже­ных усов. Он выглядел, как интеллигент. С ним приехали четырнадцать бойцов. Это были мо­лодые парни из горных аулов и две женщины: Сажи и Айза.
- У той, что постарше, федералы убили му­жа, младшая - ее сестра, - пояснил Омар.
Распределив боевиков на постой, Муса оста­вил их размещаться, а сам вышел из квартиры и спустился вниз. «Гостям столицы» категори­чески запрещалось выходить из дома, поэтому их снабжение целиком лежало на нем. Правда, холодильники в квартирах были под завязку набиты продуктами, но ему предстояло сделать дополнительные покупки.
Отъехав от дома, Муса достал трубку теле­фона и набрал номер. Мобильник был самый обыкновенный, и номер его ничем не отличал­ся от других семизначных номеров. Особен­ность была в том, что мобильник не фиксиро­вал в своей памяти этот номер - ни как входя­щий, ни как выходящий. И прослушивать его смог бы только один человек, тот, которому Муса сейчас и звонил.
Если бы Асланбек услышал этот разговор, Муса не прожил бы и минуты после этого. Дождавшись длинного гудка, Муса нажал звез­дочку и набрал цифровой код. Трубку сняли сразу.
- Алло, Игорь Леонидович, - сказал зво­нивший, - Муса говорит...
И он подробно доложил полковнику о при­езде боевиков, назвал номера их машин и ад­рес, по которому их можно найти.
- Цель приезда пока неизвестна, - закон­чил он свой доклад. - Когда узнаю, сообщу...
Введенский завербовал Мусу давно, вскоре после того, как тот впервые приехал в Москву. Тогда, после перестрелки с ореховскими, тот оказался в одной камере с четырьмя братками. Жить ему оставалось - до утра в лучшем случае.
С ним могло произойти все что угодно. Он мог упасть со шконки высотой двадцать санти­метров над полом и разбиться насмерть. Он мог выдохнуть, а потом забыть вдохнуть. Мог вены вскрыть или сам себе горло перерезать. Да мало ли, что может случиться с человеком в тюрьме?
Введенский забрал Мусу из камеры в по­следний момент, когда братки собирались его разорвать - в буквальном смысле - на две по­ловины, как древляне князя Игоря. Сил оре­ховским было не занимать, ненависти - тоже.
Дело полковник порвал у Вахи па глазах, а его самого отпустил. Как и в случае со Шмид­том, фээсбэшник не стал мелочиться. Он не только спас жизнь молодому горцу, но и по­мог сохранить ему чувство собственного до­стоинства. Он вел себя и говорил с Мусой с огромным уважением, с необычайным так­том. Это было то, чего никогда не делал Ас­ланбек. Поэтому чем сильнее в сердце Мусы крепла обида на Мокоева, тем охотнее он со­трудничал с полковником Введенским.
XXXVII
Белов достал из кармана ключ. Обычный плоский ключ от квартирного замка был надежно спрятан в выемке под стелькой его крос­совок. Теперь ее пришлось оторвать. Он до по­следнего момента не хотел им воспользовать­ся, этим ключом, но обстоятельства вынудили. «Ключ от квартиры, где деньги лежат», - поду­мал Саша.
Здесь его действительно ждали деньги, ору­жие и чистые документы. Или засада. Он учи­тывал это, но выбора не оставалось. Приходи­лось рисковать.
Квартира была куплена на окраине Москвы на чужое имя. Предназначалась она для того, чтобы в случае крайней необходимости можно было уйти на дно, пересидеть какое-то время. На всякий пожарный случай. На покупке та­кой квартиры настоял в свое время Космос. А выбирал и покупал ее Шмидт, тогдашний начальник службы безопасности Бригады. Это обстоятельство и удерживало Белова от небезопасного визита.
Вполне возможно, что Шмидт уже забыл об этом незначительном эпизоде в своей жизни, Но мог и не забыть и оставить там комитет для встречи. Или забыть, но вспомнить после визи­та Белова. И тогда он точно будет знать, что Белов жив.
«Да? Ну и черт с ним, - подумал вдруг Александр. - Пусть узнает...».
До города он доехал вместе со Степанычем и Витьком. У ближайшего входа в метро попро­сил остановить машину, вышел, прихватив с собой большую туристическую сумку. На про­щанье назвал место встречи; перекресток возле дома с «квартирой, где деньги лежат».
- Ровно в три я вас там жду, - сказал он Степанычу. - Постарайтесь не опаздывать, - и добавил: - Если меня повяжут, то уже не выпустят.
Когда «промышленники» уехали, он безза­ботным жестом закинул сумку за плечо и направился ко входу в метро. До квартиры добрался без помех. По дороге зашел в овощной магазин и купил гранаты и апельсины, несколько кило фруктов отлично уместились на дне его сумки, А потом, заметив на улице лоток с мороженым, купил и его. Когда же он ел мороженое в последний раз? Сто лет назад, в прошлой жизни,..
Войдя в подъезд, он поднялся на лифте на этаж выше своей квартиры. Спустился к ней по лестнице, приваливаясь к доносившимся из-за дверей звукам. Ничего подозрительного. Он не сразу решился войти. Вставил ключ в замоч­ную скважину, повернул и с замиранием сердца толкнул дверь.
Ничего не произошло. Засады не было. Александр прикрыл за собой дверь и неспеша прошелся по квартире. Она напомнила ему его собственную, в которой он когда-то жил с ма­мой. Такой же панельный дом, низкие потол­ки, крохотная кухня. Только там из окна были видны трубы ТЭЦ, а здесь - кольцевая автодорога.
Предаваться воспоминаниям было некогда. В кухне было тесно: изрядную ее часть занимал большой старый холодильник «ЗИЛ». Белов отодвинул его от стены и отверткой, которую принес с собой, принялся отвинчивать крепле­ние задней стенки с холодильным агрегатом.
Собственно, никакого агрегата там и не бы­ло. Под панелью задней стенки был оборудо­ван тайник. Место было надежное. Вряд ли ко­му-то понадобилось бы копаться во внутренно­стях старого сломанного холодильника, а тем более выносить его из чужой квартиры.
Белов открыл тайник. Сначала извлек упа­ковку с долларами. Кажется, там было тысяч сто, пересчитывать он не стал. Затем забрал пап­ку с документами, и нашел в ней паспорт со сво­ей фотографией, выправленный на чужое имя.
Загвоздка была в том, что с момента поку­шения в аэропорту Саша ни разу не стриг во­лос на голове и оброс, как Тарзан. Брился каж­дый день, а стричься - не хотелось. Длинные волосы придавали ему романтичный вид и сильно изменяли внешность. Ну ничего, мож­но будет связать их резинкой на затылке в хво­стик а-ля Бандерас. Чтобы восстановить сход­ство с фотографией на паспорте...
Из среднего отделения тайника Белов до­стал металлическую коробку. По весу можно было ожидать, что она набита золотом. Но внутри лежали два пистолета ТТ. Здесь же на­ходились восемь полностью снаряженных ма­газинов.
И, наконец, из самого нижнего отделения, которое занимало половину всей площади тай­ника, Александр извлек разобранный нарезной карабин «Сайга» и патроны к нему.
Оружие он тщательно упаковал в большую сумку, документы и деньги рассовал по карма­нам куртки. И, наконец, забрал последнее - ключи от гаража. Там, на противоположной ок­раине города, смазанная и заправленная, его ждала белая «пятерка». В бардачке должны бы­ли лежать ключи и документы. Но за машиной Белов собирался съездить в следующий раз...
Степаныч подъехал к перекрестку без опоз­дания. Витек подозрительно оглядел сумку, которую Белов плюхнул рядом с ним на заднее сиденье, садясь в машину.
Это что? Картошка? - спросил он.
Угадал, - Белов широко улыбнулся и рас­крыл. - Угощайся. И Степаныча можешь уго­стить.
В сумке и в самом деле сверху лежали яр­ко-оранжевые и красные плоды - для кон­спирации.
- Только бы менты не замели с вашими гра­натами, - пробормотал Степаныч, заметив вы­пиравший из сумки приклад карабина.
Им повезло, их не остановили, и они бла­гополучно добрались до своего поселка. Сво­его ли? Этот вопрос и предстояло решить в ближайшее время.
XXXVIII
Асланбек понимал, что поставил перед со­бой невыполнимую на первый взгляд задачу. Он знал, что Шмидт не станет продавать своих акций ни в каком случае. Надавить на Ольгу, пока тот жив, также не представлялось воз­можным. Убийство же Шмидта он считал пока преждевременным.
Слабым звеном в ближайшем окружении Шмидта был вор Тариэл. Правда, он также ка­тегорически возражал против продажи всех ак­ций немцам, но Асланбек считал, что за хоро­шие деньги вор изменит свое решение. К тому же он искренне презирал грузин и считал их трусливыми торгашами, готовыми продать все, что угодно. И кого угодно, лишь бы цена оказа­лась подходящей. К тому же трусы. Недаром его любимый поэт Лермонтов написал о них в одном из стихотворений: «Бежали робкие гру­зины...».
Асланбек встретился с Тариэлом в рестора­не «Казбек». Место должно было ему понра­виться. Кавказский колорит - плетеные из ло­зы стены, национальная кухня. Тихо звучала арабская музыка, создавая неповторимую ат­мосферу Востока. Это настроение поддержи­вал густой запах печеного мяса. Посетителей было немного.
Асланбек заказал шашлык, на закуску саци­ви, много зелени. Из напитков хотел было взять настоящей «Хванчкары», но потом поду­мал, что вору, даром что грузин, наверняка привычнее водка. Да и ему, Асланбеку, греха не будет. Аллах вино пить запретил, а про водку в Коране ничего не сказано.
Точность - вежливость королей и воров. Тариэл пришел минута в минуту. Начали с приветствий, потом перешли к общему разго­вору ни о чем. Тем временем выпили, закуси­ли, выпили еще. Наконец Асланбек решил, что настало время поговорить о делах.
- Батоно Тариэл, - начал он. - Я немного удивился, когда узнал, что ты связался со Шмидтом. Если у тебя имелся интерес к неф­тяному заводу, почему ты не обратился ко мне? Мы же с тобой кавказцы. А кто такой Шмидт? Русская свинья. Даже не русская, немецкая. Поэтому он быстро снюхается с немцами, если уже не снюхался. А нас кинет. Кто мы для них? Черножопые!
Тариэл еле сдерживаясь слушал собеседни­ка, несколько раз ему хотелось прервать его - не позволило кавказское воспитание и чувство собственного достоинства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32