Он не оттолкнул. Он не отрывая губ от меня мягко пересадил меня к себе на колени и крепко — крепко обнял. Теперь уже не я, он меня целовал, исступленно и жарко.— Любимая, любимая… — шептал он, с щемящей нежностью целуя мою кожу. — Линочка моя….Я вздрогнула, как от удара.Не меня он целует, не меня.Краем глаза я посмотрела на три здоровых бутылки из — под мартини, которые он в одиночку и выпил, вздохнула и решила — ну и к черту. Даже лучше, что я его упоила до такого состояния, зато он будет со мной нежен. И достала из холодильника водку.
Потом, ночью, лежа в спальне без сна я приподнялась на локте и долго смотрела на него в лунном свете. Он был так красив. Так я смотрела на него всю ночь, любуясь его точеными чертами и иногда нежно его целуя. Слушала его ровное дыхание, прижавшись щекой к груди. Все что было до него хотелось вычеркнуть. Всех парней, что были у меня до него — я так об этом жалела. А еще я страстно хотела, чтобы он был последним. Хотелось быть ему верной, пока смерть не разлучит нас.Под утро он внезапно открыл глаза от моего поцелуя и непонимающе с минуту смотрел на меня.— Что бы тут делаешь? — наконец жестко спросил он.— Догадайся, — хмыкнула я. — Трамвая жду.И потянулась обнаженным телом.— Ты меня… соблазнила? — неверяще спросил он.— Ага, — кивнула я. — я коварная куртизанка, а ты прям теленочек малый, которого обидели, насильно запихав ему в рот свежей травки.Мне не понравился его взгляд. Значит как секс делать — так с радостью…Он помолчал с минуту, уставившись потолок, после чего встал, достал из джинс сотку, бросил ее на стол и велел:— Закажи себе такси.И пошел из комнаты, так и не взглянув на меня.— Постойте! — возмутилась я.Он не обернулся.Кипя от злости, я оделась, зашла в ванную, умылась, расчесалась и пошла искать его.Он сидел на кухне, в одних джинсах и меланхолично пил кофе. В левой руке дымилась сигарета.«Черт возьми! Надо ему сказать чтобы он всегда ходил в одних джинсах!» — подумалось мне. Он был до ужаса сексуален в этом виде. Или у меня все еще гормоны в крови бродят?Я взяла чашку, налила кофе и села около него.— Еще тут? — равнодушно посмотрел он на меня.— Ага, — согласилась я. — Слушай, ну чего ты так остро это воспринимаешь?Он молча пил кофе и курил сигарету.— Или после красавицы Насти я вовсе не котируюсь?Сказала и поморщилась. Хотела произнести это легким, слегка циничным тоном, а получилось — жалко. Как скулеж собачонки, которую пнул любимый хозяин.— Настя — это так, просто секс, — пожал он плечами.— Ты все же спал с ней, — вырвалось у меня. Почему — то мне до последнего не хотелось в это верить. То что ей так легко досталось то, что я вырвала обманом. Я не ревновала — я завидовала.— Разумеется, — усмехнулся он.— Гад, — тоскливо сказала я.— За базаром следи, девочка, — посоветовал он мне.Мы помолчали.«Господи, — думала я, — я устала так жить, устала ждать от него милостей — улыбки, доброго слова. Я хочу чтобы он меня любил… Я хочу чтобы у него больше никогда никого не было… Пусть все изменится, Господи… Пожалуйста…»— Ты собирайся, мне по делам надо, — ворвался в мои мысли голос Димки.Я пошарила в кармане, положила на стол брошенную им сотку и попросила:— Отвези меня сам, а то ты меня в таком виде вчера вытащил что люди испугаются.Он оглядел мое платье для колдовства, больше напоминающее грязную ситцевую ночную рубашку и поморщился.— Хорошо, я отвезу тебя. Подожди, сейчас оденусь.Он ушел, бросив недокуренную сигарету, а я сидела, подперев подбородок руками и размышляла. Вот тебе и ночь с любимым человеком. Помимо воли в голову лезли воспоминания о совершенных формах Насти. И о ее прехорошеньком личике. Повернувшись, я посмотрела в зеркальную дверцу шкафа, внимательно изучила отражение и со вздохом отвернулась. Моль пигментонедостаточная.Шансов ноль.Я протянула руку, взяла из пепельницы недокуренную Димкой сигарету и осторожно затянулась. Подержав дым во рту, выдохнула и затянулась снова, на этот раз уже увереннее. Мне нравилось касаться губами сигареты, которой касался губами любимый. Словно я прикасаюсь к его губам… Дым едким облачком завис где — то посередине шеи, и я отчаянно раскашлялась.— Не умеешь курить — не берись, — сказал появившийся в дверях Димка. — Пошли.Я затушила сигарету, встала и пошла за ним. Мы молчали.Сказать было нечего.Джип свой он оставил на месте, и повез меня на какой — то раздолбанной девятке — где он только ее взял. Словно подчеркивая, насколько он меня не уважает. Так же ни слова не говоря сел в нее, воткнул мобильник в подставку на панели, воткнул ключ, завел свой тарантас и поехал. Меня словно не существовало.Я ехала, медленно закипая.Ладно, я ему не нравлюсь. Но неужели нельзя было это как — то по другому показать? Поцивилизованней, черт возьми!!!Мы уже выехали со двора, как зазвонил его мобильник. Я взглянула на подсвеченное окошечко и черная злоба затопила меня — определитель вместо номера загрузил фотографию девушки, по виду — родной сестры Синди Кроуфорд.Значит, так?Я не думая быстрей молнии схватила трубку и сладким голосом произнесла:— Аллё!— Положи трубку! — каменным голосом сказал Ворон.— На дорогу смотри, — закрыв ладошкой динамик, прошипела я.— Это кто? — недоуменно спросила красотка в трубке.— А вам кого? — снова сладким голом произнесла я.— Мне Диму.— Дима рядом, но он занят, а это кто звонит? — моим голосом можно было мазать тосты вместо джема.— Марья, я не знаю что я с тобой сделаю, — сквозь зубы сказал Димка.«Главное что ты теперь мне ничего сделать не можешь», — холодно подумала я. Не бросит же он руль и не полезет отбирать у меня мобильник. Мы уже ехали по улице с плотным трафиком, ему не припарковаться, ни остановиться.— Это его подруга звонит, Марина! — прошипела в ярости девушка.— Слышь, Димочка, Марина какая — то звонит, ты такую знаешь? — в сторону сказала я. — А я невеста его, Марин. Так что лучше ты сюда больше не звони.— Убью! — ненавидяще сказал Ворон.— Невеста, тебя как зовут? — насмешливо спросила Марина.— Невесту, то есть меня, зовут Магдалиной Потёмкиной, — скучающе произнесла я. — Претензии принимаются по адрес…Я успела поймать дикий взгляд Ворона, машина крутанулась, что — то глухо стукнулось, она завертелась, на меня что — то надвинулось, кольнуло, словно тысячью игл, и я уснула.— Очнись, говорят тебе, ну же! — услышала я потом сквозь темноту. Тело словно положили на матрасик из торчащих гвоздей, очень уж больно было.— Ну же! — яростно кричал на меня Димка.Я открыла глаза и заплакала от боли.— Как тебя зовут??? — не обращая внимания кричал он.— Мне больно, Димочка.— КАК ТЕБЯ ЗОВУТ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!!!!— Марьей, неужто не знаешь.— А по паспорту???— Магдалина Константиновна Потёмкина, только я сейчас помру, отстань от меня.Он сел около меня, заревел и начал тыкать в сотовый.— Дура, что ж ты раньше не сказала, какая же ты дура!!! Але, скорая? Это с Ленина, долго вы там тащиться будете? Да мне пофиг, у меня девушка сейчас умрет! Ваши бы слова… Линка, ну что ты такая дура, а? Трудно было сказать а? Я ж не думал… Ведьма Марья и все, никогда и в голову не приходило что полное имя Магдалина.Он ревел, большой и сильный, сидя около меня на асфальте, гладил меня по голове и ревел.— Ворон, ты чего? — я от удивления даже про боль забыла.— Разбились мы с тобой, — ревел он. — На мне — то не царапины, а вот ты плохая. Ну да ничего, сейчас скорая приедет, вылечим тебя и заживем с тобой! Линка, а ты меня совсем не помнишь?— Помню конечно. Ты Ворон. Ты чего ревешь — то?— Какой к черту Ворон! Ты помнишь как мы с тобой в кино ходили и на качелях катались? У меня шрамик на виске остался, помнишь, мы с них звезданулись, вот, смотри!Он суетливо повернул ко мне лицо — слева и правда белел шрамик.— Офигеть, — только и сказала я сквозь боль.— Линочка, а ты чего так изменилась? Ты бы не сказала, я бы и не признал, — улыбался он сквозь слезы.— Так я операцию сделала на глаза, и очки не ношу, ну и похудела, да волосы отросли. Эх ты!— Дурак был, — радостно кивал он головой. — Сейчас скорая приедет, Линочка, ты уж потерпи, родная.— Какая скорая? — тяжко вздохнула я. — Глупо — то как все получилось. У меня травмы, несовместимые с жизнью, я знаю, я же ведьма.— А раз ведьма — вылечи себя!— Не могу, — попыталась пожать я плечами. У меня перед глазами уже начали мелькать черные точки и я знала, что скоро отрублюсь. — Сейчас — не могу, ведьмы после секса или алкоголя не могут колдовать. Но ты не представляешь как мне хорошо оттого что ты меня одну всю жизнь любишь, без всякой магии.— Линочка, не умирай, пожалуйста, — плакал парень, — я о тебе так мечтал, я не смогу без тебя жить.— Сможешь, — шепнула я из последних сил, — бабушка умерла, и ее чары рассеялись. Ты свободен в выборе, уже давно свободен. Но все равно спасибо. Сегодня съезди ко мне домой найдешь там игрушку, большого голубого зайца, в нем Никанор деньги и спрятал. Они твои.— Не надо мне выбора и денег, ты обещала разделить со мной смерть, — донеслось до меня и сознание уплыло в сторону. Хотя я еще почувствовала, как любимый ложится рядом со мной, обнимает меня и целует.У зыбкой пелены на грани миров я увидела бабушку, и радостно побежала к ней.— Ты меня ждала? — спросила я. — Так хорошо умереть, мне перед смертью было очень больно.— Внученька, большая стала, — с нежностью бабушка посмотрела на меня. — Красавица!— Ну, бабуль, насчет красавицы ты немного загнула, — рассмеялась я. — Как тут?— Явишься, узнаешь, всему свой срок, — ласково сказала она и подтолкнула меня назад. — Иди отсель покуда, Магда.— Как это — иди отсель? — непонимающе сказала я. — Я же умерла.— Димка, охламон, за тебя умер, — вздохнула бабушка. — Сколько раз я его шпыняла, что не доведет его эта любовь до добра.— Как это — за меня?— Вы — половинки. Богу без разницы, какую именно часть от целого, правую или левую он получит. Ты иди, Магда, иди.Пока я молчала, переваривая, силуэт бабушки истончился и пропал. Я хмыкнула и побрела обратно. По пути я внимательно рассматривала все вокруг, но было ощущение, что я лечу в каком — то облаке. Навстречу мне брел Димка.Я обняла его, целуя и тоскливо шепча:— Димочка, ну зачем ты это сделал? Как же я без тебя буду жить — то теперь?— А как бы я без тебя жил? — тихо спросил он.— Ты большой и сильный, ты бы справился. А я еще маленькая и слабая. Ты обо мне подумал?— Я не оставлю тебя, — прошелестел он.
Я открыла глаза и поморщилась от боли. Прислушалась себе — внутренние разрывы почти заросли, кости же лишь чуть — чуть срослись. Крепко обнимая меня, рядом лежал Димка. И извернулась в его объятиях, прижала ухо к его сердцу.— Тук… тук…Медленно выбило оно.— Туук…… Туууук….Я зажмурилась, пытаясь сдержать рыдания.— Туууук…………Сердце в последний раз стукнуло и остановилось.Я положила его голову себе на колени и взахлеб рыдала, гладя его волосы.…Ворон, стоящий на четвереньках и кормящий зайчика.…Я помнила, какое невинное выражение лица было у него, когда Серега упомянул о фотографиях, по которым он пишет с меня портреты.…Ворон, всегда отдававший мне свои бутерброды в школе.… Как мучительно — нежно он целовал меня несколько часов назад, и я таяла в его объятиях.Память услужливо подсовывала мне картинки, и тогда я горько улыбалась. Он меня любил всю жизнь, вопреки всем приворотам и отворотам, а я этого не знала. Какой нелепый мир…Господь исполнил мою молитву.Димка меня любит.И у него никогда больше не будет никого.… Стекло треснуло и брызнуло во все стороны крошечными осколками. Не склеить…Меня кто — то тронул за плечо. Я резко обернулась. Полная тетка в белом халате с чемоданчиком требовательно спросила:— Кто пострадавший?— Пошла на…, — четко сказала я. — Он умер.Тетка убралась.Я сидела на асфальте около покореженной девятки, гладила кончиками пальцев Димочкино лицо и рыдала. В паре метров на тротуаре уже собралась толпа зевак, жарко обсуждавших происходившее.— Кто там помер — то, не пойму?— Смотрю, а девятка кааак выскочит на встречную — и под джип тут же!— Да сначала парень убивался по девке, точно помню.— Пьяный на девятке ехал, понятно. Как таким права дают, такой джип попортил.— А чего сейчас он лежит?— А спроси…— Так там кто помер — то?Чуть позже приехали гаишники. Краем глаза я замечала, как громко кричит владелец джипа, в который мы врезались, как размахивает руками и тычет в насмерть «поцеловавшиеся» машины.Мне было все пофиг, я тоскливо выла, прижавшись щекой к Димкиной. Меня дергали, чего — то от меня хотели, я сквозь зубы коротко посылала. Это было мое последнее свидание. От меня отстали.Я смотрела сквозь мокрые ресницы как крупные отчаянные слезы — мои — катятся по Димкиной щеке, скатываясь на грязный асфальт дороги. Казалось, что это он и плачет. На миг мелькнула безумная мечта, и я быстро прильнула к его еще теплым губам. Чуда не произошло. Димка ушел, ушел от меня, совсем.Вскоре тетка с санитарами все же отодрала меня от Димки и его унесли. Меня попытались допросить, но я была невменяемая. В конце концов гаишники сжалились надо мной и отвезли меня домой.Я молча доехала до дому и так же молча вышла. Благодарить гаишников за то что они меня не бросили и довезли сил не было.— Маняша, — раздался тонкий голос.Я с трудом повернулась и увидела Натаху и Николяшу, идущих от соседнего подъезда.— Что с вами, Маняша?— Пошел в …, урод, — бесцветно сказала я.На автопилоте, почти теряя сознание от боли — физической и душевной я поднялась к себе в квартиру, правда у подъезда встретила Августу Никифоровну. Та посмотрела на меня диким взглядом, но ничего не сказала.Дома я пошла в ванную, умыться. Там стояло большое, в мой рост зеркало, я равнодушно отметила, что я вся в крови, волосы висят красными сосульками, платье порвано. Умывшись, я пошла на кухню. За клофелином. Жить мне не хотелось.— Скоро мы будем вместе! — улыбнулась я разбитыми губами и крикнула в пустоту: — Ты меня слышишь?!!Пузырек с клофелином я нашла на столе. Он стоял, прижимая лист бумаги. Я машинально его взяла, прочитала. Непонимающе посмотрела на него и еще раз перечитала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33