«Загнать бы тебя, Мария, хворостиной в речку, окрестить! — тут он сделал сладострастную паузу, полностью отдавшись давним грезам и наконец с чувством закончил: — и тут же на берегу тебя наконец — то отлучить!!!» В общем, относились ко мне тут неплохо. Кто — то недолюбливал, считая отпетой еретичкой, однако я сама твердо считала что принадлежу к этой церкви — и точка. Дед Федор был из тех, кто не знал как ко мне относиться — вроде я и своя, а вроде — и еретичка. Я поглядела в его выцветшие голубые глаза и спросила:— Пастор — то тут?— Да вроде видел я его туточки, — раздумчиво ответил дед Федор. — Ты сходи, в хате посмотри.Из приоткрытого окошка раздался взрыв смеха.— Молодежка идет, что ли? — оживилась я.— Ну да, — кивнул дед.Молодежные собрания я любила, ребята в деревеньке подобрались на диво продвинутые и умненькие. А уж про их лидера, Павла, я наглядеться не могла. Парень был хорош собой, словно голливудская звезда, харизматичен, весел и вообще непонятно было чего он тут забыл. Однако христиане — это другой менталитет… Павел мог много добиться в жизни — однако предпочел быть священником и поднимать церковь в родной деревеньке.Однако на молодежку я не попала.Из дверей вышел пастор и заулыбался при виде меня:— О! Какие люди!!! Каким ветром?— Попутным! Десятину завезти и к вам на исповедь, — заулыбалась я в ответ. Пастору было лет сорок, однако он у нас был молодцом — строен, высок и фейсом очень даже ничего. Однако местные кумушки зря точили на него коготки — он ни на кого кроме как на свою жену Татьяну, располневшую после трех детей, и не смотрел.— Ну, заходи, чадо, — вздохнул пастор и посторонился, пропуская меня в дом. Войдя, я сразу повернула налево, там на подоконнике стоял деревянный ящик с надписью «Доброхотно дающему дает Бог». Ну я не то что доброхотно даю, да только куда денешься? У каждого своя крыша. Если, допустим, владелец ларька откажется отстегнуть крыше (кстати, криминалитет тоже берет десять процентов от прибыли, странное совпадение!) — то ларек у него сожгут. Господу же если не отстегнуть — так лучше сразу по себе панихиду заказывать — он обидчивый! В любом разе я затолкала в прорезь ящика пятнадцать стодолларовых бумажек, и мы с Тимом пошли наверх, нашли свободную комнатку и устроились на диванчике.— Нагрешила я сегодня, — с тяжким вздохом призналась я.— Рассказывай, — посерьезнел он.— Да на отца сегодня наорала, — с досадой сказала я. — Он у меня все так же пьет, зараза.— Какие бы не были родители — а почитать их надо, знаешь ведь?— Тим, ты вообще помнишь что я Библию чуть ли наизусть знаю? — раздраженно сказала я. Не надо мне нотаций, мне б грехи отпустить.— Знала, — выделил Тим последний слог. — Когда Библию в последний раз брала?Я пристыжено заткнулась. Этого я не помнила.— А насчет твоего отца я тебе скажу одно — один он тут так и будет пить. Почему ты его себе в город не возьмешь?— Тим, а то ты не в курсе, какая у меня работа? Крутики, бандиты…— В курсе, — неодобрительно сказал Тим. — Первый псалом помнишь?— «Блажен муж, не входящий в собрание нечестивых», — без запинки процитировала я. — Тим, только давай не будем к старой теме возвращаться, ладно? Я в курсе всего, что ты мне скажешь. У каждого свой путь, Тим. Все, что меня сейчас беспокоит — это висящий на мне грех недовольства папенькой.— А других грехов у тебя нет? — с неприкрытой иронией спросил он.— Есть, но это уже наше с Богом личное дело, — спокойно ответила я.— Помолимся, — сухо подвел итог Тим.Я согласно склонила голову…Потом, когда Тим меня провожал, он напомнил:— Мария, ты хоть добрые дела не забывай делать, чтобы хоть как — то компенсировать свои грехи.— Отличная мысль! — согласилась я и пошла дальше.Доброе дело себя ждать не заставило. Из церкви я решила сходить еще раз к бывшему Димкиному дому, да порасспрашивать, где он сейчас обитает. Я уже подходила к тому заколоченному домишке, как из особнячка вышла ветхая старушка с палочкой и простукивая перед собой дорогу, двинулась по своим делам.Я осмотрелась, села перед домиком на лавочке и стала ждать, пока кто — то появится, старушка скорей всего имени — то своего не помнит, какой из нее информатор. От нечего делать я принялась наблюдать за этим божьим одуванчиком. А одуванчик по миллиметру продвигался к своей неведомо мне цели, аккуратно переставляя сухонькие ножки и мелко простукивая палочкой место впереди себя прежде чем ступить.Откуда взялась та овчарка — я как—то и не заметила, настолько была увлечена наблюдением за старушкой. Но она встала перед ней молча, нехорошо на нее смотря, и желтая слюна падала с ее клыков.«Мама», — отчаянно подумала я, чувствуя беду, а ноги уже сами подняли меня и несли к старушке.— Стойте, — кричала я на ходу, но старушка как и не видя собаки продолжала путь перед собой. И когда мне оставалось совсем чуть — чуть, палочка старушки резко ударила по морде овчарки. Коротко и злобно взрыкнув, та в мгновение подмяла ее под себя. Я была уже рядом. В отчаянии я ухватилась обеими руками ей за холку, и, напрягая мышцы, дернула ее на себя. Собака, перелетев, упала на дорогу, но и я не удержалась на ногах. Тут же она вскочила и кинулась на меня. Недолго думая, я схватила крепкую бабулькину палку и принялась охаживать пса. Удары сыпались на него как горох, и наконец пес не выдержал. С воем он убежал вдоль по улице, а я обернулась к старушке и охнула. Благое дело оборачивалось большими проблемами. Старушку явно хватил инфаркт. Вот черт!Тут же, на пыльной дороге, я принялась накладывать чары. Бедный Тим наверно никак не подозревал, что благое дело, которое он мне посоветовал сделать, потребует применения магии — греха, между прочим!Как бы то ни было, а я стояла на коленях на пыльной дороге и вливала свою силу с заклинанием в старушку. О, черт, я в последнее время слишком много ее расходую!! Причем — по пустякам! Недовольная этим, я быстро закончила обряд, убедилась что лопнувший кровеносный сосуд сила залатала и сердце снова ее работает. Осмотрела ее, приподняла веко и увидела там пятнышко глаукомы. На другом зрачке было то же самое. После чего поднялась с колен, и обнаружила, что еще и джинсы мои безнадежно испорчены! Вот черт!Однако доброе дело следовало довести до конца. Я легко подняла старушку на руки и понесла ее в особнячок.— Дома есть кто? — громко крикнула я, входя во двор.Старушка вздрогнула и открыла глаза.— Доченька, одна я живу, — слабо сказала она. — Ключ под половичкой, открой, будь добра, не дойти уж мне сегодня никуда.Я так и сделала. Открыла дом, завела ее в него и спросила:— Бабуль, почки березы есть?— Есть! — закивала она.— Вы попейте, столовую ложку на стакан кипятка, хорошо? А я скоро заеду, и глазки ваши полечу.— Ой ну спасибо тебе, доченька, — умилилась старушка. — Сынок — то у меня хороший, дом мне вон какой построил, а приезжает редко, так ты уж заходи, очень буду рада. А глазки мои он самым лучшим докторам показывал, помирать мне слепой, я уж привыкла. Но ты ведь зайдешь еще?— Обязательно, — пообещала я и пошла из дома. Там я снова уселась на скамейку у ветхого домишки и терпеливо прождала несколько часов. За это время мимо прошло три пьяных мужика, молодая мамаша с чадом и мальчонка — пастушок. Про Димку никто не знал.Наконец я решила — чего я ради Ворона тут страдаю? Он там Настю трахает, а я ему баксы ищу. Да пропади все пропадом — я еду домой!
А на обратном пути я почти весело поджидала знакомый поворот. Предчувствия меня не обманули — все три гаишника ждали меня, злобно улыбаясь.— Ну, сколько там на этот раз, Витек? — не отрывая от меня мстительного взора, спросил злой гаишник.— 102! — радостно оповестил он.— Документики ваши, — припечатал он.— Сертификатом обзавелись? — понимающе спросила я.— Да! — ликующе заявил третий гаишник, — специально за оригиналом ездил!— Ну давай, милок, его сюда, — улыбнулась я. Фигня какая, ну заплачу штраф, ничего страшного, зато сколько они за два дня от меня натерпелись — то, бедные?От нечего делать я внимательно принялась изучать документ.— Сто рублей с вас штрафа! — заявил в это время Витек. — Платить будем в кассу или как?— Или никак, — меланхолично заявила я, не отрывая глаз от сертификата.— То есть это как — никак? — дружно озадачились гаишники.Я поманила пальчиком ближайшего гаишника и ткнула длинным когтем в бумажку.— Что тут написано?— Действителен по пятнадцатое августа две тыщи третьего года, — слегка недоуменно прочитал он.— Сегодня шестнадцатое. Адью, — я решительно вернула бумагу и закрыла окошко.— Я не понял, а штраф? — безграничное изумление плескалось в глазах Витька.— Какой штраф, если у вас документы просрочены, — буркнула я, отчаливая.— Ну я же вам говорил, я же говорил! — несся мне вслед плачущий голос Витька.На миг я поймала в зеркальце лица гаишников, смотрящих мне вслед.Видели бы вы их глаза!
Домой я вернулась в четвертом часу ночи. Тихонечко открыла дверь и удивилась — из кухни доносился ласково — воркующий голос Ворона. «Он и Маруська???» — пронеслось у меня в голове, и я похолодела. Тихонько скинув туфельки, я на цыпочках молнией метнулась к кухне и застыла в дверях.Ворон, стоя на четвереньках ко мне спиной, приговаривал:— На, зайчик, скушай — ка муксунчика!Я замерла, в изумлении воззрившись на его оттопыренный зад. Очень привлекательный, между нами, зад.— Вот как мы кушаем — то хорошо! — сюсюкал парень, — еще муксунчик вот тебе!Я обошла его и увидела, как мой флегматичный Бакс с увлечением лопает рыбку с фарфорового блюдца, а Ворон на соседнем тщательно убирает кости из очередного кусочка.— Что тут происходит? — изумленно спросила я.— Привет, ты где шлялась до четырех утра? — нахмурился он, словно ревнивый муж, увидев меня. Бакс, предатель, даже на меня и не посмотрел.— По делам ездила, — ошеломленно ответила я. Ворон был ко всему и полураздетый — то есть на нем были одни джинсы! — А ты как здесь оказался?— Мне необходима твоя помощь, вот тебя и дожидаюсь, подружка твоя сказала что скоро будешь, извинилась и спать ушла, — объяснил Ворон. — Дай — как мне кусочек курочки из холодильника!— А это что?? — задала я идиотский вопрос, показывая рукой на Бакса.— Кота своего кормить иногда надо, — недовольно буркнул он.Я потерялась. Выглядело это как какой — то сюр.Я взяла из холодильника лоток с куриными грудками, вскрыла упаковку и, отрезав кусочек от одной, мелко его порезала.— Столько хватит? — спросила я у Ворона.— Будем надеяться. Кушай, зайчик! — парень высыпал кусочки перед котом и с увлечением наблюдал, как он их махом слопал— Что у тебя по баксам?— Глухо, — спокойно сказал он.— Послушай! — взорвалась я. — Какого черта ты такой спокойный!!! Осталась почти половина срока, а у нас еще конь не валялся! Почему ты кормишь моего котенка на моей кухне, а не рвешь и мечешь, и не рыщешь по всему городу?— Но ты же обещала что с тобой не пропадешь!И ухмыльнулся. Мерзавец меня цитировал!— Шутки шутками, но ведь тебя убьют если не найдешь!— Плакать будешь? — спросил он.— Буду, — честно ответила я.— Все будет нормально, Маш, — бросил он и снова повернулся к Баксу. Ага, знаю я вас. У вас до последней минуты все нормально, а потом на венки деньги трать…Я увидела стоящий на столике кувшинчик с молоком, налила себе стаканчик и, попивая, наблюдала за представившейся мной идиллией. Угомонился зайчик нескоро… Зайчик за милую душу сожрал и курочку, и муксунчик, и печеночку, попил молочка, закусил сливками, и наконец от Данона зайчик нос отворотил.— Будешь молоко? — спросила я поднявшегося Ворона.— Гадость какая. Пиво есть?— В холодильнике пошарь.Ворон залез в холодильник и, ворча, извлек оттуда бутылочку Миллера. И устроился около меня с Баксом на коленках. Кот, по сути еще котенок, ему еще года нет, от счастья мурлыкал, словно трактор «Беларусь».— Ты же любишь котят, что ж ты себе не заведешь? — поинтересовалась я.— А давай я лучше тебя заведу? — прямо в глаза посмотрел мне Ворон и я почему — то вздрогнула от накатившего ужаса.— Так я ж у тебя растолстею махом, если ты меня так же как Бакса кормить будешь! — фальшиво рассмеялась я.— Устраивает, — кивнул медленно Ворон, взглядом ощупывая меня.— Слушай, то ты меня гонишь, то предлагаешь черте что! — не выдержала я.— Любовь зла…, — мудро улыбнулся он. И потянулся ко мне. Медленно, очень медленно, на одно краткое мгновение его губы прикоснулись ко мне.С минуту я ошеломленно молчала, после чего зло спросила:— Настю так же целуешь??— Ревнуешь? — поднял бровь Ворон.И тут зайчик мяукнул. Мы на него дружно посмотрели. Зайчик подумал и мяукнул еще раз — гораздо жалобнее…— Что это с ним? — удивился Ворон.— А ты разве не знал что котят тискать нельзя после обеда? К тому ж ты силушку — то немерянную не рассчитываешь.Зайчик жалобно — жалобно посмотрел на меня и принялся безостановочно вопить.— Чего делать? — растерялся Ворон.Вот черт! А силу — то я всю на бабульку грохнула!!— Срочно к ветеринару!И мы понеслись. Я, в домашних тапочках на босу ногу, Ворон — в джинсах, и рубашке, так и не застегнутой впопыхах на обнаженном торсе. А что было делать? Зайчик явно вознамерился помереть.К ветеринару мы влетели, как будто черти за нами гнались. Несмотря на поздний час, у кабинета сидели пара женщин с кошками и здоровый мужик с ротвейлером. Зайчик, и так не замолкавший, взглянул на ротвейлера и вовсе завопил дурниной.— Что это с ним? — поразилась одна из тёток.— Помирает! — чуть не плача сообщила я.Очередь еще с минуту выслушивала зайчиковы вопли, и наконец женщины не выдержали:— Да проходите вы вперед, вон как кот мучается.— Да, — завозникал мужик, — все в очереди топчемся, с какой радости их пропускать — то!— Да вы что, мужчина, совсем у вас сердца нету, что ли, — накинулись на него тетки, — помрет же животина!— Ну если вам охота до полудня тут просидеть — да ради Бога! — пошел на попятную мужик.В это время открылась дверь кабинета и вышел интеллигентного вида мужик с обезьянкой на руках.— Следующий! — донеслось из — за двери.— Идите, идите, — замахали на нас женщины.Мы с Вороном дружно шагнули в кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33