— Хорошо, — внезапно успокоившись, сказала я. — Я иду с тобой. Когда быть готовой?— К девяти вечера, дорогая. Вечернее платье и все такое — мы идем на вернисаж!— Ясно, — ответила я. — Но я буду с тобой только час — у меня дела.
На остаток дня я заперлась в спальне и читала Библию ведьмы. Мне не понравилась мысль что Ворона убьют. Библию я нашла, так какого черта тянуть? Я наметила крайне простой план — сначала беседа с мертвым Никанором, потом забираю баксы, потом их с триумфом отдаю их Ворону. И мы с ним живем вместе, долго и счастливо. Черт его знает как так получилось, но он мне почему — то стал необходим как воздух. Все бы отдала, чтобы он был со мной. И в данном случае имелась конкретная цена — два миллиона долларов.Нашла я заклинание вызова покойного в этой Книге, прочитала и разочаровалась. Я — то представляла совсем по — другому — ночь, на кладбище разверзается могила и пред моими очами оттуда вылазит оживший Никанор. Увы, все было не так. Я еще на раз внимательно перечитала ритуал и принялась действовать. Первым делом я заехала на кладбище и положила в полиэтиленовый мешочек горстку земли с могилы Никанора. Потом поехала в церковь и купила там ровно сорок свечей. Сделав это, я направилась домой.— Слушай, ты что с бабкой — то сделала? — встретила меня Маруська с порога вопросом.— А что с ней? — спросила я, скидывая обувь.— Так она не просыпается и дышит как — то редко.— Да лишь бы не блажила, — отмахнулась я.— Клофелина что ли ей дала?— Клофелина, клофелина, — кивнула я. — Маруська, сегодня ты куда — нибудь уходи на ночь, нельзя тебе тут оставаться.— Поняла, — кивнула она. — Я тут оладушек напекла, пошли есть.— Нельзя, — покачала я головой, — мне колдовать сегодня, слава Богу что не завтракала.— Ясненько, — сникла Маруська.А я вооружилась плоскогубцами и принялась методично снимать картины, зеркала в прихожей и выдирать все гвозди на стенах.— Ты что делаешь? — всплеснула руками Маруська, увидев плоды моих рук.— Надо, Маруська, — спокойно отозвалась я, перенося картины и зеркала наверх. — Заключительная часть марлезонского балета. Баксы надо срочно найти.— Раз так — то конечно, молчу в тряпочку, — уважительно сказала она и начала обуваться.И она ушла. А я особо не загружаясь посмотрела на часы и не торопясь принялась готовиться к выходу в свет. Сделала тщательный макияж, распустила волосы и осталась вполне довольна. Третий сорт, знаете ли, не брак.Потом ближе к девяти я спустилась, нашла в дворницкой Натаху и спросила:— Стольник хочешь?— Давай, — согласилась она.— Но не просто так.— Женщин не обслуживаю, — отрезала она и с сожалением поглядела на купюру в моей руке.— Дура, — припечатала я. — Ты не в моем вкусе. Сейчас парень подъедет, посмотри в окошко, это Наськин кекс или нет? Ну как?— Так бы и сказала, не тянула кота за хвост! — фыркнула она и быстро выхватила сотку.— Что это у вас за хиппи — клуб? — спросила я, глядя на бисерную феньку на ее руке.Натахины ноздри внезапно расширились и она злобно спросила:— Хиппи клуб? А у кого ты еще видела такую же?— У Насти, — удивилась я ее реакции.— Вот тварь! — ненавидяще прошипела она.— Эй, да она же умерла, ты чего?— Ее счастье!Я внимательно посмотрела на нее и какая — то мысль мелькнула у меня в голове. Вот черт — да Наташка — то в бешенстве! Причем от ревности.— А у тебя это откуда? — осторожно кивнула я на бисерный браслетик.— Любимый дал на память! — гордо ответила она.— Любимый мог дать на память любимой девушке чего и посолиднее копеечной феньки, — резонно заметила я.— Да много ты чего понимаешь! — фыркнула она. — Эта фенечка нас связывает!— Это как? — не поняла я.— Душевно, — пояснила она. — Ну, мы чувствуем теперь друг друга, как близнецы.Я слегка провела рукой по фенечке и заржала. Предприимчивый парень, кто бы он ни был, молодец! Фенька была увешана заклятьями, словно студент — несданными «хвостами». Приворожка, оморачивания, послушание — чего тут только не было! Такими фокусами у нас Оксанка занимается, но очень редко, говорит, много сил уходит. Ну и дерет бешеные деньги за это, понятно. Около двух тысяч гринами такой браслетик стоит, видать богатый поклонничек у нашей дворничихи.Тут зазвонил телефон.— Ты готова, дорогая? — спросил Ворон.— Конечно, — ответила я. — Ты далеко?— У твоего подъезда. Можно зайти?Я выглянула в окно и сказала:— Не стоит. Я сейчас спускаюсь, хорошо?— Ладно, — слегка разочарованно отозвался Ворон.— Натаха, иди сюда, — позвала я девчонку, — видишь кекса около джипа?Натаха посмотрела на Ворона и без колебания определила:— Он!Я внимательно следила за ней. Никакого волнения при встрече с любимым. Взгляд не задержался на Вороне дольше ни на секунду положенного. Или я дура, или я гениальная актриса, или я ошиблась и Ворона они не делили.— Спасибо, Наташ, — медленно проговорила я и пошла к любимому.Ворон был сногсшибательно красив. Черный смокинг и аромат моего любимого одеколона «XS» разили наповал. Я чопорно уселась на заднее сидение и спросила как можно беззаботнее:— Как дела?— Нормально, — в тон мне ответил он.Мы оба знали что это не так.По дороге мы болтали о каких — то пустяках, впрочем, и ехать было недолго — минут десять.Когда мы вошли, Санина дама с фотографии, вся с ног до головы в бриллиантах, поприветствовала нас кивком головы:— Я рада, что ты явился.«А я пустое место? » — закипая, подумала я.Ворон, однако и ухом не повел.— Галина, это Мария, — представил он меня ей.— Мария, это Галина, — представил он ее мне.А я стояла столбом — я уж и позабыть о ней успела — а вот надо же. Но вот фото, которое принес мне Саня за несколько минут до смерти — помню четко.Я светло улыбнулась даме, выражая восторг от встречи с ней, потому что мама учила меня быть вежливой, а она, мельком на меня взглянув, тут же подхватила Ворона под руку и потащила его вглубь зала.Я точно была тут пустым местом.— Послушай, — говорила она, — тот художник, которого ты прислал, произвел настоящий фурор. Ты его откуда взял?— Да случайно его работы увидел, решил что тебе подойдут брешь заполнить, — спокойно ответил Ворон.Я уныло плелась за ними и спрашивала, какого черта я тут делаю.— Подойдут? — воскликнула дама, — Да он тут лучший! Я сама — то в этом ничего не понимаю, но тут у нас парочка столичных критиков в полном восторге! Через две недели в Москве какая — то жутко престижная выставка, и твоего Куценко там хотят!— Рад, — коротко ответил Ворон.Дама же наконец остановилась перед полотном, на котором я по пояс высовывалась из окна средневекового замка, и косы мои спускались до земли, а в руке я держала белую розу. Этакая Рапунцель, черт возьми. Слава богу что Серега не изобразил себя, поднимающегося по этим косам в мою темницу, рыцарь хренов. Невинное выражение лица, которого у меня отродясь не было, здорово контрастировало с едва прикрытой грудью размера DD. Единственное, что меня утешало — я на картине была хороша, зараза, так что сходство ограничивалось лишь цветом волос.— Ты посмотри, какая красота! — воскликнула она. — Обязательно куплю эту картину!Ворон внимательно осмотрел картину, потом обернулся и сверился с оригиналом.— Талант! — наконец изрек он.— Посмотри, как его модель хороша, — разливалась соловьем дама. — Похожа на кого — то из знаменитых, не пойму на кого.— На Памелу Андерсон, — подсказал Ворон.— Совершенно верно! — подтвердила дама.Я побагровела и хорошенечко его пнула.— Дорогая? — поднял он бровь.Я молча показала ему кулак. Так надо мной издеваться!— Галина, — обратился он к ней, — ты нас извини, мы наверно походим и посмотрим другие работы.— Остальное — сущая мазня по сравнению с работами Куценко, поверь, — пренебрежительно ответила она.Мы отошли на пару метров, и я наконец спросила:— Это кто???— Моя сестра, — улыбнулся парень.— Ну и родственники у тебя, — приуныла я.— Да она нормальная, просто у нее стиль жизни такой, — объяснил Ворон, но в Галинину демократичность я абсолютно не верила. К тому же мне теперь было ясно, чего Никанор с ее фотографией ко мне пришел. Напару с братиком она его успокоила — то, это без вариантов. Но вот чего ей от него надо было? Не пойму, хоть убей.— Слушай, а она у тебя вообще кто? — спросила я.— Жена Добржевского, — ответил Ворон.О — о… Добржевский был нашим губернатором, Бог и царь на площади равной трем Франциям. По городу ползли о нем нехорошие слушки, однако он с блеском переизбрался на второй срок. Правда, несколько человек при этом похоронили, и все знали, кому они мешали, однако никто не посмел ткнуть пальцем и обвинить всесильного губернатора. Жену его и правда звали Галиной, это даже я, далекая от политики знала точно. И дама эта не сидела сложа руки — она была президентом банка.— Ничего себе у тебя родственники, — вырвалось у меня.— На самом деле Галка только в последние годы вознеслась, они со своим рано поженились, всего в жизни досыта хлебнули, — как — то оправдывающее сказал Ворон.— Я вижу как она… хлебает, — медленно проговорила я, вспоминая о Никаноре. Внезапно я поняла, что я так не разу и не задалась вопросом — а почему, собственно, убили Никанора? Я как аксиому приняла то, что Ворон его взорвал, чтобы получить его место. Только ведь он не мог знать наверняка, что оно ему достанется, это не от него зависело. Насколько я знаю, и без Ворона было два кандидата. Да, он сейчас у руля, но ему просто повезло! Вот черт! Так какого ж черта убили Саню?Тут мы увидели раскрасневшегося Серегу. Стоя перед моим портретом, (я в алом длинном платье, рубиновой диадеме, победный и ясный взор, грудь размера DD как всегда еле прикрыта, на руках — белоснежный крольчонок с рубиновым ожерельем на шейке) он беседовал с двумя пожилыми хмырями в очках.— У меня просто замечательная модель, — объяснял он. — Красавица редкая, она меня так вдохновляет!Тут он полуобернулся, увидел меня и воскликнул:— Да вот же она!Хмыри обернулись, посмотрели на меня, и я увидела, как они крайне недоуменно посмотрели на меня. Потом на портрет. Потом на меня. Вот черт… Ну не повезло мне со внешностью, и без вас знаю!— Пошли отсюда, — прошипела я Ворону, и красная как рак рванула в сторону.Каблук внезапно подвернулся и я, на виду у всего зала весьма неэстетично шлепнулась, нелепо взмахнув руками. И уже в полете встретившись взглядом с безмятежными глазами нарисованного крольчонка, меня озарило…
Домой я ворвалась буквально через десять минут после своего позорного падения. Как смерч я пронеслась по лестнице в гостиную, схватила скромно притулившегося в углу голубого игрушечного зайца и принялась изучать на нем швы. Изучив его вдоль и поперек, я поняла — зайку этого никто не вспарывал, не начинял и не зашивал по-новой. Вот черт!! Но не могла ж я ошибиться…Я схватила с полки ножницы, с намерением растерзать игрушку на мелкие тряпочки, когда меня вторично за сей вечер осенило. Я сунула руку глубоко в улыбающийся рот зайцы и с трепетом что — то нащупала в районе желудка. Мгновение — и с некоторыми проблемами вытащила пластиковый пакет, набитый восхитительно — тугими пачками долларов.«Ай, молодца», — мелькнуло у меня в голове.Я села на кресло, прижимая к себе этот пакет. С ума сойти — два миллиона баксов… Я вытащила одну пачку из пакета, достала купюру и повертела ее так и эдак. Как ни крути, а баксы сильно смахивали на настоящие. И тут мой параноидальный характер себя проявил во всей красе.«Сопрут их у тебя», — истерично вопил внутренний голос.«Да кто знает — то?» — резонно возражала я, невольно начиная просчитывать вероятность этого.«Да все! — визжал голос. — Ты ж Ворону гадала и русским языком объявила — баксы — в зайце, бери кто хочешь!!!»«Так про гадание-то один Ворон знает, а он даже если и догадается — так деньги все равно его!» — парировала я.«А если Настя подслушивала?»«Настю убили!»«А ты откуда знаешь что она никому не рассказала, а? Не забывай, что и у стен есть уши! И вообще, хата у тебя богатая, вдруг кто залезет на дурнину!»«Никто ко мне не полезет!» — все слабее и слабее отбивалась я. Абсурдно, но я и сама теперь непонятно чего опасалась.«Нэ спор со мной, жэнчына!» — вдруг грозно рявкнул голос почему — то с грузинским акцентом.Я спорить не стала. Надоел мне этот голос хуже горькой редьки — как он меня тогда с гаишниками — то подставил? «Бомбы в одну и ту же воронку не падают», как же! Встала, сложила баксы в зайца и задумчиво проследовала в ванную — надо было тщательно вымыться перед обрядом. До полуночи оставалось не так уж много времени, мне было страшно, но я сама принесла к себе в дом земли с могилы Никанора. Выхода не было — все восторги завтра, а сейчас мне надо было завершить вызов. Иначе моему домику никакие кресты на дверях и настойки чеснока не помогут, мерзавец Никанор будет беспроблемно приходить по ночам в гости. Причем не в виде невинного бестелесного привидения — а как и полагается, разлагающимся и жаждущим крови мертвяком.Завтра я с утра вызову Ворона и торжественно вручу деньги. А сегодня надо подчистить торчащие хвосты.Так, за размышлениями, я тщательно вымылась хозяйственным мылом, мертвецы не любят парфюмированных мыл и гелей для душа, вытерлась и накинула на обнаженное тело простое светлое платье из ситца, в котором я обычно колдовала. Распустила волосы и сняла все заколки. Проходя мимо Каморки, я нарисовала на двери печать Соломона, и сверху — знак, отпугивающий нечисть. Деть мне бабку было некуда, а нелюдь мой дом сегодня посетит. Если со мной что случится — то так хотя бы бабкой не закусят. Потом позвала Бакса, открыла дверь и велела:— Иди отсюда, дорогой, завтра придешь, сегодня помешать мне можешь.Бакс, недовольно моргнув, задрал черный хвост трубой и не торопясь вышел на лестничную площадку. Я оставила дверь приоткрытой и принялась готовиться. Следующие два часа я кипятила золу, раскидывала ключи по паркету холла, нашла в фотоальбоме Никаноровскую фотографию и долго смотрела, запоминая его черты. Потом взяла Книгу и устроилась на кухне, наизусть заучивая ритуал. То что я сейчас делаю, было крайне опасным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33