Потом я долго сушила феном свои волосы, за это время хорошенько подумала.Я снова анализировала сон. Что я узнала? Что мне необходимо найти часы, в часах — необходимая мне книга. Зачем мне она? С ее помощью я смогу найти деньги, хотя Книга — и сама по себе для меня как для ведьмы — голубая и недостижимая заветная мечта. Еще необходимо найти и поговорить с неким Сашей. А какой Саша может иметь отношение к баксам? Я напрягая извилины думала, и тут внезапно картинка сложилась. Я поздравила себя с поразительной тупостью — то, до чего я додумалась, с самого начала лежало на поверхности.Я многое чего еще не знаю из магии, в основном для меня некромантия черный лес. Обряды по работе с мертвыми, и они наверняка описываются в Библии Ведьмы. Единственный человек, который знает где лежат эти баксы — Саня Никаноров. Мертвый в данный момент.Библия мне была нужна, чтобы иметь возможность спросить у мертвого Никанора, где деньги лежат. Бог мой! Мне аж поплохело. Необходимо срочно проводить обряд, Никанор то в могиле это… разлагается. Если уж поднимать, так пока он еще в божеском виде, дабы инфаркт не заработать.Кое — как я досушила свои длиннющие волосы, быстренько смазала свою шкурку кремами и, накинув халат, и пошла в гостиную. Достала мешочек с костями, спросила где мне найти часы и бросила их на стол. Выпало 45+15+1 — «Вы вчера были рядом с целью». Все ясно, значит надо снова двигать по вчерашнему маршруту.Я выглянула в окно, оценила похолодание и натянула джинсы. Потом заплела косу и спустилась на кухню. Маруська деловито резала здоровенную пиццу.— Молодец, — обрадовалась я, — когда успела заказать?— Да когда ты еще в ванной отвораживалась. Вот только привезли. Кстати — получилось отворожиться?Я ухватила кусочек пиццы, налила в стакан сока и задумалась.— Маруська, ты не поверишь. Но когда он пришел, я его ревновала к этой Насте. И жутко хотела поцеловать.— Значит плохо отвораживалась, — постановила та. — Чего халтуришь, старушка?— Да не халтурила я. Понимаешь, когда заклинание получилось — я это чувствую. Я правда отворожилась. Только почему — то я его все равно люблю.— Фигня какая — то получается, старушка.— Фигня. Ладно, любовь любовью, а баксы надо искать, — встряхнулась я наконец.— Какие баксы? — недоуменно воззрилась на меня Маруська.— Ты что, ничего не знаешь??— Нет.— Вот ничего себе, — присвистнула я. — Как это так — я знаю, а ты нет. Так вот, пропали тут два миллиона долларов. И никто не знает где они! Надо найти, пока не опередили.Про то что от этих двух миллионов зависит жизнь Ворона, я благородно умолчала, решив не травмировать нежную Маруськину душу. Маруськины глаза сделались похожими на два чайных блюдца и она медленно повторила:— Два миллиона…— Именно!— А как ты их искать будешь?— Да есть у меня кой какие наметки, Марусь. Найду я их — стопроцентно, это и карты говорят. Заживем тогда, — мечтательно протянула я.— Да ты и так вроде не бедствуешь.— Маруся, денег мало не бывает, — наставительно сказала я. — Мне уже двадцать восемь лет, скоро пенсия не за горами, надо подумать о будущем! Так что я сейчас поеду по делам, а ты чего делать будешь?— Ну, я не знаю… Дома уберусь, да в ванной понежусь.— И приготовишь чего — нибудь, наверное, да? — с надеждой уставилась я на нее.— Приготовлю, — усмехнулась она. — И даже баксы коту поменяю.— Ура! — взвизгнула я и чмокнула ее в щёчку. Люблю я ее.— Эксплуататорша, — пожаловалась она.— Ага, к вечеру буду, — согласилась я и отчалила.
Путь мой опять лежал в бабушкину деревеньку. Часы следовало найти по — любому.Приближаясь к вчерашнему месту знакомства с новыми представителями семейства гаишников, я внутренне напряглась, и чуть было не скинула скорость.«Маня, — укоризненно заявил внутренний голос, — бомба в одну воронку дважды никогда не падает, успокойся. К тому же сегодня элементарно не их смена, никто там тебя в засаде не ждет».Я подивилась, насколько этот голос умен и спокойненько проехала зловредный поворот. И только вывернула, как из кустов вылетела парочка гаишников со спидганом. И все бы ничего — но один из них был моим вчерашним знакомым.— Ты чего это опять на посту? — кисло спросила я его.— Да друг попросил подменить. Слышь, это она, та самая вчерашняя баба! — ликующе сообщил он своему напарнику.— Да ты что! — ахнул он, а из кустов выскочил третий гаишник и принялся с интересом меня изучать.— Это, что ли, та самая умная? — пренебрежительно спросил он, не отводя от меня злобных близко посаженных глазок.— Ага! — ликование в голосе вчерашнего гаишника так и плескалось через край. Он многозначительно помахивал спидганом, приближаясь ко мне.Тем временем злобный гаишник его опередил, подошел ко мне и процедил:— Документики ваши предъявите. Сколько, Витек, там скорость — то?— 106 кэмэ как с куста! — радостно оповестил вчерашний недруг.«Во попала», — мысленно простонала я.Внутренний голос молчал, забившись в норку.Гад!Я вздохнула и глядя в глаза гаишнику, максимально прохладным голосом сказала:— Я — то свои предъявлю, но и вы свои документики покажите.— Какие тебе документы? — опешил гаишник.— На спидган ваш, — невозмутимо ответила я. Краем уха я слыхала, что радар должен не реже одного раза в год проходить поверку в органах стандартизации и метрологии, о чем выдается свидетельство о поверке.— Умная больно, да? — скривился гаишник и повернулся к Витьку. — Дай на радар сертификат.— Да ради бога, — с видом пренебрежительного превосходства тот достал из нагрудного кармана свернутую вчетверо бумажку и дал мне.Я ее развернула, секунду посмотрела и сказала:— Это что?— Сертификат, — слегка недоуменно ответил гаишник.— Это КСЕРОКОПИЯ сертификата, — припечатала я.— И что? — начал заводиться гаишник.— Да ничего! А если я тебе сейчас выложу ксерокопию своих прав и техпаспорта???— Умная, да?? — чуть не хором воскликнули они и с ненавистью на меня уставились.— Ну я же вам говорил! — плачуще воскликнул Витек.— В общем, я поехала, — резюмировала я.— А штраф? — возмущенно воскликнул молчавший до сего момента гаишник.— Какой штраф? — посмотрела я на него как на придурка. — У вас сертификат на радар отсутствует.И уехала.Папик встретил меня как не странно лишь слегка поддатым. Стол был накрыт как на праздник — черная икра, бутылка Бейлиса, фрукты, копчености. Проблема в том, что я не привозила ни Бейлис, ни черную икру. Что у папика за собутыльники?? То что папик сам своими руками купит сливочный ликер за штуку вместо того чтобы набрать полную сумку дешевого бухла — в это я категорически отказывалась верить.— Здравствуй, Магдалиночка, — радостно поприветствовал меня отец. — А у меня тут Дима был, твой школьный товарищ, посидели тут с ним немного. Ты его не встретила?— Нет, — медленно сказала я, садясь на стул. Вот это невезуха так невезуха.— Ты смотри — ка, — сокрушенно сказал папа, — а он так мечтает тебя увидеть, посмотреть, какой ты выросла. Кстати, дай мне свой городской адресок, Димка уж очень его просил.— А ты разве не помнишь? — на автомате спросила я.— Нет, — развел руками отец, — я ведь и был — то у тебя всего пару раз, когда из деревни приезжал.— Ты про часы его не спрашивал?— Нет, он заезжал на десять минут буквально, — растерялся отец, — а надо было?Черт. Я со злости саданула кулаком в стену и не глядя на отца вышла во двор. Я боялась что не сдержусь и вымещу свою ярость на отце. Так нельзя — папа мне родной. Его мои проблемы коснуться не должны.— Доча, ты чего? — выбежал следом отец.— Пойду, прогуляюсь, — кое — как сдерживаясь, сказала я не глядя на него и вышла на улицу. — Из багажника продукты достань, перенеси к себе.Я шагала по деревенской дороге, загребая трехсотдолларовыми туфельками песок, и злая на весь свет. Папаша козел, правильно Маруська сказала. Только б глотку свою залить, об этом все мысли. Часы бабушкины, память о ней пропить — это ж надо! Да мать его с носками сожрет, если узнает об этом. Не будь он мне родным отцом — конец бы ему пришел. Пьет с кем попало — надо еще выяснить, кстати, что за фрукт тот Димка. В его чистые и светлые чувства после стольких лет и вчерашнего отворота верилось если честно с огромным трудом. И с какой целью он моего папика подпаивает — это еще разобраться надо.Черт, как же я хотела посмотреть на того Диму! И ведь разминулись — то мы совсем чуть — чуть.Черт!Попался бы он мне — махом бы и дорогу к отцу забыл, и про любовь свою сверхпрочную. И часы б вернул.Внезапно я одумалась. Что со мной? Я ведь из — за этих баксов так скоро и облик человеческий потеряю. На собственного отца держу черные мысли только за то, что он нечаянно сделал мне помеху на пути к ним. Но горечь все же в душе осталась. Я не то что готова была найти эти баксы любой ценой — в руках я их еще не держала, и такая сумма мне до сих пор казалась несколько абстрактной. Но тем не менее я знала что я сделаю с ними, когда найду.Я куплю на них жизнь Ворона. Какая к черту Испания и смуглые члены! Я все — таки любила этого мерзавца и хотела разделить с ним долгую жизнь, дом и кучу ребятишек, а вовсе не его смерть.Оглядевшись, я поняла что в задумчивости дошагала до края деревни. За околицей начинался лес, в детстве я любила ходить сюда за земляникой. А еще я помнила, что там между двумя корабельными соснами были сделаны качели. Кто — то просто высоко — высоко на стволах намертво вбил штырями две толстые цепи и закрепил внизу меж ними широкую доску. Деревенская молодежь летними ночами постоянно собиралась здесь, жгли костры и качались на качелях. Ночной лес оглашался веселыми визгами, когда девчата усаживались по пять — шесть на доску и парни старались раскачать их посильнее.Однажды мы с Димкой перед самым отъездом пришли сюда вечером, и на удивление тут никого не было. Довольные, мы раскачивались, стараясь взлететь высоко — высоко, и дух захватывало, когда мы возносились выше березок, растущих рядом, а потом с головокружительной скоростью неслись к земле, чтобы снова испытать чувство полета, стремясь вверх. Если б рядом были взрослые, нам за такое бы точно накостыляли — это было небезопасно.А потом наступил момент, который я буду помнить всю жизнь. Качели в очередной раз вознесли нас на верхнюю точку, я визжала от ужаса, одновременно улыбаясь, и Димка крепко держал меня за руку. Слегка задержавшись, качели ринулись вниз, и тут я почувствовала, как опора под моими ногами проваливается куда — то вниз, и я падаю со страшной скоростью. Димка мгновенно, как котенка, схватил меня за шиворот, притянул к себе, и я успела схватиться за цепь с его стороны. Мимо со свистом что — то пролетело, я машинально присмотрелась — и похолодела — это продолжала свое движение по инерции вторая цепь, у которой теперь был закреплен только один конец. А мы стремительно продолжали нестись к земле.— Прыгай, — отчаянно крикнул Димка, таща меня за собой. И я послушно оторвала руку от спасительной, как мне казалось, цепи и прыгнула вслед за ним. Удар был настолько силен, что я потеряла сознание. Когда очнулась, то цепи все еще бешено метались между соснами, одна — сшибая свободным концом березки на пути, вторая — таща за собой закрепленный на ней конец доски.Димка лежал рядом, и лицо его было все в крови. Оказалось, он пропорол кое — где кожу сучками, я как могла, оттерла его лицо платочком и мы на подгибающихся ногах пошли в деревню. Происшедшее так и осталось тайной, мы никому не сказали. То что Димка пришел домой в подобном виде — никого не удивило, у него образ жизни был такой. А качели на следующей неделе починили.Подумав, я шагнула в лесок и нашла качели. Все было как и прежде — выжженный круг земли для костра немного в стороне, две мощные цепи и вроде та же самая потемневшая от времени широкая доска на них. Я улеглась на ту досочку, скинула туфли и задрала босые ноги вверх, пересчитывая пятками звенья цепей. Прошло семнадцать лет с того момента, когда под нами лопнула цепь. Слава Богу, хоть жива осталась. Тут я скосила глаза вправо — так и есть! На вытоптанной лесной земле валялась непотушенная сигарета. «Парламент», между прочим! Я поморщилась от дыма и подумала — неплохо однако живут деревенские, раз такие сигареты себе позволяют. Потом встала и нехотя обулась и пошла в деревню. Мне не понравилось, что тут кто — то был перед самым моим приходом. И возможно, судя по тлеющей сигарете, был там и наблюдал мои выкрутасы. Ну да Бог с ним. Неспеша я двинулась по пыльной дороге обратно в дом. Тяжелый осадок от черных мыслей об отце если честно, здорово жег душу.Я шла, рассматривая знакомые с детства улочки, и радовалась, замечая какое — то изменение. Будь то новый забор или покрашенные в другой цвет ворота. За больницей, на пригорке, углядела молитвенный дом местных баптистов и внезапно вспомнила — а ведь десятину — то за Ворона я в церковь так и не отдала! Вот черт! С этим я никогда не затягивала, ну его, с высшими силами ссориться. Так что сегодня у местных праздник, благо я отложенные на это полторы сотни долларов при себе держала.Я быстренько взобралась на холмик, толкнула оградку и вошла в чистый, опрятный дворик. Дед Федор, сидевший на крылечке, увидел меня и здорово пригорюнился.— Приветствую! — радостно сказала ему я.— Здравствуй, — степенно ответил он мне.Странно, но и ведьм и у протестантов одна деталь общая — отлученных и прочих «не своих» приветствовать запрещено. Меня не отлучили от церкви по одной простой причине — местный пастор ни в какую не смог уговорить меня принять крещение. Я в этом смысле была упертая. В Библии сказано, что все крещеные составляют единое тело Церкви, и оттого грех одного падает на всех. Ибо если болит палец, то больно всему телу. Поразмыслив об этом, я решила что креститься мне пока рановато, от меня еще не дай боже всему телу тропическая лихорадка приключится. Пастор Тимофей же настаивал, страстно желая меня во что бы то ни стало окрестить, я уж грешным делом думала что с него из области начальство план требует. Однако однажды он все же признался. Мечтательно закатив глаза, пастор Тим сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33