Я колупнула его чайной ложечкой и внезапно подскочила. Пробежала по трем комнатам домика и неверяще посмотрела на похрапывающего отца. Часов не было нигде. Напрашивался вывод — что отец их пропил. Стараясь не впадать в панику, я еще раз тщательно осмотрела все закоулки, включая сени и кладовку. Часов не было.Потом я пошла и хорошенько обыскала многочисленные сарайки во дворе и огороде.Часов не было!!!Решительным шагом я двинулась к колодцу, набрала там ведро воды, занесла в дом и быстро окунула голову отца в ледяную водичку.— Аааа!! — забулькал он, мгновенно очухиваясь.— Пап, извини, — серьезно сказала я.— Магдалина! — вытаращил он на меня глаза. — Ты откуда?Папа был единственным человеком на свете, который звал меня полным именем. Наверно, за это я всегда ему симпатизировала.— В гости заехала.— А у тебя на хлеб денежки не будет? — тут же застенчиво спросил он. Папик почему — то очень стеснялся прямо попросить на бутылку и всегда просил на хлеб.— Я тебе полный холодильник продуктов навезла, и буфет тоже забила, — успокоила я его.Отец беспомощно на меня посмотрел, а я быстро его спросила :— Пап, а где часы? Большие такие, из резного дерева.— Часы? — переспросил отец.— Часы, — подтвердила я.— Не знаю, — быстро ответил отец. Я поняла — он их просто пропил, но признаться отчаянно стесняется.— Пап, — начала я ласково. — Ты пожалуйста вспомни, куда они делись. Пусть они уже и не у нас эээ… дома. Мне просто очень нужно знать, пап. Очень.— Нууу, — замялся отец.Я поняла что надо его срочно дожимать.— Папа, ты тут в общем вставай, я сейчас кофе сварю, — я распаковала новый махровый халат, положила ему на кровать и побежала в кухню.Через несколько минут папа пил со мной кофе и задумчиво молчал.— Пап, а пап, — осторожно позвала я.— Дима, твой школьный товарищ заходил, ну и уговорил меня их ему продать. Уж больно они ему понравились, — наконец глухо отозвался отец.— Чего? — поперхнулась я кофе. Я уж про того хулигана давно забыла, а вот поди ж. — А как так получилось?— Ну…, — замялся отец, — он ко мне частенько забегал тут.— Зачем? — автоматически переспросила я. Глупый вопрос. Ясно дело что попьянствовать.— Ну это, — застеснялся отец, — фотографии твои школьные посмотреть да поболтать, как ты там. Он очень интересуется, все просил твои нынешние фотографии, да мамка твоя мне их не дает. Она мне вообще из дома ничего не дает, — пожаловался он.Ничего себе! Я слегка присвистнула. Если отец не врет — то приворожка действует уже около двадцати лет. Мне стало стыдно и я сделала пометку себе в памяти — надо его отворожить.— Он хоть женился? — осторожно спросила я.— Да не, ты что? — вытаращил на меня глаза отец. Я слегка пожала плечами — множество мужчин ежедневно женятся, что тут такого?— Ладно, пап, я тебя люблю, ты там в холодильнике пошарь, а я побегу до того Димы сбегаю, ладно?Папа согласно кивнул, проводил меня мутным взором, а я торопливо пошагала на край деревни.Дойдя, я в оторопении оглядела заколоченный Димкин дом. Рядом высился какой — то новорусский особняк в стиле «рашен клюква», и покосившаяся избушка в его тени выглядело особенно убого. Я задумчиво похлопала кончиком косы по коленкам и уныло поплелась обратно. Ну и что теперь делать?Отец сидел, пил кока — колу и отчаянно страдал.— Дочь, я ведь тут совсем без денег, мало ли что, ты б подкинула, — просительно поглядел он на меня.— Я тебе навезла всего на месяц, — отмахнулась я. — Послушай, а где тот Дима теперь живет?— Да где и жил, — ответил тот. — А если со мной что случится? Лекарство не на что купить.— Пап, в буфете лежит аптечка, там все есть — и нитроглицерин, и эффералган, и аспирин, — пресекла я его попытку разжиться финансами на водку. — А что касается Димы — я только что была у него, не живет он там.Папик беспомощно на меня посмотрел, видимо, стараясь сообразить, что б еще придумать.— Как это не живёт? — переспросил он.Я с сожалением поглядела на него. У папика налицо потеря чувства реальности.— Пап, а если подумать? — настаивала я. — Где ты последний раз Димку видел?— Он сам сюда всегда приходит, — ответил он. Я молча встала, сходила на речку и отворожила Диму. Отворот, сделанный на месте приворота — самое верное и сильное средство.
Смеркалось. Я проехала пост ГАИ и въехала в черту города, как запиликал сотовый.— Здравствуйте, Маня, — раздался незнакомый голос. Мужской, несомненно но при этом по — бабски писклявый. В итальянской опере прошлого века ему б цены не было. «Друг мой, Кастраччо Кастракини», — говорили б ему венецианские дожи и прочие шишки.— Представьтесь, будьте добры, — сухо попросила я.— А вы разве меня не узнали? — тоненько удивился голос. — Я сейчас трубку положу, — отрезала я.— Ну как же так, — продолжил голос, — совсем не узнаете?Я нажала на отбой и положила сотовый в предназначенное для него гнездо на панели. Терпеть не могу эти глупые игры в угадайку — взрослые люди, а ведут себя как кретины. Телефон, ясен пончик, зазвонил снова через полминуты.— Слушаю, — спокойно отозвалась я.— Это Николай Марьянович, что ж вы, Манечка, меня не признали? — укоризненно сказал мой недавний собеседник.— А вы номером не ошиблись? У меня нет в знакомых никакого Николая Марьяновича, — сухо сказала я и потянулась к кнопке отбоя.— Нет-нет, не ложите трубку, — снова возопил голос. — Вы ведь Маня Потёмкина?— Для кого Маня, а для кого и Магдалина Константиновна, — отрезала я. — Если вы по работе, то я вам заранее отказываю, вы мне очень неприятны. Заочно.— А вы на меня неизгладимое впечатление произвели вчера, — заявил голос. — Нам надо поговорить.Я подумала с секунду и недоверчиво спросила:— Николяша никак?— Ну вот видите, признали наконец — то!— Ну говорите, — велела я.— По телефону не очень удобно, Манечка. Сразу хочу сказать что хотя вы и возвели на меня напраслину, никаких у меня претензий к вам нет! Ни-ка-ких! Могу я пригласить вас в ресторан, Манечка?— Николяша, верите нет, но я с вами общаться не желаю, — поморщилась я.— Маня, просто один вечер со мной, только один вечер! В качестве компенсации.— За что??? — поразилась я.— Так с меня мать чуть шкуру не содрала, — смущенно признался он. — У меня сейчас проблемы-с. Большие.— Сочувствую, — равнодушно сказала я.— Манечка, всего один вечер! — взмолился он. — Я взял на себя смелость столик в «Лагуне» заказать.Я молчала. Я помнила непрезентабельный вид Николяши, и помнила цены в «Лагуне». Бедный парень, чтобы провести там со мной один вечер должен как минимум два месяца бесплатно поработать, если взять за ориентир среднюю городскую зарплату. А на более высокую зарплату Николяшин вид и не тянул.— Вы меня очень подведете если не согласитесь, — тихо сказал он и этим меня окончательно добил.— Хорошо, я согласна! — решила я. Если по совести, так я вчера Николяшу использовала на полную катушку. Парень просто зазевался и не заметил асфальтный каток, который в итоге по нему и проехался.— Отлично! — обрадовался парень. — Тогда через полчаса я буду ждать вас у входа в «Лагуну».— Вы на какой машине?— Какая машина? — удивился он. — Я сейчас на остановку, на автобусе и доеду.
У «Лагуны» я была через двенадцать минут. Минуты текли медленно, вязко, и я от нечего делать откинулась на кресло и слегка задумалась. Вопрос на повестке дня был один — что делать. Умных мыслей не приходило. С тоской подумала о жаркой Барсе — «Те кьеро, мучачо!!!». Дура! Тут не о мальчиках думать надо, а как из этой истории выпутаться. Нарушить своего обещания помочь Ворону я не могла. Ну кто меня тянул за язык! Прибавки к пенсии мне, видите ли, захотелось!Ладно, фиг с ним! Доеду до дома, там прогадаю еще раз хорошенечко и определюсь, что делать!Я определенно воспряла духом от этих мыслей, открыла глаза и огляделась.Николяша уже торчал около дверей, вводя в столбняк вышколенного швейцара у дверей своим видом. Слава богу что у нас не Москва и не Нью-Йорк, а вполне демократичный город, фейс — контроля нет и все понимают, что за мятыми джинсами и несвежей китайской рубашкой могут стоять приличные деньги.В общем, нас пустили.Метрдотель проводил нас к маленькому столику на двоих и тут Николяша не растерялся. Стул напротив меня он махом переставил сбоку, уселся и ловко облапал мою коленку.— Я о вас весь день думаю, Маня, — он жарко задышал чесночным запахом мне прямо в лицо.Я смахнула руку и поинтересовалась:— Послушайте, Николяша, а вы не напутали с рестораном? Здесь не подают вашей любимой итальянской кухни.— Итальянская кухня? — озадаченно переспросил он. — У нас на кухне стоит обыкновенный гарнитур, советский, стул, шкафчики, и все такое.Я не выдержала и рассмеялась.— Или вы вампиров боитесь? — продолжила я.— А в чем дело? — бедный стихоплет что — то начал подозревать.— Да просто от вас так несет чесноком, — наклонившись к нему, интимным шёпотом произнесла я.Николяша смутился и тихо сказал:— У меня желудок больной.И мне сразу до ужаса стало стыдно. «Ты над кем глумишься? — укорил меня внутренний голос. Вылезла из грязи в князи, так можно и простых людей зазря обижать?»Бесшумно подошедший официант положил перед нами две папки меню в тяжёлых кожаных обложках. Николяша первый открыл папку, пробежался по строкам и наконец обратился ко мне.— Маняша, что же вы сидите? Открывайте папочку да выбирайте что вашей душеньке угодно! Ни в чем себе не отказывайте, я помню про ваш отличный аппетит! — и он неожиданно подмигнул мне.Есть хотелось зверски, однако я посмотрела на Николяшин вид, и благородно ограничилась салатом кинозвезд и супермоделей — «тонко нашинкованная белокочанная капуста и немного моркови. И никакой соли!». Ну и чашку кофе, его здесь варили гениально.— Что с вами? — озаботился парень, услышав мой заказ.— Да ПМС замучал, кусок в горло не идет, — лениво сообщила я.Николяша же, видимо, решил оторваться за двоих, проставленные цены напротив заказанных им блюд его нисколько не смутили. Официант принял заказ, исписав почти два бланка и удалился, а я потрясенно спросила:— Николяша, а вы где, собственно работаете?Я явно ошибалась насчет его финансовых возможностей.— В школе, — невозмутимо ответил он и поинтересовался в свою очередь: — Маняша, простите мою серость, но что такое ПМС?— Вам это не грозит, — успокоила я его. — Предменструальный синдром.— Ооо, — с умным видом сказал Николяша.Черт меня возьми! Как я не пыталась относиться к нему по человечески, памятуя о своем вчерашнем к нему отношении, но он был противен. Да, он был мил, и изо всех сил старался мне понравиться. Однако, друзья мои, что вы скажете о гадкой бородавчатой жабе, изо всех сил растягивающей в улыбке жабьи губы и старательно выговаривающей хорошие и приятные вещи? Где — то на подсознательном уровне я причислила его к жабам и потому все мои попытки смотреть на него как на милого зайчика провалились.Он был мерзок. Весь — от несвежей одежды до редких сальных волос и детсадовской нитки с бисером на запястье. От грязи под ногтями до нечистой кожи на лице с крупными мерзкими порами. Носки у него, ясен пончик, мерзко воняют, а под джинсами у него стопроцентно мерзкие застиранные серые трусы. Вернее, как раз нестиранные. И они, разумеется, мерзко воняют.«Кто хоть ему дает — то», — подумала я с неожиданной жалостью. После этого стало гораздо легче общаться. Жалость перевесила. К тому же как ни странно Николяша отлично управлялся ножом с вилкой и не разу не запутался в столовых приборах. Я это оценила — сама я разбиралась в этом через пень — колоду.— У вас есть девушка? — мягко спросила я его.— Вы знаете, я ведь об этом и хотел с вами поговорить, — Николяша промокнул узкие губки салфеткой и вперил в меня взгляд. — Разумеется, мне не нравится причина, по которой мать категорично настаивает, чтобы я на вас женился, однако по здравому размышлению, все взвесив, я считаю что у нас получится неплохая семья.— С чего вы так решили? — в крайнем удивлении воскликнула я.— Вы девушка молодая, темпераментная, и мой опыт и зрелость будут сдерживать вас и направлять в нужном направлении.Сказав это, он значительно поднял палец и плотоядно посмотрел на мою грудь.«Я хочу тебя трахать каждую ночь», — сказали его жабьи глаза.— Простите, Николай Марьянович, — кашлянула я. — А вам сколько лет?— Мне тридцать семь, и я работаю учителем химии в средней школе, — отрекомендовался он.«Жить будем на мои доходы», — поняла я.Старше меня на девять лет — девчонки меня засмеют. Куда, черт возьми, смотрела мать, собираясь меня ему сплавить???— Эээ, видите ли…, — начала я.— Подождите, — он мягко положил свою птичью лапку поверх моей ладошки и сказал, — не торопитесь с решением, Манечка. Я понимаю насколько неожиданно мое предложение, и не настаиваю на немедленном ответе. Подумайте, завтра я позвоню, вы посетите мой дом, мать пироги завтра будет печь. Погуляем по городу, поговорим, узнаем друг о друге побольше. Хорошо?Я очумело потрясла головой, пытаясь понять — это сон или нет? Что за бред?— Вот и хорошо, — покровительственно погладил он мою ладошку и попросил счет.Моими стараниями он выглядел не так уж безобразно — шесть тысяч с копейками. Николяша похлопал себя по левому карману, потом подумал и похлопал по правому. Официант выжидающе застыл у стола.Я подкрасила за это время губки и пошла к выходу.— Эээ, Манечка, — окликнул он меня. — У меня возникли трудности.Я обернулась и вопросительно на него посмотрела.— Манечка, я только сейчас обнаружил пропажу портмоне, о времена, о нравы, — горько сказал он и в доказательство вывернул карманы своих штанов. Два автобусных билетика и несколько смятых десятирублевок плавно спланировали на пол.— Пропажу, значит? — повторила я, наблюдая как он собирает десятки с пола.— Бывает, — мягко сказал он.— Вы собственно и не обязаны носить с собой деньги, не так ли? — пожала я плечами, достала из кошелька деньги, расплатилась по счету, не забыв оставить чаевые и попросила официанта:— Будьте добры, «Би — 2» молодому человеку.— Будет сделано, — кивнул он и исчез.— А вы не торопитесь, Николяша, — сказала я поднявшемуся стихоплету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33