То, что мы называем высокой
319
квалификацией, уверенное и четкое знание, умение, ис-
кусство, золотые руки, немногословие и полное отсутст-
вие фразы, постоянная готовность к работе — вот что
увлекает ребят в наибольшей степени.
Вы можете быть с ними сухи до последней степени,
требовательны до придирчивости, вы можете не замечать
их, если они торчат у вас под рукой, можете даже без-
различно относиться к их симпатии, но если вы блещете
работой, знанием, удачей, то спокойно не оглядывайтесь:
они все на вашей стороне, и они не выдадут. Все равно,
в чем проявляются эти ваши способности, все равно, кто
вы такой: агроном, кузнец, учитель, машинист.
И наоборот, как бы вы ни были ласковы, заниматель-
ны в разговоре, добры и приветливы, как бы вы ни были
симпатичны в быту и в отдыхе, если ваше дело сопровож-
дается неудачами и провалами, если на каждом шагу
видно, что вы своего дела не знаете, если все у вас окан-
чивается браком или «пшиком»,— никогда вы ничего не
заслужите, кроме презрения, иногда снисходительного и
иронического, иногда гневного и уничтожающе враждеб-
ного, иногда назойливо шельмующего.
Т. 3. С. 132
Умение воспитывать — это все-таки искусство, такое
же искусство, как хорошо играть на скрипке или рояле,
хорошо писать картины, быть хорошим фрезеровщиком
или токарем. Нельзя научить человека быть хорошим
художником, музыкантом, фрезеровщиком, если дать ему
только книжку в руки, если он не будет видеть красок,
не возьмет инструмент, не станет за станок. Беда искус-
ства воспитания в том, что научить воспитывать можно
только в практике на примере.
Со мной работали десятки молодых педагогов, кото-
рые у меня учились. Я убедился, что как бы человек ус-
пешно не кончил педагогический вуз, как бы он ни был
талантлив, а если не будет учиться на опыте, никогда не
будет хорошим педагогом. Я сам учился у более старых
педагогов, и у меня многие учились.
Т. 7. С. 145
Так как мне в своей жизни приходилось делать ставку
главным образом на воспитательные цели и проблемы, я
очень страдал от этого вопроса, когда ко мне попадали
воспитатели, сами невоспитанные. Я потратил несколько
лет жизни и работы, так как в высшей степени глупо на-
320
деяться, что этот невоспитанный воспитатель будет нам
кого-то воспитывать. Потом я пришел к глубокому убеж-
дению, что лучше совсем не иметь воспитателя, чем иметь
воспитателя, который сам невоспитан. Я считал, что луч-
ше иметь в коллективе 4 талантливых воспитателей, чем
40 бесталанных и невоспитанных. Я видел сам примеры,
когда такие бесталанные, невоспитанные люди работали
в коллективе. Какие результаты могли быть от такой
работы? Только разложение коллектива.- Других резуль-
татов не могло быть.
Значит, чрезвычайно важным является вопрос о вы-
боре воспитателя. Как же выбирать, по каким признакам?
У нас почему-то на этот вопрос обращают мало внимания.
У нас считают, что любой человек, любой, кто угодно,
стоит его только назначить на должность воспитателя и
заплатить воспитательское жалованье, он может воспи-
тывать. А между тем эта работа самая трудная, в итоге,
возможно, работа самая ответственная и требующая от
личности не только наибольшего напряжения, но и боль-
ших сил, больших способностей.
Никто так не вредил, никто так не портил моей рабо-
ты, никто так не сбивал в сторону налаженной годами
работы, как плохой воспитатель. Поэтому я в последние
годы пришел к твердой линии — работать без воспита-
телей совсем и пользоваться только теми воспитателями,
которые действительно могут воспитывать. Это была не-
ожиданная прибавка к моему плану.
Потом я совсем отказался от отдельных воспитателей.
Я обычно пользовался помощью одних школьных учите-
лей, но и с ними нужно было вести большую работу, что-
бы научить их воспитывать. Я убежден, что научить вос-
питывать так же легко, может быть, как научить мате-
матике, как научить читать, как научить быть хорошим
фрезеровщиком или токарем, и я учил.
В чем заключалась такая учеба? Прежде всего в ор-
ганизации характера педагога, воспитании его поведения,
а затем в организации его специальных знаний и навыков,
без которых ни один воспитатель не может быть хорошим
воспитателем, не может работать, так как у него не
поставлен голос, он не умеет разговаривать с ребенком
и не знает, в каких случаях как нужно говорить. Без этих
умений не может быть хорошего воспитателя. Не может
быть хорошим воспитатель, который не владеет мимикой,
который не может придать своему лицу необходимого
выражения или сдержать свое настроение. Воспитатель
321
должен уметь организовывать, ходить, шутить, быть ве-
селым, сердитым. Воспитатель должен себя так вести,
чтобы каждое движение его воспитывало, и всегда дол-
жен знать, чего он хочет в данный момент и чего не хо-
чет. Если воспитатель не знает этого, кого он может вос-
питывать?
Т. 4. С. 171—172
Педагогическое мастерство может быть доведено до
большой степени совершенства, почти до степени техники.
В это я верю и всей своей жизнью искал доказательства
этой веры.
Т. 4. С. 368
Но какой беспорядок и хлам заполняли мою педаго-
гическую душу! Меня угнетала одна мысль: неужели я так
и не найду, в чем секрет? Ведь вот как будто в руках
было, ведь только ухватить оставалось. Уже у многих
колонистов по-новому поблескивали глаза... и вдруг все
так безобразно сорвалось. Неужели все начинать сна-
чала?
Меня возмущали безобразно организованная педаго-
гическая техника и мое техническое бессилие. И я с от-
вращением и злостью думал о педагогической науке:
«Сколько тысяч лет она существует! Какие имена,
какие блестящие мысли: Песталоцци, Руссо, Наторп,
Блонский!60 Сколько книг, сколько бумаги, сколько сла-
вы! А в то же время пустое место, ничего нет, с одним
хулиганом нельзя управиться, нет ни метода, ни инстру-
мента, ни логики, просто ничего нет. Какое-то шарлатан-
ство».
Т. 3. С. 74
Возвращаясь в свое захолустье, я начинал думать.
Я соображал так: мы все прекрасно знаем, какого нам
следует воспитать человека, это знает каждый грамотный
сознательный рабочий и хорошо знает каждый член пар-
тии. Следовательно, затруднения не в вопросе, что нуж-
но сделать, но как сделать. А это вопрос педагогической
техники. Технику можно вывести только из опыта. Законы
резания металлов не могли бы быть найдены, если бы в
опыте человечества никто никогда металлов не резал.
Только тогда, когда есть технический опыт, возможны
изобретение, усовершенствование, отбор и браковка.
Наше педагогическое производство никогда не строи-
322
лось по технологической логике, а всегда по логике мо-
ральной проповеди. Это особенно заметно в области соб-
ственно воспитания, в школьной работе как-то легче.
Именно потому у нас просто отсутствуют все важные
отделы производства: технологический процесс, учет
операций, конструкторская работа, применение кондукто-
ров и приспособлений, нормирование, контроль, допуски
и браковка.
Когда подобные слова я несмело произносил у подош-
вы «Олимпа», боги швыряли в меня кирпичами и крича-
ли, что это механическая теория.
А я, чем больше думал, тем больше находил сходства
между процессами воспитания и обычными процессами
на материальном производстве, и никакой особенно
страшной механистичности в этом сходстве не было.
Человеческая личность в моем представлении продолжа-
ла оставаться человеческой личностью со всей ее слож-
ностью, богатством и красотой, но мне казалось, что
именно потому к ней нужно подходить с более точными
измерителями, с большей ответственностью и с большей
наукой, а не в порядке простого темного кликушества.
Очень глубокая аналогия между производством и воспи-
танием не только не оскорбляла моего представления о
человеке, не, напротив, заражала меня особенным ува-
жением к нему, потому что нельзя относиться без ува-
жения и к хорошей сложной машине.
Во всяком случае для меня было ясно, что очень мно-
гие детали в человеческой личности и в человеческом по-
ведении можно было сделать на прессах, просто штампо-
вать в стандартном порядке, но для этого нужна особенно
тонкая работа самих штампов, требующих скрупулезной
осторожности и точности. Другие детали требовали,
напротив, индивидуальной обработки в руках высококва-
лифицированного мастера, человека с золотыми руками
и острым глазом. Для многих деталей необходимы были
сложные специальные приспособления, требующие боль-
шой изобретательности и полета человеческого гения.
А для всех деталей и для всей работы воспитателя нужна
особая наук^а. Почему в технических вузах мы изучаем
сопротивление материалов, а в педагогических не изуча-
ем сопротивление личности, когда ее начинают воспи-
тывать? А ведь для всех не секрет, что такое сопротив-
ление имеет место. Почему, наконец, у нас нет отдела
контроля, который мог бы сказать разным педагогичес-
ким портачам:
323
— У вас, голубчики, девяносто процентов брака. У вас
получилась не коммунистическая личность, а прямая
дрянь, пьянчужка, лежебока и шкурник. Уплатите, будь-
те добры, из вашего жалованья.
Почему у нас нет никакой науки о сырье, и никто тол-
ком не знает, что из этого материала следует делать —
коробку спичек или аэроплан?
С вершин «олимпийских» кабинетов не различают
никаких деталей и частей работы. Оттуда видно только
безбрежное море безликого детства, а в самом кабинете
стоит модель абстрактного ребенка, сделанная из самых
легких материалов: идей, печатной бумаги, маниловской
мечты. Когда люди «Олимпа» приезжают ко мне в коло-
нию, у них не открываются глаза, и живой коллектив
ребят им не кажется новым обстоятельством, вызываю-
щим прежде всего техническую заботу. А я, провожая их
по колонии, уже поднятый на дыбу теоретических сопри-
косновений с ними, не могу отделаться от какого-нибудь
технического пустяка.
В спальне четвертого отряда сегодня не помыли полов,
потому что ведро куда-то исчезло. Меня интересует и
материальная ценность ведра, и техника его исчезновения.
Ведра выдаются в отряды под ответственность помощни-
ка командира, который устанавливает очередь уборки,
а следовательно, и очередь ответственности. Вот эта
именно штука — ответственность за уборку, и за ведро,
и за тряпку — есть для меня технологический момент.
Эта штука подобна самому захудалому, старому, без
формы и года выпуска токарному станку на заводе.
Такие станки всегда помещаются в дальнем углу цеха,
на самом замасленном участке пола и называются коза-
ми. На них производится разная детальная шпана: шай-
бы, крепежные части, прокладки, какие-нибудь болтики.
И все-таки, когда такая «коза» начинает заедать, по за-
воду пробегает еле заметная рябь беспокойства, в сбор-
ном цехе нечаянно заводится «условный выпуск», на
складских полках появляется досадная горка неприятной
продукции — «некомплект».
Ответственность за ведро и тряпку для меня такой же
токарный станок, пусть и последний в ряду, но на нем
обтачиваются крепежные части для важнейшего челове-
ческого атрибута: чувства ответственности. Без этого ат-
рибута не может быть коммунистического человека, будет
«некомплект»,
Т. 3. С. 390—392
324
Вот интересная записка, видно, что писал педагог:
«В последней части своей книги вы сравниваете процесс
воспитания детей с технологическим процессом. Не пере-
гнули ли вы в своих суждениях? Никак нельзя согласить-
ся с вашим сравнением обработки металла и живого че-
ловека. Не механический ли это подход?»
Но понимаете, никак я не могу добиться, чтобы меня
поняли. Все-таки люди верят, что есть душа, какой-то
пар, который нужно особо обрабатывать.
Какая, собственно, принципиальная разница? Когда
вы берете кусок металла, вы имеете цель, средства и тех-
нологический процесс. Почему невозможен технологичес-
кий процесс по отношению к человеку? Пока мы не прий-
дем к необходимому уважению своей технологической
науки, мы не сможем хорошо воспитывать детей.
Я в своей книге говорю, что некоторые детали чело-
веческой личности можно штамповать на штампах. На
меня педагоги страшно кричат за это место — как можно
человека штамповать? Я же не предлагаю взять живого
человека и засунуть его в пресс.
Возьмем, например, привычку к чистоте, к точности.
Это буквально штампуется в коллективе. Не нужно ни-
какого индивидуального подхода к этому вопросу. Вы
создаете общие условия, создаете ежедневный опыт. Они
изо дня в день умываются, чистят зубы, моют ноги, и,
когда они выходят из коммуны, они уже не могут не
умываться ежедневно.
Какая особая хитрость для этого нужна? Никакой,
это пустяковая задача, и это действительно можно
сравнить со штампом. Но как и в штамповальном деле
требуется тонкая работа самих штампов, так и здесь...
Т. 4. С. 32—33
Для настоящей победы от меня требовалась теперь
педагогическая техника. В области этой техники я был
так же одинок, как и в 1920 году, хотя уже не был так
юмористически неграмотен. Одиночество это было оди-
ночеством в особом смысле. И в воспитательном, и в
ребячьем коллективе у меня уже были солидные кадры
помощников;располагая ими, я мог смело идти на самые
сложные операции. Но все это было на земле.
На небесах и поближе к ним, на вершинах педагоги-
ческого «Олимпа», всякая педагогическая техника в об-
ласти собственно воспитания считалась ересью.
На «небесах» ребенок рассматривался как существо,
наполненное особого состава газом, название которому
325
даже не успели придумать. Впрочем, это была все та же
старомодная душа, над которой упражнялись еще апос-
толы. Предполагалось (рабочая гипотеза), что газ этот
обладает способностью саморазвития, не нужно только
ему мешать. Об этом было написано много книг, но все
они повторяли, в сущности, изречения Руссо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57