88
Я не могу вам перечислить всех норм красивой жизни,
но эта красивая жизнь должна быть обязательной. И кра-
сивая жизнь детей — это не то, что красивая жизнь взрос-
лых. Дети имеют свой тип эмоциональности, свою сте-
пень выразительности духовных движений. И красота в
детском коллективе не вполне может повторять красоту
коллектива взрослых,
Т. 4. С. 200
Коллектив надо украшать и внешним образом. Поэто-
му я даже тогда, когда коллектив наш был очень беден,
первым долгом всегда строил оранжерею, и не как-ни-
будь, а с расчетом на гектар цветов, как бы дорого это
ни стоило. И обязательно розы, не какие-нибудь дрянные
цветочки, а хризантемы, розы. И я, и мои ребята коха-
лись (любовно заботились) в этих цветах до предела.
У нас был действительно гектар цветов, и не каких-ни-
будь, а настоящих. Не только в спальнях, столовых, клас-
сах, кабинетах стояли цветы, но даже на лестницах. Мы
делали из жести специальные корзинки и все бордюры
лестницы уставляли цветами. Это очень важно. Причем
каждый отряд вовсе не получал цветы по какому-нибудь
наряду, а просто — завял цветок, он идет в оранжерею
и берет себе следующий горшок или два.
Вот эти цветы, костюмы, чистота комнат, чистота обу-
ви — это должно быть в детском коллективе. Ботинки
должны быть всегда почищены, без этого какое может
быть воспитание? Не только зубы, но и ботинки. На кос-
тюме не должно быть никакой пыли. И требование при-
чески. Пожалуйста, носи какую угодно прическу, но при-
ческа должна быть действительной прической. Поэтому
раз в месяц ДЧСК37 брал машинку и шел по спальням.
Чуть не причесан — провел машинкой: иди в парикмахер-
скую. Поэтому всегда все ходили причесанные.
<...> Я не допускал к уроку учителя, неряшливо оде-
того. Поэтому у нас вошло в обыкновение ходить на ра-
боту в лучшем костюме. И я сам выходил на работу в
лучшем своем костюме, который у меня был. Так что все
наши педагоги, инженер и архитектор ходили франтами.
Все это о^чень важно. Вот стол. Можно положить кле-
енку — хорошо, гигиенично, можно что угодно положить,
а потом вымыл, и чисто. Нет, только белая скатерть,
только белая скатерть может научить есть аккуратно, а
клеенка — развращение. Скатерть в первые дни всегда
будет грязная, вся в пятнах, а через полгода она станет
89
чистая. Невозможно воспитать умение аккуратно есть,
если вы не дадите белой скатерти.
Так что серьезные требования надо предъявлять ко
всякому пустяку, на каждом шагу — к учебнику, к ручке,
к карандашу. Объеденный карандаш — что это такое?
Карандаш должен быть очинен прекрасно. Что такое зар-
жавевшее перо, которое не пишет, что такое муха в чер-
нильнице и т. д.? Ко всем педагогическим устремлениям,
которые у вас есть, прибавьте миллиарды этих мелочей.
Конечно, одиночка за ними не уследит, а когда коллек-
тив за этим следит и знает цену этим мелочам, с этим
вполне можно справиться. <...>
Или такая мелочь, как носовой платок. Как это не
дать человеку чистого платка и не менять его каждый
день! Я видел детские дома, где носовые платки меняют
раз в месяц, т. е. специально приучают человека вытирать
нос грязной тряпкой. А ведь это же пустяк, это стоит
гроши.
Плевательница. Казалось бы, какое достижение сани-
тарии — в каждом углу поставить плевательницы. Для
чего люди должны ходить и плевать? Ребята так и го-
ворят:
— Ты хочешь плевать? В больницу ложись, ты болен,
ты заболел какой-то верблюжьей болезнью, а здоровый
человек никогда не плюется.
— Я курю.
— Какой же ты курильщик, бросай курить, хороший
курильщик никогда не плюет.
И если человек продолжает плевать, его тащили к
врачу.
— Что такое? Плюет и плюет.
И врач обычно помогал, убеждал, что это лишь реф-
лекс.
А я видел детские дома, где стоят плевательницы.
И они обозначают только то место, которое можно за-
плевать. И вся стена около действительно заплевана.
Вот таких мелочей в жизни коллектива очень много,
из них и составляется та эстетика поведения, которая
должна быть в коллективе. Мальчик, который не плюет,
который не вычищает нос при помощи двух пальцев,—
это уже воспитанный мальчик. И эти принципиальные
мелочи должны быть не только доведены до конца, но
должны быть строго продуманы и сгармопированы с ка-
кими-то общими принципами. Сюда относятся многие
мелочи, которые нельзя здесь перечислить, но все они мо-
90
гут исполняться красиво, здорово и в связи с общим дви-
жением коллектива.
Т. 4. С. 201—203
«Совет командиров трудовой колонии имени Максима
Горького просит Вас пожаловать на обед, а вечером на
спектакль по случаю выпуска из колонии колонистки
Ольги Вороновой и выхода ее замуж за тов. П. П. Ни-
колаенко.
Совет командиров».
К двум часам дня в колонии все готово. В саду во-
круг фонтана накрыты парадные столы. Украшение это-
го места — подарок кружка Зиновия Ивановича:38 на
тонких тростях, установленных над столовой, везде, ку-
да с трудом проникли руки колонистов и куда так легко
проникает сейчас глаз, повисли тонкие зеленые гирлянды,
сделанные из нежных березовых побегов. На столах в
кувшинах букеты «снежных королев».
Сегодня можно с уверенной радостью видеть, как вы-
росла и похорошела колония. В парке широкие, посыпан-
ные песком дорожки подчеркивают зеленое богатство
трех террас, на которых каждое дерево, каждая группа
кустов, каждая линия цветника проверены в ночных раз-
думьях, политы трудовым потом сводных отрядов, как
драгоценными камнями, украшены заботами и любовью
коллектива. Высоты и низины речного берега сурово и
привольно-ласково дисциплинированы: то десяток дере-
вянных ступенек, то березовые перильца, то квадратный
коверчик цветов, то узенькие витые дорожки, то платфор-
ма набережной, усыпанная песком, еще раз доказывают,
насколько умнее и выше природы человек, даже вот та-
кой босоногий. И на просторных дворах этого босоногого
хозяина, на месте глубоких ран, оставленных ему в на-
следство, он, пасынок старого человечества, тоже коснул-
ся везде рукой художника. Двести кустов роз высадили
здесь колонисты еще осенью, а сколько здесь астр, гвоз-
дики, левкоев, ярко-красной герани, синеньких колоколь-
чиков и ещвцне известных и не названных цветов,— коло-
нисты даже никогда и не считали. Целые шоссе протяну-
лись по краям двора, соединяя и отграничивая площадки
отдельных домов, квадраты и треугольники райграсазэ
осмыслили и омолодили свободные пролеты, кое-где твер-
до стали зеленые садовые диваны.
91
Хорошо, уютно, красиво и разумно стало в колоний,
и я, видя это, горжусь долей своего участия в украшении
земли. Но у меня свои эстетические капризы: ни цветы,
ни дорожки, ни тенистые уголки ни на одну минуту не
заслоняют от меня вот этих мальчиков в синих трусиках
и белых рубашках. Вот они бегают, спокойно прохажи-
ваются между гостями, вот они хлопочут вокруг столов,
стоят на постах, сдерживая сотни ротозеев, пришедших
посмотреть на невиданную свадьбу,— вот они, горьков-
цы. Они стройны и собранны, у них хорошие, подвижные
талии, мускулистые и здоровые, не знающие, что такое
медицина, тела и свежие красногубые лица. Лица эти
делаются в колонии — с улицы приходят в колонию со-
всем не такие лица.
У каждого из них есть свой путь и есть путь у коло-
нии имени Горького. Я ощущаю в своих руках многие
начала этих путей, но как трудно рассмотреть в близком
тумане будущего их направления, продолжения, концы.
В тумане ходят и клубятся стихии, еще не побежденные
человеком, еще не крещенные в плане и математике. И в
нашем марше среди этих стихий есть своя эстетика, но
эстетика цветов и парков уже не волнует меня.
Т. 3. С. 236—23?
Таков был коллектив колонистов к концу двадцать
третьего года. С внешней стороны все колонисты были,
за немногими исключениями, одинаково подтянуты и ще-
голяли военной выправкой. У нас уже был великолепный
строй, украшенный спереди четырьмя трубачами и восе-
мью барабанами. Было у нас и знамя, прекрасное шел-
ковое, вышитое шелком же,— подарок Наркомпроса Ук-
раины в день нашего трехлетия.
В дни пролетарских праздников колония с барабан-
ным грохотом вступала в город, поражая горожан и впе-
чатлительных педагогов суровой стройностью, железной
дисциплиной и своеобразной фасонной выправкой. Мы
приходили на плац всегда позже всех, чтобы никого не
ждать, замирали в неподвижном «смирно!», трубачи тру-
били салют всем трудящимся города, и колонисты под-
нимали руки. После этого наш строй разбегался в поис-
ках праздничных впечатлений, но на месте колонны
замирали: впереди знаменщик и часовые, на месте по-
следнего ряда — маленький флаженер 40. И это было так
внушительно, что никогда никто не решался стать на
обозначенное нами место. Одежную бедность мы легко
92
преодолевали благодаря нашей изобретательности и сме-
лости. Мы были решительными противниками ситцевых
костюмов, этой возмутительной особенности детских до-
мов. А более дорогих костюмов мы не имели. Не было у
нас и новой, красивой обуви. Поэтому на парады мы при-
ходили босиком, но это имело такой вид, как будто это
нарочно. Ребята блистали чистыми белыми сорочками.
Штаны хорошие, черные, они подвернуты до колен и сия-
ют внизу белыми отворотами чистого белья. И рукава
сорочек подняты выше локтя. Получался очень наряд-
ный, веселый строй несколько селянского рисунка.
Третьего октября двадцать третьего года такой строй
протянулся через плац колонии. К этому дню была за-
кончена сложнейшая операция, длившаяся три недели.
На основании постановления объединенного заседания
педагогического совета и совета командиров колония
имени Горького сосредоточивалась в одном имении, быв-
шем Трепке, а свое старое имение у Ракитного озера пе-
редавала в распоряжение губнаробраза. К третьему ок-
тября все было вывезено во вторую колонию: мастерские,
сараи, конюшни, кладовые, вещи персонала, столовая,
кухня и школа. На утро третьего в колонии оставались
только пятьдесят колонистов, я и знамя.
В двенадцать часов представитель губнаробраза под
писал акт в приеме имения колонии имени Горького и
отошел в сторону. Я скомандовал:
— Под знамя, смирно!
Колонисты вытянулись в салюте, загремели бараба»
ны, заиграли трубы знаменный марш. Знаменная бригада
вынесла из кабинета знамя. Приняв его на правый фланг,
мы не стали прощаться со старым местом, хотя вовсе не
имели к нему никакой вражды. Просто не любили огля-
дываться назад. Не оглянулись и тогда, когда колонна
колонистов, разрывая тишину полей барабанным трес^
ком, прошла мимо Ракитного озера, мимо крепости Ан-
дрия Карповича, по хуторской улице и спустилась в лу-
говую низину Коломака, направляясь к новому месту,
построенному колонистами.
Во дворе^второй колонии собрался весь персонал, мно-
го селян из Гончаровки, и блестел такой же красотой
строй колонистов второй колонии, замерший в салюте
горьковскому знамени.
Мы вступили в новую эпоху.
Т. 3. С. 163—164
93
В свое время меня часто спрашивали залетавшие в
колонию товарищи:
— Скажите, говорят, среди беспризорных много даро-
витых, творчески, так сказать, настроенных... Скажите,
есть у вас писатели или художники?
Писатели у нас, конечно, были, были и художники,
без этого народа ни один коллектив прожить не может,
без них и стенной газеты не выпустишь. Но здесь я дол-
жен с прискорбием признаться: из горьковцев не вышли
ни писатели, ни художники, и не потому не вышли, что
таланта у них не хватило, а по другим причинам: за-
хватила их жизнь и ее практические сегодняшние требо-
вания.
Т. 3. С. 446
Эстетическое воспитание. Кроме рисования и пения,
входящих в круг школьных занятий, обращено усиленное
внимание на сценическое искусство. Ставятся шарады и
спектакли, в последнее время и платные. <...>
Предполагаемая работа на будущий месяц. Постоян-
ная постановка платных спектаклей в помещении сосед-
ней школы «Хрулево».
Т. 1. С. 14
Имеем свой театр, в котором еженедельно ставим пье-
сы для селян — бесплатно. Театр собирает до 500 чело-
век зрителей.
Т. 1. С. 218
Каждый день мы имели во всех театрах 31 место. На-
до было, чтобы мои франты для этого умели входить в
театр. Они входили в театр с носовым платочком в кар-
мане, с запахом одеколона.
Мы добились права для моих коммунаров ходить по-
том в театр без билета, так их там любили. Они бывали
в артистических уборных, открывали занавес, могли сто-
ять около каждого музыканта, были настоящими хозяе-
вами.
Т. 8. С. 180
...В процессе работы, считаясь с условиями, старай-
тесь расширять задания. Если вы вышиваете коврик, то
лучше вышить его хоть чуточку лучше, хотя бы для это-
го потребовалось в 25 раз больше работы. То же самое
в отношении спектакля, концерта и пр.
94
...Это не следует забывать. Лучше поставить один кра-
сивый концерт, чем восемнадцать отталкивающих, ибо
уже на второй из последних нужно будет тянуть админи-
стративно, а это совсем не достижение для клубной ра-
боты.
Т. 1. С. 66
Пошла вглубь культурная работа. Школа доходила до
шестого класса. Появился в колонии и Василий Николае-
вич Перский, человек замечательный. Это был Дон Ки-
хот, облагороженный веками техники, литературы и ис-
кусства. У него и рост и худоба были сделаны по Серван-
тесу, и это очень помогало Перскому «завинтить» и
наладить клубную работу. Он был большой выдумщик
и фантазер, и я не ручаюсь, что в его представлении мир
не населен злыми и добрыми духами. Но я всем рекомен-
дую приглашать для клубной работы только донкихотов.
Они умеют в каждой щепке увидеть будущее, они умеют
из картона и красок создавать феерии, с ними хлопцы
научаются выпускать стенгазеты длиною в сорок метров,
в бумажной модели аэроплана различать бомбовоза и
разведчика и до последней капли крови отстаивать пре-
имущество металла перед деревом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57