<...>
Изнеженность и балованность наших детей — такая
же опасность, как и шкурничество, воровство, ложь. Это
враждебные нам качества.
Т. 5. С. 289—290
Коммунары любили меня так, как можно любить от-
ца, и в то же время я добивался того, чтобы никаких
нежных слов, нежных прикосновений не было. Любовь
вовсе не страдала от этого. Они учились проявлять свою
любовь в естественной, простой и сдержанной форме. Они
находили способ проявить любовь ко мне без всяких лоб-
заний и нежных слов. Я думаю, что вы прекрасно пони-
маете, о чем я говорю. Это важно и не только потому,
что воспитывает человека внешним образом. Это важно
и потому, что сохраняет силу искреннего движения, за-
кладывает тормозы, которые пригодятся в каком угодно
деле.
Здесь мы опять подходим к основному принципу:
это — норма, чувство меры.
Т. 4. С. 217
Я сказал о самом главном, что я считаю важным в на-
шей воспитательной работе: это чувство меры в любви и
строгости, в ласке и в суровости, в вашем отношении к
вещам и хозяйству. Это один из главных принципов, на
которых я настаиваю.
Я подчеркиваю, что именно при таком воспитании
можно вырастить людей, способных и к большому тер-
пению, без жалоб и без слез, и к большому подвигу, по-
тому что таким воспитанием вы будете вырабатывать
волю.
Т, 4. С. 220
256
О «ВЗРЫВЕ». ИГРА. БЕСЕДА
... Я никогда не придавал особенного .веса эволюцион-
ным путям. В опыте своем я убедился, что как бы здо-
рово, радостно и правильно ни жил коллектив, никогда
нельзя полагаться только на спасительное значение од-
ной эволюции, на постепенное становление человека. Во
всяком случае, самые тяжелые характеры, самые убийст-
венные комплексы привычек никогда эволюционно не
разрешаются. В эволюционном порядке собираются, под-
готовляются какие-то предрасположения, намечаются
изменения в духовной структуре, но все равно для реали-
зации их нужны какие-то более острые моменты, взрывы,
потрясения.
Я не имел никогда возможности нарочито организо-
вать широкий опыт в этом направлении, я не имел пра-
ва организовывать такие взрывы, но, когда они происхо-
дили в естественном порядке, я видел и научился учиты-
вать их великое значение. Я много, очень много думал по
этому вопросу, потому что это один из центральных воп-
росов педагогики перевоспитания. К сожалению, я имел
очень ограниченные возможности проверить свои пред-
чувствия лабораторным порядком.
Что такое взрыв? Я представляю себе технику этого
явления так. Общая картина запущенного «дефективно-
го» сознания не может быть определена в терминах
одного какого-нибудь отдела жизни. И вообще, дефек-
тивность сознания — это, конечно, не техническая дефек-
тивность личности, это дефективность каких-то социаль-
ных явлений, социальных отношений — одним словом,
это прежде всего испорченные отношения между лич-
ностью и обществом, между требованиями личности и
требованиями общества. Как эта дефективность отноше-
ний проектируется в самочувствии личности, разумеется,
очень сложный вопрос, который здесь неуместно разре-
шать. Но в общем можно сказать, что это отражение в
последнем счете принимает форму пониженного знания,
пониженных представлений личности о человеческом об-
ществе. Все это составляет очень глубокую, совершенно
непроходимукхтолщу конфликтных соприкосновений лич-
ности и общества, которую почти невозможно раскопать
эволюционно. Невозможно потому, что здесь две стороны
и обе стороны активные, следовательно, эволюция, в сущ-
ности, приводит к эволюции дефективной активности
личности. Так это и бывает всегда, когда мы все надеж-
ды полагаем на эволюцию.
9 868 257
Так как мы имеем дело всегда с отношением, так как
именно отношение составляет истинный объект нашей
педагогической работы, то перед нами всегда стоит
двойной объект — личность и общество.
Выключить личность, изолировать ее, вынуть ее из
отношения совершенно невозможно, технически невоз-
можно, следовательно, невозможно себе представить и
эволюцию отдельной личности, а можно представить се-
бе только эволюцию отношения. Но если отношение в
самом начале уже дефективно, если оно в отправной точ-
ке уже испорчено, то всегда есть страшная опасность, что
эволюционировать и развиваться будет именно эта не-
нормальность, и это будет тем скорее, чем личность силь-
нее, т. е. чем более активной стороной она является в
общей картине конфликта. Единственным методом яв-
ляется в таком случае не оберегать это дефективное от-
ношение, не позволять ему расти, а уничтожить его,
взорвать.
Взрывом я называю доведение конфликта до послед-
него предела, до такого состояния, когда уже нет воз-
можности ни для какой эволюции, ни для какой тяжбы
между личностью и обществом, когда ребром поставлен
вопрос — или быть членом общества, или уйти из него.
Последний предел, крайный конфликт, может выражать-
ся в самых разнообразных формах: в формах решения
коллектива, в формах коллективного гнева, осуждения,
бойкота, отвращения, важно, чтобы все эти формы были
выразительны, чтобы они создавали впечатление крайне-
го сопротивления общества. Вовсе не обязательно при
этом, чтобы это были выражения всего коллектива или
общих собраний. Вполне даже допустимо, чтобы это бы-
ли выражения отдельных органов коллектива или даже
уполномоченных лиц, если заранее известно, что они бе-
зоговорочно поддерживаются общественным мнением. Но
чрезвычайно важно, чтобы эти выражения сопровожда-
лись проявлениями общественных или личных эмоций,
чтобы они не были просто бумажными формулами. Вы-
раженный в ярких, эмоционально насыщенных высказы-
ваниях решительный протест коллектива, неотступное его
требование является тем самым «категорическим импе-
ративом», который так давно разыскивала идеалистичес-
кая философия.
Для меня в этой операции очень важным моментом
является следующий: в составе коллектива никогда не
бывает только одно дефективное отношение, их всегда
258
бывает очень много, разных степеней конфликтности от
близких к пределу противоречий до мелких трений и
будничных отрыжек (неразборчиво написано слово.—
Ред.). Было бы физически невозможно разрешить все эти
конфликты, возиться с ними, изучать и доводить до
взрывов. Конечно, в таком случае вся жизнь коллекти-
ва превратилась бы в сплошную трескотню, нервную го-
рячку, и толку от этого было бы очень мало. Меньше
всего коллектив нужно нервировать, колебать и утом-
лять. Но этого и не требуется.
Я всегда выбирал из общей цепи конфликтных отно-
шений самое яркое, выпирающее и убедительное, для
всех понятное. Разваливая его вдребезги, разрушая са-
мое его основание, коллективный протест делается такой
мощной, такой все сметающей лавиной, что остаться в
стороне от нее не может ни один человек. Обрушиваясь
на голову одного лица, эта лавина захватывает очень
многих компонентов других дефективных отношений. Эти
компоненты в порядке детонации переживают одновре-
менно собственные местные взрывы, гнев коллектива бьет
и по ним, представляя их взору тот же образ полного
разрыва с обществом, угрозу обособления, и перед ни-
ми ставит тот же «категорический императив». Уже по-
трясенные в самой сущности своих отношений к общест-
ву, уже поставленные вплотную перед его силой, они не
имеют, собственно говоря, никакого времени выбирать и
решать, ибо они несутся в лавине, и лавина их несет без
спроса о том, чего они хотят или чего не хотят.
Поставленные перед необходимостью немедленно что-
то решить, они не в состоянии заняться анализом и в со-
тый, может быть, раз копаться в скрупулезных сообра-
жениях о своих интересах, капризах, аппетитах, о «не-
справедливостях» других. Подчиняясь в то же время
эмоциональному внушению коллективного движения, они,
наконец, действительно взрывают в себе очень многие
представления, и не успеют обломки их взлететь на воз-
дух, как на их место уже становятся новые образы, пред-
ставления о могучей правоте и силе коллектива, ярко
ощутимые факты собственного участия в коллективе, в
его движении, первые элементы гордости и первые слад-
кие ощущения собственной победы.
Тот же, кого в особенности имеет в виду весь взрыв-
ной момент, находится, конечно, в более тяжелом и опас-
ном положении. Если большинство объектов взрывного
влияния несутся в лавине, если они имеют возможность
259
пережить катастрофу внутри себя, главный объект стоит
против лавины, его позиция действительно находится на
«краю бездны», в которую он необходимо полетит при
малейшем неловком движении. В этом обстоятельстве за-
ключается формально опасный момент всей взрывной
операции, который должен оттолкнуть от нее всех сторон-
ников эволюции. Но позиция этих сторонников не более
удачна, чем позиция врача, отказывающегося от опера-
ции язвы желудка в надежде на эволюцию болезни, ибо
эволюция болезни есть смерть. Надо прямо сказать, что
взрывной маневр — вещь очень болезненная и педагоги-
чески трудная...
Т. 3. С. 457—459
Мы так принимали детей. Мы их собирали всегда в
скорых поездах. Это было в Харькове. Ребята, ехавшие
з скорых поездах,— это был наш контингент; мы имели
право на этот контингент. Скорые поезда Москва — Ми-
неральные Воды, Москва — Сочи, Москва — Кисловодск
перевозили кандидатов в мою коммуну.
Все эти скорые поезда проходят через Харьков ночью,
и мы этих ребят тоже собирали ночью.
Семь-восемь коммунаров, один из которых назначал-
ся временным командиром на одну ночь, отправлялись
для того, чтобы собрать этих ребят. Этот временный
командир всегда отвечал за работу отряда и всегда сда-
вал рапорт после окончания задания.
Временный отряд в течение 2—3 часов собирал бес-
призорных с крыш, из уборных, вытаскивал из-под ва-
гонов. Они умели собирать этих «пассажиров». Я никог-
да не сумел бы их найти.
Сотрудники НКВД, стрелки отводили мне комнату на
вокзале. В этой комнате происходил первый митинг.
Этот митинг заключался не в уговаривании ребят
идти в коммуну, а носил такую форму. Наши коммуна-
ры обращались к ребятам с такими словами: «Дорогие
товарищи, наша коммуна испытывает сильные затрудне-
ния в рабочей силе. Мы строим новый завод, мы при-
шли к вам с просьбой помочь нам».
И беспризорные были уверены, что это так.
Им говорили: «Кто не хочет,— может ехать дальше
скорым поездом>.
И дальше начинался тот метод удивления, который я
хочу назвать методом взрыва.
260
Обычно ребята всегда соглашались помочь нам в на-
шем строительстве. В этой комнате они оставались но-
чевать. А на другой день в 12 часов вся коммуна с ор-
кестром — у нас был очень хороший большой оркестр,
60 белых труб,— со знаменем, в парадных костюмах с
белыми воротниками, с наивысшим шиком, с вензелями
и т. д. выстраивалась в шеренгу у вокзала, и, когда этот
отряд, запахивая свои кафтаны, семеня босыми ногами,
выходил на площадь, сразу раздавалась музыка, и они
видели перед собой фронт. Мы их встречали звуками ор-
кестра, салютом как наших лучших товарищей.
Потом впереди выстраивались наши комсомольцы,
девочки, следом за ними шли эти беспризорные ребята,
а потом еще шел взвод.
И вся эта группа шествовала очень торжественно по
восемь человек в ряд.
Граждане плакали от умиления, но мы видели, что это
только техника и ничего сентиментального.
Когда их приводили в коммуну, они отправлялись в
баню и выходили оттуда подстриженные, вымытые, оде-
тые в такие же парадные костюмы с белыми воротни-
ками.
Затем на тачке привозилась их прежняя одежда, по-
ливалась бензином и торжественно сжигалась.
Приходили двое дежурных по двору с метлами и сме-
тали весь пепел в ведро.
Многим моим сотрудникам это казалось шуткой, но
на самом деле это производило потрясающее материаль-
ное, если не символическое впечатление.
Из этих беспризорных, которых я собирал с поездов, я
мог бы назвать только двух-трех человек, которые не
стали на надлежащие рельсы.
Но эти ребята никогда не забудут их приема на вок-
зале, этого костра, новые спальни, новое обращение, но-
вую дисциплину, и навсегда у них останутся сильные
впечатления.
Я привел один из примеров того метода, который я
называю методом взрыва.
Этот метод продолжается и развертывается дальше
во всей моей*системе.
Эта система прежде всего заключалась в коллективе.
Т. 4. С. 250—251
261
Ответы на вопросы
Вопрос. Чем вы объясните такое быстрое пере-
рождение Короткова из произведения «Педагогическая
поэма»?
Ответ. Я, товарищ, вообще не верю в медленное
перерождение. Воспитание, рост человека протекают
медленно, а так называемая перековка всегда соверша-
ется взрывно...
Т. 4. С. 361
Сюда же относится вопрос, который вызвал сомнение
у многих читателей, в особенности у педагогов. Как это
так, говорят, Тамара52 была плохая, потом вдруг при-
шел фрезеровщик, и она стала хорошая. А я говорю, что
именно так и бывает. Если человек растет так, что ему
удержу никакого нет, его можно затормозить только та-
ким образом. Я как раз являюсь сторонником такого бы-
строго торможения. Я на своем веку перековал много
сот, даже до трех тысяч людей. Это можно делать взры-
вом, атакой в лоб, без всяких обходов, без всяких хит-
ростей, решительным категорическим потоком требова-
ний ...
Пока я был молодым педагогом, я старался каждого
беспризорника обходить, разговаривать, изучать, думать
за него. Казалось, он поддается влиянию, но он снова
крал, убегал, и все время приходилось начинать сначала.
В дальнейшем, я уже понимал, что нужен взрывной ме-
тод. В Харькове мы применяли этот метод к группе
новичков в 30—50 человек.
Так и в индивидуальном порядке перевоспитания,
если были случаи счастливого перелома личности, то пу-
тем взрыва.
Иногда бывало, что воспитанник совершил какой-ни-
будь проступок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57