https://wodolei.ru/catalog/stalnye_vanny/170na75/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— Выслушай, что я тебе скажу. Да покрепче запомни.
Он знал, что скажет мать дальше. Решение сына никому не навязывать себя в мужья она всегда считала глупостью. Но в последнее время об этом помалкивала.
Появление Татьяны Федоровны было отличным поводом для возобновления разговоров на эту тему.
Друзь вздохнул. Единственное, о чем способен сейчас мечтать,— сон. Впрочем, чем меньше он будет возражать, тем скорее мать убедится, что куда легче иметь дело с телеграфным столбом, и оставит его в покое
— Сколько лет Татьяне Федоровне?
— Двадцать девять.
— А на вид моложе,— начала вслух размышлять Марфа Алексеевна.— Больше чем двадцать пять не дашь. Я уже прикидывала, не очень ли ты стар для нее. Пожалуй, двадцать девять — как раз... Конечно, она не писаная красавица. Но ты всю жизнь будешь глядеть на нее и не наглядишься. Я и то целый вечер не сводила с нее глаз. И не горда: занялась я самоваром, так она помогла, стол накрыла. Значит, хотела мне себя показать... И не дура. Не раз с толку тебя сбивала. А если не убедила, так не потому, что ты умнее. Ты как осел упрямый — вот что. И ничего не хочешь видеть. Другой давно спросил бы себя: «Не в ней ли мое счастье?..» Или ты уже и ее спрашивал?
— Нет, мама.
Если Друзь и покривил душой, то лишь чуть-чуть: от того, что было когда-то, разве что-нибудь осталось?
— Ну и дурень... И что только она в тебе, бирюке, нашла?.. Пока мы ждали тебя, только и слов у нее, что Сергей Антонович да Сергей Антонович. И как живет, и где бывает, и с кем дружит. Все как будто в шутку, а сама в рот мне смотрит: как я отвечу...
— И ты ей все рассказала? — поморщился Друзь.
— А что тебе от людей скрывать?— обиделась мать.— Ты у меня не вор, не мошенник. И знаете вы друг друга... не со вчерашнего дня... В*твоей комнате во все углы заглянула, на столе каждую книжку и все карандаши в руках подержала. Дурак и тот понял бы... Когда ты постучал, она снова в твою комнату ушла. К тебе навстречу вышла прихорошившись. Сама была молода, знаю, что к чему. И потом она и так и сяк к тебе, а ты... целый вечер пыжился, как кот на именинах. Хорошо, что мне посчастливилось тебя расшевелить,—показала я твоей гостье, что ты все-таки не дубина..,
Друзь смущенно опустил голову,
— Ну, зачем ты, мама.,,
— Я еще не все сказала! — резко перебила его мать.— Обращалась к тебе, а следила за ней. Видела, как обрадовалась она, когда ты наконец показал себя. Заспорил ты с ней, тут уж ей крыть нечем, а в глазах у нее радость. Как будто ты такие ей песни поешь, что за душу хватают. Неужели ты и этого не заметил?
Друзь решительно встал. Зачем тратить столько времени на вздор? Да и очень натоплено в комнате матери, дышать нечем...
— Ты скажи мне, Серега,— не унималась Марфа Алексеевна,— почему ты не женился на ней десять лет тому назад?
Усталость и смущение не погасили в Друзе чувство юмора, он рассмеялся. Но та же усталость помешала ему промолчать о том, в чем совестно признаться и родной матери.
— Тогда она меня не замечала. Потом была замужем...
— А-а...— И мать разочарованно отвернулась.
Друзь шагнул к двери. Но мать бросила вдогонку?
— Была?.. А теперь?
-— Теперь в разводе. С позапрошлой осени,
— Муж бросил?
— Нет, она его выгнала.
Помолчав, Марфа Алексеевна пришла к выводу:
— Да, мужья таких не бросают. Умные мужья. А глупых надо в три шеи гнать. А ты... Прозевать такое добро... Эх, ты! Иди уж, сонная тетеря.
Постель в комнате Друзя была готова — вот как велика сегодня материнская забота: обычно Друзь стелил себе сам. Раздеваться он начал, едва переступив порог. И если о чем-нибудь думал, то о том, порадует ли его завтра чем-нибудь Василь Максимович. Завтра проснуться надо как можно раньше, поискать в книжном шкафу: там должно быть кое-что о тромбах и эмболах.
Вдруг тесно стало сердцу. Оно забилось быстро и громко, как не билось давно. Друзь увидел в своей руке огрызок карандаша, подобранный на столе, а другой он, оказывается, медленно перелистывает книжку, которая утром лежала в стопке, а теперь оказалась на середине стола. И вдруг возникла мысль:
«Понедельник — тяжелый день? Какой болван это придумал?»


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22


А-П

П-Я