Дыхание
со свистом вырывалось сквозь плотно сжатые зубы, и он закричал Ц сначал
а нечленораздельно, а потом из его рта полился поток грубой брани, а когда
она, наконец, вскочила и остановилась, прижав к губам руки, тело его обмякл
о и из-под влажного от испарины лба в нее вперился неотступный взгляд шир
око раскрытых глаз, в которых затаился ужас, дикая холодная ярость и отча
яние.
Ц Он в тот раз чуть в меня не попал, Ц выговорил он хриплым слабым голосо
м, все еще не сводя с нее широко раскрытых глаз, из которых постепенно уход
ила боль. Ц На меня как бы петлю накинули, и стоило ему выстрелить, она зат
ягивалась все туже и туже. Ц Он принялся теребить простыню, стараясь при
тянуть ее к лицу. Ц Вы можете дать мне носовой платок? Он там, в верхнем ящи
ке.
Ц Да, да, Ц пролепетала Нарцисса; дрожа всем телом, она подошла к комоду и
, чтобы не упасть, прислонилась к нему, потом вытащила платок и вернулась к
кровати. Сначала она попыталась вытереть ему лицо, но в конце концов он от
обрал у нее платок и вытер его сам.
Ц Вы меня напутали, Ц простонала она, Ц вы так ужасно меня напугали. Я д
умала…
Ц Простите, Ц коротко отозвался он. Ц Я не нарочно. Дайте мне закурить.

Она протянула ему папиросу, чиркнула спичкой, но рука ее так дрожала, что е
му снова пришлось схватить ее запястье, и, не выпуская его, оп сделал неско
лько глубоких затяжек. Она попыталась высвободить свою руку, но его паль
цы были тверды как сталь, а со трепещущее тело выдавало ее, и она снова опу
стилась па стул, глядя на него с ужасом и неприязнью. Он быстро и судорожно
втягивал в себя дым и, все еще держа ее руку, неожиданно и грубо заговорил
о своем покойном брате. Этот страшный рассказ не имел начала, он был ужаса
юще, бессмысленно жестоким, временами циничным и грубым, но именно благо
даря своей ожесточенности не казался оскорбительным, а грубость удержи
вала его от непристойности. А подо всем этим отчаянно билась упрямая лож
ная гордость, и Нарцисса сидела, глядя на Баярда зачарованным от ужаса вз
глядом, прижав к губам одну руку, между тем как вторая, напряженно сжавшис
ь, застыла в его стальных пальцах.
Ц Он шел зигзагом, и потому я никак не мог попасть в этого немца. Только я н
аведу прицел на немца, Джон выныривает между нами, и мне приходится делат
ь горку, чтобы один из них не всадил в меня очередь. Скоро он прекратил сво
и зигзаги. Я как увидел, что он скользит на крыло, так сразу понял, что ему ко
нец. Потом вижу, у него по крылу ползет огонь, а сам он смотрит назад. Не на н
емца смотрит, а на меня. Немец тогда перестал стрелять, и мы все трое вроде
как бы спокойно на месте сидим. Я никак не мог понять, что Джон собирается
делать, как вдруг смотрю Ц он ноги вниз спускает. Потом он глянул на меня,
показал мне нос Ц он всегда так делал, Ц махнул рукой на немца, оттолкну
л ногами машину, чтоб не мешала, и выпрыгнул. Он прыгнул ногами вперед. Ког
да падаешь ногами вперед, далеко не уйдешь, и он очень скоро лег плашмя. Пр
ямо под нами висела тучка, и он плюхнулся на нее животом. Когда вот так брю
хом вниз шлепнешься с высоты в воду, то кажется, что сейчас у тебя сразу вс
е кишки вон. Но под этой тучкой я никак не смог его поймать. Я спустился ран
ьше, чем он мог из нее выбраться Ц я это точно знаю, потому что когда я очут
ился под ней, его машина вынырнула прямо на меня, вся в огне. Я было рванул в
сторону, но это проклятое корыто сделало свечку, вильнуло вбок и снова на
меня, и мне пришлось от него увертываться. И потому-то я и не смог его пойма
ть, когда он из этой тучи вынырнул. Я быстро пошел вниз и, когда понял, что я
уже под ним, посмотрел еще раз. Но я никак не мог его найти и решил, что, наве
рно, надо спускаться ниже, и спикировал еще. Я увидел, как его машина вреза
лась в землю милях в трех от этого места, но Джона я больше не видел. А потом
они стали стрелять в меня с земли…
Он все говорил и говорил, и ее рука, оторвавшись от губ, скользнула вниз по
другой руке и начала теребить его пальцы.
Ц Пустите, пожалуйста, пустите, Ц шептала она.
Он умолк, посмотрел на нее и разжал пальцы, но не успела она подумать, что н
аконец свободна, как они сжались снова и теперь охватили оба ее запястья.
Она пыталась вырваться, глядя на него отчаянным взглядом, но он только ос
каливал зубы и все крепче прижимал к кровати ее скрещенные руки.
Ц Пустите, пожалуйста, пустите, Ц умоляла Нарцисса, стараясь высвободи
ться; она чувствовала, как кости ее запястий поворачиваются в коже, словн
о в висящей мешком одежде, видела мрачные глаза Баярда и хищный оскал его
зубов и вдруг покачнулась на стуле, голова ее упала на плененные руки, и он
а истерически зарыдала в отчаянии и безнадежной тоске.

Скоро в комнате опять воцарилась мертвая тишина, и Баярд повернул голову
и посмотрел на ее темный затылок. Убрав свою руку, он увидел, что на том мес
те, где он сжимал ее запястья, от них отхлынула кровь, и они побелели. Но даж
е и тогда она не шелохнулась, и он снова уронил свою руку на ее запястье и л
ежал спокойно, и через некоторое время даже ее дрожь и трепет утихли.
Ц Простите, Ц сказал он, Ц я больше не буду. Он видел только макушку ее т
емной головы, а руки ее безвольно лежали под его рукой.
Ц Простите, Ц повторил он, Ц я больше не буду.
Ц Вы больше не будете с такой скоростью носиться на этом автомобиле? Ц
не шевелясь, глухим голосом спросила она.
Ц Что?
Она ничего не ответила, и он медленно, с невыносимой болью в скованном гип
сом теле, стал поворачиваться на бок, закусив губу и тихонько ругаясь, пок
а не смог положить ей на голову вторую руку.
Ц Что вы делаете? Ц спросила она, все еще не поднимая головы. Ц Вы опять
сломаете ребра.
Ц Да, Ц согласился он, неловко гладя ее волосы.
Ц В том-то и беда, Ц проговорила она. Ц Вот так вы вечно… Вредите самому
себе, только чтобы напугать других. И никакого удовольствия вам это не до
ставляет.
Ц Никакого, Ц согласился он и, чувствуя, как в грудь впиваются раскален
ные иглы, твердой неловкой рукой продолжал гладить ее по голове. В далеко
й вышине над ним сверкали страшные черные звезды, а вокруг простирались
долины тишины и покоя. Наступал вечер, в комнате уже сгущались тени, они ра
створялись во мгле, а за окном рассеянным, почти осязаемым сияньем невед
омо откуда струился бледный солнечный свет. Где-то уныло и грустно замыч
али коровы. Нарцисса наконец поднялась и пригладила волосы.
Ц Вы совсем скрючились. Если вы будете и дальше так себя вести, то никогд
а не поправитесь. Повернитесь на спину.
Он повиновался Ц медленно, закусив губу от боли; на лбу его выступил пот,
а Нарцисса с тревогой за ним наблюдала.
Ц Вам больно?
Ц Нет, Ц отвечал он, и рука его снова сомкнулась вокруг ее рук, которые те
перь больше не пытались сопротивляться. Солнце уже зашло; вечерняя полут
ьма, приемная мать мира и покоя
…приемная мать мира и покоя. Ц
Еще одна реминисценция из «Оды греческой вазе» Китса (стихотворения анг
лийского поэта-романтика Джона Китса (1795-1821) «Ода греческой вазе» (1820)).
Ср.:

О ты, нетронутая дева тишины,

Приемная дочь молчания и медленного времени…

, наполнила комнату, и сумерки стали сгущаться.
Ц И вы больше не будете с такой скоростью носиться на автомобиле? Ц нас
тойчиво вопрошала она из тьмы.
Ц Не буду, Ц отвечал он.

8

Тем временем Нарцисса получила от своего анонимного корреспондента ещ
е одно письмо. Это письмо принес ей Хорес. Однажды вечером, когда она лежал
а в постели с книгой, он постучал, открыл дверь, нерешительно остановился,
и некоторое время оба смотрели друг на друга через невидимый барьер отчу
жденности и гордого упрямства.
Ц Прости, что я тебя беспокою, Ц натянуто проговорил он.
Неподвижно лежа под затененной абажуром лампой, которая освещала пятно
темных волос на подушке, она опустила книгу и спокойным вопросительным в
зглядом смотрела, как он прошел по комнате и остановился у ее кровати.
Ц Что ты читаешь? Ц спросил он.
Вместо ответа она закрыла книгу и, заложив ее пальцем, показала ему пестр
ую обложку. Но он даже не взглянул. Ворот его рубашки под шелковым халатом
был расстегнут, и, пошарив тонкой рукой по ночному столику, он взял с него
другую книгу.
Ц Я не знал, что ты так много читаешь.
Ц У меня теперь стало больше свободного времени, Ц отвечала она.
Ц Да.
Рука его все еще перебирала лежавшие на столике предметы.
Нарцисса ждала, что он заговорит, но он молчал, и тогда она спросила:
Ц Что ты хотел мне сказать, Хорес?
Он присел на край кровати. Однако глаза ее все еще смотрели вопросительн
о и враждебно, а рот был сжат в холодной упрямой гримасе.
Ц Нарси, Ц выговорил он наконец. Она опустила глаза на книгу, и тогда он д
обавил: Ц Во-первых, я хочу извиниться, что так часто оставляю тебя по веч
ерам одну...
Ц Вот как?
Он положил ей руку на колено.
Ц Посмотри на меня. Ц Она подняла к нему враждебные глаза, и он повторил
еще раз: Ц Я хочу извиниться, что так часто оставляю тебя по вечерам одну.

Ц Значит ли это, что ты больше не будешь этого делать, или, наоборот, что ты
вообще больше не будешь приходить домой?
Некоторое время он сидел задумчиво, изучая свою руку на ее покрытом одея
лом колене. Потом поднялся, постоял у стола, перебирая то, что на нем лежал
о, и присел на кровать. Нарцисса снова погрузилась в чтение, и он хотел был
о отобрать у нее книгу. Она отмахнулась.
Ц Чего тебе надо, Хорес? Ц сердито спросила она. Он опять задумался, а она
изучала его лицо. Он поднял глаза.
Ц Мы с Белл решили пожениться, Ц выпалил он.
Ц Зачем ты говоришь это мне? Это надо сказать Гарри. Если, конечно, вы с Бел
л не намереваетесь пренебречь формальностями развода.
Ц Он знает, Ц отвечал Хорес. Он снова положил ей руку на колено и стал гла
дить его через одеяло. Ц Ты даже не удивляешься?
Ц Я удивляюсь тебе, а не Белл. Белл по натуре интриганка.
Ц Да, Ц согласился он. Ц Кто тебе это сказал? Ты бы сама до этого не додум
алась.
Она лежала с книгой в руках и смотрела на него. Он грубо схватил ее за руку,
она попыталась высвободиться, но тщетно.
Ц Кто тебе сказал?
Ц Никто мне ничего не говорил. Пусти, Хорес. Он выпустил ее руку.
Ц Я знаю кто. Миссис Дю Пре.
Ц Никто мне ничего не говорил, Ц повторила она. Ц Уходи и оставь меня в
покое, Хорес. Ц За враждебностью в глазах ее таилось безнадежное отчаян
ие. Ц Разве ты не понимаешь, что слова ничему не помогут?
Ц Понимаю, Ц устало проговорил он, продолжая гладить ее колено. Потом в
стал, сунул руки в карманы халата, повернулся было к дверям, но опять остан
овился и вытащил из кармана конверт. Ц Вот тебе письмо. Я совсем забыл. Пр
ости, пожалуйста.
Она уже снова читала.
Ц Положи на стол, Ц сказала она, не поднимая глаз.
Он положил конверт на стол и пошел прочь. В дверях он оглянулся, но она так
и не подняла головы от книги.
Когда он снял с себя одежду, ему и в самом деле показалось, будто от его оде
жды и рук исходит пряный запах Белл; даже когда он лег в постель, запах это
т не исчез, а, наоборот, как бы принес с собой и уложил рядом с ним пьянящее с
ладострастие Белл, и по мере того, как его собственное тело покидало его, р
астворяясь в теплой, рождающей сновидения тьме, Белл становилась все бол
ее и более осязаемой. Таким же осязаемым становился и Гарри Ц он либо упр
ямо молчал, либо делал жалкие попытки выразить свое негодование и оскорб
ленное самолюбие или, скорее, искреннее недоумение обиженного мальчишк
и. Попытки эти своей чудовищно нелепой формой напоминали субтитры киноф
ильма. Когда Хорес уже засыпал, его память, со свойственной памяти сверхъ
естественной способностью повторять не относящиеся к делу события, с жу
ткой точностью диктофона воспроизвела одно происшествие, которое он в с
вое время счел совершенно ничтожным. Белл оторвала от него свои губы, но е
ще прижимаясь к нему всем телом и держа обеими руками его лицо, вперила в н
его настойчивый вопросительный взгляд. «У тебя много денег, Хорес?» Ц сп
росила она, и он тотчас же ответил: «Разумеется, много». И опять перед его м
ысленным взором возникла Белл; она обволакивала его, словно густые пары
какого-то смертоносного наркотика, словно воды неподвижного пресыщенн
ого моря, и он наблюдал
…он наблюдал, как идет ко дну. Ц Вероятно, ремин
исценция из стихотворения Т.-С. Элиота «Любовная песнь Альфреда Прафрок
а».
, как идет ко дну.

В тот вечер письмо так и осталось лежать забытым на столе, и лишь на следую
щее утро Нарцисса его нашла и распечатала.
«Я стараюсь забыть вас я не могу забыть вас Ваши большие глаза ваши черны
е волосы они делают вас такой бледной. И как вы ходите я смотрю и от вас пах
нет как от цветка. В ваших глазах сияет тайна и от того как вы ходите я дрож
у как в лихаратке всю ночь когда думало как вы ходите. Я могу вас потрогать
вы и не будете знать. Каждый день но я не могу я должен изливать на бумаге д
олжен говорить Вы не знаете кто. Ваши губы как лук купидона когда день при
дет тогда я прижму их к своим. Как я видел в лихаратке небо и Ад. Я знаю что в
ы делаете я знаю больше чем вы думаете я вижу к вам ходят мужчины и мне оби
дно. Но берегитесь я атчаяный человек мне теперь все равно Если вы будете
нечисто любить мужчину я его убью.
Вы не атвичаете. Я знаю вы палучаете письма я видел одно у вас в сумке. Вы лу
чче атвичайте паскарей я атчаяный человек не сплю от лихаратки. Я вас не а
бижу но я атчаяный. Не забывайте я вас не абижу но я атчаяный человек».

Дни между тем тянулись за днями. Они не были ни одинокими, ни печальными, и
бо проносились с такой лихорадочной быстротой, что Нарциссе некогда был
о горевать, хотя стены ее безмятежного сада рушились, а сама она разрывал
ась на части и, как ночное животное или птица, ослепленная ярким лучом све
та, тщетно пыталась спастись бегством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49