https://wodolei.ru/catalog/dushevie_poddony/glybokie/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Если бы Петруша писал стихи, он бы строго следил за собой. И не давал бы пробиться на бумагу пустым словам, которые только грохочут или звенят, а внутри ничего не имеют.— Ух ты! — поразился Петруша. Ему вдруг показалось, что собственные его мысли звучат как серьёзные стихи из взрослой книжки. Он перестал грызть карандаш, боязливо покосился по сторонам и, немножко переставив слова и фразы, по приколу записал: Ах, Господи, спаси меня от джинна уныния.Избавь от зуда властиИ сладости звенящих гордых слов,В которых не живёт ни жалость, ни любовь! Странное дело, думал Петруша — рифм почти нет, а если читать размеренно, то звучит как настоящие стихи… Отчего так? Петруша понимал, что никакой способности к поэзии у него нет: кадетам, конечно, пристало сочинять бодрые строфы про смертный бой, как сочинял Денис Давыдов, — но не более того. Однако стих почему-то сразу выучился наизусть, сам собой. Петруша даже решил проверить: закрыл глаза и начал бормотать по памяти.Согласитесь, что, когда сидишь с закрытыми глазами, сложно заметить, что кто-то стоит у тебя за плечом и подглядывает. Тощая рука сунулась — и подло выхватила Петрушину бумажку! Очкарик из Гастингса, отскочив, завизжал:— Мастер Кальяни! Он тоже пишет! Вот смотрите — сочинил, а никому не показывает!— Я знал, что дух уныния обязательно кого-то зацепит, — удовлетворённо кивнул маэстро. — Ах, ведь это русский мальчик… Русские мальчики иногда пишут хорошие стихи. Не такие длинные и скучные, как у Пушкина или Тютчева, но гораздо более звучные, чарующие — как у мастеров серебряного века. Мережковский, Белый, Блок — эти люди приручали джиннов десятками! Дайте сюда бумажку.— Это моя бумажка, — пискнул Петруша. — Не читайте, пожалуйста…— Очень, очень любопытно, — произнёс Кальяни, принимая из рук возбуждённого очкарика смятый листок. С видом опытного хирурга он опустил взгляд в исчёрканную бумажку… И отдёрнул глаза, точно коснулся калёного железа! Петруша сглотнул тугой комок.— Но я ведь ничего особенного не писал…— Это откуда у тебя? — прошептал маэстро, истерично размахивая Петрушиной бумажкой. Жёлтая косица на подбородке тряслась, как осиновый лист.— Простите, это черновик! — поспешно выкрикнул Петруша. — Я ещё не докончил…— Вам это с рук не сойдёт! — взвизгнул Кальяни, подскакивая и бросаясь к выходу. Класс ошеломленно выдохнул: поразительная перемена! Вместо ленивого, уверенного в своих силах льва — перед детьми бегал, размахивая руками, суетливый и дёрганый тролль, увешанный побрякушками.— Я немедля доложу проректору! — провизжал Кальяни и скрылся. Дверь оглушительно хлопнула.— А чё я сделал-то? — испуганно прошептал Петруша и поглядел на Готфрида из Гастингса. Очкарик взирал на него с ненавистью. Глава 15.Список Савенкова — Так это выходит, он, по-твоему, продал Отчизну и Веру?— Я же не говорю этого: чтобы он продавал что: я сказал только, что он перешёл к ним. Н. В. Гоголь. Тарас Бульба В пятнадцать часов опять, как и в полдень, стреляли в небо из пушек. «Наверное, тучи разгоняют», — думал Иванушка. Он спешил через Истошный парк в квартал Пиявок — там, как ему удалось выяснить, находились общежития второкурсников.У Вани было всего полчаса. Полчаса на то, чтобы выйти на след русских детдомовцев.Впрочем, едва Царицын оказался в квартале Пиявок, он загрустил: народу здесь была уйма, и все одинаковые: в чёрных пиджачках с гербовыми факультетскими шарфиками — шныряют на роликах, говорят по-английски, жуют резинки, хрустят чипсами… Как тут русского найдёшь?Ваня взбежал по ступенькам ко входу в корпус имени Цахеса, но вовремя притормозил: заметил, что входные двери оборудованы турникетами, как в московском метро. Только вместо магнитных карточек дети прижимали к чутким устройствам свои металлические бляхи.У Вани, конечно, имелась на груди бляха с гербом Гриммельсгаузена. Да только не стал Ваня грудью кидаться на амбразуру турникета. «Компьютер считывает имя каждого входящего, — сообразил кадет. — А значит, при желании, любая рыжая кошка сможет без труда „выяснить, что шаманёнок Шушурун зачем-то бегал в общежитие второго курса. И тогда рыжая подлючка помчится к начальству докладывать: «Мальчик Шушурун интересуется второкурсниками, видать, пытается установить контакт!“ — и будет права.Беспечно напевая песенку про гениального сыщика из Бремена, Ваня присел на стульчик под навесом одного из летних кафе. Достал из кармана блокнот и, тайком оглядевшись, не следят ли вражеские глаза или объективы, записал на тонком клетчатом листочке:1. Вениамин Фенин. 2. Анатолий Гошечкин. 3. Эльвира Турухтай. 4. Георгий Мерлович. 5. Анастасия Рыкова. Это были имена детдомовцев, которые Савенков надиктовал Ване ещё в Москве. Две девочки да три мальчика… Бродят где-то здесь, в шумной толпе второкурсников. А может быть, уже давно в какой-нибудь камере сидят, где их обрабатывают наркотиками да гипнозом. И потом заставляют врать журналистам, что в России их якобы унижали да избивали?Размышляя, Ваня засмотрелся на рыжего паренька в чёрно-жёлтой майке факультета Агациферус, который только что поставил на стол тарелку с синюшными печёночными сардельками и теперь, облизываясь, присаживался на стульчик. Что-то в поведении рыжего мальчика показалось Ване странным. То, как он поливает сардельки кетчупом? Или, может быть, парень как-то подозрительно тщательно протирает вилочку салфеточкой?Стоп. Вилочка ведь у него пластиковая, одноразовая. Зачем тебе, рыжий, вилку протирать, ведь ты только что достал её из запечатанного пакетика? Ну, можно протереть, конечно. Если, допустим, у тебя это в привычку вошло, потому что в детдоме, где ты вырос, не всегда чисто промывали дешёвые советские вилки из алюминия…Ваня с улыбкой наблюдал, как рыжий пожирает сардельки. Так едят только те, кто редко обедает за отдельным столом. Нам, кадетам, это знакомо. Ух ты, как интересно! Из общего блюда с персиками, стоящего посреди стола, рыжий выбрал самый большой… Ещё один персик незаметно припрятал в рукав. Видимо, про запас.В момент покончив с сардельками, второкурсник подхватил поднос с грязной тарелкой и потащил на мойку. «Эге, вот уж точно детдомовская привычка! — Ваня даже головой покачал от уважения. — Никто из иностранцев не убирает за собой грязную посуду, когда обедает в кафе или ресторане!»Объект, засунув руки в карманы и вихляя плечами, лёгкой походкой вышел в сад. Здесь он достал из рукава персик и — едва раскрыл зубастый зев, чтобы вогнать в него пушистый плод, как вдруг…— Привет, — сказал шаман Шушурун по-английски, вышагивая наперерез из-за куста. — Ты русский?— Нет, — по-английски сказал рыжий мальчик, поспешно засовывая персик в рукав.— А почему посуду на мойку сам потащил?— Что? Ах, это… так, случайно, — с досадой сказал рыжий, немного опешив от лобовой атаки. — Я просто долго жил в России. Раньше.— То есть по-русски нормально говоришь? — спросил Ваня с улыбкой, переходя на родной язык.— Yeah but I would not, М-да, но я бы не стал (амер.англ.).

— упрямо качнул головой мальчик с персиком в рукаве.— А что так?— Don't like the language. I prefer English or French. Or maybe latin. Scisne Latine? Не нравится мне этот язык. Предпочитаю английский или французский Ну, может быть, латынь, (амер.англ.). Ты говоришь на латыни? (лат.).

— с насмешкой во взгляде спросил он.— Не, по латыни пока не умею, — усмехнулся Ваня, и добавил с прищуром глаза: — Знаю только пару фраз. Например, вот такую: «Ubi bene ibi patria» Где хорошо, там и родина (лат.).

.— Ты что хочешь сказать? — по-русски угрожающе протянул рыжий. — Ты кто вообще, откуда взялся такой? Сейчас охранника позову!— Я ученик алтайского шамана Шушуруна, — быстро представился Царицын. — Сегодня первый день в академии, приехал на первый курс. А ты здесь давно?— Уже год, — рыжий немного успокоился. — Нас пять человек прислали. Слышал, небось?— Ага, — кивнул Ваня. — В газетах читал про вас. Ну как, народу нравится?— Не знаю! — второкурсник неуверенно пожал костлявыми плечами. — Я с ними ваше почти не общаюсь. Так, только на пресс-конференциях.— А почему?— Да зачем они мне? Я делаю карьеру алхимика. А они в этом ничего не понимают. Занимаются всякой ерундой типа насылания порчи на строительные объекты. Пользы нет с ними общаться.— Ну как же? — удивился Ваня. — Всё-таки земляки, надо Держатся вместе.— Да мне это землячество до заднего места! — рассмеялся рыжий. — Я эту страну гнилую ненавижу. Моя родина — Мерлин.— Какую страну гнилую?— Ну, блин, Русь-мать посконную, лапотную. Ненавижу её.— Назад не поедешь? — быстро спросил Царицын.— Что я, больной? Здесь буду учиться до конца, любой ценой. И наш дерьмовый МИД никогда меня отсюда не выцарапает. Слушай, можно я твой носовой платок себе возьму, ладно? Мне для зачёта нужно.— Бери, — немного удивился Ваня. Он и не заметил, как платок из его кармана перекочевал в рукав рыжего. — Прости, а… зачем тебе?— Говорю же, для зачёта. У меня задание такое. Надо наработать до двадцати двух мелких краж в сутки. Это для Кохана.— Для профессора Коша?— Ну да, я у него на кафедре специализацию сдаю. Блин, клёвый курс. По богатству. Но зато вот такие задания приходится выполнять. Твой карандаш? Можно себе оставлю?— Ага.— Ну и клёво. Если карандаш и платок считать, сегодня уже одиннадцать вещей стырил. Осталось ещё столько же — и завтра можно получить пять баллов. Знаешь, я уже сколько всего умею? Олово могу в золото превратить, но, правда, только на пять минут. Зато через год нас научат творить заклятие, которое будет держатся целый час, а это уже немало!— А когда закончишь Мерлин, куда лыжи двинешь? — серьёзно заморгал Ваня.— Подам заявление в Институт искусств Нового века. Слыхал, какую карьеру сделал Ленька Рябиновский? Он в Мерлин ещё пять лет назад поступил. Первый студент из России в истории нашей академии. А сейчас — уже диплом у него, и миллионные контракты предлагают в США, в Израиле… Да только он, наверняка, останется в Лабруисе работать.— Где? — не понял Иван.— В Лаборатории русских исследований. По-английски Russian Research Lab, сокращённо на местном жаргоне — RuReL. А по-русски иногда называют Лабруис. Это сейчас очень модное место и денежное. Особенно после того как начали вторжение.— Какое вторжение? — Ваня почувствовал, как от волнения зачесались уши.— Ну ты вообще лох сохатый, с неба упал? Вторжение на Русь-мать. Академия запустила типа такую региональную программу по рекламе волшебства и магии в России. Прививать расейским ванькам новое оккультное мышление.— Это зачем? — как можно более равнодушно спросил Ваня.— Как зачем? Ломать русскую защиту. Твоя расчёска? Можно, себе оставлю?— Угу.— Русская защита — это такое уникальное явление. Во всех учебниках по истории магии написано: древняя Византия передала некоторым народам особые духовные силы. Короче, эти силы делают человека типа неуязвимым для волшебников. Вот у меня защиту смогли снять совсем недавно. У тебя, небось, ещё не успели.— Я и не знаю… — тупо промычал Ваня. — Может, и сняли уже…— Эх, темнота. Сейчас проведём небольшой эксперимент. Вот, смотри.Рыжий достал свой волшебный жезл, исцарапанный и немного засаленный, направил его на ближайшую асфальтированную полянку, где резвились вокруг лавочек студенты-второкурсники.— Тэкс… Кого тут поджарить немного… — задумался рыжий, покачивая кончиком волшебной палочки.— Вон этого, квадратного с зонтиком, у которого глаза злые, — предложил Ваня.— Ты что, сдурел? — новый знакомый покрутил пальцем у рыжего виска. — Это же разрядник Шквирелл Хоккинс по кличке Нетопырь. Он так ответит, что нам с тобой мало не покажется. Надо выбрать кого-нибудь похилее. Ага, вижу. Смотри.Он направил палочку на девочку с перисто-жёлтыми волосами, которая чинно сидела с книгой у фонтанчика.— Ignitio pseudo! — прошептал бывший детдомовец, и тут Ванечка удивился не на шутку. Из палочки вылетел тонюсенький лучик, мигом пролетел метров тридцать до перистой девочки — и ударил ей в волосы. Фыркнуло, чиркнуло — на миг вспышка, лёгкий дымок… Впрочем, девочка даже не вскрикнула. Видимо, привыкла к подобным шалостям однокурсников. Медленно обернулась и показала Царицыну кулак. Потом, подумав немного, на всякий случай погрозила и рыжему.— Круто, — сказал Ваня. Признаться, он пока не понял, каким образом рыжий вызвал вспышку. — Ну, а при чём здесь русская защита?— А вот смотри, — парень быстро наставил палочку на Ваню. — Ignitio pseudo! Ignitio pseudo!Ваня хотел зажмуриться, чтобы искры не обожгли глаза, но понял, что ровным счётом ничего не происходит. Лучик не вылетал из волшебной палочки, хоть тресни.— Ты погромче скажи, — посоветовал Ваня.— Ignitio! Pseudo!! Видишь, бесполезно. Вот на рыжую действует, а на тебя не действует, — сказал собеседник. — Значит, с тебя ещё русскую народную защиту ни фига не сняли. Она тебя типа прикрывает от моего заклинания.— А на финты ж её снимать? — удивился Ваня. — Разве это плохо, что всякие другие волшебники не могут меня зацепить?— Ха, скажешь тоже! Русская защита — типа дубины о двух концах. С одной стороны, тебя никто не может колдануть, но зато, с другой стороны — ты тоже никого колдануть не можешь! Человек, у которого есть защита, сам не в силах ворожить. Вот ужас, прикинь! И наши дурные предки веками с этим кошмаром жили!— Ну, зачем ты так о предках, — улыбнулся Ваня, усилием воли разжимая кулаки.— Да козлы они. Выдумали себе какую-то Церковь, и за тыщу лет эта Церковь так их выстроила, такая духовная броня наросла, что волшебство ваще не цепляет. Вот и приходится бедным мерлинским преподам по полгода биться, чтобы снять с нашего брата эту клятую русскую защиту.— А чё, сложно что ли?— А то нет! С меня полгода не могли снять.— А как она снимается?— Не знаю. Сам проф Гендальфус снимал, — с гордостью сказал рыжий. — Говорят, Лабруис открыл какой-то небывало действенный метод, но этот метод пока типа засекречен. Я сам так и не понял, из-за чего с меня эта защита в один день взяла и свалилась. Типа исчезла. Так что теперь я нормальный человек, могу колдовать. Чего и тебе желаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66


А-П

П-Я