– А в чем дело?– Похоже, отец ваш был тесно связан с ним, а его подозревают в мошенничестве, в том, что он входит в мафиозную группировку и является тайным осведомителем спецслужб.Она нетерпеливо вздохнула и прямо спросила:– Что вам нужно, Катков? Деньги?– Нет, Таня. Мне нужна правда.– Мне тоже. Но я не верю, что когда-либо найду ее.– Все зависит от того, где искать.– И вы знаете где? – живо спросила она.– Да, знаю. В США.– В Америке? – переспросила она даже с каким-то испугом.Я молча кивнул.– Ну что ж, теперь можно выезжать за рубеж без особых проблем. Почему бы вам не поехать туда?– Да я думал, но прежде хотел кое о чем договориться с вами. Должен предупредить: это будет грязная работа и она может поднять со дна еще больше грязи. Может статься, что, разыскивая доказательства невиновности вашего отца, я наткнусь на факты, свидетельствующие о его принадлежности к коррумпированным аппаратчикам.Она решительно кивнула.– Мне все равно. Я должна знать правду. Что еще?– У меня за душой даже ломаного гроша нет. Чуркина внимательно посмотрела на меня, потом на награды, затем опять на меня, взгляд у нее был понимающий и доброжелательный.– Не знаю, есть ли в Москве более честный человек, чем Катков.– Спасибо за комплимент. И зовите меня по имени. Ну пожалуйста.– Вот что, Николай, – сказала она, улыбаясь совсем по-дружески. – Прикиньте, сколько потребуется денег? 20 На следующее утро я отправился за визой в американское посольство. Но все это оказалось не таким простым. Я вернулся домой к Юрию не солоно хлебавши. Как он и предвидел, чтобы дозвониться до агента Скотто в Вашингтон, потребовался целый день.– Так вы хотите встретиться еще разок? – сказала она со своим характерным нью-йоркским акцентом. – Вам требуется мое приглашение, чтобы приехать?– Да, в посольстве требуют, чтобы кто-то в США поручился за меня. Боюсь, без приглашения визы мне не получить.– А как насчет вашего брата в Бруклине? – пошутила она.– Даже если бы он и существовал, я ведь еду не к нему, а к вам, миссис Скотто.– Что за нужда заставляет вас лететь на свидание со мной?– Есть у меня кое-какая информация.– Не шутите? Какая это информация?– А та самая, которую вы ищете.– Не дразните меня, черт побери, выкладывайте, что нашли.– Документы Владимира Ильича Воронцова.– Боже! А что в них? Небось, всякая ерунда насчет той сделки с нефтепроводом?– Не торопитесь. Если я выложу все сейчас, то мне и лететь к вам незачем.– А вы не хитрите? Понапридумывали, чтобы СБФинП оплатил вашу поездку?– Все будет оплачено и без вашей конторы. Хитрю, чтобы заработать себе на жизнь. Я передаю вам все документы, а вы, как только узнаете что по своей линии, дадите мне знать. Договорились?– На сделки я не иду, господин Катков, особенно с журналистами. У них, похоже, всегда проблемы, когда надо определяться, чью сторону занимать.– Из вас вышла бы неплохая коммунистка, миссис Скотто. Они считают, что средства информации на то и существуют, чтобы при всех случаях поддерживать государство, запудривая мозга народу.– Может, стоит записаться в компартию?– Боюсь, что они теперь запрещены, но что касается меня лично, я хотел бы встать на вашу сторону.– Слишком многого хотите.– Уверен, вы заговорите по-другому, когда увидите документы. Что вы решаете? Посылаете приглашение?Она сердито вздохнула.– Я направлю его диппочтой в наше посольство. С кем из иммиграционных чиновников вы разговаривали?Глядя на визитку перед собой, я продиктовал Скотто фамилию этого сотрудника, после чего стал соображать, как оформить себе заграничный паспорт.За последние 80 лет все советские граждане обязаны были иметь при себе внутренний паспорт, в котором, помимо прочих записей, имеются и две важнейшие: штамп о прописке, что, по существу, запрещает гражданину жить там, где захочет, и пресловутая графа «национальность», позволяющая дискриминировать всех людей неславянского происхождения при найме на работу или при поступлении в учебное заведение.Декларируя свободу личности, власти вынуждены были объявить, что существующий внутренний паспорт не соответствует конституции страны и будет в неопределенные времена заменен пластиковым удостоверением личности без этих дискриминационных пунктов.С внутренним паспортом за границу не уедешь. Требуется выездная виза. Появилось даже особое слово «отказники», означающее граждан, в первую очередь евреев, кому отказано в визе. Сторонники реформ объявили такие порядки тоже противозаконными, справедливо утверждая, что достаточно иметь только заграничный паспорт, без всяких выездных виз.Однако Министерство иностранных дел, по горло заваленное заявлениями о выдаче загранпаспортов, оформляло их не меньше месяца, если не больше. Целые дни я простаивал в очередях, заполнял всякие форменные бланки, преодолевал козни злонамеренных, мелочных чиновников. От их прихоти зависело многое в судьбах тех, кто собирался выехать за рубеж. Они могли поиздеваться над ними, задержать выдачу паспорта, а то и вовсе не принять заявление.Вечера я проводил у Юрия дома, наводя порядок в его библиотеке и думая о Вере. Меня так и подмывало позвонить ей, но я останавливал себя. Безусловно, она знает, как мне сейчас несладко, неуютно, тем не менее мой бипер молчит, она не пытается связаться с Юрием. Со своей стороны, Юрий обмолвился, что, поскольку Веру не интересует, как я живу-поживаю, и поскольку вскоре я уеду из Москвы, продолжительная разлука все расставит по своим местам.Прошла месячная бумажная морока, подходила моя очередь в ОВИРе, где выдавали паспорта. В мечтах я уже видел себя в Вашингтоне – в апреле там вовсю пригревает солнышко, не то что в Москве, где еще холодно. Паспортистка с сумрачным серым лицом заставила меня испытать несколько тревожных минут, заинтересовавшись моей пропиской.– У вас временная прописка?Что это? Обычный рутинный вопрос? Наряду с моим еврейским происхождением его обычно использовали кагэбэшники, чтобы превратить мою жизнь в кошмар. А теперь эта тупоголовая паспортистка решила меня осадить и унизить. Поэтому я взял себя в руки и как можно спокойнее произнес:– Ну разумеется, временная. С минуту-другую она размышляла, заставляя меня смущенно поеживаться, затем равнодушно кивнула и взялась за машинку. Заполнив форменный бланк, она приклеила к нему мою фотографию и шлепнула гербовую печать. Каждое ее замедленное движение превращало в пытку обычный канцелярский процесс. Наконец она сложила паспортный бланк пополам и протянула его мне с самодовольной улыбкой дурочки.Взяв паспорт, я не поверил своим глазам. Вместо российского трехцветного флага на обложке красовались тисненые золотом серп и молот, сияли буквы СССР и надпись: «Союз Советских Социалистических Республик».– Господи, у нас же больше нет ни Советов, ни социализма! – вырвалось у меня.– И чем тут гордиться? – огрызнулась паспортистка. – Мы будем выдавать эти паспорта, пока теперешние власти не придумают новый герб. Если они и дальше будут тянуть резину, может, вообще не станут изменять его. – Она громко заржала, радуясь собственной шутке. – Могу забрать паспорт обратно, ежели такой он вам не ндравится.Я выдавил на лице улыбку, с трудом удержавшись, чтобы не сказать: «Сиди, не квакай», и прямехонько взял курс на посольство Соединенных Штатов, благо, для этого нужно было проехать несколько остановок на метро.Иммиграционный чиновник, уже получивший письмо от Скотто, любезно вызвался ускорить процедуру оформления визы, и я получил ее в конце того же дня вместе с копией письма от Скотто. Вечером следующего дня Юрий отвез меня в аэропорт – вместе с чемоданом, пишущей машинкой и несколькими сумками багажа. У меня мелькнула мысль, что его бескорыстное великодушие имеет некую связь с желанием поскорее освободить от меня свою тесную квартирку, а не только помахать рукой на прощание.Вскоре после полуночи самолет Аэрофлота, взлетев в разбушевавшуюся метель, унес с собой в поднебесье и мою грешную душу. На земле остались мордовороты в узких пальто, мордовороты в темных очках «Рей-Бан» и других одеждах. Я не был теперь ни одиноким, ни безработным. В эту минуту я чувствовал невероятную свободу, не отягощенную никакими заботами. Я чувствовал это впервые в жизни. Запах свободы.Реактивный аэролайнер, держа курс строго на запад, пролетая над Балтийским морем, южной оконечностью Швеции, над Северным морем и Великобританией, ненадолго остановился в аэропорту «Шенон» в Ирландии, затем продолжил свой путь над бурными водами Северной Атлантики. С момента вылета из Москвы прошло 15 часов. И наконец под крылом появился пригородный Вашингтон – аккуратно вспаханные поля, широкие дороги, покрытые… недавно выпавшим снежком.Снег? Да быть того не может! Не веря глазам, я прижался носом к иллюминатору. Да, это снег, насколько я понимаю. Казалось, зима так и следует за мной по пятам. Какое тут цветение черешни, о чем я наслышан предостаточно! Вскоре по внутреннему радиодинамику пилот объяснил, что штат Вирджиния свыше недели находится под воздействием небывалого фронта холодного воздуха из Канады, превратившего обильные апрельские дожди в мокрый снег.Самолет заложил крутой вираж, в кабину ворвался яркий свет холодного утра, под левым крылом показались перекрестные взлетно-посадочные полосы и пробежечные дорожки международного аэропорта имени Даллеса. В путеводителе я прочел, что так его назвали в честь Джона Фостера Даллеса, который был государственным секретарем США в 50-х годах. Разумеется, там ничего не говорилось о том, что его политика, основанная на постулатах «холодной войны», привела Америку к войне во Вьетнаме со всеми ее катастрофическими последствиями. Впрочем, таким же уважением у себя в стране пользовался его советский контрпартнер во внешней политике, столь же повинный в нашем военном вмешательстве во внутренние дела Афганистана, имевшем такие же последствия.Снежные хлопья хлестали по крыльям авиалайнера, когда он коснулся земли и покатил к зданию аэропорта. Я уже шагал с места стоянки самолета, разминая затекшие ноги, как громкий женский голос на русском языке объявил по радио: «Прибывшего пассажира Николая Каткова просят пройти к иммиграционной стойке номер шесть. Пассажир Катков, к стойке номер шесть, пожалуйста».Я вошел в ярко освещенный терминал, где заметил табличку с надписью: «ДЕПАРТАМЕНТ ИММИГРАЦИИ И НАТУРАЛИЗАЦИИ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ». Другая табличка предупреждала, что курение запрещено. Ко всем пяти стойкам иммиграционной службы извивалась змейкой длинная очередь усталых пассажиром. У шестой стойки никого не было. За ней стоял чиновник в форме. Уж не меня ли он ждет как важную персону? Если так, это наверняка Скотто постаралась открыть передо мной «зеленую улицу».– Мистер Катков? – Приземистый молодой человек поспешил мне навстречу с дружеской улыбкой на лице. – Добро пожаловать в Соединенные Штаты.– Благодарю вас. Я здесь впервые.– Да-да. Нам это известно. К вам несколько вопросов. – Проверив мой паспорт и наличие въездной визы, он спросил: – Вы свободный журналист?– Да, – развязно бросил я, как бы обретая второе дыхание. – Я работаю над очерком.– Понимаю, но работы в конкретной газете у вас вроде нет, так ведь?Что-то в его тоне заставило меня насторожиться.– Я не работаю на какую-то одну газету, если вас это интересует.– А как насчет вашего московского адреса? Можете назвать его?Я весь напрягся и похолодел, словно в предчувствии явной угрозы.– Что конкретно вас интересует?– Дело в том, что наше посольство в Москве провело положенную проверку. По адресу, указанному в паспорте, вы не проживаете. Как сообщили, из вашего дома недавно все съехали и он подлежит сносу. Это правда?– Да, все так и есть. Этот адрес записали с моего паспорта. Нового мне не выдадут, пока у меня не появится новый адрес, а нового адреса у меня не появится, пока я не вернусь в Москву и не подыщу себе новое жилье. Сейчас же я нахожусь, как вы, американцы, говорите, в подвешенном состоянии.– Двадцать два, – произнес он, не двигаясь с места, затем поднял трубку телефона и набрал добавочный номер. – Мак? Это Косгроув говорит… Насчет Каткова. Вы были правы. Мы запросили во второй раз… нет, вообще-то он говорит почти как англичанин… А-а… гм..Как раз по пути.Косгроув повел меня по коридору в конторку, где за столом сидел строгого вида мужчина в очках с толстенными стеклами. На столе стояла табличка с его именем «У.Т. МАКАЛИСТЕР». Золотой значок на белой рубашке военного покроя удостоверял, что его владелец является чиновником иммиграционной службы высокого ранга. Он взял мои документы у коллеги, и тот вышел из конторки с моими багажными квитанциями.– Стало быть, вы журналист? – спросил Макалистер.– Да. Чиновник из иммиграционной службы в вашем посольстве в Москве уверил, что проблем у меня не должно возникнуть, если я предъявляю вот эту бумагу. – И я протянул ему письмо от агента Скотто.– А, министерство финансов. – Он задумчиво поджал губы, читая письмо, – А вы понимаете, господин Катков, что письмо не имеет официальной силы?– Конечно. Это ведь копия. Оригинал остался в посольстве. Агент Скотто должна была встретить меня. Она предъявит аутентичный экземпляр.Чиновник кивнул, поднял телефонную трубку и попросил миссис Скотто.– Видите ли, в чем трудность, мистер Катков, – назидательным тоном стал пояснять он. – Непосвященные люди считают, что виза дает право на въезд в нашу страну. Но это далеко не так. Она дает лишь право просить разрешение на въезд.– Есть какая-то причина не давать мне такого разрешения?– Возможно, есть. – Он сложил письмо и отдал его мне. – Ваша профессия наводит на мысль, что здесь вы можете незаконным образом заняться поисками работы, а я на то и поставлен, чтобы выявлять и пресекать такие поползновения.– Незаконным образом? Что-то я не понимаю. Ведь я уже говорил, что работаю над одним очерком.В этот момент зазвонил телефон.– Макалистер слушает. – Он выслушал что-то, ухмыльнулся, повесил трубку и произнес так, будто выносил приговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52