Анфим и впрямь вознамерился толкнуть речь.
– Империя, разумеется, неделима, – продолжал он. – Означает ли это, что верховная власть в ней должна быть неделима тоже? Многие скажут: не обязательно, поскольку в Видессе и прежде были со-Автократоры; таким образом, это не нарушает древние традиции нашей страны.
Петроний кивнул опять – на сей раз, подумал Крисп, с явным оттенком самодовольства. А император все продолжал:
– И тем не менее у прежних Автократоров, как правило, существовала веская причина, понуждавшая их делиться властью. Чаще всего это было желание приучить сына или избранного наследника к чувству ответственности до того, как старший партнер отойдет в мир иной. Мой дядя Петроний, стоящий передо иной, как всем вам известно, уже знаком с той властью, что присуща трону.
Петроний снова кивнул.
– Многие годы, – не унимался Анфим, – управление государством и армией было доверено ему. Вначале по причине моего юного возраста, а потом – не в последнюю очередь – благодаря его желанию продолжить начатое.
Петроний спокойно ждал, пока Анфим доберется до сути. И тот наконец добрался:
– Будучи полководцем, мой дядя пошел войной на древний Макуран. Не сумев одержать сколько-нибудь значимых побед в этом году, он собирается продолжить кампанию в следующем, несмотря на то что другие варвары, призванные к нашим северным границам по его собственному настоянию, угрожают спокойствию государства.
Улыбка внезапно исчезла с лица Петрония. Анфим не обратил на это ни малейшего внимания.
– Когда я просил дядю обдумать положение, он назвал набеги северных варваров несущественной мелочью, после чего пригрозил, что воспользуется своим влиянием на солдат, дабы скинуть меня с трона, если я воспротивлюсь его желанию. – И, возвысив голос, император обратился к халогаям-охранникам:
- Солдаты Видесса! Кто ваш Автократор: Анфим или Петроний.
– Анфим! – гаркнули северяне так громко, что эхо прокатилось по стенам и высоким сводам. – Анфим! Император поднялся с трона.
– Тогда хватайте этого предателя, который хотел угрозами заставить меня поделиться императорской властью, не имея на то никакого права!
– Ах ты!..
Петроний бросился к племяннику. Дара вскрикнула и заслонила Анфима собой. Но прежде чем Петроний успел добраться до тронных ступенек, Крисп схватил его и держал на месте, пока трое халогаев с поднятыми топорами не сбежали, звеня кольчугами, со своих постов возле императорского кресла.
– Сдавайся – или умри! – крикнул один из них Петронию, тщетно пытавшемуся освободиться из железной хватки Криспа. Все остальные охранники тоже подняли над головами топоры, готовясь устроить в Тронной палате резню, если только кто-то из сторонников Петрония попытается прийти ему на помощь. Никто не шелохнулся.
Петроний был в такой ярости, что, казалось, он скорее умрет, нежели сдастся. По крайней мере, так подумал Крисп. Однако Севастократор был опытным солдатом, давно привыкшим оценивать шансы на победу в схватке. И хоть в глазах его бушевала ненависть, он взял себя в руки, сделал шаг назад и склонил голову перед рослыми белобрысыми телохранителями.
– Я сдаюсь, – выдохнул Петроний.
– Вот так-то лучше, дядя, – проговорил, снова садясь, Анфнм. – Клянусь благим богом, я лучше посажу на трон Криспа, чем тебя. – Дара, стоявшая на ступеньке, энергично кивнула. – И коль скоро ты сдался, мы должны поместить тебя туда, где ты не сможешь нам больше вредить. Согласен ли ты добровольно расстаться с шевелюрой и присоединиться к монашеской братии в избранном мною монастыре, дабы провести остаток дней своих в молитвах владыке благому и премудрому?
– Добровольно? – К Петронию, похоже, вернулось самообладание, по крайней мере настолько, чтобы иронично вздернуть бровь. – Ну, учитывая обстоятельства, я расстанусь с шевелюрой достаточно добровольно. Лучше пускай мне отрежут волосы, чем голову.
– Пирр! – окликнул настоятеля Анфим.
– С удовольствием, ваше величество. – Игумен спустился со ступеньки. В мешочке, свисавшем с пояса, у него были ножницы и отточенная до блеска бритва. Пирр поклонился Петронию и поднял вверх священную Фосову книгу. Ни намеком не выдав злорадных чувств, хотя он их наверняка испытывал, настоятель торжественно произнес:
– Петроний, вот перед тобою закон, согласно которому ты будешь жить отныне. Если в сердце своем ты чувствуешь, что сумеешь соблюдать его, войди в нашу обитель; если нет, скажи об этом немедля.
Петроний не обиделся на столь простое обращение: коль скоро ему предстояло стать монахом, на бывшие свои титулы он уже не имел никакого права. Он, однако, позволил себе бросить многозначительный взгляд на вооруженных халогаев и лишь потом произнес:
– Я буду его соблюдать.
– Воистину будешь?
– Воистину буду.
– Воистину?
– Воистину.
После того как Петроний поклялся в третий раз, Пирр поклонился снова и сказал:
– Тогда склони голову, Петроний, и принеси свои волосы в жертву Фосу как символ служения владыке благому и премудрому.
Петроний повиновался. Седеющие пряди посыпались на пол под щелканье ножниц настоятеля. Когда стрижка показалась Пирру достаточно короткой, он взялся за бритву.
Корона, которую надеялся надеть Петроний, лежала на большой подушке из алого сатина. Выбрив Петронию голову, Пирр поднялся по ступенькам ко второму трону и поднял подушку. Под ней была сложена синяя ряса из грубой шерсти. Игумен взял ее и вернулся к Петронию.
– Твоя одежда не приличествует нынешнему твоему положению, – сказал настоятель. – Сними ее, а также эти красные сапоги, и облачись в рясу монастырской чистоты.
И снова Петроний повиновался, расстегнув застежки императорского одеяния. Небрежно передернул плечами – и роскошная туника свалилась на пол. Туда же полетели алые сапоги. Нательная рубаха и подштанники на бывшем Севастократоре были из гладкого блестящего шелка. Он непринужденно стоял, ожидая продолжения. «Вот что значит порода! – невольно подумалось Криспу. – Он умеет проигрывать с достоинством».
Пирр нахмурился, глядя на богатое белье Петрония.
– Все это тоже придется снять в монастыре, – заявил настоятель. – Слишком уж изысканно для простой жизни, которую ведет братия.
– Могу снять и сейчас, мне без разницы, – снова пожав плечами, откликнулся Петроний.
Крисп был уверен, что Петроний надеялся смутить Пирра. Ему это удалось; настоятель залился краской до самой бритой макушки.
– Как я уже сказал, – взяв себя в руки, ответствовал игумен, – это может подождать до монастыря. – Он протянул Петронию синюю рясу. – Надень ее, будь любезен. – И, пока Петроний облачался в монашескую одежду, Пирр проговорил нараспев:
– Как синее одеяние Фоса покрывает твое тело, так да покроет праведность твое сердце и убережет его ото зла.
– Да будет так, – отозвался Петроний, начертив над сердцем солнечный круг. Все присутствующие последовали его примеру, за исключением язычников-халогаев. Крисп не ощущал себя лицемером, когда молился про себя, чтобы бывший Севастократор сумел стать хорошим монахом. Как и все его соотечественники, Крисп серьезно относился к вере; к тому же Петронию и правда лучше прожить остаток жизни в монастырской келье, чем рухнуть в лужу крови на полированном мраморе напротив трона.
– Ты посвящен, брат Петроний, – заявил Пирр. – Теперь ты пойдешь со мной в монастырь святого Скирия и познакомишься со своими собратьями во служении Фосу.
Игумен повел новообращенного к выходу из палаты.
– Одну минуточку, святой отец! – окликнул его Анфим. Пирр оглянулся на Автократора послушно, однако без особой приязни: он поддержал Анфима, чтобы свергнуть Петрония, однако образ жизни младшего правителя вызывал у игумена презрение еще более сильное, чем властность старшего. Тем не менее он остановился. – Пускай Вагн, Хьялбьорн и Нарвикка проводят вас до монастыря, – продолжал между тем Анфим, – на случай, если брат Петроний.., э-э.., внезапно раскается в своем согласии служить благому богу.
Дара не спускала с Анфима восторженных глаз с той самой минуты, когда в Тронной палате начала разыгрываться драма, точно не могла поверить, что он сумеет справиться со своим дядюшкой, и безумно радовалась, что ошиблась. Теперь же, услыхав от своего супруга столь разумные речи, императрица невольно хлопнула от восторга в ладошки. Хотел бы Крисп, чтобы она хоть раз взглянула на него так!
Он подавил укол ревности. На сей раз Анфим был прав. А для ревности нынче не время. Видя, что Пирр колеблется, Крисп проговорил:
– Сложись обстоятельства иначе, Петроний сам бы нашел эту мысль удачной, святой отец.
– А ты способный ученик, чтоб тебе обледенеть! – прорычал Петроний. И вдруг рассмеялся:
– Но где-то ты прав!
– Ладно, – кивнул Пирр. – Столь несвоевременное раскаяние было бы великим грехом, а с грехами надо бороться. Пусть будет по-вашему, ваше величество.
Сопровождаемый своим новым монахом, а также тремя широкоплечими бугаями-халогаями, игумен удалился из императорской резиденции.
– Анфим, ты победил еси! – выкрикнул кто-то из придворных древний видесский хвалебный клич Автократору. И в мгновение ока Тронная палата взорвалась неистовым ревом, в которой каждый старался перекричать соседа, дабы продемонстрировать свою преданность новому независимому правителю:
– Анфим! Ты победил еси, Анфим! Ты победил еси! Анфим!
Император, сияя, пьянел от ликующих криков. Не все они были искренни; многие придворные по-прежнему оставались преданны Петронию – просто искусство выживания при дворе научило их не выказывать своих подлинных чувств. Крисп напомнил себе, что нужно будет попросить Анфима расставить посты из халогаев вокруг монастыря святого Скирия, в помощь Пирровым монахам с дубинками. Но это могло подождать; как и Анфим, Крисп хотел насладиться победой, стоившей немалых усилий и ему самому.
Автократор наконец поднял руку:
– Первым декретом новой фазы моего правления повелеваю всем здесь присутствующим веселиться в том же духе до конца ваших дней!
Придворные дружно разразились смехом и рукоплесканиями. Крисп тоже захлопал в ладоши. И тем не менее подумал, что Анфиму не помешает более серьезная программа, если он желает не только царствовать, но и править. Крисп легонько улыбнулся. Эту программу кто-то должен составить. Почему бы не он?
Глава 12
Какова будет воля вашего величества? – спросил Крисп. – Будем мы продолжать войну против Макурана, хоть и менее масштабную, поскольку часть солдат отозвана обратно на север, или же заключим мир и уберемся из тех городишек, что занял Петроний?
– Отстань от меня, Крисп. – Анфим уткнулся носом в свиток. Находись свиток подальше от Криспа, его бы впечатляло усердие императора, потому что это была опись имущества, очень походившая на налоговый документ. Однако Крисп знал, что в списке перечислены вина Петрониевых погребов, которые перепали Анфиму вместе со всеми прочими несметными богатствами дяди.
– Весна на носу, ваше величество, – не унимался Крисп, махнув в сторону открытого окна, в которое влетал нежный ароматный ветерок и где сияло ослепительное солнышко. – Если вы не хотите встречаться с посланцем Царя царей, что мне ему сказать?
– Скажи ему, чтоб катился в лед, – отрезал Анфим. – Скажи ему что хочешь! Судя по этому списку, у Петрония было пять амфор золотистого васпураканского вина, а мои виночерпии нашли всего три. Куда же он дел еще две? – Автократор внезапно просиял. – Знаю! Я найду их с помощью заклинания!
– Как вам будет угодно, ваше величество, – сдался Крисп. Он надеялся, что будет направлять Анфима, но, как и Петроний, убедился, что это пустая затея. Почти все приходилось делать самому. И пока Автократор увлеченно занимался заклинанием, Крисп склонился в поклоне перед макуранским послом Чихор-Вшнаспом.
Посол поклонился в ответ, но не так низко – хотя и не из высокомерия. Как и у многих его соотечественников, на голове у Чихор-Вшнаспа красовалась похожая на ведро фетровая шапочка, которая могла свалиться при чересчур низком поклоне.
– Надеюсь, его императорское величество скоро оправится от недомогания, – сказал он на великолепном видесском.
– Я тоже надеюсь. – Крисп лгал из вежливости, прекрасно понимая, что Чихор-Вшнасп тоже прекрасно понимает, что это ложь из вежливости. – А пока мы с вами можем попробовать решить некоторые вопросы, дабы император их потом одобрил.
– Думаете, это имеет смысл, почитаемый и почтенный господин? – Посол, похоже, был отлично осведомлен о порядке ведения дел в Видессе. Задумчиво оглядев Криспа, он добавил:
– Так обычно поступал бывший Севастократор Петроний. – Более деликатно поинтересоваться, в состоянии ли Крисп заменить Петрония, было практически невозможно.
– Я думаю, Автократор ратифицирует все, до чего мы договоримся, – ответил Крисп.
– Ш-што ж… – Чихор-Вшнасп Превратил первый звук в змеиное шипение. – Это соответствует тому, что мне говорили. Давайте обсудим положение дел. – Он посмотрел Криспу прямо в лицо. Его большие черные глаза были ясными, невинными, доверчивыми, как у ребенка. Они напомнили Криспу глаза Ивая, конского барышника, который подлечивал животным зубы перед продажей.
И торговался Чихор-Вшнасп тоже не хуже барышника, что сильно затрудняло жизнь Криспу, который пытался закончить развязанную Петронием войну против Макурана; обстановка по обе стороны северной границы, осложненная невесть каким количеством наемников Арваша Черного Плаща, накалялась с каждым днем, и Крисп считал эту опасность более неотложной, чем ту, что грозила с запада.
Но просто взять и прекратить военные действия, начатые Петронием, тоже было опасно. Какой-нибудь рассерженный генерал мог запросто взбунтоваться. Все высшие офицеры видесской армии после падения Петрония присягнули Анфиму, но если кто-нибудь из них восстанет, трудно сказать, на чьей стороне окажутся остальные. Проверять это на практике Криспу не хотелось.
И так вспоминая, как Яковизий раунд за раундом сражался с Лексом из Хатриша, Крисп боролся с Чихор-Вшнаспом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56