– Да, ваше величество, – ответил Крисп.
– Ваше величество! – отозвался Скомбр. – Я обещаю всегда выказывать Криспу то уважение, какого он заслуживает.
– Вот и ладно, – просиял Анфим.
Крисп понимал, что слова евнуха отнюдь не извинение. По мнению Скомбра, конюший никакого уважения не заслуживал. Но даже ненависть постельничего сейчас не волновала Криспа. Император назвал его и вестиария «двумя своими фаворитами». Как бы Крисп ни презирал евнуха, то, что император упомянул их в одном ряду, было большим достижением.
Медленно и задумчиво, точно купеческий корабль под опавшими парусами, Скомбр вернулся к своему креслу и опустился в него со вздохом облегчения. Маленькие глазки под набрякшими веками уставились на Криспа. Тот ответил лучезарной улыбкой и победно поднял чашу с вином. Не пытайся Скомбр унизить его, Криспу понадобилось бы куда больше времени, чтобы выяснить, как относится к нему Автократор.
Евнух подозрительно нахмурился. Улыбка Криспа стала еще шире.

* * *
Мавр, топоча ногами, стряхнул с сапог снег.
– Тут теплее, – сказал он довольно. – Лошади – они все равно что печки. Даже лучше – на печке далеко не уедешь.
– Да, только бросить тебя в лошадь за дурацкие шутки невозможно, – отозвался Крисп. – А жаль. Ты пришел исключительно ради того, чтобы позубоскалить? Тогда можешь выметаться.
Мавр фыркнул, потом выпрямился и принял позу оскорбленного достоинства.
– Раз так, я уйду! И оставлю свои новости при себе.
Он повернулся, направляясь к выходу. Крисп с другими работниками поспешили за ним.
– Какие новости? – спросил Крисп. Даже сюда, в город Видесс, сердце Видесской империи, новости зимой доходили долго и всегда вызывали интерес. Все, кто слышал слова Мавра, столпились вокруг, с нетерпением ожидая, что же он скажет.
– Во-первых, – важно произнес он, довольный многочисленностью аудитории, – эта банда халогаев под предводительством Арваша Черного Плаща – помнишь, Крисп, мы слыхали о них прошлой зимой в Опсикионе? – ушла из Татагуша в Пардрайянские степи.
– Как ушли, так и вернутся, – заметил Стозий. – У степняков много не награбишь.
– И вообще, какое нам дело до Татагуша? – высказался кто-то еще. – Он слишком далеко.
Его поддержали одобрительными репликами еще несколько человек.
Крисп, не вступая в спор, покачал головой. Прожив столько лет на одном месте в деревне, он жаждал узнать о мире как можно больше.
– А вторая моя сплетня тебе уже известна, Крисп, если ты был вчера на вечеринке у его величества, – сказал Мавр.
Крисп снова покачал головой, на сей раз более энергично.
– Нет, не был. Иногда я должен и поспать.
– Ты ничего не достигнешь, если будешь поддаваться этой слабости, – заявил Мавр, изящно махнув рукой. – В общем, новость тоже относится к халогаям – вернее, к халогайне.
– Халогайне? – с острым любопытством повторили в один голос двое или трое конюхов. Рослые белобрысые северяне часто наведывались в Видесс в качестве купцов или будущих наемников, но жен и дочерей с собой не привозили.
Крисп попытался представить, как может выглядеть халогайна.
– Расскажи поподробнее, – попросил он, тоже поддержанный хором голосов.
– Глаза у нее, говорят, как летнее небо, соски бледно-розовые, а волосы золотистые, что вверху, что внизу, – ответил Мавр. «А что? Так, в принципе, и должно быть», – не без удивления подумал Крисп. Конюхи вполголоса что-то забормотали, рисуя в воображении каждый свою картину. – Так что Автократора трудно осуждать, если он решил ее маленько попробовать.
Конюхи отозвались одобрительным гулом.
– Я не осуждал бы его, если б он оставил ее у себя на неделю, или на месяц, или на год, или… – Онорий чуть не поперхнулся.
Видно, картина, нарисованная воображением, ему сильно понравилась.
Но Мавр с Крисп одновременно сказали: «Нет». И переглянулись.
Крисп кивнул Мавру, понимая, что по части красноречия он младшему брату не соперник.
– Его величество спит с наложницами только по одному раз, – пояснил Мавр. – Более постоянная связь, по его мнению, была бы неверностью по отношению к императрице.
Это заявление, как Крисп и ожидал, было встречено бурным восторгом.
– Да я каждый день согласен хранить такую верность! – воскликнул Онорий.
– А я – дважды в день! – подхватил чей-то голос.
– А я – трижды! – отозвался кто-то еще.
– Вы как тот престарелый богач, который женился на юной красотке и пообещал убить ее страстью, – сказал Крисп. – Поимел ее разок, а потом захрапел и продрыхнул всю ночь. Когда он наконец проснулся, она глянула на него и сказала: «Доброе утро, убивец!»
Конюхи заворчали. Крисп с улыбкой прибавил:
– К тому же, проводи мы все время в постели, мы ничего не успели бы сделать. А работы у нас, видит Фос, по горло.
Люди снова заворчали, но начали разбредаться по своим местам.
– Его величество, поди, не очень-то надрывается на работе, – заявил Онорий.
– Да, но за него все делают другие. А за тебя – нет, разве что ты нанял себе слугу в мое отсутствие, – ответил Крисп.
– Увы, не успел. – Онорий, грустно прищелкнув языком, вернулся к работе.

* * *
– Ну это ж надо, какой паразит! – Петроний стукнул кулаком по стопке пергамента, лежавшей перед ним. Цифры были повернуты к Криспу кверху ногами, но это не имело значения, поскольку Петроний ничего не собирался скрывать. – Кровосос проклятый!
Свистнул тридцать шесть сотен монет – пятьдесят фунтов золота! – для своего племянничка, лоботряса Аскилта. И еще двадцать фунтов – для своего ничтожного кузена Эвмолпа. Когда я покажу эти отчеты своему племяннику…
– И что он сделает, как по-вашему? – с живым интересом спросил Крисп. – Утопит Скомбра в мешке?
Ярость Петрония сменилась ледяной холодностью.
– Нет, он просто посмеется, чтоб его! Он и так знает, что Скомбр ворюга. Но ему плевать. Он не понимает, что этот жирный подонок загубит его репутацию. Так пала не одна династия.
– Если его величеству безразлично, ворует Скомбр или нет, зачем вы суете ему эти отчеты? – спросил Крисп.
– Чтобы ему стало не безразлично! Пока эта лиса, которую Анфим считает комнатной собачкой, не вонзила в него зубы! – Севастократор вздохнул. – Хотя пытаться заинтересовать Анфима чем-то, кроме развлечений, все равно что воду носить решетом.
Ненависть к сопернику настолько ослепила Петрония, подумал Крисп, что он даже не пытается найти новый способ уязвить Скомбра, а продолжает гнуть свою линию, несмотря на ее явную неэффективность.
– Что будет, интересно, если Скомбр не сумеет развлечь императора? Или развлечет его как-нибудь не так? – спросил Крисп.
– Что ты имеешь в виду? – резко отозвался Петроний.
Крисп и сам не очень это понимал. Пора уже было усвоить уроки Танилиды и помалкивать, когда нечего сказать. Он понурил голову, краснея от унижения. Унижение… Крисп вспомнил, как он чувствовал себя, когда парочка деревенских остряков высмеяла его занятия борьбой в день Зимнего солнцеворота.
– Как Анфиму понравится, если весь город будет потешаться над его вестиарием? Ведь до Зимнего солнцеворота осталась всего пара недель…
– А при чем тут… – До Петрония внезапно дошло. – Благим богом клянусь, ты прав! Значит, ты хочешь выставить его на посмешище?
А почему бы и нет? Поделом ему! – Глаза у Севастократора загорелись. Увидев перед собой цель, он тут же с солдатской прямотой начал планировать, как ее достигнуть. – Анфим сам выбирает сценки для представлений в Амфитеатре. Они развлекают его, поэтому на них ему не плевать. Но я думаю, что смогу незаметно вписать строчку в его список. Нужно придумать какое-нибудь совершенно безобидное название: даже если Анфим его углядит, то ничего не заподозрит. Еще надо найти незанятых мимов. Да, и костюмы! Проклятье! Как думаешь, успеем мы приготовить костюмы?
– Кроме того, нужно придумать сценку для мимов, – заметил Крисп.
– Верно, хотя, Фос свидетель, евнухов высмеять нетрудно.
– Позвольте мне привлечь Мавра, – сказал Крисп. – Его хлебом не корми – дай над кем-нибудь поизмываться.
– Да? – Петроний только что не мурлыкал. – Так приведи его немедленно!

* * *
– Вот это амфитеатрище! – Мавр вывернул шею, разглядывая уходящие ввысь трибуны.
– Все хорошо, только я чувствую себя на дне супницы, наполненной людьми, – ответил Крисп. Пятьдесят тысяч, семьдесят, девяносто – он не мог в точности сказать, сколько народу вмещала в себя эта гигантская овальная чаша. Но забита она была до отказа. Никто не хотел сидеть дома в праздник Зимнего солнцеворота.
– Я предпочитаю быть на дне, чем наверху, – сказал Мавр. – Разве у нас не самые лучшие места?
Они сидели в первом ряду, прямо возле скакового круга, превращенного сегодня в театр под открытым небом.
– Самые лучшие у них. – Крисп показал на площадку, возвышавшуюся посреди ипподрома.
– Тебе вечно мало, да? – фыркнул Мавр.
Площадка предназначалась для Автократора, Севастократора, патриарха и главных министров империи. Недалеко от Анфима восседал Скомбр, выделяясь своей массивной тушей и гладкими щеками. Кроме высших чинов, на помосте стояли только халогаи из императорской стражи.
– Видал? Им даже присесть не дают. – Мавр кивнул в сторону помоста. – Мне, например, здесь удобнее.
– Мне, пожалуй, тоже, – ответил Крисп. – И все-таки…
– Ш-ш-ш! Начинается!
Анфим встал с трона и зашагал к подиуму в самом центре площадки.
Там он остановился, спокойно дожидаясь тишины. Трибуны, разглядев его, умолкли. Когда стало совсем тихо, Автократор заговорил:
– Народ Видесса! Солнце в небе вновь делает поворот! – Благодаря фокусам акустики голос императора долетел до самых верхних рядов Амфитеатра, откуда сам он в своем парадном облачении казался не более чем ярким пятнышком. – И снова Скотосу не удалось утащить нас в вечную тьму! Давайте же возблагодарим Фоса, владыку благого и премудрого, за то, что он подарил нам еще один год, и устроим в честь этого дара праздник до утра! Да льется сегодня веселье сплошным неукротимым потоком!
Амфитеатр взорвался аплодисментами. Анфим покачнулся, возвращаясь на свой высокий трон. Интересно, подумал Крисп, фокусы акустики имеют обратную силу? Если оглушительный рев, сотрясший громадное здание, сфокусировался в точке, где стоял император, тут любого закачало бы. Хотя… возможно, Анфим просто начал праздновать еще до рассвета.
– Ну, поехали! – выдохнул Мавр.
Из ворот, откуда обычно выпускали на трек лошадей, вышла первая труппа мимов, одетых монахами. Судя по тому, как один из них все порывался зажать себе нос, конский запах оттуда не выветрился.
«Монахи» вытворяли совсем немонашеские штучки. Публика выла от восторга. В день Зимнего солнцеворота не было ничего святого.
Крисп вперился взглядом через трек в Гнатия, сидевшего на помосте, пытаясь понять, как патриарху нравятся издевки над жрецами. Гнатий не обращал на сценку ни малейшего внимания; он сидел, наклонившись в кресле к своему кузену Петронию, и оживленно болтал. Оба они с Севастократором улыбнулись какой-то шутке.
Первую труппу мимов сменила вторая. На сей раз актеры показывали пародии на Анфимовы кутежи. Народ на трибунах то замирал, то покатывался со смеху. В отличие от своего дяди и Гнатия, император внимательно следил за представлением и хохотал от души. Крисп тоже посмеивался, не в последнюю очередь потому, что гротескные, по их мнению, сценки мимов, зачастую были куда пристойнее того, что в действительности творилось на пирах у Анфима.
Следующая труппа вышла в полосатых кафтанах и фетровых шляпах, похожих на перевернутые ведра. Актеры, изображая макуранцев, валяли дурака и выкидывали коленца. Трибуны улюлюкали и свистели. Петроний, сидевший на высоком кресле, выглядел ужасно довольным.
– Изобрази врагов слабаками и идиотами – и народ куда охотнее пойдет с ними воевать, – заметил Мавр. И тут же прыснул со смеху, когда один из мимов сделал вид, будто облегчается в шляпу.
– Пожалуй, ты прав, – откликнулся Крисп. – Однако в городе полно приезжих из Макурана – торговцев коврами, слоновой костью и так далее. Это люди как люди. Половина тех, кто сидит на трибунах, хоть раз в жизни имели с ними дело. Они знают, что макуранцы не такие.
– Знают – если дадут себе труд остановиться и задуматься. А много у тебя знакомых, которым хватает времени остановиться и задуматься?
– Не много, – с грустью согласился Крисп.
Когда на сцену вышла следующая труппа в одеянии видесских солдат, псевдомакуранцы в панике бежали. Это вызвало еще один взрыв хохота, сопровождаемый рукоплесканиями. «Солдаты», впрочем, вели себя ничуть не более героически, что, по мнению Криспа, несколько ослабило впечатление, которое пытался вызвать Петроний.
Представление следовало за представлением – все одинаково искусные, а некоторые действительно очень смешные. Горожане откинулись в креслах, наслаждаясь зрелищем. Крисп тоже наслаждался, хотя он предпочел бы не столь отточенное мастерство. В деревне половину удовольствия составляло самому поучаствовать в сценках, а потом высмеивать оплошности доморощенных актеров. Здесь же выступали одни профессионалы, оплошностей не допускавшие.
– Императоры столетиями давали спектакли, забавляя столичных жителей, чтобы им в головы не лезли крамольные мысли, – заметил Мавр, когда Крисп высказал свои соображения вслух. – Ведь кроме бунтов, сами горожане не в силах придумать себе развлечений. – Он подался вперед. – Видишь танцоров? Сразу за ними должна выступать труппа, нанятая Севастократором.
Танцоры отплясали и ушли. Крисп не обратил на них внимания. Он обнаружил, что крепко сжимает и разжимает кулаки в ожидании следующего номера, – и заставил себя расслабиться.
Мимы выходили на подиум по несколько человек. Некоторые были одеты как обычные горожане, другие – в форму имперских солдат.
Горожане болтали друг с другом; воины маршировали взад-вперед.
Потом вышел высокий актер в императорском одеянии. Солдаты вытянулись по стойке «смирно». Штатские хлопнулись ниц, замерев в прострации в комических позах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56