что великий поход Балбада, сына Бадбала, прогнал всех видессиан за реку Мнизов. Поэтому утверждение Хатриша, что южная граница проходит по Мнизову, совершенно справедливо.
– Но ни дед Гумуша, ни его отец об этом не вспоминали, – заметил Яковизий, нимало не тронутый красноречием оппонента. – Если положить на чаши весов подписанные ими договоры и ваши баллады, договоры повесомее будут.
– Человеку не дано судить о том, что весомее, как не дано ему постичь Равновесие между Фосом и Скотосом в этом мире, – ответствовал Лексо. – Вес имеют и баллады, и договоры; именно этого не хочет ни понять, ни признать ваш Сисинний.
– «Весовщикам» одна дорога – к Скотосу во льды, как говорят у нас в Видессе, – сказал Яковизий. – Поэтому я буду признателен, если вы не станете приводить свои восточные ереси в качестве аргументов серьезного спора. Как Фос победит Скотоса в конце концов, так наша граница пройдет по своему законному месту, то бишь по реке Аккилеон.
– Если моя религия – ересь для вас, то это имеет и обратную силу. – Теперь, когда задели его веру, Лексо утратил свою отрешенную насмешливость. В голосе его прорезались резкие нотки. – Я должен также подчеркнуть, что на землях меж Мнизовом и Аккилеоном пастухов-хатришей не меньше, чем землепашцев-видессиан. Поэтому концепция Равновесия вполне уместна.
– Подкиньте прецедент на весы своего проклятого Равновесия, – предложил Яковизий, – и он в любом суде мгновенно потянет вниз чашу истины, то есть Видесса.
– Баллада о Балбаде, сыне Бадбала, насколько я могу судить … – На сей раз ирония была настолько откровенной, что Яковизий невольно насупился. – …прецедент гораздо более древний, нежели пачка заплесневелого пергамента, на который вы ссылаетесь.
– Эта баллада – ложь! – рявкнул Яковизий.
– Нет, господин, не ложь! – Гневный взгляд Яковизия скрестился с таким же гневным взглядом Лексо. Будь у них мечи, они наверняка пустили бы их в ход.
Захваченные своим поединком, оба дипломата напрочь позабыли о Криспе и с изумлением воззрились на него, услыхав его вопрос:
– А прецедент тем весомее, чем он древнее?
«Да!» – выпалил Лексо одновременно с Яковизием, выпалившим:
«Нет!».
– Но если да, – продолжал Крисп, – разве Видесс не может потребовать себе весь Хатриш? Ведь он входил в состав империи задолго до того, как там появились предки хатришей.
«Это совсем не одно и то же…» – начал было Лексо, в то время как у Яковизия вырвалось: «Клянусь благим богом, так мы мо…»
Он тоже осекся по полуслове. Смущенное выражение совершенно не шло к острым чертам Яковизия, но именно оно сейчас было написано у него на лице.
– Думаю, мы немного погорячились, – сказал он гораздо более спокойно, чем раньше.
– Возможно, – согласился Лексо. – Похоже, нам нужно поблагодарить вашего спафария за то, что он привел нас в чувство. – Хатриш поклонился Криспу. – Я также должен попросить у вас прощения, юноша. Теперь я вижу, что вы здесь не просто для мебели. От вас есть какая-то польза.
– Само собой, есть!
Слова Яковизия были бы приятнее Криспу, не прозвучи в них такое неприкрытое удивление.
– Если вы отложите в сторону свою пачку с документами, почтенный господин, – вздохнул Лексо, – я не стану больше читать вам баллады.
– Что ж, ладно. – Яковизий шел на уступки редко и неохотно. – Но тогда мне нужно найти какие-то другие доводы, чтобы убедить вас, что те пастухи, о которых вы упоминали, должны уйти за Аккилеон, ибо там их законное место.
– Это мне нравится. – Судя по тону, Лексо это совершенно не нравилось. – А почему бы не уйти вашим крестьянам?
– Потому что кочевники есть кочевники, разумеется. Упаковать хорошую пахотную землю и унести с собой гораздо труднее.
Торг начался сызнова, на сей раз вполне серьезный, поскольку собеседники поняли, что давить друг на друга можно лишь до определенного предела. Первая встреча окончилась безрезультатно, точно так же как и вторая, и шестая.
– И все же мы близки к решению, – сказал как-то вечером Яковизий, вернувшись в трактир Болкана. – Я это чувствую.
– Надеюсь. – Крисп подцепил со стоявшего перед ним блюда кусок баранины – ему надоела рыба.
Яковизий устремил на него проницательный взгляд.
– Значит, тебе все это наскучило? Разве я не предупреждал?
– Может, немного и наскучило, – ответил Крисп. – Я не ожидал, что мы застрянем здесь на несколько недель. Мне казалось, Севастократор послал вас сюда только потому, что Сисиннию никак не удавалось сладить с Лексо.
– Так оно и есть. Сисиннию не удавалось, а мне удается, – отозвался Яковизий. – Такие переговоры длятся порой годами; за один вечер ничего не добьешься. А ты думал, Лексо внезапно поднимет кверху лапки и согласится на все, поддавшись чарам моего красноречия?
Крисп невольно улыбнулся.
– Пожалуй что нет.
– Хм-м-м. Мог бы сказать и «да», чтобы пощадить мое самолюбие.
Но обсуждение условий, на которых хатриши уберутся прочь, и суммы, которую мы должны будем им выплатить, а также вопроса, платить ли нам хагану или же непосредственно кочевникам, – все это подобно конским торгам. Именно этим мы сейчас с Лексо и занимаемся, пытаясь всучить друг дружке беззубую старую клячу.
– Понятно, – сказал Крисп. – Но слушать это не очень-то интересно.
– Ну так займись пока чем-нибудь другим, – предложил Яковизий. – Я думал, ты сдашься гораздо раньше. К тому же пару раз ты сумел помочь мне в торгах, чего я и вовсе от тебя не ожидал. Ты заслужил небольшой отдых.

* * *
И так Крисп, вместо сидения в четырех стенах с дипломатами, пошел обследовать Опсикион. После города Видесса рынки его казались крошечными и большей частью скучными. Единственными стоящими товарами здесь были меха из города Агдера, расположенного далеко на севере, рядом с землей Халога. Денег у Криспа было больше, чем когда-либо, а затрат почти никаких, но позволить себе белоснежную леопардовую шкуру он, увы, не мог, хотя то и дело возвращался к столам меховщиков поглазеть и помечтать.
Он купил янтарный кулончик для своей белошвейки – и чуть было не отдал за него свой неразменный золотой. Поскольку монета теперь не была у него единственной, он держал ее на дне мешочка завернутой в лоскут. Но она как-то выскользнула. К счастью, Крисп вовремя спохватился и заменил ее другой.
Ювелир взвесил золотой, убедился, что он не поддельный, и пожал плечами.
– Золото есть золото, – сказал он, отсчитывая Криспу сдачу.
– Извините, – откликнулся Крисп. – Мне просто не хочется расставаться с той монетой.
– Не вы первый мне это говорите, – сказал ювелир. – Если вы не хотите случайно потратить ее, почему бы вам не подвесить ее на цепочку и не надеть на шею? Просверлить монету для меня – пара пустяков, а вот и хорошенькая цепочка. Или, если не нравится, возьмите эту…
Крисп вышел из магазина со своим неразменным золотым, болтавшимся у него на груди под туникой. Первые несколько дней ощущение было странным. А потом Крисп привык и перестал замечать цепочку. Он даже спал, не снимая ее.
К тому времени Яковизий подрастерял некоторую долю своего первоначального оптимизма.
– Этот треклятый хатриш – настоящий змей! – жаловался он Криспу. – Стоит мне только решить, что мы сумели хоть что-то прояснить, как он немедленно сворачивает кольца и снова все запутывает.
– Хотите, я снова к вам присоединюсь? – спросил Крисп.
– А? Нет, не стоит. Но все равно спасибо, что спросил; у тебя сильнее развито чувство ответственности, чем у основной массы твоих сверстников. Ты принесешь больше пользы, если будешь молиться за меня. Фос, возможно, тебя услышит – но только не эта упрямая обезьяна Лексо.
Крисп понимал, что хозяин просто не в духе. Но тем не менее пошел-таки в храм напротив резиденции Сисинния. Фос – владыка благой; дело, которое пытался уладить Яковизий, по глубокому убеждению Криспа, было благом для Видесса; так разве может бог не услышать его?
Толпа вокруг храма была гуще обычного. Когда Крисп спросил прохожего почему, тот хихикнул:
– Ты, видать, нездешний. Сегодня праздник святого Абдая, покровителя Опсикиона. Мы все приходим в храм вознести ему благодарность, чтобы он не оставил нас своей защитой и в будущем году.
– А-а!
Вместе с остальными – со всеми жителями города, подумал Крисп, когда ему трижды подряд наступили на ноги, – он вступил во храм.
Крисп неоднократно молился в столичном Соборе.
Грозно-прекрасный взор мозаичного изображения Фоса под куполом неизменно наполнял его благоговейным восторгом. Опсикион был всего лишь провинциальным городишкой. В здешнем изображении владыка благой и премудрый выглядел скорее сердитым, нежели величественным. Но Криспа это не слишком волновало. Фос оставался Фосом независимо от того, как его изображали.
Больше Криспа волновало то, что придется возносить молитвы благому богу стоя. Скамьи, когда он до них добрался, были почти все забиты. В последних рядах оставалось еще несколько свободных мест, но людской поток пронес его мимо, не давая остановиться.
«В глубине души я так и остался деревенщиной, – недовольно подумал Крисп. – Коренной горожанин оказался бы проворнее».
Слишком поздно: его унесло уже почти к самому алтарю. Он растерянно озирался по сторонам, стараясь найти хоть какое-нибудь местечко. Женщина, сидевшая у прохода, тоже оглядывалась вокруг, возможно в поисках запоздавшего друга.
Глаза их встретились.
– Прошу прощения, моя госпожа. – Крисп отвел глаза. Женщина была аристократкой, это он понял сразу – и не хотел раздражать ее своими взглядами.
Поэтому он и не увидел, как расширились ее зрачки, словно у кошки, так что радужная оболочка почти исчезла; не увидел, каким расслабленными и в то же время отрешенным стало ее лицо; не расслышал слов, которые она прошептала. Но потом женщина сказала нечто, на что он уже не мог не обратить внимания:
– Не соблаговолите ли вы присесть рядом со мной, почтенный господин?
– Что, моя госпожа? – тупо промямлил Крисп.
Глава 5
Крисп подхватил ее, не дав удариться головой о скамью.
– Ох, Фос! – сказал сын Танилиды Мавр и поспешил на помощь, приняв на себя часть ее веса. – Спасибо, что успели поймать ее, э-э… Крисп. Пойдемте, вынесем ее из храма. Скоро ей полегчает.
Тон у него был такой обыденный, что Крисп спросил:
– Это с ней не впервой?
– Да. – Мавр повысил голос, обращаясь к горожанам, собравшимся вокруг:
– Моя мать просто слишком быстро встала со скамьи. Дайте нам пройти, пожалуйста, ей нужен свежий воздух. Пропустите, будьте добры!
Ему пришлось повторить свой призыв несколько раз, прежде чем толпа поредела. Но несколько женщин и парочка мужчин остались.
Крисп не сразу понял, почему Мавр не гонит их прочь, но потом до него дошло, что это, наверное, свита Танилиды. Слуги помогли расчистить дорогу, чтобы Крисп с Мавром могли вынести знатную даму по проходу.
Когда солнечный луч упал Танилиде на лицо, она шевельнулась и что-то пробормотала, но в себя не пришла. Крисп с Мавром опустили ее на землю. Женщины, ахая, столпились над ней.
– Жаль, мы не сегодня из дома в город приехали, молодой хозяин, – сказал один слуга. – Тогда бы у нас был при себе паланкин.
– И ее было бы легче доставить домой? Ну что ж… – Мавр капризно пожал плечами и повернулся к Криспу:
– Моей матери порой… являются видения, и она видит их настолько ясно, что не в силах этого выдержать. Я привык, ведь такое повторяется из года в год. Жаль только, что она вечно выбирает самое неудачное время и место. Впрочем, жаль мне или нет – от этого мало что зависит. – Он снова пожал плечами.
– Так уж устроен мир. – Крисп решил, что Мавр ему нравится.
Юноша не только не терял головы в неловкой ситуации, он даже способен был над ней подшутить. А это, как Криспу было известно из собственного опыта, труднее всего.
– Гензон, Ной, приведите лошадей из-за угла, – распорядился Мавр. – Толпа рассасывается, так что у вас не должно быть особых хлопот.
– Я схожу с ними, если хотите, – предложил Крисп. – Втроем нам будет легче привести коней.
– Спасибо, вы очень добры. Но сначала можно вас на пару слов? – Мавр отошел подальше от слуги и махнул Криспу рукой. – Что моя мать сказала вам в храме? – шепотом спросил он. – Она стояла ко мне спиной, и я не расслышал.
– Что сказала? – Крисп смущенно поскреб в затылке. – Знаете, из-за этой суматохи у меня все вылетело из головы.
Он поспешно ретировался вслед за Гензоном и Ноем. Ему очень не хотелось лгать Мавру, но он солгал без запинки. Крисп должен был как следует поразмыслить о тех невероятно волнующих и невероятно опасных словах, что прошептала Танилида, прежде чем признаться самому себе – не говоря уж о ком-то еще, – что он их слышал.
Слуги отвязали от коновязи нескольких пони, принадлежавших Танилидиным служанкам. Четыре другие лошади были вполне достойны конюшен Яковизия. Четыре – стало быть, Танилида не скупилась на выезд. Крисп обнаружил, что ничуть не удивлен. Эта женщина явно обладала многими достоинствами.
Она уже сидела, когда Крисп, Гензон и Ной привели к храму коней, но, казалось, не совсем еще воспринимала окружающее. Мавр пожал Криспу руку:
– Благодарю еще раз. Я очень признателен вам за помощь.
– Не за что, рад был услужить.
Уловив в голосе Мавра прощальные нотки, Крисп понурил голову и побрел в трактир.
Яковизия там не было; он снова заперся с Лексо. Крисп надеялся, что его рассеянная молитва принесла хозяину хоть какую-то пользу. Он спустился в вниз выпить вина, а заодно и порасспрашивать Болкана.
И то, и другое получилось не сразу. Трактир был переполнен людьми, праздновавшими день святого Абдая менее благочестивым, нежели молившиеся в храме, образом. Все столики были заняты.
Чтобы протолкаться к стойке, пришлось запастись терпением, но терпения Криспу было не занимать.
– Красного вина, пожалуйста, – сказал он Болкану.
Трактирщик зачерпнул вина, наполнил глиняную кружку. И только пихнув ее через стойку, поднял наконец глаза, чтобы посмотреть, кого он обслуживает.
– О, привет, Крисп! – сказал он и обратился к другому клиенту, прокладывавшему себе путь к стойке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56