. что же именно.
Итак, мы приступили к шестишаговому переформированию. 6 или 7 раз мы
прощли через фазу, когда сигналы исчезали и снова появлялись, наконец,
поскольку я не мог перейти к следующему шагу, я заставил его снова
обратиться внутрь себя: "Спросите у той части, знает ли она, что полезного
она делает?" Она не получила никакого ответа. Тогда я сказал: "Если она не
знает, что она делает для вас что-то полезное или нет, заставьте ее ответить
"да", "нет". Она снова ушла внутрь себя, и снова спросила, и в ответ
получила: "да", "нет", "да", "нет" несколько раз. Она выглядела растерянной
потому что на одном уровне она получала невербальные сигналы, а на другом
она не знала, что они означают.
Тогда я сказал, обращаясь к этой части: "Не хотела бы ты ей сказать
свою функцию для того, чтобы она сказала об этом мне?" Если она скажет мне
твою функцию, я пообещаю тебе, что именно я буду оценивать ее полезность, я.
а не она. Согласишься ли ты рассказать о своей функции в таком случае?" В
ответ я получил совершенно воодушевленное "да" даже без того, чтобы она
обратилась внутрь себя. Потом она закрыла уши руками и на ее лице появилось
странное выражение. "Что она вам сказала?" "Ну, я действительно не хочу
говорить это вслух".
"Но вы должны сделать это, вы же знаете, я же обещал, а я держу свои
обещания". Логика этого утверждения была совершенно искаженной, но она
заставила ее сказать мне, что она услышала от своей части. Эта часть сказала
нечто метафоричное: "Ты всегда одна, когда вокруг тебя люди, а когда ты одна
-- ты в толпе". Я подумал, что это может означать, примерно в течение
минуты, но не нашел в этом особого смысла. Но мне показалось, что эта часть
старается заставить ее использовать лучше то время, которое она проводит с
людьми. Затем я задал несколько вопросов, и обратился к. той ее части: "Не
обстоит ли дело так, что, если она находится среди людей, она по-настоящему
с ними не разговаривает, а просто сидит и чувствует себя в безопасности?" А
когда вокруг никого нет, она проводит свое время, стараясь решить, с кем бы
она хотела сейчас быть и что делать. Может быть, вы стараетесь полнее
использовать ресурсы, которые ей доступны? Не так ли?" И снова я получил
непосредственный и одушевленный ответ: "Нет". Потом я снова попросил ее
обратиться внутрь себя испросить: "Если не это, так что?" Часть ответила: "Я
не знаю ответа на этот вопрос. То, что вы сказали до этого, звучит хорошо.
Это звучит так, что мне захотелось бы сделать это, ведь я так раздражаюсь,
когда не знаю, что делать".
"Как вы используете свое раздражение? Какова цель вашего раздражения?"
"Я не знаю".
"Какое намерение скрывается за вашим раздражением?"
"Видителикаждый, ктосомнойнаходится, раздражается, если я ничего не
делаю".
"И что? Если рядом никого нет, вы раздражаетесь на них?:
"Я догадываюсь, что это именно так. Я не знаю". Это звучит по-прежнему
неубедительно, но как-то приемлемо.
"Нс хотели бы вы делать что-либо иное?" "Да, если бы у меня было
какое-нибудь дело, я бы не раздражалась и не тревожилась".
И затем я дал этой части некоторые способы решения относительно того,
чем стоило бы заняться. Похоже, что эта часть не знала своей цены. Насколько
мне удалось понять, когда она была с другими людьми, то она раздражалась,
когда она ничего не делала, так что она всегда что-нибудь делала. Когда
вокруг никого не было, она раздражалась и тревожилась, но ничего не делала.
Это повторялось систематически и, похоже, не представляло собой никакой
полезной функции, которую мне удалось бы выделить. Это было похоже на
замкнутый мотивационный круг, на путь, который никуда не ведет.
Мэри: Я сейчас думаю об одном человеке, с которым. работают, наверное,
10 человек из присутствующих здесь...
Десять из вас работали с одним человеком? Да это первое, что мне
хотелось прекратить. Это кого угодно све -- дет с ума.
Мэри: У этой женщины были сильная тошнота и рвота, и никаких
соматических причин этому не было. Мне известно множество причин, по которым
она держала свою тошноту.
Ну, конечно, подумайте, если бы у нее не стало тошноты, она потеряла бы
10 друзей. Это первое, что приходит мне в голову.
Мэри: Если бы у этой женщины не было тошноты, она должна была бы
вступить в сексуальные отношения со своим мужем и потеряла бы много выгодных
сторон своей жизни. Я проводила с ней переформирование, но она возвращалась
ко мне каждые два месяца, говоря: "Но у меня опять это появилось, и я
думаю..."
В данном случае иметь дело с тошнотой, насколько мне удалось это
понять, совершенно неправильно. Единственная вещь, которая делает возможным
для нее существование столь устойчивого симптома, -- это отсутствие
позитивных сексуальных отношений с мужем и отсутствие всех -- остальных
выгодных сторон ее жизни. Итак, я совершенно не собираюсь связываться с этой
тошнотой. Я нашел бы все те причины, которые делают возможным существование
тошноты. Если бы у нее были хорошие сексуальные отношения с мужем и все то,
что у нее нс было в жизни, то тошноты не было бы. Именно на это направлено
все переформирование, на определение того, что еще должно произойти для
того, чтобы клиент не нуждался в симптомах.
Мэри: Она сопротивлялась всему, что мы с ней делали, мы хотели, чтобы
пришел муж, он пришел к нам, но она все равно сопротивлялась. Она не
собиралась бросать его, хотя его ненавидела... поскольку он обеспечивал ей
безопасность.
Клиенты не сопротивляются, Мэри. Это очень важно. И я хочу, чтобы вы
это поняли. Клиент демонстрирует, что вы не понимаете.
Мэри: Я думаю, что часто сопротивляются... Нет, ча-сти не
сопротивляются, ни одна часть человеческой личности не сопротивляется
психотерапевту. Все, что они делают -- это демонстрирует, что вы находитесь
на неправильном пути. Это единственное что они делают. Я никогда не видел
клиента, который сопротивлялся. Все, что клиенты делают, так это говорят:
"Эй! Нездесь! Это там!" Вы говорите: "Я провела с ней переформирование", но
совершенно невозможно проводить переформирование и не иметь дело с базисом
того, что вы называете сопротивлением". В модели переформирования встроено
то, что вы не ищете изменений, а ищете, части, которые возражают. Это
встроено во все модели переформирования.
Мужчина: У меня есть 14-летний сын, и у него миГре-неподобные головные
боли. -- Могу ли я здесь провести переформирование?
С мигренями справиться очень легко. Те из вас, у кого есть клинический
опыт относительно мигрени, скажут мне, в какой репрезентативной системе
обычно специализируются клиенты, страдающие. мигренью. Я хочу сейчас, чтобы
вы подумали о клиентах, которые обычно приходят с жалобами на мигрень. Какой
репрезентативной системой они в основном пользуются?
Страдающие мигренью визуально ориентированы. Проверьте это на своем
клиническом опыте. Я предполагаю, что как и любой другой физиологический
симптом, мигрень является способом, которым пользуется определенная часть
личности для того, чтобы привлечь внимание человека. Симптом является
способом заставить его делать что-либо иное, позаботиться о чем-то, в чем он
нуждается. Подумайте о боли. Болевые нервные окончания дают вам знать, когда
организму наносится вред. Если бы у нас этого не было, то мы могли бы
зарезать себя или истечь кровью еще до того, как мы заметим, что произошло.
Боль -- это всего лишь здоровая нервная реакция, которая говорит нам: "Эй,
обрати внимание, что что-то надо сделать, на что-то обратить внимание". Вы
можете интерпретировать все симптомы как сигнал, а затем использовать их,
чтобы определить на что человек реагирует мигренью. Все это надо для того,
чтобы предложить той части личности, которая отвечает за мигрень, другой
способ реагирования. В каждом случае, когда я имел дело с мигренью,
оказывалось, что у человека наблюдается весьма высоко специализированное
визуальное состояние сознания. Единственным способом, с помощью которого его
тело может дать информацию о том, что появилось нечто, требующее его
внимания, являются раскалывающиеся головные боли. Мигрени очень быстро и
легко поддаются переформированию.
Женщина: Я помню вы что-то говорили о параметре времени. Что-то вроде
того, что надо проверить результат в течение 6 недель. А затем, если
какая-то часть не будет удовлетворена, договор будет заключен снова. Ну, это
происходит в любом случае. Женщина: Если это происходит автоматически,
почему тогда мы об этом говорим?
Потому, что, если вы об этом не скажете, человек подумает, что он
потерпел неудачу. Ведь сознание человека не знает, что можно заключить
договор заново. Я смотрю на клиента и говорю: "Я хочу, чтобы ваши части
постарались это сделать в течение 6 недель. Если это будет работать, то
прекрасно, вы на правильном пути. Если одна из ваших частей вдруг обнаружит,
что это не работает, то она проинформирует сас следующим образом: заставит.
вас вс-сти себя так, как вы не хотели себя вести. Это будет указанием на то,
что снова следует сесть и заключить новый договор".
Это означает, что во всем мире не нашлось бы способа, с помощью
которого клиент может провалиться. Я думаю, что клиент имеет на это право,
кстати; это и переформирование, и присоединение к будущему. Одна из
медвежьих услуг, которую оказывают терапевты пациентам, -- это неправильное
использование только этого переформирования. Я всегда делаю симптом
барометром изменения. Когда симптом снова появляется, клиент не думает: "Ох,
вот еще одна терапевтическая попытка. И все-таки ничего не происходит".
Вместо этого он думает" "Ах, это означает, мне снова надо сделать
переформирование". Сила симптома растворяется с течением времени, поскольку
пациент уделяет ему внимание как сообщению. Скорее всего симптом всегда был
сообщением, но пациент об этом никогда не думал. У него начинает появляться
механизм обратной связи; даже если переформирование не работает, он вдруг
понимает, что время от времени данный сигнал он должен получать. Например,
кто-то приходит с жалобой на мигрень, и я делаю переформирование, и все
части личности его счастливы. Проходит 2 недели, и все идет прекрасно. И
вдруг в определенной ситуации головная боль возвращается. Эта головная боль
вызывает мысль о том, что заключенный договор не был адекватным. И он
возвращается внутрь себя и спрашивает: "Кто здесь несчастлив?" Часть
отвечает: "Ты снова не защитил себя от нападок, то есть не -- выполнил
обещание, которое мне дал". Тогда человек оказывается перед выбором: иметь
головную боль или защитить себя от нападок.
Мужчина: Таким образом, вы построили этому человеку часть, которая
давала ему возможность делать что-то иное вместо того, чтобы иметь головную
боль.
Да, совершенно точно. Во всех моделях переформирования содержится одна
и та же вещь: все они меняют внутреннюю реакцию. По другому об этом можно
сказать так: "Я построил часть, ее функцией является напоминание ему о том,
что у него есть новая реакция. Неважно, как вы будете это описывать".
Мужчина: У меня вопрос относительно переформирования частей, которые
функционируют при фобиях. Допустим, я работаю с фобией и делаю двойную
визуально-кинестетическую диссоциацию. Как я могу узнать, что я не
вмешиваюсь в интересы другой части, которая функционирует в иных контекстах
жизни данного человека?
Нет, вам не обязательно об этом знать. Я человек очень практичный. Если
кто-то действительно страдает от тяжкой фобии, я считаю, что стоит рискнуть
и испортить что-то в другой области ее жизни, занявшись ею подробнее. Я
осознаю, что это не так элегантно, как бы мне хотелось, но как правило, я
действую именно так.
Разрешите мне привести пример, который скажет вам о том, когда нужно
быть особенно осторожным. Однажды мы лечили женщину с фобией высоты. Чтобы
проверить ее реакцию, мы послали ее на балкон. Она вернулась назад с широкой
улыбкой, ее спросили: "Как чувствовали вы себя на балконе?" Она ответила: "Я
чувствовала, что я хочу спрыгнуть и танцевать на рельсах".
Самое важное в ее ответе, что она на самом деле не танцевала на
рельсах! Это говорите том, какое сверхобобщение она делала прежде всего.
Важно понять, что фобическая стратегия является примером стратегии,
направленной на защиту человека от чего-либо, но она сверхобобщена.
Тогда вы меняете реакцию на фобические стимулы, убедив в том,. что
новая реакция полезна, так, чтобы человек не был вынужден после вашего
лечения прыгать на рельсы и танцевать на них либо делать что-либо еще столь
же опасное. Однажды я лечил леди, которая боялась птиц, и спросил ее: "Как
бы вы себя чувствовали, если бы стояли передо мной и на вашей руке сидел бы
орел?" Она ответила: "Я не думаю, что бы мне это понравилось". Я ответил:
"Хорошо". Визуально-кинестетическая диссоциация стирает сверхобобщения, и вы
должны быть убеждены в том, что она не стерла всю осторожность.
Переформирование встроено в технику визуально-кинестетической
диссоциации, в самое ее начало. Когда вы говорите что-то такое, как,
например: "Я знаю, что та часть личности, которая пугает вас, защищает вас
от чего-то весьма опасного," фобия всегда имеет важную функцию, то, что
психиатры называют "вторичной выгодой", мы же называем это результатом.
Именно поэтому вы говорите: "Вы сейчас научитесь чему-то важному", когда вы
делаете визуально-кинестетическую диссоциацию. Скорее всего клиенты дойдут
до этого сами, если нет, то вы об этом позаботитесь, особенно если
впоследствии не забудете их проверить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40