— Ты там, да? Там, глубоко, прячешься, правда? Да, мать? Я вижу тебя, мать.
* * *
В зарешеченные стекла ударились первые тяжелые капли дождя. Выл ночной ветер.
— Я до сих пор не могу понять, почему Фрай выбрал именно меня? — сказала Хилари. — Когда я приехала сюда для киносъемок, он вел себя вполне дружелюбно. Ответил на все мои вопросы о виноделии. Мы пробеседовали часа три, но никаких странностей я за ним не заметила. А через несколько недель он объявился у меня в доме, с ножом в руках. Теперь же, как следует из письма, я оказалась его матерью. Почему я?
Джошуа поерзал на стуле.
— Я смотрю на вас и думаю.
— Что?
— Может, он преследует вас... потому, что вы похожи на Кэтрин.
— Не хотите ли вы сказать, что у нас появилась новая пара двойников? — спросил Тони.
— Нет, — ответил Джошуа. — Сходство незначительное.
Джошуа встал, подошел к Хилари, взял ее за подбородок и, повернув к себе лицо, внимательно рассмотрел его.
— Волосы, глаза, цвет кожи, — задумчиво сказал он. — Да, все похоже. Есть какое-то неуловимое сходство в выражении лица. Только Кэтрин была не столь красива, как вы.
Джошуа опустил руку. Хилари поднялась и подошла к столу Райнхарта. В задумчивости она принялась разглядывать аккуратно разложенные принадлежности: книги записей, коробочка скрепок, пресс-папье.
— Что случилось? — спросил Тони.
Ветер за окном усилился. Стекло задрожало под градом дождевых капель.
Хилари обернулась.
— Дайте мне подвести итоги. Может, тогда удастся распутать клубок.
— Клубок слишком запутался, чтобы в нем разобраться, — Джошуа сел на стул.
— Насколько нам известно, — начала Хилари, — после смерти Кэтрин Бруно заподозрил, что она не умерла в действительности. Почти пять лет он покупал книги о живых мертвецах у Лэтама Хаторна. В конце концов, встретив меня, он решил, что в меня в очередной раз вселился дух его матери. Пять лет он жил в страхе перед Кэтрин. Что заставило его так долго ждать?
— Я не совсем понимаю, — сказал Джошуа.
— Почему пять лет он выбирал жертву? Пять долгих лет искал плоть и кровь, чтобы дать выход страху.
Джошуа пожал плечами.
— Он сумасшедший. Разве можно от него ждать рациональных поступков и объяснять их логически?
Но Тони почувствовал, что имела в виду Хилари. В волнении он подвинулся на краешек дивана и сказал:
— Мне кажется, я понял твой вопрос. Боже, у меня мурашки по телу забегали.
Джошуа перевел взгляд с Хилари на Тони.
— Наверное, на старости лет я начинаю плохо соображать. Объясните же старикашке.
— Возможно, я не первая, кого он принял за свою мать. Может, он убивал женщин и прежде.
Джошуа вытаращил глаза.
— Невероятно!
— Почему?
— Да неужели его не поймали бы, случись такое!
— Необязательно, — сказал Тони. — Маньяки, как правило, очень осторожны. Обычно они не рискуют и не бросаются безрассудно, как может показаться на первый взгляд. Легче поймать опытного мошенника, чем маньяка.
Джошуа провел пальцами по густой шевелюре.
— Но если Бруно убивал, то где тела?
— Конечно же, не в Санта-Хелене, — сказала Хилари. — Он, естественно, понимал, что нельзя набрасываться на местных жительниц. Наверняка выбирал жертв где-то за городом.
— Например, в Сан-Франциско, — предположил Тони. — Он часто там бывал.
— Любой город за пределами долины мог стать мишенью для поисков Фрая.
— Постойте-ка, — вмешался Джошуа. — Минутку. Даже если он действительно ездил куда-то, находил жертв, похожих на его мать... даже если он где-то их убивал — должны же оставаться трупы. У каждого убийцы свой почерк, и власти не могли не установить связи между преступлениями. Если бы это было именно так, мы узнали бы из газет.
— Учтите, пять лет. К тому же если преступления были совершены в разных местах, маловероятно, чтобы полиция усмотрела между ними связь. Огромный штат. Сотни тысяч квадратных миль. Для того чтобы вычислить преступника в данном случае, надо, во-первых, чтобы за сравнительно короткий период в пределах одного полицейского округа было совершено, по крайней мере, два, или три убийства с совпадающими уликами.
Хилари вернулась и села на диван.
— Значит, такое возможно. Возможно, что "он убил... две, шесть, десять, пятнадцать... сколько?.. Я не знаю.
— Не только возможно, но вероятнее всего так оно и было. — Ксерокопия письма, обнаруженного в сейфе, лежала перед ним на столике. Тони взял листок и громко прочитал первое предложение:
«Моя мать, Кэтрин Энн Фрай, умерла пять лет назад, но продолжает возвращаться, воплощаясь в новые тела».
— Тела, — повторила Хилари.
— Вот ключевое слово, — сказал Тони. — Не «тело», а «тела», множественное число. Отсюда заключаем, что Фрай убивал Кэтрин несколько раз, то есть каждый раз, как она оживала.
Лицо Джошуа стало пепельно-серым.
— Если это так... значит, я... все мы в Санта-Хелене жили бок о бок с чудовищем! И даже не подозревали об этом.
За окном неистовствовал ветер.
* * *
Фрай положил нож на тумбочку, чтобы Салли не могла до него дотянуться. Потом он смял пятерней кофточку и рванул ее вниз. На пол посыпались пуговицы. Женщина онемела от ужаса. Она не смела шевельнуться. Фрай ухмыльнулся.
— Сейчас. Сейчас, мать.
Он разорвал ей юбку. На Салли были белые трусики и бюстгальтер. Красивое, стройное тело. Он сжал бюстгальтер и сдернул его. Резинки больно вдавились в тело и звонко лопнули.
У нее оказалась большая, полная грудь с очень темными твердыми сосками. Фрай сжал их пальцами.
Фрай сбросил с нее туфли, сначала правую, потом левую. Одной из них он запустил в зеркало: осколки звонко посыпались на столик.
Этот звук вернул женщину к действительности. Она попыталась вырваться, но страх сковал ее силы, она только изгибалась и вскрикивала.
Фрай легко удерживал ее. Он дал ей две пощечины. Голова Салли моталась в разные стороны, глаза закатились. В уголке рта появилась кровь, потом тонкая алая струйка побежала по подбородку.
— Ты, сука! — злобно кричал Фрай. — Никакого секса, а? Ты говорила, я не смогу любить. Никогда. Мать, теперь ты знаешь, на что я способен. Я не должен от тебя ничего прятать, мать. Знаешь, я не такой, как другие мужчины. Ты знаешь, мой член особенный. Ты знаешь, кто мой отец. Знаешь. Ты знаешь, что мой член — как у него. Я не прячу его от тебя, мать. Я буду вонзать его в тебя. Полностью. Ты меня слышишь? Слышишь?
Женщина кричала, безнадежно порываясь освободиться.
— Нет, нет, нет! О Боже!
Салли сейчас пришла в себя и пристально всматривалась в глаза Фрая, а в ее глазах Фрай видел Кэтрин.
— Послушайте меня. Пожалуйста, послушайте! Вы больны. Вы очень больны.
— Заткнись, заткнись1
Фрай размахнулся и изо всех сил ударил ее по лицу.
Сопротивление жертвы возбуждало его. Он наслаждался, прислушиваясь к звонким ударам, загнанному дыханию и взвизгиванию Салли. Его возбуждал вид раскрасневшегося от пощечин и опухшего от слез лица. Фрая обжигало невыносимо горячее пламя похоти, когда он смотрел на искаженный болью рот и расширившиеся от ужаса глаза.
Он весь содрогался и покрывался испариной, мучимый желанием. Фрай дышал, как бык. Глаза его налились кровью. Рот наполнился слюной, и Фрай постоянно сглатывал ее, чтобы не обслюнявить постель. Он терзал ее грудь, сжимал пальцами и проводил по нежной коже ногтями. Салли лежала, как в забытьи.
С одной стороны, Бруно ненавидел ее и желал причинять только боль. Он хотел, чтобы она страдала за все, что сделала с ним — даже за то, что родила его.
С другой стороны, было страшно касаться грудей матери и желать с ней совокупляться. Поэтому, изучая ее тело руками, он вслух пытался оправдать себя:
— Ты пугала меня, что первая женщина, с которой я захочу спать, сразу же узнает, что я не человек. Она увидит разницу и поймет. Она вызовет полицию, меня заберут и сожгут на костре, когда люди узнают, кто мой отец. А ты знаешь. Поэтому я не буду прятать свой член. Я воткну его прямо сейчас, мать. И никто не сожжет меня заживо.
При жизни Кэтрин он никогда бы не решился сделать это. Фрай смертельно боялся ее. Но к тому времени, как она воскресла, Фрай уже вкусил свободы, раскрепостился и поверил в себя. Он тотчас понял, что должен немедленно убить ее, если не хочет снова стать ее рабом. Он также понял, что только одно спасет его — если он раскроет свою тайну. Кэтрин тысячу раз говорила ему, что Бруно рожден демоном, отвратительным и мерзким существом. Она была изнасилована нечеловеком и забеременела от него. Во время беременности Кэтрин носила просторные платья, чтобы люди ничего не знали о случившемся. Когда пришло время рожать, она уехала в Сан-Франциско к молчаливой повивальной бабке. Вернувшись в Санта-Хелену, Кэтрин рассказала местным жителям, что Бруно — незаконнорожденный сын ее приятеля по колледжу, который попал в беду, а его мать якобы умерла после родов, успев попросить Кэтрин взять Бруно.
Кэтрин жила в постоянном страхе, боясь, что люди узнают правду.
Одним из знаков демонического происхождения был его член. Кэтрин говорила, чтобы Бруно был осторожен, пугала его костром. Эти угрозы не прекращались и тогда, когда Фрай стал достаточно взрослым, чтобы понять назначение этого органа. Таким образом, для него Кэтрин была одновременно и величайшим благословением и величайшим проклятием, потому что постоянно воскресала, чтобы убить его. Благословением, потому что только в ее чрево он мог извергать лавы горячей спермы, скапливавшейся в его теле. Не будь ее, он был бы обречен сохранять невинность. Часть Фрая всегда с ужасом ожидала возвращения Кэтрин, а другая часть страстно желала столкновения с очередным телом, в который вселялся ее дух.
Теперь, склонившись над ней, он видел полную грудь и черный треугольник, просвечивающий сквозь тонкое белье, и чувствовал, как наливается силой член. Бруно чувствовал в себе демоническое начало. Звериные инстинкты всегда брали верх над человеческим разумом Фрая.
Он вцепился в трусики Салли (Кэтрин), смял их в кулаке и потянул вниз, вдоль стройных ног. Фрай сжал в руках ее ноги и раздвинул их, потом неуклюже взобрался на матрас и опустился между ног.
В этот момент женщина очнулась. Отпихиваясь, вырываясь и лягаясь, она попыталась приподняться, но Фрай без труда придавил ее к кровати. Женщина отчаянно колотила его кулаками по широкой груди, потом вдруг разжала пальцы и вцепилась ногтями ему в лицо, пытаясь выцарапать глаза.
Фрай приподнялся, убирая голову, отбил в сторону ее руку и всей массой повалился на нее. Зажав горло рукой, он начал душить ее.
Женщина извивалась, задыхаясь. Лицо ее, искаженное болью, почернело.
Она возбуждала его.
— Не сопротивляйся, мать. Не надо. Ты же знаешь, что это бесполезно. Ты же знаешь, что уступишь мне.
Женщина корчилась под ним. Она попыталась выгнуться и перевернуться на бок, чтобы сбросить его, но не смогла. Сильная судорога прошла по ее телу, в помутившемся рассудке мелькнула последняя мысль о том, что спастись не удастся и лучше уж было сразу сдаться. Тело ее сразу же обмякло и замерло.
Убедившись, что женщина подавлена и физически и морально, Фрай снял руку с посиневшего горла Салли. Он привстал на колени, Салли поднесла руку к горлу и зашлась в приступе кашля. В ушах у Фрая шумела кровь и сердце бешено стучало в груди. Он слез с кровати и, сорвав с себя одежду, побросал ее на пол, подальше, к шкафу.
Фрай посмотрел на член и пришел в восторг от его вида. Крепкий, как сталь. Большой. Побагровевший.
Фрай лег рядом с Салли.
Она уже покорилась ему. Глаза ее смотрели куда-то в пространство. Фрай лег между ее стройных ног. Изо рта у него потекла слюна. Упала на грудь.
Фрай вонзил в нее свое оружие. Полностью ввел посох демона, рыча, как зверь, — проткнул ее демоническим членом. Фрай наносил удар за ударом, пока сперма не изверглась в ее чрево.
Фрай представил себе молочный поток. Представил его движение туда, в глубь ее тела.
Фрай представил себе, как из раны фонтаном бьет кровь. Красные лепестки, вырывающиеся из отверстия.
Мысли о сперме и крови еще больше его возбудили.
Потея и урча, Фрай вонзал и вонзал в тело Кэтрин свой нож. Туда. Туда. Глубже.
Потом он возьмется за другой.
* * *
Хилари и Тони собрались было уходить, когда на столе зазвонил телефон. Джошуа снял трубку. Звонил доктор Николас Радж из Сан-Франциско.
Джошуа переключил телефон на внешний динамик, чтобы Хилари и Тони могли слышать их разговор.
— Я звонил вам домой, — сказал Радж. — Я не ожидал, что вы в офисе в столь поздний час.
— Я работаю запоем, доктор.
— Постарайтесь изменить образ жизни, — вполне серьезно отреагировал на его шутку доктор Радж. — Так жить нельзя. В своей практике я имел дело с людьми, для которых работа была единственным интересом. Работа на износ разрушает организм.
— Доктор Радж, вы кто по специальности?
— Психиатр. А вы? Душеприказчик?
— Совершенно верно. Думаю, что вы уже в курсе последних событий?
— Да, прочитал в газете.
— Разбираясь в бумагах покойного, я наткнулся на ваше имя. Насколько мне стало известно, мистер Фрай регулярно посещал вас последние полтора года.
— Да, он бывал у меня раз в месяц.
— Вы знали, что он одержим мыслью об убийстве?
— Конечно, нет, — ответил Радж.
— За такое время вы не поняли, что он душевно больной?!
— Я установил глубокое психическое потрясение. Но я не думал, что он опасен для окружающих. Вы должны правильно меня понять: у меня не было возможности тщательно его обследовать. Я же сказал, что он бывал у меня раз в месяц. Ему следовало бы появляться каждую неделю, но когда я об этом сказал, мистер Фрай отказался. С одной стороны, он искал у меня помощи и в то же время боялся узнать о себе что-то страшное. Этот страх постоянно сковывал его. Наконец, я решил не нажимать на пациента, опасаясь, что тот и вовсе откажется от какой бы то ни было помощи.
— Что привело его к вам?
— Вы хотите знать, на что он жаловался?
— Именно это я и хочу знать.
— Не вам, мистер Райнхарт, объяснять, что я не имею права об этом говорить.
— Но ваш пациент мертв, доктор Радж.
— Это не меняет сути дела.
— Но все меняет для пациента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47