– Спасибо.
Атара достала из кармана белый джелстеи и держала его так, чтобы полированные изгибы камня ловили слабый свет, льющийся с неба. Звезды сияли внутри него, бесконечность звезд. На мгновение ее глаза наполнились их светом, сделались такими же большими, как хрустальный шар. Потом она исчезла в нем, словно нырнув через ледяное озеро в более глубокий мир.
Я ждал на холодном снегу, когда она вернется ко мне, и ждал долго. Созвездия медленно вращались в небесах. Дул резкий ветер, пробиравший меня до костей. Ледяные иглы пробегали по венам и заставляли сердце стучать подобно огромному алому барабану.
– Атара, – прошептал я, но она не слышала.
Где-то сзади храпел Мэрэм, а одна из лошадей тихонько заржала. Эти земные звуки, казалось, разносятся на миллион миль.
– Атара, – повторил я, – пожалуйста, вернись.
Наконец она вернулась. С великим усилием оторвала взгляд от кристалла и посмотрела на меня. На прекрасном лице отражались смерть и глубокая мука. И что-то куда более худшее, чем смерть, наполняло ее глаза и заставляло тело дрожать. Атара тряслась так сильно, что разжала пальцы и выронила джелстеи в снег.
– О Вэль, – всхлипнула она.
Потом она разрыдалась, и мне пришлось поддержать ее, чтобы не дать упасть. Я боялся, что мне придется нести ее назад в лагерь. Но она все-таки была Атарой арс Нармада из Сообщества Мужеубийц, и не в их духе позволять себе подобную слабость. Через несколько мгновений Атара собрала все свое достоинство, отстранилась от меня, вытерла слезы краем плаща и нагнулась, чтобы поднять со снега гадательный шар.
Я хотел услышать о том, что она видела внутри.
– Ты видишь? Ты видишь? – Вот все, что она сказала.
Я видел только то, что ее поразило какое-то ужасное видение, и боялся за ее душу. Чем бы ни было это несчастье, я хотел разделить его с ней.
– Так скажи мне, что ты видела.
– Нет… никогда.
– Но ты должна.
– Нет, не должна.
– Прошу, скажи мне.
Она уставилась на снежно-белые контуры гор вокруг нас, потом перевела взгляд на меня.
– Так тяжело заставить тебя понять. Заставить увидеть. Простой разговор об этом может изменить… все. Так много тропинок, так много вариантов будущего. Но только одна воплотится на самом деле. Мы можем выбрать какая. В конце концов выбираем всегда мы. Я могу, Вэль. Это и делает видение таким тяжелым. Я на мгновение закрываю глаза, и мир уже не тот. Мастер Йувейн однажды сказал, что, если бы у него был достаточно длинный рычаг и точка опоры, он смог бы повернуть Землю. Так у меня есть дар – невероятно сильный рычаг. Разве не должна я использовать его, чтобы защитить самое драгоценное для меня и спасти твою жизнь? И все же, как могу я использовать его, если, спасшись, ты будешь потерян. И весь мир вместе с тобой?
Она уже поведала слишком много, больше, чем хотелось бы мне услышать, так что я сказал то, что в душе считал истиной.
– Должен быть путь.
– Путь… – Ее голос угас в свисте ветра.
Если путь и есть, то она никогда не скажет мне, боясь того, что может произойти. Я все же понял, что Атара отыскала слабый проблеск надежды в затемненном драконом дереве внутри себя. Ее глаза кричали мне об этом, и бьющееся сердце не могло отрицать. Но эта страшная надежда разрывала ее на части.
– Ты понимаешь? Понимаешь, почему прорицательниц побивают камнями и изгоняют в руины древних башен?
– Этого я не понимаю, Атара.
Она стояла передо мной, узнав о жизни что-то новое: гордое, глубокое, яростное, нежное, страстное и направленное к истине – красоту другого порядка. Ужас преобразился в прелесть, сияющую глубоко внутри. Но Атара, видевшая столь многое, почему-то этого не замечала. И я показал ей. Глазами и сердцем, словно в зеркале из чистейшей силюстрии, я показал ей эту прекрасную женщину.
– Вэлаша.
Что значит любить женщину? Это так: если она страдает, то ты страдаешь еще сильнее, видя ее боль. Сердце лишается защитных покровов и полностью открыто: мягкое, лишенное кожи, невозможно нежное. Если по нему провести перышком, то можно причинить великие муки и в то же время величайшее наслаждение, ибо и это тоже любовь: то, как двое чудесным образом становятся одним.
Мы смотрели друг на друга сквозь тьму, соединив взоры, призывая друг друга – снова и снова. Сердце мое охватил огонь, сияющий, словно солнце, и оно раскрылось в ослепительной вспышке. Атара позвала меня, мы сблизились как два воина, идущих в битву. Она пала в мои объятия, наши губы встретились, дыхания слились в яростном желании испробовать на вкус душу другого. Словно ангелы или дикие животные мы жадно целовались, ощущая вкус крови на искусанных губах. Податливое тепло ее тела молило меня освободить прекрасную женщину, таившуюся в ней, призывало наполнить ее светом, любовью, пылающими каплями жизни. Только так могли мы ощутить всю славу Единого, струящуюся сквозь живые существа. Только так могли мы изгнать смерть.
Вэлаша.
Рука Атары касалась моей груди, прижимая к сердцу холодные кольца кольчуги. Вдруг она оторвала губы от моих и, с трудом разомкнув объятия, встала в нескольких шагах от меня, дрожа, покрывшись испариной и тяжело дыша.
– Нет! – неожиданно всхлипнула она. – Этого не может быть!
Я стоял на снегу, потрясенный неожиданным одиночеством. Внутри нарастало ужасное давление, такое, что хотелось кричать.
– Разве ты не видишь? – Она закрыла руками живот. Глаза ее, устремленные в пустоту ночи, вдруг отыскали мои. – Наш сын, наш прекрасный сын – я не вижу его!
Я не знал, что она имеет в виду. Я не хотел знать.
– Прости. – Она взяла меня за руки. – Но это невозможно. Не сейчас. Может быть, никогда.
Ветер остудил мое горевшее тело. Звезды в черной пустоте надо мной сказали, что я должен быть терпелив.
– Я знаю, что надежда есть. Я знаю, что есть путь.
Она выпрямилась в полный рост и взглянула на меня словно издалека.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что я люблю тебя.
Глупо было так говорить. Что общего имеют любовь или ненависть с победой над мировым злом и исправлением искажения? Мои слова были явной глупостью, и мы оба знали это. Но она все равно заплакала.
– Если путь и есть, ты должен найти его сам. Прости меня, Вэль. – Атара прижала руку к щеке.
Она шагнула вперед и с великой нежностью поцеловала меня в губы, потом повернулась и пошла к лагерю, оставив одного под звездами.
Остаток ночи я провел без сна – и не оттого, что лорд Лжи посылал злые сны, чтобы мучить меня. Воспоминание об ужасной надежде, что я увидел в глазах Атары, оказалось достаточно мучительным само по себе. Как и вкус ее поцелуев, до сих пор горевший на моих губах.
Утром мы верхом проделали путь между двумя горами, выбравшись в длинную узкую долину. Это было красивое место, поросшее густым лесом, в основном голубыми и перистыми елями, а также другими деревьями. Сверкающая речка протекала по центру долины. Холмистые леса скрывали в себе множество птиц и животных: медведей, куниц, лосей и оленей. Мы забрались глубоко в Белые горы, и воздух здесь был холодным, но не таким резким, как в высокогорье, которое мы пересекли только что. Мы решили разбить лагерь у реки и как следует отдохнуть. Копыта лошадей требовали ухода, равно как и наши истомленные тела. Несмотря на страх перед снежными гигантами, Атара отправилась на охоту, надеясь добыть немного оленины и пополнить истощившиеся запасы. Хотя мы здорово нуждались в мясе, я знал, что она просто хочет побыть одна.
Я не единственный заметил ее новое настроение. Поздним днем мы сидели с Мэрэмом и Лильяной на камнях у реки и стирали одежду.
– Как она на тебя сегодня смотрит! Как она выглядит! Что произошло между вами этой ночью? – спросил Мэрэм.
– Трудно сказать.
– Ну, как бы это ни было, она теперь новая женщина. О сила любви! Как только этот ваш поиск закончится, мой друг, советую тебе жениться на ней.
С этими словами мой друг поднялся, собрал мокрую одежду и указал на сухой пригорок над нами, где устроил хороший большой костер.
– Ну, пойду вздремну. Пожалуйста, следите за снежными гигантами. И за медведями. Я не хочу, чтобы меня съели во сне.
После того как он удалился, я посмотрел на Лильяну.
– Вот мы тут сидим в середине самой дикой местности на земле, а он думает о женитьбе.
Полная грудь Лильяны колебалась под туникой, так как она отстирывала нашу запачканную одежду. Она оторвала взгляд от работы и улыбнулась.
– Я думаю, ты тоже.
– Нет. – Я посмотрел на лес, где исчезла Атара. – Не время об этом думать.
– С женщиной, подобной Атаре, как можешь ты думать иначе?
– Нет, она прорицательница, а прорицательницы никогда не выходят замуж. И она воительница, которая должна…
– Она женщина, – сказала Лильяна, выжимая одну из туник мастера Йувейна. – Никогда не забывай об этом, мой дорогой.
Потом вздохнула и понизила голос, словно сообщая мне великую тайну:
– Женщина играет множество ролей: принцесса, ткачиха, мать, воительница, жена. Но чего она хочет на самом деле, в глубине своего сердца – так это быть любимой.
Лильяна ласково посмотрела на меня, улыбнулась, потом собрала одежду и оставила меня сидеть у реки.
Поздно вечером за великолепной трапезой, состоявшей из жареной оленины, мы сидели вокруг костра, обсуждая путешествие, что предстояло нам. Никто не забыл того, что случилось в Кул Мороте или в Кайшэме. Но мясо, которое мы съели, наполнило нас новой жизнью. И что-то в сиянии глаз Атары сулило новую надежду.
– Странно, – сказал Мэрэм, – что мы заехали так далеко и не встретили ни признака этих снежных гигантов. Может, их и нет на самом деле.
– Ха, – усмехнулся Кейн, вытирая с подбородка мясной сок. – Ты так же можешь надеяться, что и медведей на самом деле нет.
– Лучше уж повстречать медведя, чем снежного гиганта. Один из библиотекарей сказал мне, что они используют для фляжек человечью кожу, из крови делают пудинги, а хлеб пекут из молотых костей.
– Может, и так – и что с того? Ты думаешь, что они сделаны не из плоти и крови? Думаешь, их не рубит сталь и не берут стрелы?
Пока Кейн и Мэрэм сидели, обсуждая ужасные повадки этих таинственных существ, мастер Йувейн вдруг поднял взгляд от книги, которую читал.
– Если они на самом деле существуют, то, наверное, укрываются в высокогорье. Почему бы еще их называли снежными гигантами?
Он указал на белые вершины огромного массива, возвышавшегося к востоку от долины.
– Ну, тогда мы должны придерживаться долин, верно? – Мэрэм нервно оглянулся.
Однако так мы, конечно, поступить не могли. Горы здесь шли с севера на юг, с чередованием гор и долин между ними. Чтобы путешествовать на восток, нужно было пересечь все эти огромные складки земли, где бы нам удалось отыскать проход или неожиданный разрыв. И это делало тяжелое путешествие почти невозможным.
Следующим утром мы собрались за завтраком из оленины и каши, чтобы изучить расположение длинной долины, в которой разбили лагерь. Мы не видели ее конца ни на севере, ни на юге. Однако надо было повернуть туда или сюда, так как на востоке возвышалась огромная иззубренная стена гор, которую не преодолел бы и горный козел.
– Говорю, что нам надо поворачивать на юг, – сказал Мэрэм, глядя в белое марево в том направлении. – В ту сторону будет теплее, а не холоднее.
Все мы посмотрели на Атару, но она, похоже, не хотела идти ни в каком направлении и, молча отвернувшись, глядела в небо.
– Может, нам лучше на север идти? – предложил мастер Йувейн. – Мы не должны сильно удаляться от линии Наргаршата, когда выйдем на плато Сакэй.
– Если зайдем далеко на север, то попадем в страну Синих, – сказал Кейн.
– Лучше они, чем снежные гиганты.
– Я думал, ты на юг хочешь идти.
– Я никуда не хочу идти. Никуда, кроме как домой. Почему именно нам надо тащиться в Аргатту и искать камень Света?
– Потому что это должно быть сделано, и сделано нами, – ответил я, поднял меч и направил на восток и немного на юг, глядя, как меч светится в холодном чистом воздухе.
– Идем на юг.
Так мы и поступили. Уложив поклажу на лошадей, поехали вдоль реки сквозь пахнущий свежестью лес. Деревья не были особенно высокими и густыми, так что мы могли уловить проблески огромной гряды к востоку от нас. Ехали весь день, сделав двадцать миль по постепенно повышающейся земле, и добрались до маленького озера на дне впадины. Нас окружали горы. И там, как раз к югу от этих синих вод, имелся просвет в стене гор, на который я и надеялся – всего в четверть мили шириной, он быстро сужался, словно каменистые склоны росли к горным грядам по сторонам прохода. Но он напоминал проход или по крайней мере открывался в следующую долину.
Так как было слишком поздно для того, чтобы начинать восхождение, мы разбили лагерь у озера и легли рано, дабы хорошенько отдохнуть. Поели еще оленины, сдобренной кедровыми орешками, которые Лильяна натрясла из шишек. На озере строили свои остроконечные домики бобры и плавали гуси.
Поднялись мы очень рано, почти с первыми лучами солнца. Подъем к проходу оказался крутым, мы следовали по берегу маленького ручья, стекавшего с высоты, то пробираясь через ущелье, то чистыми каскадами стекая с гранитных выступов. Мы вели лошадей все выше и выше под уздцы, заботясь о том, чтобы они не сломали на камнях ноги. Поздно утром мы поднялись за линию деревьев. Здесь склон делался несколько положе, но конца ему все равно не было видно. Справа виднелась огромная стена гор, острых, словно лезвие ножа. Слева величественная пирамида льда и гранита, одна из высочайших, мною виденных, поворачивала к нам равнодушное лицо. Огромные зазубренные вершины, казалось, пронзали само небо и разрывали его внутренности.
Ранним днем мы достигли линии снегов. Собрались облака и закрыли небо. Поднявшийся ветер колол ледяными осколками бока лошадей и наши лица. Мы задыхались от его холодных порывов, кутались в плащи и дружно мечтали о теплой одежде, о которой несколько ночей назад говорил Кейн.
– Я устал, я замерз… – ворчал Мэрэм за моей спиной, ведя Йоло сквозь снег. Атара и Огонек следовали за ним, потом с лошадьми шли мастер Йувейн и Лильяна, и, наконец, Кейн со своим жеребцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125