https://wodolei.ru/catalog/stalnye_vanny/
гордость, гнев, справедливость, возмущение, любовь. Человек, знающий его недостаточно хорошо, мог бы подумать, что он вот-вот потеряет терпение и утихомирит разошедшихся гостей взрывом королевского гнева. Однако отец умел держать себя в руках так же хорошо, как и владеть мечом. Он воплощал в себе все идеалы валари: чистоту, благородство и бесстрашие – и бросил на меня предупреждающий взгляд.
Никогда не давай врагу понять свои мысли, словно бы говорил он.
Я думал, что отец позволит этой части пира продлиться за полночь, дабы лучше изучить ишканов, а также собственных подданных и сыновей. Однако тосты были прерваны самым неожиданным образом.
– Лорды и леди, – вдруг раздался сильный мужской голос, – разрешите мне…
Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мэрэм отодвигает кресло и поднимается из-за стола. Как он умудрился раздобыть полный кубок пива, сидя рядом с собственными учителями, осталось для меня загадкой. Мало того, этот кубок был явно не первым, так как мой друг утирал толстыми, испачканными в пиве пальцами высохшую пену с усов, а на ногах держался нетвердо. Он высоко поднял кубок, пролив еще немного пива на запятнанную тунику.
– За лорда Харшу! – Массивное тело угрожающе качнулось. – Мы все должны поблагодарить его за это прекрасное пиво.
Да, такой тост все с удовольствием поддержали. Сотни кубков, стеклянных и серебряных, звякнули друг о друга, раздался громкий смех. Я заметил, что лорд Харша привстал в кресле. Он был просто потрясен таким выставлением его заслуг, но все равно улыбнулся Мэрэму. Если бы мой друг на этом остановился, то мог бы заслужить расположение старого лорда. Вот только Мэрэм никогда не мог остановиться вовремя.
– А теперь я хочу выпить за любовь прекрасных женщин! – Он повернулся к Бихайре, глядя на нее так, словно присутствие в зале сотен людей не имело никакого значения. – Любовь прекрасных женщин… Она заставляет мир вертеться, а звезды сиять, разве не так?
Мастер Йувейн уставился на Мэрэма, но тот не заметил его ледяной взгляд.
– Самой прекрасной женщине, которую я знаю, хотел бы я посвятить эти стихи, пришедшие мне на ум, словно раскрывшиеся цветы, в первое же мгновение, как я увидел ее.
Он снова улыбнулся Бихайре и, явно позабыв, что следует сначала закончить тост, а потом уже пить, глотнул пива. Девушка сидела рядом с отцом, пунцовая от смущения. Впрочем, видно было, что внимание Мэрэма ей польстило, так как она тоже улыбнулась, покраснев еще жарче.
– Брат Мэрэм, – проскрипел лорд Харша. – Здесь не место для ваших стихов.
Но Мэрэм не обратил на него внимания и начал декламировать:
О, ты сияешь как звезда
В глубоких небесах.
Кружась, мы падаем с тобой,
Как искорки в ночи.
Я мрачно уставился на его блестящие кольца, чтобы не глядеть в пылавшие страстью глаза. Слова стихотворения потрясли меня, особенно если учесть, что вовсе не Мэрэм их сочинил. Он украл их у великого и незаслуженно забытого Амуна Амадука и выдал за собственные.
Лорд Харша отодвинул кресло и возвысил голос:
– Брат Мэрэм!
Лучше бы моему незадачливому другу было прислушаться к угрозе в голосе старика. К сожалению, в данный момент он упивался собственными словами (то есть словами Амуна) и с детской непосредственностью начал второе четверостишие:
Мы, сквозь вселенную пройдя,
Средь солнечных лучей,
Полей, лесов, травы, цветов,
Друг друга вновь нашли.
Лорд Харша, стиснув зубы из-за боли в колене, рывком поднялся на ноги и довольно быстро поковылял вдоль столов прямо к Мэрэму. Однако тот по-прежнему ничего не замечал.
Душа души моей, любовь
Соединила нас.
Теперь мы вместе на земле,
С дыханием одним.
Старик, зарычав, выхватил меч и направил сверкающее лезвие прямо на Мэрэма. Тот наконец закрыл рот, запоздало сообразив, что зашел слишком далеко. Вот только лорд Харша уже не мог остановиться. Не раздумывая, я вскочил с места, пересек помост и спрыгнул вниз, клацнув ботинками о холодный камень пола. Мне удалось заслонить Мэрэма как раз в тот момент, когда лорд Харша сделал выпад, и кончик его меча застыл напротив моего сердца.
– Лорд Харша, прошу, простите моего друга. Он слишком много выпил.
Меч старика приблизился еще на дюйм. Я слышал тяжелое дыхание и на секунду испугался, что он проткнет меня насквозь, лишь бы добраться до Мэрэма.
– Может, ему стоит вспомнить свои обеты? – прорычал лорд Харша. – Особенно тот, насчет женщин?
Мэрэм кашлянул, явно намереваясь вступить в спор. И тут вмешался мой отец:
– Лорд Харша, прошу, опустите меч. Ради меня.
Будь Мэрэм по рождению валари, то встретил бы сегодня ночью свою смерть, ведь ему неминуемо пришлось бы ответить на вызов старого лорда. К счастью, Мэрэм принадлежал к членам Братства.
Лорд Харша глубоко вздохнул. Я чувствовал, что пожар в его крови угасает. Потом он склонил голову перед моим отцом.
– Сир, ради вас – с удовольствием.
Меч вернулся в ножны так же быстро, как и покинул их. Если король просит опустить меч, нет иного выбора, кроме как подчиниться.
– Спасибо за вашу выдержку.
– Спасибо за то, что пощадили моего друга, – прошептал я.
Потом я повернулся к Мэрэму и, положив руку ему на плечо, заставил сесть в кресло. С ближайшего стола рыцарей и их леди я взял два полных кубка и протянул один лорду Харше.
– За братство между людьми, – провозгласил я, поднимая кубок, обводя взглядом стол своей семьи, мастера Йувейна и ишканов. – В конце концов все люди – братья!
Прислушиваясь к согласному гулу голосов, я различил звяканье кубков. Мэрэм, упрямый, невыносимый Мэрэм посмотрел на моего отца.
– Король Шэмеш, полагаю, сейчас не стоит дочитывать стихотворение?
Отец не обратил на него внимания.
– Время тостов подошло к концу. Лорд Харша, вернитесь, пожалуйста, на место, и мы сможем обсудить более важные вещи.
Лорд Харша вновь поклонился и медленно пошел к своему креслу. Он сел рядом с дочерью, явно испытывавшей облегчение, и посмотрел на нее строго, но с большой любовью. В зале воцарилась тишина, все глаза устремились в сторону моего отца.
– Перед нами сегодня предстали посланцы двух королей. – Он кивнул в сторону Сальмелу и герцога Дарио. – И два вопроса предстоит нам сегодня решить. Мы должны выслушать обоих посланцев и принять решение, руководствуясь мудростью и рассудком. Почему бы не начать принцу Сальмелу, ибо, как мне думается, решение его вопроса повлияет на наш ответ герцогу Дарио.
Он снова без улыбки кивнул Сальмелу, и тот поднялся на ноги.
– Король Шэмеш, – его голос ударял, как плеть, – послание короля Хэдэру просто: его величество желает, чтобы граница между нашими королевствами была проведена согласно заветам предков. В противном случае он требует назначить время и место сражения.
Итак, ультиматум, которого все ждали, все-таки предъявлен. Я ощутил, как руки трех сотен воинов Меша потянулись к рукоятям мечей.
– Граница между нашими королевствами уже проведена. Первый из Шэвэшеров отдал вашему народу земли от горы Корукель до реки Ару.
Это было так. Говорят, что давным-давно, во время Затерянных эпох, еще до появления летописей, первый Шэвэшер Элахад объединил под своей дланью почти все земли Утренних гор. Однако его седьмой сын, Ишкавэр, хотел править сам любой ценой. В итоге он восстал против собственного отца. Шэвэшер отказался проливать кровь любимого сына и отдал ему земли от Корукеля до Ару и от реки Кэладох до зеленых равнин Вендраша. Так появилось королевство, которое мы сейчас называем Ишкой.
– От горы Корукель! – огрызнулся Сальмелу. – А вы присвоили ее себе!
Отец смотрел на него с каменным выражением лица.
– Если кто-то дарует сыну землю от дома до реки, значит ли это, что он отдает в придачу дом и реку?
– Но горы – не дома, – заявил принц, прибегая к старому аргументу. – Нельзя точно определить, где они начинаются и где кончаются.
– Это правда. Ты действительно считаешь, что горная граница должна быть проведена точно через вершину нашей высочайшей горы?
– Главное – добиться согласия. Решение придет потом.
– Существует много решений. Сегодня мы решим, какое из них наиболее справедливо.
– Справедливо? – Сальмелу почти кричал. – Вы прибрали к рукам богатейшие земли Утренних гор! Вы прятали камень Света у себя в замке целую эпоху, в то время как все валари имели на него право!
В некотором роде это тоже было правдой. После битвы при Сарбэрне, когда объединенные силы валари повергли Морйина и заключили его в неприступную крепость на острове Дамуум, Эрамеш вернул камень Света в Сильвашу. И тот действительно оставался в нашем замке на протяжении всей эры Закона – но никогда не был сокрыт. Я обернулся, желая взглянуть на белый гранитный постамент перед стеной, где висело знамя Меша. Там, на старинной колонне, покрытой пылью, ныне пустой и темной, на протяжении почти трех тысяч лет лежал камень Света, открытый взорам всех желающих.
– Все валари имели право любоваться его сиянием. Не особенно мудро было бы возить его из королевства в королевство, а наш замок всегда был открыт для гостей. Особенно для ишканов.
– Да, и мы приходили сюда, как нищие с протянутой рукой.
– Вероятно, поэтому вы без предупреждения вторглись в наши земли и пытались похитить камень Света? Если бы не доблесть короля Валора под Раашвашем, кто знает, сколько людей погибло бы!
Губы Сальмелу сжались от злости.
– И ты говоришь об убитых воинах? Когда вы убили Эльсу Мэрата, нашего великого короля!
Хотя отец сохранил видимость спокойствия, его глаза полыхнули огнем.
– Был ли этот король более велик, чем Элькасар Элахад, которого вы убили у Алмазной реки двенадцать лет назад?
При упоминании имени деда жажда мести вновь вспыхнула во мне.
– Воины гибнут, – пожимая плечами в знак полного равнодушия к горю моего отца, сказал Сальмелу. – И воины убивают – так же как король Элькамеш убил моего дядю, лорда Дорйи. Дуэль есть дуэль, война есть война.
– Война есть война, ты сказал. А убийство есть убийство.
Рука Сальмелу дернулась к гарде меча, пальцы сжались.
– Это обвинение, король Шэмеш?
– Обвинение? Нет, лишь констатация правды. Некоторые считают, что смерть моего отца была подстроена, и называют это убийством. Я никогда так не говорил. Война есть война, короли часто гибнут на поле битвы. Причина не имеет значения, и это нельзя назвать убийством. Но охотиться на королевского сына в его собственных лесах – вот это убийство.
Мое сердце успело стукнуть раз двадцать, а отец все не отрывал взгляда от Сальмелу. Его глаза, словно сверкающие лезвия мечей, взрезали горделивую оболочку принца ишканов, пытаясь добраться до самой сути. Сальмелу выдержал этот взгляд, покраснев от ненависти и ревнивого пренебрежения.
Пока длился молчаливый поединок воль, гости примолкли, и я заметил, как Азару посмотрел на Рэвара и кивнул слуге, стоявшему у входа в кухню. Тот молча поклонился и исчез в дверном проеме. Мой старший брат встал, заставив Сальмелу перевести взгляд на него.
– Лорды и леди! Наши повара наконец-то подготовили подходящее завершение сегодняшнего пира. Минутку внимания – вас ожидает сюрприз.
Отец глянул на Азару, недовольно сдвинув брови. Похоже, обеспокоились и лорд Харша, герцог Дарио, лорд Томавар и многие другие.
– Какое это может иметь отношение к убийству? – вопросил Сальмелу.
– Только одно: разговоры об убийствах и преступлениях пробудили всеобщий аппетит. Не хотелось бы завершать пир, не утолив ваш голод.
После этих странных слов двери кухни отворились, и четыре слуги вкатили одну из тех повозок, на которых обычно к столу подавали целиком зажаренных вепрей и другую крупную дичь. Похоже, кто-то из рыцарей все-таки добыл сегодня кабана. Судя по размерам того, что сейчас скрывалось под непрозрачной белой тканью, это был величайший из вепрей. Ясно, почему его только сейчас закончили готовить.
Слуги выкатили повозку на середину залы и остановились как раз перед столом ишканов.
– Это правда вепрь? – осведомился Мэрэм у одного из слуг. – Я не пробовал печеной вепрятины уже года два.
Толстяк непроизвольно облизнул губы в предвкушении такого деликатеса. Как кто-то мог еще оставаться голодным после всего того, что было съедено, я не знаю.
Азару спустился с помоста и подошел к повозке. Он значительно посмотрел во встревоженные глаза Сальмелу, а потом театральным жестом сорвал ткань с того, что лежало на повозке.
– О мой Бог, – просипел Мэрэм. – О Боже, Боже, Боже!
Зал выдохнул в едином порыве, многие в ужасе отшатнулись. На окровавленных досках повозки лежало тело человека, убитого мной сегодня в лесах.
Глава 5
Хотя глаза убитого были закрыты еще мной, никто не позаботился о том, чтобы сменить грязную и выпачканную кровью тунику.
– Что это? – закричал Сальмелу, вскакивая на ноги. Он подскочил к Азару и теперь стоял, глядя на него через тело. – Кто этот человек? Вы обвиняете меня в его убийстве?
– Нет. Никто этого не говорил.
– Но кто он?
– Именно это мы бы и хотели узнать. – Азару глянул на отца, а потом обвел взглядом залу.
– Что ты имел в виду, говоря, что к концу пира все остались голодны? Не лучший способ окончить пир!
– Не лучший. Однако меня терзает иной голод. Терзает всех нас. Мы алчем правды.
Похоже, отец и не подозревал об ужасном сюрпризе, что собирались преподнести его гостям. Видимо, Азару и Рэвар затеяли все это вдвоем, предварительно договорившись. Но отец немедленно понял, какова их цель. Полыхая яркими глазами, он осматривал залу, выискивая знак того, что кто-то узнал убитого. Я тоже вглядывался, но более глубоким чувством, надеясь поймать волны горя пли вины, исходящие от второго преступника. Увы – ничего, кроме могучей волны отвращения, от которой меня затошнило.
Когда я взглянул на Азару, тот рассказывал, как два человека под капюшонами пытались его убить. Он все еще считал, что первая стрела предназначалась ему.
– Если кто-нибудь узнал мерзавца, – он указал на мертвое тело, – пусть скажет нам, кто это.
Естественно, Азару не надеялся на ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Никогда не давай врагу понять свои мысли, словно бы говорил он.
Я думал, что отец позволит этой части пира продлиться за полночь, дабы лучше изучить ишканов, а также собственных подданных и сыновей. Однако тосты были прерваны самым неожиданным образом.
– Лорды и леди, – вдруг раздался сильный мужской голос, – разрешите мне…
Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мэрэм отодвигает кресло и поднимается из-за стола. Как он умудрился раздобыть полный кубок пива, сидя рядом с собственными учителями, осталось для меня загадкой. Мало того, этот кубок был явно не первым, так как мой друг утирал толстыми, испачканными в пиве пальцами высохшую пену с усов, а на ногах держался нетвердо. Он высоко поднял кубок, пролив еще немного пива на запятнанную тунику.
– За лорда Харшу! – Массивное тело угрожающе качнулось. – Мы все должны поблагодарить его за это прекрасное пиво.
Да, такой тост все с удовольствием поддержали. Сотни кубков, стеклянных и серебряных, звякнули друг о друга, раздался громкий смех. Я заметил, что лорд Харша привстал в кресле. Он был просто потрясен таким выставлением его заслуг, но все равно улыбнулся Мэрэму. Если бы мой друг на этом остановился, то мог бы заслужить расположение старого лорда. Вот только Мэрэм никогда не мог остановиться вовремя.
– А теперь я хочу выпить за любовь прекрасных женщин! – Он повернулся к Бихайре, глядя на нее так, словно присутствие в зале сотен людей не имело никакого значения. – Любовь прекрасных женщин… Она заставляет мир вертеться, а звезды сиять, разве не так?
Мастер Йувейн уставился на Мэрэма, но тот не заметил его ледяной взгляд.
– Самой прекрасной женщине, которую я знаю, хотел бы я посвятить эти стихи, пришедшие мне на ум, словно раскрывшиеся цветы, в первое же мгновение, как я увидел ее.
Он снова улыбнулся Бихайре и, явно позабыв, что следует сначала закончить тост, а потом уже пить, глотнул пива. Девушка сидела рядом с отцом, пунцовая от смущения. Впрочем, видно было, что внимание Мэрэма ей польстило, так как она тоже улыбнулась, покраснев еще жарче.
– Брат Мэрэм, – проскрипел лорд Харша. – Здесь не место для ваших стихов.
Но Мэрэм не обратил на него внимания и начал декламировать:
О, ты сияешь как звезда
В глубоких небесах.
Кружась, мы падаем с тобой,
Как искорки в ночи.
Я мрачно уставился на его блестящие кольца, чтобы не глядеть в пылавшие страстью глаза. Слова стихотворения потрясли меня, особенно если учесть, что вовсе не Мэрэм их сочинил. Он украл их у великого и незаслуженно забытого Амуна Амадука и выдал за собственные.
Лорд Харша отодвинул кресло и возвысил голос:
– Брат Мэрэм!
Лучше бы моему незадачливому другу было прислушаться к угрозе в голосе старика. К сожалению, в данный момент он упивался собственными словами (то есть словами Амуна) и с детской непосредственностью начал второе четверостишие:
Мы, сквозь вселенную пройдя,
Средь солнечных лучей,
Полей, лесов, травы, цветов,
Друг друга вновь нашли.
Лорд Харша, стиснув зубы из-за боли в колене, рывком поднялся на ноги и довольно быстро поковылял вдоль столов прямо к Мэрэму. Однако тот по-прежнему ничего не замечал.
Душа души моей, любовь
Соединила нас.
Теперь мы вместе на земле,
С дыханием одним.
Старик, зарычав, выхватил меч и направил сверкающее лезвие прямо на Мэрэма. Тот наконец закрыл рот, запоздало сообразив, что зашел слишком далеко. Вот только лорд Харша уже не мог остановиться. Не раздумывая, я вскочил с места, пересек помост и спрыгнул вниз, клацнув ботинками о холодный камень пола. Мне удалось заслонить Мэрэма как раз в тот момент, когда лорд Харша сделал выпад, и кончик его меча застыл напротив моего сердца.
– Лорд Харша, прошу, простите моего друга. Он слишком много выпил.
Меч старика приблизился еще на дюйм. Я слышал тяжелое дыхание и на секунду испугался, что он проткнет меня насквозь, лишь бы добраться до Мэрэма.
– Может, ему стоит вспомнить свои обеты? – прорычал лорд Харша. – Особенно тот, насчет женщин?
Мэрэм кашлянул, явно намереваясь вступить в спор. И тут вмешался мой отец:
– Лорд Харша, прошу, опустите меч. Ради меня.
Будь Мэрэм по рождению валари, то встретил бы сегодня ночью свою смерть, ведь ему неминуемо пришлось бы ответить на вызов старого лорда. К счастью, Мэрэм принадлежал к членам Братства.
Лорд Харша глубоко вздохнул. Я чувствовал, что пожар в его крови угасает. Потом он склонил голову перед моим отцом.
– Сир, ради вас – с удовольствием.
Меч вернулся в ножны так же быстро, как и покинул их. Если король просит опустить меч, нет иного выбора, кроме как подчиниться.
– Спасибо за вашу выдержку.
– Спасибо за то, что пощадили моего друга, – прошептал я.
Потом я повернулся к Мэрэму и, положив руку ему на плечо, заставил сесть в кресло. С ближайшего стола рыцарей и их леди я взял два полных кубка и протянул один лорду Харше.
– За братство между людьми, – провозгласил я, поднимая кубок, обводя взглядом стол своей семьи, мастера Йувейна и ишканов. – В конце концов все люди – братья!
Прислушиваясь к согласному гулу голосов, я различил звяканье кубков. Мэрэм, упрямый, невыносимый Мэрэм посмотрел на моего отца.
– Король Шэмеш, полагаю, сейчас не стоит дочитывать стихотворение?
Отец не обратил на него внимания.
– Время тостов подошло к концу. Лорд Харша, вернитесь, пожалуйста, на место, и мы сможем обсудить более важные вещи.
Лорд Харша вновь поклонился и медленно пошел к своему креслу. Он сел рядом с дочерью, явно испытывавшей облегчение, и посмотрел на нее строго, но с большой любовью. В зале воцарилась тишина, все глаза устремились в сторону моего отца.
– Перед нами сегодня предстали посланцы двух королей. – Он кивнул в сторону Сальмелу и герцога Дарио. – И два вопроса предстоит нам сегодня решить. Мы должны выслушать обоих посланцев и принять решение, руководствуясь мудростью и рассудком. Почему бы не начать принцу Сальмелу, ибо, как мне думается, решение его вопроса повлияет на наш ответ герцогу Дарио.
Он снова без улыбки кивнул Сальмелу, и тот поднялся на ноги.
– Король Шэмеш, – его голос ударял, как плеть, – послание короля Хэдэру просто: его величество желает, чтобы граница между нашими королевствами была проведена согласно заветам предков. В противном случае он требует назначить время и место сражения.
Итак, ультиматум, которого все ждали, все-таки предъявлен. Я ощутил, как руки трех сотен воинов Меша потянулись к рукоятям мечей.
– Граница между нашими королевствами уже проведена. Первый из Шэвэшеров отдал вашему народу земли от горы Корукель до реки Ару.
Это было так. Говорят, что давным-давно, во время Затерянных эпох, еще до появления летописей, первый Шэвэшер Элахад объединил под своей дланью почти все земли Утренних гор. Однако его седьмой сын, Ишкавэр, хотел править сам любой ценой. В итоге он восстал против собственного отца. Шэвэшер отказался проливать кровь любимого сына и отдал ему земли от Корукеля до Ару и от реки Кэладох до зеленых равнин Вендраша. Так появилось королевство, которое мы сейчас называем Ишкой.
– От горы Корукель! – огрызнулся Сальмелу. – А вы присвоили ее себе!
Отец смотрел на него с каменным выражением лица.
– Если кто-то дарует сыну землю от дома до реки, значит ли это, что он отдает в придачу дом и реку?
– Но горы – не дома, – заявил принц, прибегая к старому аргументу. – Нельзя точно определить, где они начинаются и где кончаются.
– Это правда. Ты действительно считаешь, что горная граница должна быть проведена точно через вершину нашей высочайшей горы?
– Главное – добиться согласия. Решение придет потом.
– Существует много решений. Сегодня мы решим, какое из них наиболее справедливо.
– Справедливо? – Сальмелу почти кричал. – Вы прибрали к рукам богатейшие земли Утренних гор! Вы прятали камень Света у себя в замке целую эпоху, в то время как все валари имели на него право!
В некотором роде это тоже было правдой. После битвы при Сарбэрне, когда объединенные силы валари повергли Морйина и заключили его в неприступную крепость на острове Дамуум, Эрамеш вернул камень Света в Сильвашу. И тот действительно оставался в нашем замке на протяжении всей эры Закона – но никогда не был сокрыт. Я обернулся, желая взглянуть на белый гранитный постамент перед стеной, где висело знамя Меша. Там, на старинной колонне, покрытой пылью, ныне пустой и темной, на протяжении почти трех тысяч лет лежал камень Света, открытый взорам всех желающих.
– Все валари имели право любоваться его сиянием. Не особенно мудро было бы возить его из королевства в королевство, а наш замок всегда был открыт для гостей. Особенно для ишканов.
– Да, и мы приходили сюда, как нищие с протянутой рукой.
– Вероятно, поэтому вы без предупреждения вторглись в наши земли и пытались похитить камень Света? Если бы не доблесть короля Валора под Раашвашем, кто знает, сколько людей погибло бы!
Губы Сальмелу сжались от злости.
– И ты говоришь об убитых воинах? Когда вы убили Эльсу Мэрата, нашего великого короля!
Хотя отец сохранил видимость спокойствия, его глаза полыхнули огнем.
– Был ли этот король более велик, чем Элькасар Элахад, которого вы убили у Алмазной реки двенадцать лет назад?
При упоминании имени деда жажда мести вновь вспыхнула во мне.
– Воины гибнут, – пожимая плечами в знак полного равнодушия к горю моего отца, сказал Сальмелу. – И воины убивают – так же как король Элькамеш убил моего дядю, лорда Дорйи. Дуэль есть дуэль, война есть война.
– Война есть война, ты сказал. А убийство есть убийство.
Рука Сальмелу дернулась к гарде меча, пальцы сжались.
– Это обвинение, король Шэмеш?
– Обвинение? Нет, лишь констатация правды. Некоторые считают, что смерть моего отца была подстроена, и называют это убийством. Я никогда так не говорил. Война есть война, короли часто гибнут на поле битвы. Причина не имеет значения, и это нельзя назвать убийством. Но охотиться на королевского сына в его собственных лесах – вот это убийство.
Мое сердце успело стукнуть раз двадцать, а отец все не отрывал взгляда от Сальмелу. Его глаза, словно сверкающие лезвия мечей, взрезали горделивую оболочку принца ишканов, пытаясь добраться до самой сути. Сальмелу выдержал этот взгляд, покраснев от ненависти и ревнивого пренебрежения.
Пока длился молчаливый поединок воль, гости примолкли, и я заметил, как Азару посмотрел на Рэвара и кивнул слуге, стоявшему у входа в кухню. Тот молча поклонился и исчез в дверном проеме. Мой старший брат встал, заставив Сальмелу перевести взгляд на него.
– Лорды и леди! Наши повара наконец-то подготовили подходящее завершение сегодняшнего пира. Минутку внимания – вас ожидает сюрприз.
Отец глянул на Азару, недовольно сдвинув брови. Похоже, обеспокоились и лорд Харша, герцог Дарио, лорд Томавар и многие другие.
– Какое это может иметь отношение к убийству? – вопросил Сальмелу.
– Только одно: разговоры об убийствах и преступлениях пробудили всеобщий аппетит. Не хотелось бы завершать пир, не утолив ваш голод.
После этих странных слов двери кухни отворились, и четыре слуги вкатили одну из тех повозок, на которых обычно к столу подавали целиком зажаренных вепрей и другую крупную дичь. Похоже, кто-то из рыцарей все-таки добыл сегодня кабана. Судя по размерам того, что сейчас скрывалось под непрозрачной белой тканью, это был величайший из вепрей. Ясно, почему его только сейчас закончили готовить.
Слуги выкатили повозку на середину залы и остановились как раз перед столом ишканов.
– Это правда вепрь? – осведомился Мэрэм у одного из слуг. – Я не пробовал печеной вепрятины уже года два.
Толстяк непроизвольно облизнул губы в предвкушении такого деликатеса. Как кто-то мог еще оставаться голодным после всего того, что было съедено, я не знаю.
Азару спустился с помоста и подошел к повозке. Он значительно посмотрел во встревоженные глаза Сальмелу, а потом театральным жестом сорвал ткань с того, что лежало на повозке.
– О мой Бог, – просипел Мэрэм. – О Боже, Боже, Боже!
Зал выдохнул в едином порыве, многие в ужасе отшатнулись. На окровавленных досках повозки лежало тело человека, убитого мной сегодня в лесах.
Глава 5
Хотя глаза убитого были закрыты еще мной, никто не позаботился о том, чтобы сменить грязную и выпачканную кровью тунику.
– Что это? – закричал Сальмелу, вскакивая на ноги. Он подскочил к Азару и теперь стоял, глядя на него через тело. – Кто этот человек? Вы обвиняете меня в его убийстве?
– Нет. Никто этого не говорил.
– Но кто он?
– Именно это мы бы и хотели узнать. – Азару глянул на отца, а потом обвел взглядом залу.
– Что ты имел в виду, говоря, что к концу пира все остались голодны? Не лучший способ окончить пир!
– Не лучший. Однако меня терзает иной голод. Терзает всех нас. Мы алчем правды.
Похоже, отец и не подозревал об ужасном сюрпризе, что собирались преподнести его гостям. Видимо, Азару и Рэвар затеяли все это вдвоем, предварительно договорившись. Но отец немедленно понял, какова их цель. Полыхая яркими глазами, он осматривал залу, выискивая знак того, что кто-то узнал убитого. Я тоже вглядывался, но более глубоким чувством, надеясь поймать волны горя пли вины, исходящие от второго преступника. Увы – ничего, кроме могучей волны отвращения, от которой меня затошнило.
Когда я взглянул на Азару, тот рассказывал, как два человека под капюшонами пытались его убить. Он все еще считал, что первая стрела предназначалась ему.
– Если кто-нибудь узнал мерзавца, – он указал на мертвое тело, – пусть скажет нам, кто это.
Естественно, Азару не надеялся на ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125