Ибо внизу, вкопанные в землю перед стенами, стояли сорок деревянных крестов, неся на себе обнаженные тела мужчин и трех женщин. Поднявшийся ветер донес до нас их стоны и крики.
– О Боже! О как плохо! – проговорил Мэрэм.
Атара, прижавшаяся к моему боку и выглядывавшая из амбразуры, тихо вскрикнула.
– О нет! Вэль, смотри! Это Альфандерри!
Я посмотрел туда, куда указывала Атара, вглядываясь в сумерки. Глаза мои не так остры, как ее. Сначала все, что я мог разглядеть, – это мучения людей, корчившихся на залитых кровью деревянных перекладинах. Потом, когда света стало больше, увидел на среднем кресте тело нашего друга. Веревки поддерживали его голову, так что она не падала на грудь, и мы отчетливо видели выражение его лица. Мертвые глаза были распахнуты и смотрели в небо, словно бы Альфандерри все еще надеялся увидеть Утреннюю звезду перед тем, как взойдет солнце и яростным светом разгонит ночные сны.
– Он жив? – спросил Мэрэм.
На мгновение я закрыл глаза, вспоминая. Потом посмотрел на останки Альфандерри, вслушиваясь в биение его сердца.
– Нет, он мертв. Уже пять дней, как мертв.
– Тогда зачем его распяли? Он уже недоступен никакой боли.
– Он – нет, но мы-то да, а? – сказал Кейн, в ярости сжимая кулаки. Будь его ногти когтями, он распорол бы себе ладони. – Герцог Юлану оскверняет мертвых, чтобы убить надежду живых.
Потому он распял и остальных. Однако эти люди оставались живы, и все слишком хорошо видели, как они страдают в агонии. На кресте умирают дня за два, а иногда и еще дольше.
– Смотри! – Один из библиотекарей указал на крест рядом с крестом Альфандерри. – Это капитан Доналам!
Капитан Доналам беспомощно висел на перекладине, измученное лицо покрывала запекшаяся темная кровь; он с молчаливой мольбой глядел на стену. Я видел, как он встретился глазами с отцом. Этот взгляд было невозможно вынести. Я ощутил, что сердце лорда Грэйама разбито, в нем не осталось ничего, кроме желания умереть вместо сына.
– Смотрите! – сказал другой библиотекарь. – Это Джозам Шарод!
Так и пошло, рыцари на стене выкрикивали имена своих друзей и товарищей – и тех нескольких пастухов и фермеров, которых люди герцога Юлану захватили снаружи, проходя по городу.
Немного погодя кто-то выкрикнул и наши имена. Мы обернулись и увидели Лильяну, подымавшуюся по лестнице с большой кастрюлей супа, который она приготовила нам на завтрак. Она поставила ее и присоединилась к нам, глядя на кресты.
– Альфандерри! – закричала она, словно тот был ее собственным ребенком. – Почему они сделали такое с тобой?
– Потому что клирики Дракона сотворят любую гадость, используют каждую возможность, чтобы сломить человеческий дух, – прорычал Кейн.
В это время четыре рыцаря герцога Юлану выехали из-за линии крестов. Атара наложила стрелу на тетиву, чтобы встретить их, но не стала стрелять, так как один из рыцарей вез белый флаг. Она прислушалась, и мы тоже, а рыцари остановили лошадей под стенами, и один из них позвал лорда Грэйама на переговоры.
– Герцог Юлану хочет говорить с тобой о том, чтобы заключить мир, – произнес рыцарь с горделивым лицом.
– Мы говорили с ним вчера. Что изменилось?
Вместо ответа рыцарь оглянулся на кресты и разрушенную внешнюю стену города.
– Герцог Юлану предлагает тебе спуститься и выслушать его условия.
– Предлагает, вот как? – рявкнул лорд Грэйам.
Потом посмотрел на своего беспомощного сына и понизил голос:
– Отлично, тогда предложите герцогу Юлану подъехать сюда, и мы поговорим.
– Из-за вашей маленькой стены? – ухмыльнулся рыцарь. – Почему герцог должен верить, что вы почтите переговоры вместо того, чтобы отдать приказ лучникам?
– Потому что нам можно доверять.
Рыцарь, видя, что не добьется больше никаких уступок, коротко кивнул, подал знак троим своим спутникам, они развернулись и поехали мимо крестов к своим рядам, выстроившимся на голой земле, за которой высились городские дома. Через некоторое время герцог Юлану и еще пятеро рыцарей вернулись к стене, драконье знамя развевалось под утренним ветром.
Как только герцог остановился под стеной, темные глаза впились в нас, словно огненные стрелы. Большую часть своей ненависти он приберег для Лильяны. Герцог безжалостно уставился на нее, не обещая пощады. А та в ответ посмотрела на него и на шрам от своего меча, выдавленный в некогда красивом лице. От носа осталась лишь черная дыра, покрытое струпьями отверстие, выглядевшее так, словно его разъела крепчайшая кислота.
– Хмф-ф, полагаю, теперь его надо звать Юлану Не-Слишком-Красивый, – заметила Атара, глядя на Лильяну.
На несколько секунд герцог и Лильяна сцепились взглядами и мыслями. Но Лильяна стала куда сильнее и лучше настроилась на синий джелстеи. Похоже, герцог Юлану не смог вынести ее взгляда, так как неожиданно отвел глаза. Потом он пришпорил лошадь, проехал еще несколько шагов и огласил свои условия лорду Грэйаму:
– Сдай нам Библиотеку, и все твои люди получат пощаду. Выдай нам сэра Вэлашу Элахада и его спутников – и распятий больше не будет.
– Предположим, мы поверили тебе. Что ждет моих людей после сдачи?
– Они должны будут принести присягу мне и повиноваться желаниям лорда Морйина.
– Ты превратишь нас в рабов.
– Условия вам предложены такие же, как и Иньяму. А они никогда не скрещивали с нами мечей и не убивали трусливым огнем.
Тут он посмотрел на Мэрэма, который попытался выдержать этот взгляд, но не смог.
– Ты очень щедр, – саркастически выкрикнул лорд Грэйам.
Герцог Юлану указал на кресты.
– Сколько еще детей твоего города готов ты увидеть здесь?
– Мы не можем сдать тебе книги. – При этих словах многие библиотекари мрачно кивнули.
– Книги! – рявкнул герцог Юлану, потом сунул руку в карман плаща и вынул большую книгу, переплетенную в кожу, темную, как сожженный солнцем труп. – Это единственная книга, представляющая ценность. Остальные книги либо подтверждают то, что в ней сказано, и потому излишни, либо же глумятся над ее истинностью и являются скверной.
Я слышал о сборнике лжи, что он показал нам: «Даракул Эли», Черная книга, написанная Морйином. В ней говорилось о его планах объединить мир под знаменем Дракона, о новом порядке, при котором люди должны служить клирикам Каллимуна, как те служат Морйину – и его лорду, Ангра Майнью. Я знал, что это была единственная книга, которую библиотекари отказались внести в двери Библиотеки.
– Мы не можем сдать книги, – повторил лорд Грэйам, с отвращением глядя на книгу герцога Юлану. – Мы поклялись отдать жизни в их защиту.
– Книги для тебя более драгоценны, чем жизни людей?
Лорд Грэйам расправил усталые плечи и заговорил со всем достоинством, на которое был способен. Тут я наконец понял, как сильны мужчины и женщины библиотекарей. Его слова потрясли меня и навсегда отпечатались в памяти.
– Человеческие жизни приходят и уходят, как листья, что распускаются на дереве по весне и опадают осенью. Но знание вечно – так как дерево это священно. Мы никогда не сдадимся.
– Посмотрим! – прорычал герцог Юлану.
Лорд Грэйам указал на кресты.
– Если у вас есть хоть капля милосердия, снимите этих людей и перевяжите их раны.
– Милосердие, вот как? – крикнул герцог Юлану. – Если вы хотите милосердия, то сами его и проявите. Мы предаем их судьбу в ваши руки – точнее, в руки ваших лучников.
С этими словами он злобно усмехнулся и, развернув лошадь, галопом поскакал со своими рыцарями обратно.
– Боюсь даже думать, что он имел в виду, – сказал Мэрэм.
Но смысл этих слов вскоре стал ужасающе ясен. Библиотекари на стенах принялись призывать лорда Грэйама возглавить вылазку за стены и спасти распятых. Лорд Грэйам некоторое время слушал их, потом поднял руку, восстанавливая тишину.
– Герцог Юлану хотел бы, чтобы мы сделали так. Тогда он сможет убить наших рыцарей, пока мы будем пытаться спасти тех, кто не может быть спасен иначе как смертью.
– Тогда что нам делать? – спросил печальный рыцарь по имени Джонатам. – Смотреть, как они на наших глазах будут жариться на солнце?
– Мы знаем, что мы должны делать. – Горечь в голосе лорда ранила сильнее, чем яд, что Морйин оставил в моей крови.
– Нет, нет, прошу… Давайте сделаем вылазку.
Сотня рыцарей призывала скакать на боевых конях навстречу врагу и освободить распятых мужчин и женщин. Но лорд Грэйам снова поднял руку.
– Вы можете убить немало врагов, но времени снять людей с крестов не будет. В конце концов вас всех убьют или возьмут в плен. И так мы потеряем даже ту малую надежду на победу, что у нас осталась.
Библиотекари, ценившие мудрость книг, склонились перед его логикой.
– Лучники! – приказал лорд Грэйам. – Возьмите луки!
Я потрясенно и молча стоял, глядя, как лучники на стенах накладывают стрелы на тетиву и арбалетчики заряжают свои арбалеты.
– Любую гадость, каждую возможность сломить человеческий дух… – прорычал Кейн.
Атара единственная отказалась поднять лук. Ее яркие синие глаза наполнились слезами, не желая видеть то, что должно произойти.
– Юлану Милосердный, – горько произнесла Лильяна. – Юлану Жестокий.
– Они не должны делать этого! – прошептал я.
– Нет, Вэль, должны, – сказал Кейн. – Что, если бы твоих братьев распяли там?
Извращение , – подумал я, прислушиваясь к стонам умирающих. – Что может быть более извращенным, чем превратить любовь к сыну в необходимость убить его?
– Огонь!
Так было сделано. Лучники Кайшэма дали залп в своих соотечественников и друзей. Вздернутые на крестах всего в семи-десяти ярдах от стен, те были легкой мишенью, как и рассчитывал герцог Юлану.
– Будь он проклят! – прорычал Кейн. – Лопни его глаза! Будь проклята его душа!
Лорд Грэйам пошатнулся на стене, словно ему самому в сердце пускали горящие стрелы. Я попытался расслышать крики его сына и других распятых библиотекарей, но теперь до нас доносились лишь стоны ветра.
Кейн стоял, глядя на тело Альфандерри, чьи руки были широко раскинуты, словно моля небеса о милосердии. Меня захлестнули его ярость и темные мысли.
– По крайней мере мы должны поехать и забрать тело нашего друга, – сказал я. – Он не должен висеть там на потребу стервятникам.
– Так. – Кейн сверкнул глазами. – Так.
Я подошел к лорду Грэйаму.
– Ваших людей на самом деле невозможно было спасти. Но, может быть, мы хотя бы привезем назад тело нашего друга и пару других для погребения.
– Нет, сэр Вэлаша. Я не могу этого допустить.
– Враги сейчас не ожидают вылазки. Мы поскачем как молнии и вернемся, прежде чем герцог Юлану успеет приказать атаковать нас.
Рыцарь по имени Джонатам вызвался ехать с нами, и еще дюжина других. А потом еще сотня на стенах повернулась к лорду Грэйаму с огнем в сердцах и сталью в голосе, которой невозможно было противоречить. Так что лорд Грэйам, не желая, чтобы дух их был сломлен, наконец согласился на наш дикий план.
– Хорошо, – сказал он мне. – Вы с Кейном можете взять еще десятерых, но не более. И действуйте быстро, пока враг не начал дневное наступление.
И действительно, уже били барабаны и трубили рога, призывая воинов строиться.
Я надел шлем, то же сделал Кейн. Мэрэм из-за своих ран не мог ездить верхом, так что ему пришлось остаться. Но Атара сунула в колчан еще стрел, и высокий тощий Джонатам отправился с нами – двое из десяти. Он и лорд Грэйам помогли мне выбрать еще восемь человек.
Мы спустились со стены и собрались во дворе внизу. Слуги привели из конюшен наших лошадей. Лорд Грэйам приказал надеть на них доспехи. Эльтару, побывавший со мной в битве против Вааса, привык к длинной закрытой броне на шее и наголовнику, а также к прочим частям конского доспеха. Жеребей Кейна тоже. Но Огонек нет. Атара решила ехать на свирепой кобыле без защиты, как обычно идут в бой сарнийцы на своих степных лошадках. Так она могла управляться с ней с большей свободой, легче находить цели и стрелять.
Все снарядились и выстроились перед калиткой, проделанной в воротах внутренней стены. Окованные железом створки раскрылись, и мы поехали по каменистой голой земле. Прохладный утренний ветер обдувал лица и проникал под стальные части доспехов. Однако холод не ощущался, ибо сердца наши горели огнем. Лошади, грохоча копытами, поскакали галопом. За несколько секунд мы покрыли расстояние между стеной и линией крестов, но для лучников герцога Юлану этого хватило, чтобы начать стрелять. По его приказу целый отряд рыцарей помчался к нам, чтобы ответить на неожиданный вызов.
Стрела отскочила от моего шлема, другая ударила о кольчугу на плече, но не смогла пробить крепкую сталь. Еще одна отскочила от пластин, прикрывавших грудь Атары. Но некоторые из рыцарей оказались не столь удачливы. Могучий библиотекарь по имени Брахам вскрикнул, так как свистнувшая стрела неожиданно пронзила ему предплечье. А один из рыцарских коней слева от меня, мощный каштановый жеребец, заржал от боли – стрела воткнулась ему в бедро чуть ниже крупа. Но все равно мы подскакали к крестам, сохранив стройный порядок. У нас оставалось несколько секунд, не более, до нападения рыцарей герцога Юлану.
Я остановил Эльтару под крестом Альфандерри. Даже оскверненный и оставленный висеть с неприкрытой наготой, он сохранил красоту и благородство, бросавшие вызов смерти. Веревки привязывали его кисти к перекладине, и железные гвозди пронзили ладони. Еще один штырь пригвождал ступни. Я немедленно понял, что будь он еще жив, то нам не удалось бы освободить его в те несколько секунд, что еще оставались. Но он умер, так что, привстав на стременах, я выхватил меч и прикоснулся к веревкам, привязывавшим его руки и ноги – они рассыпались, как стебли травы. Потом я трижды взмахнул Элькэлэдаром, напротив запястий и коленей Альфандерри. Тело рухнуло вниз и Кейн, подъехавший поближе, помог мне. Мы перекинули его через спину Эльтару, меж окованной железом шеей и моим животом. Ступни и ладони Альфандерри так и остались прибитыми к кресту.
Джонатам и Брахам умудрились снять тело капитана Доналама, и на нас посыпался дождь стрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125