Сантехника супер, приятный ценник
Все потеряли сон, ворочались и дрожали на промокшей земле.
– Я замерз, я устал, я промок, – жаловался Мэрэм. – Впрочем, по крайней мере я не голоден – и надо поблагодарить за это Лильяну. О Господи, кто еще может приготовить столь прекрасный ужин в такую отвратительную погоду!
Лильяна ехала на усталом мерине, копыта которого увязали в топкой грязи. Ее альтруизм был примером для нас всех. Она всегда безропотно вставала, когда приходило время нести вахту, и дважды дежурила вместо измученного Альфандерри, чтобы дать ему поспать. Как она объяснила, некоторые люди больше нуждаются в отдыхе, чем другие, а мы все заметили, что его талант ко сну был едва ли не большим, чем к музыке и песням.
Что до меня самого, то я в темные часы любил бродить вокруг лагеря. Ясными ночами у меня выдавался шанс побыть наедине со звездами – с теми, что удавалось разглядеть сквозь густой покров листвы, а дождливыми я любовался Огоньком. Он, похоже, чувствовал мое желание достичь Тур-Солану; с каждым следующим днем поиска его сияние становилось ярче и вселяло в меня надежду. Самый сильный дождь проходил сквозь тимпума, не гася его свет; напротив, в те моменты когда дождь, киракс или страх перед злыми силами нагоняли на меня тоску, он сиял ярче обычного.
На четвертую ночь дождя я проснулся задолго до того, как настала моя очередь дежурить. Я услышал крики Кейна и немедленно схватился за меч. Вместе со мной вскочили Атара и Лильяна, а чуть погодя Мэрэм и мастер Йувейн. Все мы бросились к границе лагеря. Разъяренный Кейн стоял над Альфандерри, который с виноватым видом сидел под пронизывающим дождем. Если бы не костер, разожженный Мэрэмом раньше, и не свет, исходивший от Огонька, – было бы так темно, что мы бы их вообще не увидели.
– Он заснул! – Кейн указывал на Альфандерри, и его глаза полыхали, как угли костра. – Заснул во время дежурства!
– Я не знаю, что случилось. – Альфандерри сонно потер глаза, посмотрел на Кейна и смущенно улыбнулся. – Было так темно, а я так устал и присел буквально на минутку. Я только хотел дать отдых глазам, закрыл их и…
– Ты заснул! – вновь закричал Кейн. – Пока ты давал отдых своим чертовым глазам, нас всех могли убить!
Я испугался, что он поднимет на Альфандерри руку, и придержал Кейна за локоть.
Он повернулся и уставился на меня; его тело напряглось. Я знал, что если Кейн решит вырваться, то я не смогу ему помешать – разве удержишь тигра?
На мгновение я посмотрел ему в глаза, и этого было достаточно.
– Так, Вэль, – сказал он. – Так.
Едва я отпустил его, подошла Лильяна и уперла палец ему в грудь. Мягкое, обычно доброжелательное лицо женщины стало жестким и суровым.
– Не смей кричать на Альфандерри! Мы все братья и сестры – или ты забыл?
Ее предостережение поразило Кейна; он сделал шаг назад и еще один, так как ее палец снова уперся ему в грудь. Я однажды видел нечто подобное неподалеку от озера Уэска, когда разъяренная росомаха бросилась на огромного горного льва, пытавшегося забрать одного из ее детенышей.
– Братья и сестры! – повторила Лильяна. – Если мы будем сражаться друг с другом, то как мы можем надеяться на успех?
Кейн посмотрел на меня в поисках спасения. Но некоторое время, пока Лильяна ругала его, я молчал.
– Хорошо, хорошо! – Кейн улыбнулся ей. – Я извиняюсь за свой тон… Но меры-то надо принять!
Он кивнул в сторону Альфандерри, затем повернулся ко мне.
– Что делают с воином валари, который спит на посту во вражеской стране?
Альфандерри пригладил волнистые волосы и оглядел темный лес.
– Но здесь нет врагов!
– Ты этого не знаешь! – рявкнул Кейн.
– Ну, по крайней мере я не видел никаких врагов. – Альфандерри опустил голову.
Я подумал, что обычное наказание для таких воинов – не спать три последующие ночи под жалящими лезвиями кэлам его спутников – принесет Альфандерри мало хорошего. Он отлично все понимал – и все равно мог уснуть от усталости в следующий раз. Однако что-то нужно было делать.
– Мне не по душе наказания. Полагаю, следует изменить время дежурства. – Я повернулся к Кейну. – Ты никогда не засыпаешь на посту, не важно в какое время?
– Никогда, – прорычал тот. – Мне пришлось научиться этому.
– Тогда, может быть, ты научишь этому своего друга? Почему бы Альфандерри не составить тебе компанию на следующие несколько ночей?
Я на самом деле надеялся, что, подобно палке, брошенной в печь, Альфандерри мог перенять немного пламени Кейна.
– Компанию?! – взревел Кейн. – Я просил наказать его , а не меня!
Склонив голову, Альфандерри принял такое наказание. Потом он улыбнулся Кейну.
– Я не в силах видеть Огонька… но рад, что буду видеть тебя.
Тоска в его голосе и то, как менестрель говорил об Огоньке, должно быть, тронули Кейна, так как он неожиданно замолчал и нахмурился.
Альфандерри сокрушенно покачал головой.
– Прошу прощения за то, что проспал. Это больше не повторится.
Искренность в его голосе обезоружила Кейна. Казалось, никто не способен долго сердиться на Альфандерри.
– Ладно, можешь составить мне компанию… Но если я застану тебя спящим в мою смену, то поджарю тебе ноги в костре!
Не желая проверять его слова, Альфандерри с тех пор не спал на дежурстве. И все же, невероятно рассеянный, он не мог сосредоточить внимания даже на простейшей хозяйственной работе. Отправь его в лес за малиной – а он будет бродить часами и вместо малины принесет букет прекрасных цветов. Похоже, Альфандерри вообще ничего не мог делать долго; он был мечтателем, грезящим о звездах и волшебных землях, о которых говорилось в его песнях.
Удивительно, но они с Кейном стали друзьями. Мы не знаем, что происходило между ними во время ночных дежурств. Альфандерри благоговел перед силой и жизнеспособностью Кейна; он рассказал, что Кейн научил его, как не спать: ходить, смотреть на звезды и сочинять что-нибудь. Кейн же всегда внимательно слушал, как Альфандерри поет, особенно те песни на странном и прекрасном языке, которого мы никогда раньше не слыхали. Наши сердца радовались, когда Кейн смеялся в его присутствии – с каждым днем все чаще и чаще.
На следующее утро после неудачного дежурства Альфандерри дождь наконец перестал и мы впервые увидели Синие горы – через просвет в деревьях в тумане вырисовывались их темные очертания. Это были старые горы, низкие, с закругленными вершинами, но в тот момент я подумал, что более красивых и внушительных гор я никогда не видел. Следующие два дня пути приведут нас к древней Тур-Солану. И если слова, что Альфандерри услышал в Пещерах Сенты, были правдой, среди древних руин мы наконец отыщем золотую чашу, с которой связаны все наши надежды и мечты.
Глава 21
Когда отношения между Альфандерри и Кейном наладились, наша компания стала действовать как единое целое. Разве пальцы на руке сражаются между собой за право игры на флейте, чтобы получилась музыка? Нет – и мы не стали бы спорить друг с другом в своих исканиях. В том, что мы близки к завершению путешествия, я даже не сомневался. С тех пор как мы покинули замок моего отца, прошло уже пятьдесят дней. Войдя в нашу компанию, Альфандерри, игривый и скорый на улыбку, напомнил мне моего брата Джонатэя. Шестеро моих спутников, с каждым днем становившихся все ближе моему сердцу, тоже напоминали мне шестерых братьев, оставшихся в Меше. Те, я думаю, гордились бы, увидев нас едущими через дикие земли Алонии, объединенных одной целью, как рыцарский отряд.
Чем ближе были горы, тем холмистее становилась местность. Кейн сказал нам, что мы въехали на территорию древнего королевства Вильо. В семидесяти милях к юго-востоку отсюда Морйин начал свое восхождение к тирании у истоков реки Истас. Там в 2272 году эры Мечей он основал орден Каллимуна: сначала привлек туда шестерых учеников, потом много больше. Только за десять лет перед этим он вернулся с камнем Света, спрятанных Эрйи на острове. И начал использовать его секреты, чтобы в огромном количестве привлекать новообращенных. Многих знатных людей Вильо он убедил присоединиться к нему. Но многие подняли против него оружие – только для того, чтобы потерпеть поражение в битве на полях Бодэйла. Там на оскверненной земле Красный Дракон приказал убить пленников и положил начало ритуалам питья крови, что, предполагалось, вело к бессмертию.
– Говорят, сам Морйин получил бессмертие благодаря камню Света, – сказал Кейн. – И очень боялся, что его украдут.
А ведь были те, кому это чуть не удалось. Восстание во главе с рыцарями-изгоями почти увенчалось успехом. На время Морйин скрылся в Тур-Солану. Но прорицательницы, жившие в святыне, предали его. С большим трудом ему удалось бежать оттуда. В отместку, четырьмя годами позже, он приказал распять прорицательниц.
– Говорят, их кровь отравила землю вокруг Тур-Солану, и там теперь ничего не растет, – сказал Кейн.
Мы остановились перекусить на холме. С его травянистых склонов отчетливо виднелись горы на западе. Всего в нескольких милях через лес протекал один из притоков Истаса – голубая змея в море зелени. На севере поднимались отроги невысоких гор. Руины Тур-Солану, по словам Кейна, мы найдем в том месте, где отрог выходит из основного тела Синих гор.
– До них не больше сорока миль. Если ехать быстро, будем там завтра еще до захода солнца.
– Заход солнца! – вскричал Мэрэм. – Самое время встретить призраков прорицательниц, когда они придут ночью в развалины!
Мы ехали к перевалу довольно быстро, весь день и следующий. Справа и слева возвышались поросшие лесом склоны гор. Словно огромный тоннель из гранита и зелени, они вели нас к вершине перевала, туда, где в конце эры Матери была выстроена башня Тур-Солану. Я напряженно всматривался сквозь листву, однако видел лишь дикий лес, который со временем поглотит и сами эти горы. Если мужчины и женщины когда-то и жили здесь, то от них не осталось ни следа, даже рухнувшей хижины или могильного камня.
Мы увидели ее внезапно, через просвет между деревьями: башня возвышалась над перевалом, как огромная шахматная фигура, рассеченная на две половины. Даже разрушенная, она все ещё поражала своими размерами – сейчас ее высота была около ста пятидесяти футов. Белая каменная облицовка потрескалась, а местами, похоже, даже оплавилась и потекла сверкающими волнами, свисавшими с искривленных боков, как капли воска. Невольно подумалось, что Морйин использовал огнекамень, чтобы разрушить ее. Однако первые огнекамни были созданы только тысячу лет спустя, во время эры Закона.
– Боюсь, что это правда, – сказал мастер Йувейн, пока мы смотрели на древнюю Башню Солнца. – Первый красный джелстеи изготовил Петрам Вайшалан в Трайе в 1319 году.
– Первый красный джелстеи, о котором известно, – уточнил Кейн. – Не забывайте, именно Морйин под именем Кадара Мудрого применил рилб на Длинной Стене и проплавил проход для орд Талумара, чтобы захватить Алонию.
– Ты хочешь сказать, что Красный Дракон создал огнекамень и сохранил это в тайне?
– А как еще объяснить то, что мы видим? – Кейн указал на башню.
– Может быть, землетрясение, – предположил мастер Йувейн. – Или извержение вулкана…
– Нет, именно Морйин разрушил Тур-Солану.
Мастер Йувейн достал из-под плаща книгу в кожаном переплете и успокаивающе погладил ее.
– В «Сэганом Эли» об этом ничего не сказано.
– Книги! – с неожиданной свирепостью прорычал Кейн. – Книги говорят только о том, во что верили чертовы придурки, писавшие их. Добрую половину книг следует сжечь!
Воин уставился на книгу, которую мастер Йувейн держал в руке. Судя по ужасу на лице наставника, с таким же успехом Кейн мог призывать жечь младенцев.
– Если Красный Дракон создал огненные камни во время эры Мечей, то почему он не использовал их для завоевания Алонии? И позже, против Эрамеша в битве при Сарбэрне?
– Я не говорил, что он создал огнекамни . Может, он сделал только один – тот, что уничтожил башню.
Глядя на башню, Кейн продолжил спор с мастером Йувейном. Первые красные джелстеи, по его словам, были очень опасны: иногда их огонь обращался против владельца или же камни взрывались. Это привело к смерти Петрама Вайшалана в 1320 году – факт, как торжествующе указал Кейн, который отражен в «Сэганом Эли».
– Может, мы никогда и не узнаем, кто разрушил башню, – сказал я, глядя сквозь деревья на зубчатый силуэт. – Но по крайней мере надо завершить путешествие и осмотреть ее, пока не стемнело.
И мы поехали через лес прямо к Тур-Солану. Деревья вновь скрыли ее из виду, пока мы не поднялись на небольшой холм, откуда начиналась голая земля.
С обеих сторон вырастали стены камня. Теперь Тур-Солану высилась огромной разрушенной массой на севере в центре перевала. Выжженная земля вокруг нас, наверное, и вправду была отравлена, так как на ней мало что росло, за исключением низкой желтоватой травы и лишайников на камнях. По мере нашего приближения к башне от почвы, казалось, начали исходить волны жара. Огонек засветился гораздо ярче, Эльтару неожиданно заржал, а я ощутил странное покалывание по всему телу. У меня появилось такое чувство, что мы попали в место силы и шагаем по земле, которая одновременно проклята и священна.
Первые руины, до которых мы добрались, занимали площадь в полмили к югу от башни. Камни – в огромном количестве – лежали на земле, образуя прямоугольники, или все еще являли собой остатки разрушенных стен. Похоже, это были руины зданий – дормиториев, трапезных или иных построек, которые использовали древние прорицательницы. Мы спешились и медленно пробирались среди насыпей щебня.
Если камень Света лежит где-то под ними, то можно копать сотни лет…
– Сартан Одинан вовсе не обязательно спрятал его именно здесь, – сказал мастер Йувейн. Наставник указал на Тур-Солану на севере и потом немного к востоку, где в четверти мили от башни стояли оплавленные колонны – по всей видимости, остатки храма прорицательниц. – К примеру, он мог спрятать его там. Или внутри самой башни.
Атара, прикрыв глаза от солнца левой рукой, правой указала на еще одно разрушенное сооружение в четверти мили к западу от башни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Я замерз, я устал, я промок, – жаловался Мэрэм. – Впрочем, по крайней мере я не голоден – и надо поблагодарить за это Лильяну. О Господи, кто еще может приготовить столь прекрасный ужин в такую отвратительную погоду!
Лильяна ехала на усталом мерине, копыта которого увязали в топкой грязи. Ее альтруизм был примером для нас всех. Она всегда безропотно вставала, когда приходило время нести вахту, и дважды дежурила вместо измученного Альфандерри, чтобы дать ему поспать. Как она объяснила, некоторые люди больше нуждаются в отдыхе, чем другие, а мы все заметили, что его талант ко сну был едва ли не большим, чем к музыке и песням.
Что до меня самого, то я в темные часы любил бродить вокруг лагеря. Ясными ночами у меня выдавался шанс побыть наедине со звездами – с теми, что удавалось разглядеть сквозь густой покров листвы, а дождливыми я любовался Огоньком. Он, похоже, чувствовал мое желание достичь Тур-Солану; с каждым следующим днем поиска его сияние становилось ярче и вселяло в меня надежду. Самый сильный дождь проходил сквозь тимпума, не гася его свет; напротив, в те моменты когда дождь, киракс или страх перед злыми силами нагоняли на меня тоску, он сиял ярче обычного.
На четвертую ночь дождя я проснулся задолго до того, как настала моя очередь дежурить. Я услышал крики Кейна и немедленно схватился за меч. Вместе со мной вскочили Атара и Лильяна, а чуть погодя Мэрэм и мастер Йувейн. Все мы бросились к границе лагеря. Разъяренный Кейн стоял над Альфандерри, который с виноватым видом сидел под пронизывающим дождем. Если бы не костер, разожженный Мэрэмом раньше, и не свет, исходивший от Огонька, – было бы так темно, что мы бы их вообще не увидели.
– Он заснул! – Кейн указывал на Альфандерри, и его глаза полыхали, как угли костра. – Заснул во время дежурства!
– Я не знаю, что случилось. – Альфандерри сонно потер глаза, посмотрел на Кейна и смущенно улыбнулся. – Было так темно, а я так устал и присел буквально на минутку. Я только хотел дать отдых глазам, закрыл их и…
– Ты заснул! – вновь закричал Кейн. – Пока ты давал отдых своим чертовым глазам, нас всех могли убить!
Я испугался, что он поднимет на Альфандерри руку, и придержал Кейна за локоть.
Он повернулся и уставился на меня; его тело напряглось. Я знал, что если Кейн решит вырваться, то я не смогу ему помешать – разве удержишь тигра?
На мгновение я посмотрел ему в глаза, и этого было достаточно.
– Так, Вэль, – сказал он. – Так.
Едва я отпустил его, подошла Лильяна и уперла палец ему в грудь. Мягкое, обычно доброжелательное лицо женщины стало жестким и суровым.
– Не смей кричать на Альфандерри! Мы все братья и сестры – или ты забыл?
Ее предостережение поразило Кейна; он сделал шаг назад и еще один, так как ее палец снова уперся ему в грудь. Я однажды видел нечто подобное неподалеку от озера Уэска, когда разъяренная росомаха бросилась на огромного горного льва, пытавшегося забрать одного из ее детенышей.
– Братья и сестры! – повторила Лильяна. – Если мы будем сражаться друг с другом, то как мы можем надеяться на успех?
Кейн посмотрел на меня в поисках спасения. Но некоторое время, пока Лильяна ругала его, я молчал.
– Хорошо, хорошо! – Кейн улыбнулся ей. – Я извиняюсь за свой тон… Но меры-то надо принять!
Он кивнул в сторону Альфандерри, затем повернулся ко мне.
– Что делают с воином валари, который спит на посту во вражеской стране?
Альфандерри пригладил волнистые волосы и оглядел темный лес.
– Но здесь нет врагов!
– Ты этого не знаешь! – рявкнул Кейн.
– Ну, по крайней мере я не видел никаких врагов. – Альфандерри опустил голову.
Я подумал, что обычное наказание для таких воинов – не спать три последующие ночи под жалящими лезвиями кэлам его спутников – принесет Альфандерри мало хорошего. Он отлично все понимал – и все равно мог уснуть от усталости в следующий раз. Однако что-то нужно было делать.
– Мне не по душе наказания. Полагаю, следует изменить время дежурства. – Я повернулся к Кейну. – Ты никогда не засыпаешь на посту, не важно в какое время?
– Никогда, – прорычал тот. – Мне пришлось научиться этому.
– Тогда, может быть, ты научишь этому своего друга? Почему бы Альфандерри не составить тебе компанию на следующие несколько ночей?
Я на самом деле надеялся, что, подобно палке, брошенной в печь, Альфандерри мог перенять немного пламени Кейна.
– Компанию?! – взревел Кейн. – Я просил наказать его , а не меня!
Склонив голову, Альфандерри принял такое наказание. Потом он улыбнулся Кейну.
– Я не в силах видеть Огонька… но рад, что буду видеть тебя.
Тоска в его голосе и то, как менестрель говорил об Огоньке, должно быть, тронули Кейна, так как он неожиданно замолчал и нахмурился.
Альфандерри сокрушенно покачал головой.
– Прошу прощения за то, что проспал. Это больше не повторится.
Искренность в его голосе обезоружила Кейна. Казалось, никто не способен долго сердиться на Альфандерри.
– Ладно, можешь составить мне компанию… Но если я застану тебя спящим в мою смену, то поджарю тебе ноги в костре!
Не желая проверять его слова, Альфандерри с тех пор не спал на дежурстве. И все же, невероятно рассеянный, он не мог сосредоточить внимания даже на простейшей хозяйственной работе. Отправь его в лес за малиной – а он будет бродить часами и вместо малины принесет букет прекрасных цветов. Похоже, Альфандерри вообще ничего не мог делать долго; он был мечтателем, грезящим о звездах и волшебных землях, о которых говорилось в его песнях.
Удивительно, но они с Кейном стали друзьями. Мы не знаем, что происходило между ними во время ночных дежурств. Альфандерри благоговел перед силой и жизнеспособностью Кейна; он рассказал, что Кейн научил его, как не спать: ходить, смотреть на звезды и сочинять что-нибудь. Кейн же всегда внимательно слушал, как Альфандерри поет, особенно те песни на странном и прекрасном языке, которого мы никогда раньше не слыхали. Наши сердца радовались, когда Кейн смеялся в его присутствии – с каждым днем все чаще и чаще.
На следующее утро после неудачного дежурства Альфандерри дождь наконец перестал и мы впервые увидели Синие горы – через просвет в деревьях в тумане вырисовывались их темные очертания. Это были старые горы, низкие, с закругленными вершинами, но в тот момент я подумал, что более красивых и внушительных гор я никогда не видел. Следующие два дня пути приведут нас к древней Тур-Солану. И если слова, что Альфандерри услышал в Пещерах Сенты, были правдой, среди древних руин мы наконец отыщем золотую чашу, с которой связаны все наши надежды и мечты.
Глава 21
Когда отношения между Альфандерри и Кейном наладились, наша компания стала действовать как единое целое. Разве пальцы на руке сражаются между собой за право игры на флейте, чтобы получилась музыка? Нет – и мы не стали бы спорить друг с другом в своих исканиях. В том, что мы близки к завершению путешествия, я даже не сомневался. С тех пор как мы покинули замок моего отца, прошло уже пятьдесят дней. Войдя в нашу компанию, Альфандерри, игривый и скорый на улыбку, напомнил мне моего брата Джонатэя. Шестеро моих спутников, с каждым днем становившихся все ближе моему сердцу, тоже напоминали мне шестерых братьев, оставшихся в Меше. Те, я думаю, гордились бы, увидев нас едущими через дикие земли Алонии, объединенных одной целью, как рыцарский отряд.
Чем ближе были горы, тем холмистее становилась местность. Кейн сказал нам, что мы въехали на территорию древнего королевства Вильо. В семидесяти милях к юго-востоку отсюда Морйин начал свое восхождение к тирании у истоков реки Истас. Там в 2272 году эры Мечей он основал орден Каллимуна: сначала привлек туда шестерых учеников, потом много больше. Только за десять лет перед этим он вернулся с камнем Света, спрятанных Эрйи на острове. И начал использовать его секреты, чтобы в огромном количестве привлекать новообращенных. Многих знатных людей Вильо он убедил присоединиться к нему. Но многие подняли против него оружие – только для того, чтобы потерпеть поражение в битве на полях Бодэйла. Там на оскверненной земле Красный Дракон приказал убить пленников и положил начало ритуалам питья крови, что, предполагалось, вело к бессмертию.
– Говорят, сам Морйин получил бессмертие благодаря камню Света, – сказал Кейн. – И очень боялся, что его украдут.
А ведь были те, кому это чуть не удалось. Восстание во главе с рыцарями-изгоями почти увенчалось успехом. На время Морйин скрылся в Тур-Солану. Но прорицательницы, жившие в святыне, предали его. С большим трудом ему удалось бежать оттуда. В отместку, четырьмя годами позже, он приказал распять прорицательниц.
– Говорят, их кровь отравила землю вокруг Тур-Солану, и там теперь ничего не растет, – сказал Кейн.
Мы остановились перекусить на холме. С его травянистых склонов отчетливо виднелись горы на западе. Всего в нескольких милях через лес протекал один из притоков Истаса – голубая змея в море зелени. На севере поднимались отроги невысоких гор. Руины Тур-Солану, по словам Кейна, мы найдем в том месте, где отрог выходит из основного тела Синих гор.
– До них не больше сорока миль. Если ехать быстро, будем там завтра еще до захода солнца.
– Заход солнца! – вскричал Мэрэм. – Самое время встретить призраков прорицательниц, когда они придут ночью в развалины!
Мы ехали к перевалу довольно быстро, весь день и следующий. Справа и слева возвышались поросшие лесом склоны гор. Словно огромный тоннель из гранита и зелени, они вели нас к вершине перевала, туда, где в конце эры Матери была выстроена башня Тур-Солану. Я напряженно всматривался сквозь листву, однако видел лишь дикий лес, который со временем поглотит и сами эти горы. Если мужчины и женщины когда-то и жили здесь, то от них не осталось ни следа, даже рухнувшей хижины или могильного камня.
Мы увидели ее внезапно, через просвет между деревьями: башня возвышалась над перевалом, как огромная шахматная фигура, рассеченная на две половины. Даже разрушенная, она все ещё поражала своими размерами – сейчас ее высота была около ста пятидесяти футов. Белая каменная облицовка потрескалась, а местами, похоже, даже оплавилась и потекла сверкающими волнами, свисавшими с искривленных боков, как капли воска. Невольно подумалось, что Морйин использовал огнекамень, чтобы разрушить ее. Однако первые огнекамни были созданы только тысячу лет спустя, во время эры Закона.
– Боюсь, что это правда, – сказал мастер Йувейн, пока мы смотрели на древнюю Башню Солнца. – Первый красный джелстеи изготовил Петрам Вайшалан в Трайе в 1319 году.
– Первый красный джелстеи, о котором известно, – уточнил Кейн. – Не забывайте, именно Морйин под именем Кадара Мудрого применил рилб на Длинной Стене и проплавил проход для орд Талумара, чтобы захватить Алонию.
– Ты хочешь сказать, что Красный Дракон создал огнекамень и сохранил это в тайне?
– А как еще объяснить то, что мы видим? – Кейн указал на башню.
– Может быть, землетрясение, – предположил мастер Йувейн. – Или извержение вулкана…
– Нет, именно Морйин разрушил Тур-Солану.
Мастер Йувейн достал из-под плаща книгу в кожаном переплете и успокаивающе погладил ее.
– В «Сэганом Эли» об этом ничего не сказано.
– Книги! – с неожиданной свирепостью прорычал Кейн. – Книги говорят только о том, во что верили чертовы придурки, писавшие их. Добрую половину книг следует сжечь!
Воин уставился на книгу, которую мастер Йувейн держал в руке. Судя по ужасу на лице наставника, с таким же успехом Кейн мог призывать жечь младенцев.
– Если Красный Дракон создал огненные камни во время эры Мечей, то почему он не использовал их для завоевания Алонии? И позже, против Эрамеша в битве при Сарбэрне?
– Я не говорил, что он создал огнекамни . Может, он сделал только один – тот, что уничтожил башню.
Глядя на башню, Кейн продолжил спор с мастером Йувейном. Первые красные джелстеи, по его словам, были очень опасны: иногда их огонь обращался против владельца или же камни взрывались. Это привело к смерти Петрама Вайшалана в 1320 году – факт, как торжествующе указал Кейн, который отражен в «Сэганом Эли».
– Может, мы никогда и не узнаем, кто разрушил башню, – сказал я, глядя сквозь деревья на зубчатый силуэт. – Но по крайней мере надо завершить путешествие и осмотреть ее, пока не стемнело.
И мы поехали через лес прямо к Тур-Солану. Деревья вновь скрыли ее из виду, пока мы не поднялись на небольшой холм, откуда начиналась голая земля.
С обеих сторон вырастали стены камня. Теперь Тур-Солану высилась огромной разрушенной массой на севере в центре перевала. Выжженная земля вокруг нас, наверное, и вправду была отравлена, так как на ней мало что росло, за исключением низкой желтоватой травы и лишайников на камнях. По мере нашего приближения к башне от почвы, казалось, начали исходить волны жара. Огонек засветился гораздо ярче, Эльтару неожиданно заржал, а я ощутил странное покалывание по всему телу. У меня появилось такое чувство, что мы попали в место силы и шагаем по земле, которая одновременно проклята и священна.
Первые руины, до которых мы добрались, занимали площадь в полмили к югу от башни. Камни – в огромном количестве – лежали на земле, образуя прямоугольники, или все еще являли собой остатки разрушенных стен. Похоже, это были руины зданий – дормиториев, трапезных или иных построек, которые использовали древние прорицательницы. Мы спешились и медленно пробирались среди насыпей щебня.
Если камень Света лежит где-то под ними, то можно копать сотни лет…
– Сартан Одинан вовсе не обязательно спрятал его именно здесь, – сказал мастер Йувейн. Наставник указал на Тур-Солану на севере и потом немного к востоку, где в четверти мили от башни стояли оплавленные колонны – по всей видимости, остатки храма прорицательниц. – К примеру, он мог спрятать его там. Или внутри самой башни.
Атара, прикрыв глаза от солнца левой рукой, правой указала на еще одно разрушенное сооружение в четверти мили к западу от башни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125