Мастер Йувейн и Мэрэм следовали за мной. По крайней мере отец увидит, что его сын уезжает как рыцарь валари во всей своей славе.
Ночь была тихой, первые звезды проступали на черно-синем небосводе. На западе ледяной пик Эракеля, освещенный последними лучами заходящего солнца, сиял кроваво-красным. На востоке гора Элара уже скрылась во тьме. Прохладный воздух проникал сквозь прорези шлема, принося с собой запахи леса, земли и еще чего-то неизведанного. Вскоре, проехав с полмили, я снял шлем, подставив лицо звездному свету. Эльтару размеренно стучал копытами по утрамбованной грязи, а я любовался чудесами весенней ночи.
Казалось, довольно глупо начинать долгое путешествие ночью. Но я знал, что скоро выйдет луна и света будет достаточно для того, чтобы проехать по широкой Северной дороге, ведущей в Ишку. Ветер дул в спину, и меня окружали чудесные видения золотой Чаши, так что я решил, что вполне можно ехать хоть до самой полуночи. Дело в том, что седьмой день солдры наступит уже скоро, а мне очень хотелось оказаться в Трайе вместе с остальными рыцарями свободных земель, когда король Киритан объявит начало великого поиска. Шесть сотен миль по прямой лежали между Трайей и Сильвашу. Но я – мы не могли летать в небесах, словно птицы. Нужно было преодолевать горы и переходить реки, а дорога была ровной только сначала.
Через час луна поднялась над грядой Кэладох и посеребрила окружавшие нас поля и деревья. Мы ехали в мягком свете, казалось, наполнявшем Лебяжью долину, как прекрасная сияющая жидкость. Из печных труб фермерских домов в светящееся небо поднимались клубы дыма. Во дворах, не важно, насколько утомительным был день, воины сейчас упражняются с оружием, в то время как их жены учат детей науке медитации, столь необходимой каждому валари. И только потом они сядут за стол, чтобы поужинать сыром, яблоками и черным ячменным хлебом.
Я знал, что буду тосковать по этой простой пище, взращенной на земле Меша. Воин валари, вооруженный щитом, мечом и всю жизнь посвятивший самодисциплине, – нечто большее, чем простой убийца. Ибо все вокруг меня – камни и земля, ветер, деревья и звездный свет, – все дышало жизнью, и лишь воин способен защитить свою землю и своих любимых.
Мы разбили лагерь поздно ночью на поле под паром рядом с невысоким холмом в стороне от дороги. Фермер, которому принадлежало поле, старик по имени Йошур Кадар, пришел поприветствовать нас с горшком рагу, приготовленным его женой. Он, разумеется, не присутствовал на пиру, но уже слышал о моем обете. Разрешив нам развести костер, фермер пожелал мне удачи и ушел прочь сквозь лунный свет к своему маленькому каменному дому.
– Прекрасная ночь, – заметил я, привязывая Эльтару к деревянной изгороди на краю поля. Здесь было в избытке сочной травы, так что лошади остались довольны. – Даже не надо разводить костер.
Мэрэм, помогавший мастеру Йувейну, уже расстелил меховые спальные мешки поверх старой ячменной соломы. Затем он повернулся и направился к камням, разбросанным неподалеку от дороги.
– Я беспокоюсь насчет медведей.
– В этой части долины их совсем мало.
– Мало?
– В любом случае медведи нас не тронут, если мы не тронем их.
– Согласен. А огонь заставит их держаться подальше.
– Может быть. Но скорее только привлечет их, голодного медведя костром не отпугнешь.
– Вэль! – Мэрэм выпрямился, сжимая в руках увесистый камень. – Я не желаю ничего слышать о голодных медведях, ты понял?
– Хорошо. – Я улыбнулся. – Не беспокойся. Если близко окажется медведь, нас предупредят лошади.
В конце концов Мэрэм поступил по-своему. Он вырыл небольшую ямку неподалеку от спальников и обложил ее камнями. Потом ушел куда-то к холму и приволок охапку сухих веток. С большой тщательностью сложил растопку пирамидкой в центре очага, достал из кармана кремень и кресало и в несколько секунд раздул искры в язычки яркого оранжевого пламени.
– У тебя дар к огню, – заметил мастер Йувейн. Он примостился на спальнике и начал разливать рагу по мискам. Несмотря на годы, наставник двигался легко и свободно, словно и к себе применял свои целительские таланты. – Ты мог бы стать алхимиком.
Чувственные губы Мэрэма изогнулись в усмешке, и он протянул руки к пламени.
– Огонь всегда меня завораживал. Я впервые развел костер года в четыре, а в четырнадцать уже спалил охотничий домик отца. Он мне этого до сих пор простить не может.
Мастер Йувейн потер морщинистое лицо.
– Да, пожалуй, не стоит тебе заниматься алхимией.
Мэрэм ухмыльнулся и высек кремнем искры, внимательно наблюдая за ними.
– Разве это не магия? – спросил он, обращаясь к самому себе. – Почему из кремня и кварца получаются маленькие огоньки? В чем секрет пламени, таящийся в дереве? Почему бревно горит, а камень – нет?
У меня не было ответов на эти вопросы. Я сел на спальник и смотрел, как мастер Йувейн потирает подбородок в глубоком раздумье.
– Может быть, ты узнаешь ответ, когда мы найдем камень Света.
– Да, и есть один ответ, который я хочу узнать больше всего. Почему, когда встречаются мужчина и женщина, они, будто кремень и кресало, высекают искры в ночи?
Я с улыбкой поглядел на него.
– Это одна из тем стихотворения, что ты посвятил Бихайре?
– О Бихайра, Бихайра… – Он снова высек искры. – Наверное, не следовало мне заходить к ней в комнату. Но я должен был знать…
– Ты не…
Я хотел спросить, не похитил ли он ее невинность, как того боялся лорд Харша, но потом решил, что это не мое дело.
– Нет, нет, клянусь! – Мэрэм отлично меня понял. – Я только хотел ей дочитать свои стихи и…
– Твои стихи? – Мы все отлично знали, что он стащил их из «Книги Песен».
– Ну да. – Мэрэм слегка покраснел. – Я и не говорил, что именно я написал стихотворение, только то, что оно пришло мне на ум при встрече с Бихайрой.
– Ты играешь словами, как придворный.
– А что делать? Иногда приходится покривить душой.
Я глянул на звезды, мерцавшие в небе.
– Мой дед говаривал, что если слегка покривишь душой, то получится большая ложь.
– И мы должны уважать его за это, ибо он был великим королем валари. – Мэрэм улыбнулся, огонь осветил его бороду красным. – Но я же не валари, не так ли? Я простой мужчина, и как мужчина я зашел в комнату Бихайры. Надо было понять: вдруг она – та единственная?
– Единственная?
– Женщина, что зажжет во мне неугасимое пламя. – Он смотрел в огонь, темные глаза сияли. – Если когда-нибудь я буду держать в руках камень Света, я использую его для того, чтобы открыть место, в котором любовь горит вечно, словно звезды. Вот в чем тайна вселенной.
Потом некоторое время мы были заняты едой и молчали, с наслаждением поглощая поздний ужин под звездами. Йошур принес нам великолепное рагу из нежной ягнятины, молодой картошки, моркови, лука и трав. Мы выскребли горшок до самого дна и вытерли его свежим хлебом, который мастер Йувейн прихватил с собой из святилища. Для того чтобы отпраздновать первую ночь под открытым небом, я открыл флягу с пивом. Мастер Йувейн сделал маленький глоточек, Мэрэм, конечно, пил за двоих. После первой же порции он сочным баритоном принялся строить воздушные замки, и я подливал драгоценную темную жидкость в его чашку уже с оглядкой. Но когда настало время отойти ко сну, стало ясно, что я все-таки перестарался.
– Я просто должен увидеть Трайю перед тем, как умру, – твердил Мэрэм. – Что же до поиска, боюсь, придется тебе совершить его в одиночку, друг мой. Я не рыцарь валари. О, если бы я им был, я бы уж отыскал камень Света и еще много бы чего совершил!..
– Например?
– Ну, для начала я вернулся бы с ним в Дэли. Тогда знать сделала бы меня королем. Женщины бросались бы на меня, как ягнята на свежую травку. Я завел бы огромный гарем, как делали дэлийские короли древности. Известнейшие художники и воины со всех земель присоединились бы к моему двору.
Я заткнул полупустую флягу пробкой.
– А как насчет любви?
– Ах да, любовь. – Он рыгнул, вздохнул и смежил веки. – Призрачная мечта. Такая же призрачная, как и камень Света.
Голосом, полным жалости к себе, мой друг заявил, что камень Света, несомненно, был уничтожен, и ни он, ни кто-либо еще не отыщет на этом пути ничего, кроме глубочайшего разочарования.
Мастер Йувейн сначала молча наблюдал за Мэрэмом, потом взглянул на него ясными глазами.
– Мое сердце говорит мне, что пророчество истинно. Свет звезд также призрачен, но мы не сомневается в том, что существуют сами звезды.
– Пророчество… – проворчал Мэрэм. – Но кто эти семь сестер и братьев? И что такое семь камней?
– Это по крайней мере ясно. Семь камней – это семь высших джелстеи.
Мастер продолжил свой рассказ о том, что есть сотни видов джелстеи, но только семь великих камней: белый, синий и зеленый, пурпурный и черный, красные огнекамни и благородные серебряные. Конечно же, есть и золотой джелстеи, но только один, его еще называют Джелстеи, и это сам камень Света.
– Многие искали главный камень…
– Искали и умерли. Неудивительно, что мать уже сейчас оплакивает меня.
Действительно, скорее всего я погибну вдали от дома, а может быть, мне на голову свалится камень с горы или разбойничья стрела оборвет мою жизнь в темном лесу.
– Не говори так, – предупредил меня мастер Йувейн.
– У нас очень мало шансов на успех.
– Может, и так, Вэль. Но даже прорицательница не в состоянии предвидеть все. Даже сама Ашторет.
Некоторое время мы молчали, вслушиваясь в шум ветра и глядя на то, как языки пламени потрескивают в кольце камней. Я размышлял о Морйине и его хозяине, Ангра Майнью, одном из падших Галадинов. Однажды он пошел войной на Ашторет и других ангелов, был повержен и заключен в мире Дамуум. Я подумал об этом и содрогнулся.
Чтобы подбодрить меня, Мэрэм начал петь сагу о Кэлькамеше из «Вэлькариада Сэганом Эли». Мастер Йувейн коротал время, постукивая по не сожженному еще бревну, а я взял флейту и подыграл в такт песне. Я играл для ветра и земли, и для того, чтобы почтить легендарного героя, что спустился в ад Аргатты, желая вырвать камень Света из рук самого лорда Лжи. У нас вместе получилось неплохо, и музыка лилась под звездами. Мои мысли о смерти – неподвижности тела Ральду и холоде моего собственного, – казалось, исчезли, подобно языкам пламени в ночи.
Потом мы заснули на мягкой земле Йошура Кадара. Медведи не беспокоили нас. Ночь была прекрасной, и я лежал поверх мехового спальника, прикрывшись только плащом. Когда следующим утром солнце встало над горой Элара и пробудило петухов Йошура, я чувствовал себя готовым ехать хоть на край света.
Мы и поехали. Разобрав лагерь, мы направились через богатый фермерский край. Стоял погожий весенний денек, в синем небе ярко светило солнце. Дорога на этой части пути была такой же прямой и хорошо вымощенной, как и многие дороги в утренних горах. Отец всегда говорил, что в хорошем королевстве – хорошие дороги, и прилагал большие усилия для того, чтобы поддерживать их. Мастер Йувейн и Мэрэм оба отлично ездили верхом, так что мы быстро продвигались через продуваемые ветром поля.
Около полудня, после того как мы остановились, чтобы перекусить и дать лошадям попастись на свежей травке на обочине дороги, окрестности начали изменяться. Ближе к северному краю Лебяжьей долины местность стала гористой, а почва покрылась камнями. Редкие фермы почти скрывались за рощами деревьев. Дорога здесь плавно огибала низкие холмы и поднималась, намекая на то, что скоро нас ждут северные горы. Но пока путешествие было легким. Через некоторое время солнце пересекло небосклон и стало скатываться к Центральной гряде. Мы как раз достигли кромки леса, что покрывал северо-восточные земли Меша; оставалось проехать несколько миль для того, чтобы достичь городка Кай, лежащего высоко в горах. А в нескольких милях за ним мы пересечем ущелье между горой Рааскель и горой Корукель и спустимся в земли Ишки.
Лагерь разбили рядом с маленьким горным ручьем. Холм и высокие дубы служили хорошей защитой от ветра. Мастер Йувейн сейчас во всем полагался на меня – я лучше разбирался в походных делах. Он очень обрадовался, когда я вернулся из зарослей, покрывавших берег ручья и принес премного дикой малины и съедобных грибов. Наставник нарезал грибы и положил их на хлеб вместе с ломтиками сыра, потом поджарил сандвичи на костре, который развел Мэрэм. Ночь выдалась довольно прохладной, и мы с удовольствием грелись у огня, уплетая превосходный ужин. Вокруг слышалось уханье сов, а позже высоко в холмах завыли волки. Попив чаю, приготовленного мастером Йувейном, мы обмотались плащами и заснули.
Утро выдалось зябким и облачным. Так как я хотел миновать ущелье до сумерек и боялся, что нас может задержать сильный дождь, то попросил дрожавшего Мэрэма двигаться поживее. Мы быстро миновали остаток пути до Кая, хотя дорога уже ощутимо повышалась – близились горы.
Кай был маленьким городком, наполненным лавками, кузницами и хорошенькими домиками с остроконечными крышами, сделанными так для того, чтобы уберечь жилище от тяжести горных снегов, падавших здесь всю зиму напролет.
Один из ручьев, питавших Алмазную, протекал как раз через центр города. Рядом с мостом, перекинутым через ледяные воды, там, где стояли две большие гостиницы, восточный Крепостной тракт пересекался с широкой Северной дорогой. Крепостной тракт, как я слышал от людей, путешествовавших по нему, был одной из достопримечательностей Меша. Он шел прямо через горы по периметру всего нашего королевства, соединяя небольшие форты, что охраняли проходы в Меш. Их было двадцать два, все находились высоко в горах и отстояли друг от друга миль на двенадцать. Однажды я провел долгую-долгую зиму в одном из таких фортов, ожидая вторжения племени мэнзарии, которое так и не состоялось.
Мэрэм, сетуя на тяжелую утреннюю работу (которая, правду сказать, пришлась на долю лошадей), настоятельно предлагал остановиться на пару часов в одной из гостиниц и принять ванну – мол, две предыдущие ночи, проведенные под открытым небом, его совершенно измотали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125