Аритону удалось оторваться от противника, а следующий его удар вывел наемника не только из боя, но и из жизни. Аритон высвободил меч, обошел корчившееся в судорогах тело головореза и вступил в новую схватку.
Сражавшийся рядом деширец, которому хватало своих забот, все же улучил момент и, приблизившись почти вплотную к Аритону, сказал:
— Эльвед проспорил заклад. А откуда магистр Халирон узнал, что вы здорово умеете сражаться?
— Давай сначала выберемся отсюда, тогда и спросим у него, — ответил Аритон.
Обоим было не до шуток. И все же улыбка бойца безошибочно показывала: он не разочаровался в принце и верит, что тот сумеет защитить Джирета.
Но надолго ли? Числом враги явно превосходили их и могли рассчитывать на подкрепление. Дополнительные силы уже двигались сюда, Аритон это видел. К тому же из-за Джирета ему приходилось держаться вблизи бука, что лишало его возможности действовать в полную силу. Мох и корни мешали двигаться, а трупы противников лишь добавляли сложностей. Лучникам на дереве было легче, но к этому времени один из них уже был убит и висел вниз головой, запутавшись в ветвях. Невидимый вражеский арбалетчик оставался жив и продолжал стрелять. Где он засел, сказать было трудно. Аритон не мог ни на секунду оторваться от сражения, которое вел. Он слышал, как над головой просвистела очередная стрела арбалетчика и вниз полетели срезанные ею листья.
Скоро здесь появятся и другие арбалетчики, а люди Каола вряд ли подоспеют вовремя, чтобы спасти наследника Стейвена. Они даже не знают, что Джирет здесь. Аритон отбил удар противника и ступил на скользкий покров влажных листьев. Стрела, пущенная с дерева, очень вовремя ударила головореза по остроконечному шлему. Тот упустил момент атаки, и Аритон выскользнул, отделавшись царапинами. Стоявший за ним Джирет выхватил кинжал, готовый вступить в схватку.
— Не сейчас, Джирет, — осадил его Аритон. — Это не твой бой.
Теперь Повелителю Теней противостояли трое. Он пригнулся, пропуская удар первого; раненым плечом ощутил толчок второго и оказался лицом к лицу с третьим. Когда-то в Картане Аритон оказался в схожей ситуации и едва не погиб.
Он должен сделать магию орудием убийства или позволить Джирету и бойцам Стейвена погибнуть, став жертвами проклятия Деш-Тира.
Аритон резко повернул меч, и лезвие Алитиеля ударилось о лезвие вражеского меча. Противник, далеко не новичок в сражениях, предвидел, что принц попытается выбить оружие у него из рук. Головорез стал наседать, но Аритон ударил его правой ногой и, чуть развернув, толкнул вбок. Верзила врезался в двух товарищей, и удары, предназначавшиеся Аритону, достались ему. Пары колотых ран в боку хватило, чтобы он рухнул, увлекая за собой застрявшие мечи соратников и их самих. Четвертым стал еще один головорез, натолкнувшийся на эту груду тел и потерявший равновесие.
Воспользовавшись недолгой передышкой, Аритон бросил меч, подпрыгнул, схватился за ветку и сильно качнулся. Ногами он сбил очередного итарранца, опрокинув того на головореза, противостоявшего Мадрею.
— Охраняй Джирета, — приказал старику Аритон. — Отсюда мне этого не сделать.
— Вы знаете заклинание, творящее чудеса? — проворчал Мадрей, продолжая отбиваться.
Он встал на место Аритона и, сделав вид, будто ранен, пригнулся и нанес неожиданный удар. Вражеской кровью забрызгало листья, ствол и Джирета. Мальчик с удивлением смотрел, как наследный принц карабкается на дерево, не понимая, зачем он это делает. Ведь трое лучников были уже мертвы, сраженные арбалетными стрелами.
Новая стрела, просвистев у Аритона над самой головой, чиркнула по коре ствола. Аритон ободряюще улыбнулся Джирету, который тревожно следил за ним. С проворством моряка Повелитель Теней вскарабкался вверх по стволу и устроился на одной из крепких ветвей.
Внизу Мадрей был вынужден сражаться почти на ощупь. Его ранили, и стекающая кровь залила ему правый глаз. Аритон сорвал с пояса нож и метнул в головореза, подбиравшегося к Джирету. Нападавший упал, и Мадрей прикончил его.
— Если вы знаете, как можно нас спасти, поторопитесь! — крикнул он Аритону.
Еще двое бойцов клана находились при смерти; рана третьего, скорее всего, тоже была смертельной. Три напрасные смерти. Сколько их еще будет? Аритон попытался успокоиться: сейчас нужна холодная рассудительность. Арбалетчик станет первым, с кого он начнет.
Повелитель Теней магическим зрением просматривал лес, но не мог обнаружить, где укрывается этот меткий стрелок. До тех пор, пока он не устранен, нельзя переходить к дальнейшим действиям; сейчас ни в коем случае нельзя раскинуть над лесом покров теней или выстроить иллюзорную преграду, способную устрашить наступавшую армию. Враги не должны заподозрить его присутствия здесь, иначе все пропало.
Шум сражения не позволял сосредоточиться. Аритон отключил внешние чувства и окружил себя воздушной оболочкой, сквозь которую ничто не могло проникнуть и нарушить его внутреннее восприятие. Сооружение задуманной им магической ловушки являлось крайне сложным и рискованным делом. Аритон сплетал воедино все нити опасных, а потому запретных магических заклинаний. Даже тогда, в океанских просторах Дасен Элюра, он не решился применить эти заклинания, чтобы спасти жизнь себе и отцу.
Но с кланами Дешира его связывала клятва. Не будь он наследным принцем Ратана и не явись в Страккский лес, людям Стейвена не грозило бы уничтожение.
Ни один здравомыслящий маг не прибег бы к запретным силам, которые намеревался пробудить Аритон. Малейший просчет, один неверный шаг — и вихрь разнесет в клочья и его самого, и дерево, и последних защитников Джирета, не пощадив и мальчика. Аритон дошел до пределов своих знаний; все было подчинено суровой необходимости. На сей раз мишенью для вражеского арбалетчика будет он сам. Здесь требовалось безраздельное внимание, Аритон не имел права отвлекаться на рану в плече, на предсмертный хрип раненых бойцов. Возможно, уже все защитники Джирета перебиты, но эта мысль не должна проникать в его сознание. Соединившись с губительными силами, Аритон коснулся воздуха; точнее, он стал воздухом, объединившись с воздушными потоками, шевелящими траву и теребившими листья на деревьях.
Воздух не ощущал смерти, и крики людей были для него лишь сотрясениями, похожими на круги, расходящиеся по воде от брошенного камня. В воздухе царили покой и невероятная, чем-то даже пугающая гармония Эта-создателя. Так продолжалось, пока в воздушную идиллию не вторгся рукотворный вихрь, нацеленный на убийство. Самые разрушительные природные ураганы никогда не были предназначены для того, чтобы сеять смерть. Для этого требовались человеческий ум и человеческие руки.
Аритон затянул едва законченную, но еще не испытанную на прочность защитную сеть. Для этого у него было слишком мало времени. Предаваться сожалениям было поздно: стрела уже находилась в арбалете.
Стрела не представляла собой ничего хитрого: древко, железный витой наконечник, крашеные перья. Но на древке были шипы и зазубрины, способные пробить кольчугу. Каждая частица субстанций, из которых состояла стрела, имела Имя — особый узор сил, утвержденный порядком мироздания. Этот-то узор Аритон и намеревался изменить и подчинить своей воле.
По законам природы все, что разрушало Имена субстанций, непременно должно было уничтожиться. Разрушение Имени противоречило Закону Всеобщего Равновесия. Дальше начинался хаос, где все попытки управлять неуправляемым были исключительно опасны.
Аритон мог осуществить свой замысел только благодаря хитросплетению магических приемов. И еще — благодаря тому, что между нитями, из которых слагалась ткань мироздания, существовали своеобразные «дыры». Маги Раувена иногда любили поговорить на эту деликатную тему, но для Аритона гораздо важнее была практическая суть: предмет, на который он собирался воздействовать и подчинить своей воле, сам по себе нес смерть. Если не вмешаться в естественный ход событий, арбалет угрожал его жизни.
Сейчас все, абсолютно все зависело от вражеского арбалетчика, готовящегося произвести смертельный выстрел.
Если итарранец по-настоящему меткий стрелок, у которого не дрогнет рука, и если заграждающая сеть Аритона сумеет перехватить стрелу раньше, чем она вонзится ему в тело, возникнет крайне неустойчивая и опасная ситуация, поскольку нет уверенности, что защита сработает должным образом.
Сомнения и леденящий страх — вот что испытывал Аритон, когда стрела с шипением влетела в его защитную сеть.
Дерзнувшему уничтожить даже малую частицу, сотворенную Этом, приходилось дорого расплачиваться за свою дерзость. Аритон вздрогнул и зажал рукой рот, чтобы не вскрикнуть: пойманная стрела с шумом взорвалась в его незримой сети. Удар передался его телу; казалось, судороги расплющат все кости. Закон Всеобщего Равновесия неистово вторгался в его самовольно построенную сеть, пытаясь восстановить порядок — то есть сломать и разнести в клочья его тело и все, что находилось рядом. Аритону стало жарко, словно он поймал в свою сеть поток раскаленной лавы. Пока его уловка удалась лишь наполовину. Наступило время действовать дальше.
Аритон направил поток искаженного им природного порядка, воспользовавшись воздушными следами, оставленными прилетевшей стрелой. Путь этот, если сравнить его с обычной дорогой, был весьма ухабистым. Чтобы поток не устремился дальше цели и не выдал его присутствия, Аритон поставил магическое заграждение на спусковом механизме вражеского арбалета.
Шум наземного сражения заглушал шипящий свист его незримого снаряда. Аритон открыл глаза. По лицу его струился пот, хотя внутри все заледенело от напряженного ожидания.
Арбалетчик засел в ольшанике. Именно оттуда донесся громкий хлопок взорвавшегося арбалета.
Лицо стрелка было усеяно осколками дерева и металла. В горле и животе зияли рваные раны. Он зашелся кашлем, покачнулся. Кровь брызнула во все стороны. Единственной уцелевшей частью арбалета был спусковой механизм, защищенный магическим заграждением.
Уловка Аритона сработала. Стрельба прекратилась. Но принц не спешил праздновать победу. Хорошо, если это был единственный вражеский арбалетчик. Если нет и если остальные затаились, дожидаясь появления бойцов деширских кланов, тогда участь людей Стейвена предрешена. У Аритона не хватит сил на повторение подобного. Он не испытывал никакой радости от совершенного возмездия; он даже сожалел о напрасно погубленной жизни арбалетчика... Впрочем, это, наверное, от перенапряжения. Аритон постарался думать о том, скольких бойцов успел уложить вражеский стрелок.
Под деревом не утихало яростное сражение. Число жертв с обеих сторон заметно возросло. На ногах оставались лишь пятеро бойцов. Мадрей сражался, припав на одно колено. Его правая рука не действовала, и он держал меч в левой, продолжая отбивать удары. Джирет стоял, подняв Алитиель, готовый сменить взрослых защитников, если те падут замертво.
И вновь Аритон подавил в себе искушение совершить то, на что подбивало его проклятие Деш-Тира. Нет. Те, кого он спасет сейчас, раскинув купол темноты, будут позже им же погублены. Поддавшись искушению, он не сможет остановиться. Рисковать нельзя. Это сразу приведет сюда Лизаэра.
Усилием воли Аритон постарался перебороть искушение. Он понимал, что лишь необходимость вновь заставляет его выходить за пределы допустимого и нарушать природный порядок. Расплата наступит позднее.
Он не должен думать об этом. Сейчас самое главное — спасти Джирета, а потом и всех, кого удастся.
Его спина взмокла от холодного пота, его охватила слабость, какая бывает, когда спадет жар лихорадки. Аритон прислонился щекой к стволу дерева, закрыл глаза и стал вдыхать терпкий запах коры. Постепенно он успокоился. Сомкнутые руки ощущали неспешное течение древесных соков. Мысли Аритона превратились в шепот листьев, в жужжание пчел, в молодые побеги, которые с каждым годом набирали силу, разрастаясь в могучие ветви. Сознание медленно опускалось к подножию дерева и уходило в землю, к лабиринту переплетенных корней.
Сеть, которую он начал выстраивать, напоминала живое дерево. Подобно веткам и веточкам, отходящим от ствола во все стороны, он стал вытягивать невидимые нити своей защиты. Она тоже отходила от старого бука, и каждый, попадавший в ее пределы, оказывался спасенным. Зато любой неприятель, сам не понимая почему, переводил взгляд куда-нибудь в другое место. Что-то непременно отвлекало его внимание, а мысли начинали течь медленно, словно густой древесный сок, и потом вовсе исчезали.
Человек, подпавший под чары дерева, становился вялым и впадал в затяжной сон. Спящему казалось, что он провел здесь и лето с жарким солнцем, и снежную зиму. А времена года плавно перетекали одно в другое, напоминая шелест листьев под моросящим осенним дождем.
Ловушка была далеко не безобидной. Аритон рассчитывал, что любой боец сможет без труда убивать осоловевших наемников, едва те начнут погружаться в дрему. В отличие от итарранской армии, недавно запертой в долине лабиринтом теней, у наемников не было шансов выбраться из-под власти дерева. Они лишались свободы выбора и уже не могли свернуть в сторону.
Аритона тянуло погрузиться в сладостное забытье, которое предлагало ему дерево, однако он поборол и это искушение и отсоединил свое сознание от сознания бука. Он открыл глаза, но раньше, чем следовало. Какая-то часть его еще вбирала в себя живительные соки, и Аритону было тяжело возвращаться из безмятежного покоя в шумный, пропахший кровью мир, где продолжалось побоище. Под деревом валялись трупы врагов. Лица людей были безмятежны, как у спящих. Но проснуться от этого сна итарранцам было не суждено.
У Аритона к горлу подступила тошнота, он с трудом восстановил самообладание и, борясь с приступами самобичевания и отвращения, постарался оценить результаты своих усилий.
Мадрей лежал на земле;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110