Внезапный страх, похожий на удар тока, пронзил её, когда она бросилась к двери посмотреть, кто приехал.
Там стоял Билл.
Она резко открыла дверь и выбежала на крыльцо. Дамиан, лежавший на коврике возле дровяной печи, встревожился и выскочил следом.
— Господи, Билл, они приедут следом за тобой!
— Я так не думаю. Я уверен, что теперь…
— Они приедут! — горячо сказала Элизабет. Она стояла на дорожке с поднятой головой и прислушивалась. — Они приедут, — прошептала она еле слышно. Дамиан стоял рядом и смотрел ей в лицо.
— Элизабет, нам нужно поговорить. Ты…
— Билл, я собираюсь отсюда уехать. Ты не понимаешь. Ты привёл их сюда — ты не хотел, но они сейчас приедут. Теперь они знают, что собака у меня, и они будут следить за отцом и за тобой. Мне нужно уходить. Я позвоню тебе из автомата вечером, если смогу.
Она повернулась, чтобы уйти, но Билл схватил её за руку.
— Элизабет, ты должна меня выслушать, нам нужно поговорить. Дэйв больше не собирается это терпеть. Он разговаривал с Севиллом, и Севилл уверил его… — Дамиан метнулся между ними, Билл замер на полуслове и отпустил её руку. Затем сделал шаг назад. — Эта собака… — начал он, но сразу же замолчал: из-за поворота на полной скорости вылетела машина. Белый фургон въехал на дорожку, за ним — чёрный седан, так хорошо знакомый Элизабет. Из — под колёс полетел гравий. Она бросилась за дом, громко зовя Дамиана за собой.
Но пёс медлил — его бойцовская натура не позволяла пропустить такие горячие и потенциально опасные события. Кто бы ни были эти чужаки, они напугали Элизабет.
— Дамиан, — нетерпеливо крикнула Элизабет из-за дома. — Дамиан, ко мне!
Она с ужасом увидела, как распахнулась передняя дверца чёрной машины. Вышел Севилл — его глаза не отрывались от собаки, а физиономия выглядела довольной. Он заговорил сладким, как патока, голосом:
— Ну, Дамиан, как поживаешь? Иди сюда, иди, хороший пёсик. Хороший пёс Дамиан. Иди ко мне!
Элизабет увидела, как пёс припал к земле и слегка вильнул хвостом, неуверенно подчиняясь.
— О господи, нет! — закричала Элизабет и рванулась к собаке. — Иди сюда, иди ко мне! Дамиан, беги!
Севилл даже не взглянул на неё. Он смотрел только на собаку, и голос его был бархатным:
— Мой мальчик, иди скорей ко мне. Давай, иди в машину. — Не поворачивая головы и не отводя взгляда от собаки, он приказал Тому и Чейзу: — Не высовывайтесь. Оставайтесь на месте, не спугните его. — Он протянул руку к собаке — ладонью вверх, словно держал еду. — А вы, Флетчер, — добавил он, — не вмешивайтесь.
Но Билл, потрясённый внезапностью событий, и так стоял неподвижно в совершеннейшем смущении.
— Давай, Дамиан, иди сюда, иди в машину.
Севилл начал медленно подходить к псу, вытянув руку. Элизабет застонала. Севилл — сильный и решительный человек. Если ему удастся схватить Дамиана, он и увезти его сможет силой. Учёный был всего в десяти футах от пса, говорил очень спокойно и неуклонно приближался. Всего на секунду их взгляды встретились, но Элизабет успела заметить в глазах Севилла злобное торжество.
— Дамиан! — закричала Элизабет. — Нет! Иди ко мне!
Она отвлекла внимание пса, и он повернул к ней голову. Севилл заметил, как изменилось настроение собаки, и большими шагами бросился вперёд.
— Лежать! Ну? — выкрикнул он. Дамиан шарахнулся, быстро обернувшись к Севиллу. Повинуясь резкой команде, помня жестокий электрический ошейник, пёс начал опускаться на землю.
Элизабет бросилась вперёд, обхватила Дамиана за шею и оттащила его в сторону с криком:
— Стой, Дамиан! Ко мне!
Севилл прыгнул вперёд, выругался и попытался схватить собаку, вцепившись в шкуру на боку. Пёс взвыл от резкой боли, отпрыгнул в сторону, от испуга вышел наконец из транса и, не оглядываясь, помчался за Элизабет. Несколько секунд Севилл смотрел, как они убегают, запоминая направление. Затем обернулся к машине:
— Езжайте по дороге, следите за ней. Она где-нибудь появится. Поднимите тут всех, пусть обыщут все вокруг.
И он исчез за домом, бросившись в погоню.
Дамиан, смущённый и неуверенный, бежал следом за Единственной. Они убегали от альфы, и это его тревожило. Мужчина был совсем близко, давал команды голосом сердитым и пугающим. Если бы, Элизабет не оттолкнула его, он бы подчинился Севиллу — у него не оставалось выбора.
Элизабет прожила двадцать лет и за все это время никогда — ни разу в жизни — не испытывала таких сильных эмоций. Все внезапно стало осязаемым и значительным. Она чувствовала, как холодный, острый утренний воздух проникает в её тело. На бегу она ощущала его запах — аромат мха и гниющего дерева. Серые ветки, темно-зеленые блестящие листья гаультерии, папоротников, еловые стволы — все было кристально ясным, и она, казалось, видела мир, даже в пылу отчаянной погони, во всех восхитительных деталях, впервые в жизни. Она чуяла шаги Севилла — самый страшный и волнующий звук, который она когда-либо слышала. Учёный приближался, он хотел поймать Дамиана, и только она могла спасти своего друга. Она должна действовать, должна все сделать правильно.
Через пять минут слепого, отчаянного бега через густой подлесок и траву она поняла, что дальше так нельзя.
Пёс был все ещё слаб, он только начал выздоравливать после двух серьёзных операций, нельзя ожидать, что он сможет продираться сквозь густой, почти непроходимый подлесок. Нужно отыскать дорогу, тропинку, чтобы легче было идти. Элизабет неуверенно оглядывалась, пытаясь сориентироваться и понять, откуда она пришла и в какой стороне дорога. Она больше не слышала и не видела Севилла, но это её не успокоило. Журчание ручья где-то неподалёку перекрывало все отдалённые звуки. Она посмотрела на подбежавшего Дамиана: он счастливо пыхтел, улыбался и выжидательно смотрел на неё.
Ему это нравится!
Она озиралась, гладила собаку по крепкой гладкой голове и медленно, глубоко дышала. Ей никогда раньше не приходилось бывать в таком лесу — настоящем. Пёс, однако, бывал в таких местах — он спокойно и уверенно посматривал вокруг. Он вырос в лесу, здесь было его место. Ей в голову пришла мысль.
— Иди, Дамиан. Вперёд! Я пойду за тобой, хорошо? Идём. — Полосатый пёс побежал рысью, легко и радостно. — Давай, Дамиан. Белая Боль идёт за нами, давай, скорее.
Дамиан обернулся и ускорил шаг. Он двигался сквозь густые заросли гораздо легче её, находя естественные проходы, играючи преодолевал все препятствия. Через несколько минут они вышли к журчавшей воде. Это была маленькая речка, два или три фута в ширину, через каждые несколько ярдов заваленная упавшими стволами и ветками. Пёс помедлил у воды, перепрыгнул поток и обернулся к Элизабет, дожидаясь приказаний.
— Идём дальше, — сказала она, решив не менять курса. Пёс отряхивался. Она думала, как им выбраться отсюда — вообще из штата, а не только из леса. Они найдут дорогу, поймают машину или зайдут в чей-нибудь дом. Хорошо бы встретить женщину, пожилую женщину, тогда можно разыграть истерику, сказать, что гуляла с собакой и на неё внезапно напал мужчина, погнался за ней. Ни одна женщина не станет задавать вопросов после такой истории — их могли бы подвезти на пару миль. Она могла бы сказать, что у неё ревнивый друг и она не хочет иметь дела с полицией. Элизабет улыбнулась сама себе. Должно сработать. Единственная промашка может случиться, если кто-нибудь узнает в Дамиане ту собаку, о которой говорили в новостях и за которую все ещё предлагали двадцать пять тысяч долларов. Но придётся рискнуть.
Минут пятнадцать они шлёпали по воде, а затем вышли к месту, где поперёк ручья лежал ствол сосны — высоко, на уровне груди. Элизабет прислонилась к нему, переводя дыхание. Дамиан остался на берегу, а когда заметил, что она остановилась, запрыгнул на ствол и подошёл к ней поближе. Обнюхал её лицо и встал, виляя хвостом, довольно глядя вокруг. Элизабет поняла, что пёс начал уставать. Она могла только гадать, по-прежнему ли гонится за ними Севилл или уже вернулся назад. Позвонил ли он в полицию? Помогут ли они, если считают, что она украла собаку? На секунду Элизабет подумала, как она может использовать один звонок, который разрешают сделать из тюрьмы. Билл, наверное, внёс бы за неё залог.
Внезапно прямо под ногами она услышала резкий, странный, ни на что не похожий всплеск. Она отступила к берегу и посмотрела в бегущую воду. На несколько дюймов из воды, борясь с течением, выглянул огромный лосось — длиной фута два с половиной. Элизабет смотрела на него в изумлении — она никогда раньше не подходила так близко к живому лососю. Со своего насеста Дамиан тоже посмотрел вниз. Рыба сделала ещё один рывок: плеск, напугавший Элизабет, шёл от быстрых ударов хвоста по воде, когда рыба двигалась против течения. Рыба проплыла ещё немного вперёд, затем остановилась отдохнуть; её мощный рот широко открывался, словно она задыхалась от напряжения.
Элизабет смутно помнила, что осенью лосось идёт против течения на нерест. Эта рыба пришла откуда-то из Тихого океана, чтобы попасть в одну из тысяч рек и подняться к истокам — туда, где родилась. Она вернулась домой оставить потомство и умереть. Рыба пробивалась вперёд, чтобы завершить свою работу, и что-то в её стараниях глубоко тронуло Элизабет. Большая рыба была вся в порезах и шрамах, нос рассечён до самого белого мяса. Но она шла вперёд, делала то, что должна была сделать. Ничто не могло её остановить.
Элизабет присела рядом с рыбой, заворожённая. Большой лосось лежал на мелководье и отдыхал. Далеко внизу Элизабет теперь слышала шлёпки, следующей рыбины. Элизабет протянула руку и осторожно коснулась рыбьей спины.
— Давай, девочка, у тебя получится, — тихо сказала она, просто желая прикоснуться к чему-то настолько дивному. Элизабет надеялась, что хоть частичка силы и характера рыбы перейдёт к ней с этим прикосновением. Опустив глаза, она увидела маленькую чешуйку на кончике пальца. Она удивлённо посмотрела на рыбу, подняла голову и окинула взглядом величественные серые стволы вечнозелёных деревьев. — Спасибо, — прошептала она. Все ещё сидя над потоком и задыхающейся рыбой, она открыла свой мешочек и осторожно положила чешуйку внутрь. То был волшебный миг, и она знала, что навсегда запомнит эту рыбу.
Девушка встала и отступила назад, рыба поплыла дальше, вверх по камням и гравию, делая по несколько футов зараз и останавливаясь отдохнуть, когда путь преграждали упавшие деревья.
— Следи за Севиллом, — посоветовала Элизабет рыбе, — он где-то неподалёку, и у него не самое хорошее настроение.
Она вернулась к поваленному дереву, пытаясь сообразить, что делать дальше. И тут услышала ещё один странный звук. Девушка схватила Дамиана за морду и зажала пасть рукой, чтобы никто не услышал его частого, тяжёлого дыхания. Звук был свистящий, громкий, он стремительно приближался. Сквозь шум потока бесполезно разбирать, что это. Элизабет инстинктивно свернулась в комок, спрятав под собой собаку. Они сжались рядом с бревном — замшелым и укрытым папоротником, — в ледяной воде, слушая странный звук, не принадлежавший этому мирному лесу. Звук приблизился, и перед ними внезапно промчался серебристый почтовый фургон: дорога была футах в сорока от того места, где они прятались. Ох, черт возьми! Элизабет вскочила, проклиная себя за то, что не узнала шелеста шин по бетону. Она поползла вперёд, удерживая пса рядом с собой.
По ту сторону дороги стояли дома — один совсем недалеко, дальше — ещё несколько, и это было бы прекрасно, если бы только она могла незаметно пересечь дорогу. Ей было видно ярдов по пятьдесят в обе стороны, и она присела в нерешительности. Выходить на шоссе очень рискованно — если она сделает ошибку и Севилл или его люди увидят её, все будет кончено. На этот раз уж точно.
Она снова сосредоточилась на дороге. Если её увидят, ни она, ни пёс не смогут убежать от полных сил преследователей. Момент критический. Она сжала шею Дамиана.
— Мы сделаем это.
Элизабет выпрямилась и сняла с себя ремень. Накинув его на шею Дамиану как поводок, она вместе с ним бросилась через дорогу к ближайшему дому. Приближаясь, она внимательно разглядывала его: годится ли он для её замысла. Грязновато-кирпичного цвета, с белыми косыми крестами на фасаде и двери гаража. Замаскировали коттедж под ранчо. Она остановилась. Впереди, напротив гаража кто-то свалил огромной кучей заплесневелый ковёр, на подъездной дорожке стояли две брошенные машины и валялись пустые жестянки из-под пива.
Не годится.
Она вернулась на дорожку, посмотрела, нет ли на шоссе машин. Затем побежала к следующему дому. Теперь, когда адреналин иссяк, она почувствовала, насколько вымоталась. Девушка взглянула на пса. Тот хромал на больную переднюю лапу, задние лапы еле двигались, она слышала, как когти скребли по асфальту, когда он подтягивал их.
Следующая дорожка вела к двухэтажному коричневому дому, стоящему чуть поодаль от шоссе. Рыжая длинношёрстная такса залаяла и рысью рванулась им навстречу. Собаку позвал женский голос:
— Джесси, иди ко мне.
Они быстро пробежали мимо, к следующему дому, укрытому за деревьями футах в ста дальше по дороге. Машин не было, девушка поторопила уставшего пса, и он побежал трусцой за нею к уединённой подъездной аллее. Они свернули на неё, и Элизабет увидела знакомую чёрную машину. В каких-нибудь десяти ярдах.
Девушка отпрянула, будто на неё кинулась змея, — выброс адреналина едва не отправил её в обморок. Голова закружилась, все поплыло, она еле удерживалась на ногах и растерянно моргала.
Это конец — они её поймали. И все-таки она знала, что не сдастся. Элизабет отступила и инстинктивно развернулась с намерением бежать, хоть и знала, что это бесполезно. Она ещё не понимала, что сделает — действительно, что? — в тот момент, когда Севилл заберёт у неё собаку.
— Подожди, — позвал её Том. Произнёс он это неожиданно, и Элизабет замерла. Она ожидала резкой команды или грозного предупреждения, но ничего этого не было. Она услышала просьбу. — Элизабет, подожди, — снова сказал он.
Задыхаясь, Элизабет выпрямилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55