Казалось, он желал испепелить девушку взглядом. Глаза Тома метались от босса к ней. Затем он подошёл и достал из выдвижного ящика скальпель. Опустился на колени рядом с Севиллом, помедлил секунду и, прежде чем разрезать скотч, обернулся к Элизабет.
— Я думаю, тебе лучше уйти, — тихо сказал он.
Она поняла. Когда он освободит Севилла, ей лучше быть отсюда подальше. Девушка попятилась, повернулась и убежала.
Хотелось как можно быстрее убраться отсюда, но вместе с тем отчаянно необходимо поискать собаку. Если бы Том сказал, в какую сторону ушёл пёс!.. Мог ли он пойти по дороге или сбежал прямо в лес? Если он ранен, то выбрал, должно быть, самый лёгкий путь. Она быстро осмотрела заросли по обе стороны дорожки, а затем из подвала донёсся громкий голос Севилла, и она поспешила к машине. Хорошо одно — Дамиан сбежал от Севилла. Он ранен, но ей просто нужно найти его. Может, он где-нибудь рядом? Если она позовёт его, он придёт. Элизабет нажала на газ и несколько минут ехала, выкрикивая в окно его имя. Но её надежды постепенно испарялись.
Как найти собаку? Может, Дамиан захочет вернуться в лес, откуда и пришёл? Или просто носится по улицам, перепуганный до смерти? Или ему так плохо, что он вообще не может идти? Лежит где-нибудь в зарослях, свернувшись клубком, и умирает? Том сказал, что его серьёзно ранили. Кто — «зеленые»? Зачем они это сделали? Она вспомнила слова Тома. Пёс на них напал. Эту сцену она могла себе представить легко. Они связали Севилла так же, как Тома, и Дамиан, разумеется, напал на них. Рыдания подкатывали к горлу. Дамиан защищал именно того человека, от которого его пытались спасти.
Элизабет вернулась домой только под вечер. Выходя из машины, она попыталась взять себя в руки, но Билл все же заметил неладное. Он собирал последние томаты в саду и резко выпрямился, когда она подошла. Элизабет присела на низкую кирпичную стенку. Позднее летнее солнце освещало сад рассеянным медным светом, в воздухе уже явно ощущалось хмурое дуновение осени. Через две недели начнутся занятия.
— Что случилось, Элли? Она глубоко вздохнула.
— В двух словах? Расскажу, если хочешь. — Её голос звенел, как струна. Билл понял, что лучше дать ей высказаться. Она ещё не успела начать, а он знал, о чем пойдёт речь. — Прошлой ночью Дамиан убежал из дома Севилла с помощью «зелёных». Это я их туда послала. Когда они напали на Севилла, Дамиан бросился на его защиту… — Она помолчала, затем продолжила, пытаясь говорить как можно спокойнее: — Теперь я не могу найти его. Я искала везде. Может, он уже умер, я не знаю… — Она смотрела в землю. — Я просто не знаю.
Билл не выдал своих чувств. Его внучка привязалась к этой собаке, и если найдёт её, то ни за что не вернёт в университет. Если пса у неё обнаружат, ей грозят серьёзные неприятности. Элизабет никогда не говорила ему, для чего использовали собаку, но было ясно, что в исследовании заинтересован лично Севилл. И теперь его внучка, которая раньше лишь раздражала этого человека, назойливо вмешиваясь в его дела, дошла до того, что натравила на него борцов за права животных. Он снова отвернулся к высохшим растениям, поникшим под тяжестью спелых плодов. Над ним кружили потревоженные осы.
— Я знаю, что ты думаешь, дед, и мне тебе нечего ответить. Я просто сделала то, что считала правильным. И сейчас считаю. Но мне не с кем поговорить. Даже с тобой.
Плечи Билла окаменели. Удар попал в цель.
— Элизабет, — не оборачиваясь, сказал он. — Ты привела «зелёных» в его дом? Попросила их к нему вломиться и украсть собаку?
— Да.
Когда он повернулся к ней, в его взгляде читались замешательство и страдание. Она, конечно, понимала, что страдает он из-за неё. Девушка опустила глаза, не в силах смотреть ему в лицо.
— Ох, Элли… — Билл медленно подошёл и опустился с ней рядом. От тёплой земли пахло очень сладко. — Тебе следовало поговорить со мной. Нужно было…
— Я пыталась, помнишь? Ты не стал меня слушать. Ты сказал, что мои слова не изменят твоего мнения. Я просто не нашла другого способа спасти мою собаку.
— Твою собаку?
— Да, это мой пёс. Ты понимаешь? Он доверяет мне, ждёт меня. Где-то в этом городе Дамиан — если он ещё жив, конечно, — ждёт, что я приду ему на помощь. И я не брошу его, потому что он бы со мной так не поступил.
Биллу больше всего на свете хотелось обнять внучку, но он сдерживался.
— Этот человек — он может узнать, что ты стоишь за нападением?
— Он знает.
— Ты подумала о последствиях? Что будет с твоей жизнью, с твоей карьерой?
— С моей жизнью? Да, подумала. Что касается карьеры — нет, не очень. Я надеюсь, однажды ты сможешь понять, почему у меня не было выбора. Я сделала это не только для Дамиана. И для себя тоже.
— Нас ждут тяжёлые времена из-за этой истории, Элли. К тебе больше не будут относиться с благосклонностью. Я не удивлюсь, если от медицинской степени придётся отказаться. Я просто не знаю.
Элизабет повернулась к нему:
— Дед, будь со мной, прошу тебя. Ты подожди, это все закончится. Только будь со мной, как всегда.
Она закрыла лицо руками и разразилась беззвучными рыданиями. Биллу ничего не оставалось, только прижать её к себе. Как всегда.
— Маленькая моя девочка, — прошептал он, обнимая её и качая головой в бессильном отчаянии, — что же ты наделала…
Элизабет позвонила в газету и дала в утренний номер маленькое объявление в бесплатную рубрику: «Пропала собака! Полосатый питбуль. Раненый. Очень любимый. Вознаграждение» и номер своего мобильного телефона. Потом распечатала несколько листовок с тем же текстом, съездила и расклеила объявления в окрестностях дома Севилла. Вернулась к обеду, готовясь к худшему: вдруг Билл что-нибудь рассказал Дэйву. Но дед, очевидно, об истории умолчал — ужин прошёл мирно.
Элизабет, зайди сюда, — негромко позвал её из кухни Билл — он домывал посуду. Они с Дэйвом смотрели в кабинете кино, однако она поднялась и вышла в кухню. У Билла по маленькому кухонному телевизору шли новости. Приближаясь, Элизабет расслышала слово «собака», но, когда вошла, сюжет уже закончился. Билл выключил телевизор.
Показали довольно большой репортаж о собаке. Севилл предлагает двадцать пять тысяч долларов тому, кто вернёт собаку, и тысячу долларов за любую информацию о её местонахождении. Они говорят, что собака серьёзно ранена борцами за права животных, и советуют всем держаться от неё подальше, не подходить — просто сообщить, где её видели. Сказали ещё, что собака может быть очень опасна, чуть не убила одного из «зелёных» психов, который пытался её украсть. — Судя по тону, он осуждал её за то, что она связалась с таким животным. — Они не назвали твоего имени, но тебя приложили крепко. А Севилл у них очень неплохо выглядел — прямо-таки нобелевский лауреат и осиротевший собаковладелец в одном лице.
Элизабет лихорадочно мерила шагами кухню. На какое-то мгновение все её надежды умерли. Севилл, его положение и деньги работали теперь против неё. В его руках пресса, у него средства, он умел складно врать, чтобы люди помогали ему. Она горько высмеивала себя за самодельные объявления — ведь идея ей казалась такой хорошей…
На следующий день в новостях сообщали о множестве очевидцев. Департамент контроля над животными заявил, что в день они получают по несколько звонков о сбежавшей собаке: люди видели, как она проходила мимо, лежала на обочине. Сначала сообщали, что пёс пытался пересечь скоростное шоссе, но позже уточнили: он просто лежал у дороги. Когда прибыла полиция, пёс уже исчез. Элизабет примчалась на то место, о котором говорилось в репортаже, и сама увидела, что делает с людьми обещанная награда в двадцать пять тысяч долларов. Участок шоссе превратился в цирк. Полицейский разгонял охотников за собакой. Сверху кружили вертолёты телевизионщиков и кого-то ещё. Там, где пёс оставил пятна крови, собралась небольшая толпа, и кто-то едва ли не рыл носом траву, чтобы найти следы. Элизабет мрачно оглядела картину. Севилл хорошо разыграл свои карты, предложил наличные и задействовал масс-медиа. Теперь она должна не просто найти собаку раньше его — она должна найти её раньше всех остальных. Двадцать пять тысяч долларов подняли целый город. Она развернулась и уехала, хорошо понимая, каковы её шансы.
Всего через день Севилл отменил её объявление в газете. Кто-то сорвал все её листовки на улицах. Она стала просто одной из сотен «охотников за шкурами», как их называли в новостях: люди бесцельно разъезжали повсюду в поисках собачьих следов.
К концу третьего дня Элизабет сдалась. Больше ездить не имело смысла. Как она могла найти собаку, когда это не удалось сотням страждущих следопытов? Она лишь надеялась, что Дамиан умер быстро, не мучаясь, где-нибудь в канаве, в одиночестве.
В одиночестве.
Это она вынести не могла. Элизабет заперлась в своей комнате, пытаясь не слышать голосов Дэйва и Билла. Занятия начнутся меньше чем через неделю. Интересно, что Билл скажет Дэйву?
Утром четвёртого дня, когда она вышла из комнаты в халате, Дэйв уже уехал на работу. Элизабет приготовила себе кофе, пытаясь смириться с мыслью, что Дамиана больше нет. Но ничего не получалось. Нет, не может быть — она бы почувствовала, если бы он умер.
В дверь позвонили, но девушка этому значения не придала. Какие-нибудь торговцы или мусорщик. К тому же она ужасно выглядит — пусть оставят все на веранде, если хотят. И вдруг услышала голос деда, рассерженный, на тон выше обычного. Она подбежала к двери, скользя по гладкому полу. В дверях стояли полицейские — мужчина и женщина. Они вежливо чего-то требовали, а женщина-офицер при виде Элизабет обратилась к ней через голову Билла:
— Мы бы хотели поговорить с вами, мисс Флетчер. — Элизабет подошла ближе. — Я офицер Джонсон. Это ваш отец? Дедушка? Он тоже здесь живёт?
— Это мой дедушка, и да, мы живём здесь. Не могли бы вы…
— Насколько я понимаю, вы знакомы с доктором Джозефом Севиллом. Не могли бы вы рассказать, как вы с ним познакомились? — Он… он… Что она могла сказать? Кто он ей? Человек, который забрал её пса?.. Правда, пёс никогда ей не принадлежал…
— Мы вместе тренировали собаку. — Такой ответ показался ей безопасным.
— Собаку. Не могли бы вы её описать? — Офицер Джонсон заглянула в свой тоненький блокнот.
— Дамиан, полосатый питбуль. Самец.
— Когда в последний раз вы видели Дамиана?
— Неделю назад, думаю. Несколько дней. А в чем дело? Почему вы здесь?
Офицер. Джонсон снова посмотрела в свои записи и поправила тяжёлый форменный ремень.
— Это ваша коричневая «тойота», мэм? — Да.
— У нас есть основания полагать, что вы подобрали полосатого питбуля на скоростном шоссе около девяти утра во вторник. У нас есть сообщение о женщине в коричневом пикапе, по описанию похожем на ваш, которая увезла питбуля. Это действительно были вы?
— Вы шутите? Кто-то нашёл его? Кто-то его увёз?
— Это вы подобрали его на дороге, мэм? Элизабет коснулась руки женщины:
—Когда, вы говорите, это случилось? Когда его нашли? Сколько времени прошло? Офицер отпрянула.
— Мэм, прошу вас, успокойтесь. Вы можете ответить на мой вопрос? Вы находили похожую собаку?
— Разумеется, нет. Я ищу его уже несколько дней.
— В этом доме, в пределах ваших владений, есть полосатый питбуль?
— Конечно, нет.
— Ну, у нас есть причины полагать, что собака может находиться здесь. Вы не возражаете, если мы войдём и посмотрим?
Билл выпрямился.
— Я возражаю. Вы не войдёте сюда ничего смотреть. Собаки здесь нет, и моя внучка понятия не имеет, где она. Она была ни при чем, когда собака пропала, так почему она должна знать это теперь?
Грузный полицейский поднял руку.
— Мы просто хотим убедиться, что собаки здесь нет, вот и все.
— Вы превышаете свои полномочия. Собаки здесь нет, и у вас нет ордера на обыск, поэтому я прошу вас уйти, если вы завершили свои изыскания.
Доктор Севилл подвергся краже со взломом и оскорблению действием. После побега преступников первой там появилась ваша внучка. Это даёт мне основания полагать, что ей известны некоторые факты, связанные с нападением. Кроме того, она — заинтересованное лицо.
Элизабет прервала офицера:
— Прошу вас, поверьте мне, собаки здесь нет. Вам не нужно входить. Я отвечу на все ваши вопросы, но собаки здесь нет. Пожалуйста, не вмешивайте мою семью в это дело.
Она не могла сосредоточиться и даже не знала, смеяться или плакать. Кто-то подобрал Дамиана. Но почему его не вернули Севиллу?
Полицейские вежливо отступили. Записав её полное имя и проверив водительские права, они ушли с крыльца. Элизабет задумалась. Где он сейчас? Кто эти люди, что они с ним делают и почему не захотели получить награду в двадцать пять тысяч долларов?
Звонок раздался в одиннадцать вечера. Телефон лежал на кровати, и Элизабет быстро схватила трубку. На том конце так долго молчали, что она уже готова была нажать отбой.
— Мне нужна Люкс, — произнёс наконец женский голос с таким сильным австралийским акцентом, что Элизабет потребовалась пара секунд, чтобы догадаться, что ей сказали. Потом она все поняла и побледнела.
— О господи, о господи! — Она раскачивалась из стороны в сторону, сжав трубку в руке. Дамиан жив, он говорил, и женщина, с которой он разговаривал, звонит ей прямо сейчас. — С ним все в порядке?
На том конце опять долго молчали.
— Это Люкс?
— Да, да! Он жив, с ним все хорошо? Длинная пауза.
— Он спрашивал о вас, но скажите, почему я должна вам его отдавать? — В голосе звучало обвинение.
— Потому что для меня сейчас важнее всего на свете найти его и спрятать от человека, который хочет его заполучить.
— Почему вы позволили ему оказаться там?
— Я… я нашла его там, пожалуйста, я пытаюсь помочь ему!..
— Как вы там вообще оказались, в таком месте?
— О, я поняла: вы думаете, что я одна из них, но это не так. Теперь уже нет, и никогда больше. Вы должны понять.
— Тогда скажите мне вот что — какого черта на нем электрический ошейник? Почему? Какой ублюдок надел его?
— Учёный из университета, у которого он жил, — он боялся Дамиана, вот почему. Я пыталась снять его, но этот человек иначе не мог заставить Дамиана слушаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55