(Не знаю), сказал Тау, и наступила долгая пауза. Почему Ваннис сняла босуэлл? Не пострадала ли она при крушении баржи? Что ж, сама виновата, если так оплошала. Кестиан выбросил ее из головы.
(Но это уже не имеет значения, правда? Мы готовы действовать, и Дулу нас поддерживают. Эренарх нас уже не остановит — и если Найберг не идет к нам, то мы пойдем к нему и представим ему новый совет.)
(Я вижу, вы вполне владеете ситуацией. Подчиняюсь вашему руководству. Что до Эренарха, то Фелтон превосходно умеет отыскивать тех, кто потерялся.)
Несколько успокоенный Кестиан вышел из туалета как раз вовремя, чтобы увидеть тощего, длинноволосого Фелтона, выходящего в боковую дверь. Кестиан даже не заметил, что тот присутствовал на балу.
Пожав плечами, эгиос вернулся к собранию. Речь теперь держал Й'Талоб, забывший былые колебания при виде достигнутого среди гостей консенсуса. Кестиан с удовлетворением отметил, что все члены их группы занимают доминирующие позиции, а остальные почтительно слушают их. Даже Чаридхе Масо примкнула к слушающим.
Уверенность вернулась к Кестиану, а с ней и прежняя эйфория. Здесь делается история, и он участвует в этом процессе. Й'Талоб, увидев его, поклонился.
— Раз мы пришли к соглашению, друзья мои, — сказал Кестиан, — давайте обсудим состав Малого Совета. Первым я хочу назвать моего уважаемого соседа, Архона Ториганского, чьи коммерческие связи не имеют себе равных.
Публика отозвалась одобрительным шепотом. Й'Талоб с низким поклоном сказал:
— Я не знаю более высокой чести, чем служить обществу, которое взрастило меня и способствовало процветанию моей Семьи на протяжении восьми поколений. Позвольте мне в свою очередь назвать почтенного эгиоса Бойяра, видного эксперта в области экономики.
Один член группы называл другого под аплодисменты растущего круга Дулу. Даже отсутствующую Гештар назвали — это сделала в своей вдохновенной речи старая Цинциннат, чей возраст гарантировал повышенное уважение. Последним высказался Тау Шривашти, предложив Кестиана в председатели.
У Кестнана кружилась голова, и ребяческая гордость залила румянцем шею и щеки. Чаридхе Масо с улыбкой поклонилась ему, и музыка заиграла вновь.
Он не заметил, когда Чаридхе успела вернуть бразды правления в свои руки, но она уже приглашала его на Кадриль Масок. Все, кого назвали, собрались в отдельный кружок, и остальные гости слегка отошли, показывая тем самым, что согласны с выбором. Зал наполнился танцующими парами.
Когда кадриль закончилась, новый Малый Совет покинул бал и по транстубу отправился в Колпак. Атмосфера в капсуле была наэлектризована, но все хранили молчание. Кестиан смотрел на всех по очереди, стараясь запечатлеть этот момент в памяти: вот этим людям предстоит отныне решать судьбу Тысячи Солнц. Личные склонности не должны больше иметь значения: он обязан сплотить их в единое целое.
Вот только... Кестиан вспомнил о крушении баржи, об исчезновении Эренарха и почувствовал, что контроль опять ускользает от него. Ища поддержки, он взглянул на Тау, но Архон смотрел на огни снаружи.
Где же Эренарх? Что он сейчас делает? Чего от него ожидать?
«Да ничего», — решил Кестиан. Да, Эренарх приятный молодой человек, но в правители явно не годится. Его найдут, и у него не будет иного выбора, как подчиниться желанию своего народа.
Кестиан откинулся назад и стал думать о том, как добиться содействия — и послушания — от последнего Аркада.
18
Брендон подождал, пока дверь не закрылась за ним, бесшумно войдя в стену, и оглядел спальню. Постель аккуратно застелена, пульт рядом выключен. В ванной пусто, в гардеробной тоже. Брендон еще раньше нашел и дезактивировал старинные вмонтированные в стены имиджеры и сейчас с помощью босуэлла убедился, что они по-настоящему бездействуют.
Он сбросил с себя мокрую, пахнущую сыростью одежду, хотел принять душ и заколебался: если он пустит воду, это может заметить охранник. Ванна в кухонном алькове.
Усмехнувшись, Брендон надел чистую рубашку и брюки. Что бы там ни ждало впереди, он встретит это, благоухая тиной.
Босуэлл засветился — код был Брендону незнаком. Он нажал на кнопку приема.
(Юный Искатель, не требуется ли тебе убежище?)
Брендон сразу узнал этот насмешливый голос, хотя слышал его только дважды: старый Профет, Тате Кага.
(Нет), ответил Брендон.
Смех старца пронизал его до самых костей.
(Значит, ты решил пробудиться от долгой спячки? Но сначала надо разбудить еще кое-кого. Ты придешь?)
Брендон натянул второй сапог и тихо прошел через спальню, задержавшись перед кучей мокрой одежды.
(Тебе придется сказать мне больше, чем ты сказал, Старец. Я только что выбрался из одной ловушки и намерен сунуться в другую, пострашнее.)
Тате Кага снова засмеялся.
(Создающий Ветер не ставит ловушек, он их ломает. Здесь у меня лежит тело капитана «Телварны», а дух ее блуждает неведомо где. Приди, верни ее назад! Последнее, что она сказала, было «Аркад».)
Связь прервалась. Брендон постоял у окна, глядя на скрывающие Колпак огни. Ему предоставлялся последний шанс перекинуть мост через пропасть, и Брендон уже знал, что воспользуется им.
Он повернулся спиной к Колпаку, выдвинул ящик шкафа у кровати и подал сигнал, открывающий потайной ход в транстуб.
В мозаичной стене перед ним открылась дверца. Оглядывая крошечную капсулу, воздух в которой, вероятно, не менялся несколько поколений, Брендон спросил себя: кто же из его достойных предков вмонтировал в анклав эти тайники — и для чего? Дав себе обещание порыться в архивах, когда будет время, он сел и набрал код оси вращения. Исследуя в свое время Малый Дворец, Брендон и Гален убедились в том, что предки любили не только тайные ходы, но и секретные записи.
Если я проиграю, времени у меня будет хоть отбавляй.
Он знал с той самой минуты, как сказал Ленику Деральце, что намерен бежать с Артелиона, что последствия рано или поздно настигнут его, но необходимость побега перевешивала риск.
Проблема состояла в том, что, когда он достиг Шарванна, и причина побега, и риск изменились до неузнаваемости. Но, начав действовать, он еще заплатит свою цену — как заплатил Деральце.
Транстуб круто, по вертикали, завернул вверх, неся его к южному полюсу Аресского онейла, где стоял дворец Тате Каги. Брендон вдруг вспомнил, что не имеет понятия, как эта резиденция выглядит, но тут же перестал думать об этом, и прежний ход мыслей возобновился.
Он встретит последствия лицом к лицу, какими бы они ни были, а потом отправится спасать отца. Либо при поддержке Флота, либо...
В уме у него замелькали образы Диса, Маркхема, «Телварны» и Вийи.
Вийя...
Вероятно, это вопиющая глупость — отправиться сейчас, в момент кризиса, с последним визитом к женщине, которая так откровенно чуралась его, что оттолкнула от себя большую часть своего экипажа и попалась в должарскую ловушку. Но он должен понять, что в ней побудило веселого, свободолюбивого Маркхема стать ее любовником — как и то, чем он сам заслужил такое презрение с ее стороны.
Ему заложило уши — он приближался к месту своего назначения в четырех с половиной километрах над внутренней поверхностью Ареса. Капсула замедлила ход, и ее залил желтый свет, предупреждающий о невесомости. Желудок Брендона отреагировал на изменение веса. Дождавшись остановки, Брендон ухватился за поручень и выплыл наружу. Там он задержался, чтобы прилепить дипластовые подошвы, взятые из автомата у остановки.
То, что он увидел, вызвало у него еще больший шок, чем интерьер Бабули Чанг. Между массивными переплетениями опор и кабелей, поддерживающими рассеиватели света, тянулась металло-дипластовая дорога, а в конце ее, как паук в паутине, висел дворец нуллера — мешанина прозрачных пузырей, переливающихся радужными красками в тусклом свете рассеивателей. Пятнышко, летящее навстречу Брендону, скоро приняло форму ярко раскрашенной гравиплоскости, похожей на легендарный ковер-самолет Утерянной Земли.
Брендон ступил на нее, и она понеслась обратно во дворец, создавая иллюзию неподвижности, характерную для всех гравитационных устройств. Ему показалось, что далеко внизу промелькнуло озеро — темное пятно с отраженными в нем огнями.
Мысленно он извинился перед Ваннис. Он поступил как трус, бросив ее наедине с обломками баржи и рухнувшими планами. «Ванн, возможно, задержит ее до моего возвращения, — подумал Брендон, — но это убережет ее от гнева заговорщиков, как она сама поймет со временем».
Бедная Ваннис! Как ненавистно ей было положение, в котором она оказалась. Но она выбрала эту западню добровольно, и никакая жалость не заставит его войти туда за ней.
Гравиплоскость замедлила полет и остановилась. Брендон ухватился за гибкий поручень и вплыл в жилище Тате Каги.
Интерьер стоил фасада: смешение пузырей, поручней и платформ под всевозможными углами, еще запутаннее, чем в Садах Аши. Повсюду растения и произведения искусства. Внезапно послышалось чириканье, и облако ярких, похожих на пули существ обогнуло пузырь и заплясало над головой у Брендона. Он с изумлением увидел, что это крохотные птички всех цветов радуги: крылышками они пользовались только при перемене направления и тут же складывали их опять до следующего маневра. Двигались они угловато, почти как насекомые, совсем не похоже на птиц, знакомых ему с детства.
Нуллер появился миг спустя, спустившись под головоломным углом откуда-то сверху в реянии разноцветных одежд. Он тормозил по дороге, цепляясь за поручни; когда он хватался за них несоразмерно большими руками и ногами, они издавали жалобные звуки, которые отдавались эхом от причудливых поверхностей вокруг. От него пахло дымом и душистыми травами.
Без пузыря Тате Кага двигался с естественной грацией, приобретенной за несколько веков жизни в невесомости, отчего казался человеком и инопланетянином одновременно. Птицы, проделав невероятно сложный маневр, окружили Тате Кагу цветным, чирикающим ореолом, и он остановился прямо перед Брендоном, вися вверх ногами с веселым выражением на морщинистом лице.
— Хо! Никак молодой Аркад. Ты знаешь, что кое-кто из твоих нехороших Дулу собрался накрутить тебе хвост? — Старик указал вверх, на собственный пах.
— Знаю, — подавив смех, сказал Брендон. — Ты говорил по босуэллу, что Вийя спрашивала обо мне?
— Она не спрашивала — просто назвала твое имя. Или имя твоих предков.
Тате Кага перевернулся, приняв наконец то же положение, что и Брендон. Молодой человек понимал, что это не запоздалая вежливость, а завуалированный вызов: старик его оценивал.
Брендон уже привык, что его оценивают — обычно как потенциальную пешку в чужой игре, иногда прикидывая, когда же он начнет собственную игру.
Это случится скоро: если не по закону, то вопреки ему.
— Зачем же ты вызвал меня? — спросил он.
— А зачем ты пришел?
— Из любопытства.
Тате Кага рассмеялся, вызвав новую серию звуков из струнных поручней, и завертелся волчком.
— Ха-ха! Вот и я тебя позвал из любопытства! — И нуллер внезапно метнулся прочь. — Она лежит тут. Пошли.
Брендон оттолкнулся и полетел за стариком.
У следующего дверного проема он остановился. Женщина тихо парила в центре сферической комнаты, среди множества мелких пузырей, заполняющих пространство. Внизу, у самого дна, простиралась широкая и длинная платформа, устланная живым мхом с мелкими желтыми цветами. В стены были вделаны многоугольные видеоэкраны различных форм и размеров, показывающие разные картины: глубокий космос, небо с быстро летящими облаками, леса, песчаные дюны, причудливые скалы.
Длинные руки Вийи висели свободно, и черные, как ночь, волосы, обычно туго завязанные позади, плавали шелковистым облаком вокруг головы и плеч. Ее веки поднялись, и она устремила невидящий взгляд в пространство над собой.
Подруга Маркхема. Почему?
Брендон посмотрел на Тате Кагу, но тот исчез. Держась за дверной косяк, Брендон продвинулся внутрь — и дверь закрылась за ним, хотя он ни на что не нажимал.
* * *
Вийя была застигнута врасплох.
Эмоциональная метка Брендона дошла до нее, как первые лучи, проникающие в иллюминатор еще до того, как корабль повернет к солнцу.
Она едва успела закрыть щиты, предохраняющие от радиации, до того, как повернуться к Брендону лицом.
— У нас есть несколько минут наедине, — сказал он, — без публики, громко выражающей свое одобрение или возмущение, поэтому... — Он медленно оттолкнулся от стены и вынул руку из кармана камзола. — Я хотел вернуть вам вот это.
В руке он держал большой, в форме слезы, драгоценный камень — Камень Прометея — из Зала Слоновой Кости в Артелионском Большом Дворце.
— Это подарок, — сказал Брендон, видя, что она не хочет его брать.
Она не шелохнулась, и он схватил один из пузырьков. Вийя заметила, как он удивился, когда тот не двинулся с места, — но потом, опершись на пузырь, изменил направление и подплыл еще ближе. Она слышала его дыхание и шорох ткани, когда он протянул руку с камнем к ней.
Она держала ладонь прямо, но его рукав зацепил ее запястье с внутренней стороны. Она зажала в кулак камень, чьи блики уже бежали вверх по руке, и отвернулась. Рука проехалась по грубой ткани собственного комбинезона, и этого хватило, чтобы послать тело в штопор.
Боль прошила голову, образ проклятой рации снова возник в мозгу, и где-то далеко ей отозвались эхом Ивард и келли. Эйя не было слышно. Вийя отогнала образ и схватилась за подвернувшийся пузырь, чтобы остановиться и попытаться найти выход.
— Подожди.
Она повернула к нему голову — не потому, что он что-то сказал, а чтобы избежать нового физического контакта.
— Тебе понравился концерт?
Ей нужно было смотреть на что-то. Она раскрыла руки, и из камня ударил свет, бросив разноцветную сетку до самого плеча.
— Мне кажется, он достиг цели, — сказала она.
Невозможно было отгородиться от него полностью. Когда он задавал свой вопрос, теплые тона в его голосе спрашивали совсем о другом: «Тебе понравился мой подарок?»
Теперь тепло исчезло, лицо спряталось за маской отстраненной вежливости, за которой так трудно разглядеть человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65