— Так остановите. — Адмирал исчез с экрана.
Красный огонек над клавиатурой сменился зеленым. Азиза, наклонясь, застучала по клавишам. Двое аналитиков переместились поближе к ней, и все трое стали переговариваться рублеными фразами, смысла которых Нг не улавливала.
— Я думаю... — сказал Круглолицый.
— Держи этот канал, гетеродинируй их... — прервал Губастый.
— Есть, — заявила Азиза и, отпихнув обоих, села за пульт и стала нажимать клавиши.
Вопли внезапно прекратились. Оба рифтера из последних сил подплыли к своим пультам, и их окошки на экране погасли — остался только Барродах, занявший теперь весь экран. Вид у него был удивленный и разочарованный.
Он положил кукол и хотел взяться за клавиши, но куклы точно пристали к его рукам. Раздался влажный сосущий звук, и Барродаха охватила паника. Он отчаянно затряс руками, но звук стал еще громче, и куклы налезли на руки до самых запястий.
Аналитики покатились со смеху.
— Азиза обратила их сфинктеры в другую сторону!
Ритмичное чмоканье ускорилось — теперь оно сопровождалось сочными шлепками.
— Прямо как надувной тисмийчик, — обронил один из офицеров, не так чтобы очень тихо.
Нг смотрела, как зачарованная. Куклы надувались все больше и больше — это Азиза накачивала их воздухом со своего пульта. Барродах тоже молотил по клавишам, но куклы стали уже больше его головы, и его усилия пропадали впустую. Еще немного — и обе куклы оглушительно лопнули, а Барродах перелетел через спинку своего стула.
Какой-то миг все было тихо. Потом рука, облепленная радужной жижей, ухватилась за край стола, нашарила нужную клавишу, и экран погас. Пульт № 28 тут же закрыли снова — Кватемок не дремал.
Поначалу в нише стояла тишина, потом Нг услышала давящийся звук: один из лейтенантов самоотверженно пытался сдержать позыв к смеху.
Нг усмехнулась, и офицеры с облегчением дали выход своему веселью. Нг подождала немного, примечая взгляды, устремленные на них из зала. Теперь это, конечно же, широко разойдется среди молодых (и не очень молодых) офицеров.
«Пусть их, — подумала она. — В последнее время у нас было не так много поводов для смеха».
Двинувшись к выходу, она сказала:
— Продолжайте.
Офицеры, мужественно подавляя смех, отсалютовали ей и расступились.
«Барродах. Надо будет запомнить это имя».
Все еще улыбаясь, Марго вышла из Зала Ситуаций.
6
Найберг, указав на экран, сказал с сардонической улыбкой:
— Похоже, наши враги решили навести у себя порядок.
Нг увидела Барродаха. За ним на стене виднелась эмблема «Кулака Должара».
— Это заявление обращено ко всему флоту, — сказал он. — Прекратите расстреливать курьерские суда. Ограничьте свою стрелковую практику военными и гражданскими панархистскими кораблями. — И Барродах отключил связь.
— Коротко и ясно, — заметила Нг. — Ни угроз, ни объяснений.
— Ну, объяснять не обязательно — у кого есть мозги, и так поймет. Барродах должен нуждаться в ДатаНете не меньше, чем мы. Что до угроз, он ведь знает, где находятся его корабли, и всегда может отключить эти свои урианские энергоблоки.
Нг кивнула. Пока рифтер запустит свои холодные двигатели, Барродах пошлет других, чтобы расстрелять его. Она пожала плечами, отгоняя эту мысль.
Он знает, где находятся его корабли.
«Ведь знаешь, Барродах? Говори, говори дальше...»
* * *
Первые два урока уланшу были даны в келлийском анклаве. К третьему Ивард вернулся в Колпак. Жаим, придя, нашел помещение пустым и вышел в искусственный садик. Там он нашел Люцифера, белого фаустианского горного кота, которого Вийя спасла во время одного из рейсов. Кот беспокойно мотался по саду.
Голубые, как лед, глаза взглянули на Жаима — их тусклое свечение указывало на поздний час. Большая клинообразная голова потерлась о ногу человека. Жаим почесал кота за рваными, обгрызенными ушами, и Люци низко, рокочуще замурлыкал.
Но вот он поднял голову, насторожился и грациозным прыжком перескочил через низкую, увитую плющом стену.
Жаим оглянулся — это пришла Вийя.
— Иварда нет, но он скоро вернется, — сказала она.
— Что ж, позанимаемся завтра.
Жаиму это было на руку — он устал.
— Как хочешь.
Вийя, конечно, раскусила его, и Жаим понял, что она больше ничего ему не скажет, если он не спросит.
— Он будет очень разочарован, если я его не дождусь?
— Возможно, но он это переживет.
Жаим помедлил и ушел в помещение. Выражение лица Вийи не изменилось, но он летал с ней столько лет, что научился немного понимать ее: она была довольна.
— А где он? Ну да, конечно, — у келли.
— Скорее у своего друга, нуллера.
Ванн рассказал Жаиму о Тате Каге, но когда рифтер спросил, какой интерес может быть у древнего Дулу к Иварду, десантник только плечами пожал. «Он нуллер, Профет и живет седьмую сотню лет. Кто разберет, почему он интересуется тем или этим?»
Вийя заказала какое-то питье, и тут же запахло кафом. После недели на настоящем кофе синтетический запах показался Жаиму резким и неаппетитным. Но он промолчал.
В автомате появились две чашки. Вийя взяла свою, оставила другую Жаиму и вышла, прикрыв за собой дверь.
Жаим с удивлением подумал, зачем это она, и вышел вслед за ней. Дверь отодвинулась, когда он подошел. Вийя сидела за пультом, уверенно перебирая пальцами по клавишам. Зрелище было таким знакомым, что Жаим начал пятиться, не желая беспокоить капитана за работой, но тут же вспомнил, что она больше не капитан. А значит, не подсчитывает ресурсы, не планирует рейс и вообще ничем таким не занимается. «Телварна» заключена в глубинах военного комплекса, и Вийе практически нечего делать. Зачем ей, собственно, этот пульт, функции которого так сильно ограничены, — разве что она развлекается, обходя эти ограничения? Но ведь это только игра.
Выходит, Вийя просто не хочет общаться с ним? Но почему?
Жаим смотрел на нее, ища ответа. Если бы она не отгородилась от него, то почувствовала бы его сосредоточенность. Но ответ все равно придет — надо только, чтобы она отреагировала.
Некоторое время оба молчали. Она сидела за пультом, безостановочно шевеля длинными коричневыми пальцами. Четкие линии ее профиля были сумрачны, иссиня-черные блестящие волосы стянуты в непременный хвост, который она носила всегда. За восемь лет он стал разве что немного длиннее.
«Она красивая, но с ней это как-то не сочетается», — сказала как-то Рет Сильвернайф. Это правда. Вийя прячет изящные очертания своего высокого, сильного тела под корабельным комбинезоном. Никогда не носит украшений, хотя любит их рассматривать. Красивый изгиб ее век и бровей в обрамлении длиннейших ресниц можно разглядеть, только когда она на тебя не смотрит — когда смотрит, ты видишь только нацеленные на тебя зрачки. От этого неуступчивого взгляда людям обычно делается не по себе.
«Можно выгнать должарианку с Должара, но нельзя вытравить Должар из должарианки», — пошутил однажды Локри.
Жаим был с Маркхемом, когда тот нашел Вийю. Она бесповоротно отреклась от родной планеты и выучила уни с быстротой, свидетельствовавшей о полной отдаче. Ее выговор, такой же по-артелионски чистый, как у Маркхема, изменял ей только в моменты сильного волнения.
Она продолжала работать, не отрывая глаз от клавиатуры.
Чем она таким занята? Жаим вдруг проникся уверенностью, что она пытается проникнуть в систему станции — и, может быть, уже знает о захваченной у врага гиперрации.
Нет, не может быть. Хотя она темпат, а не телепат, Жаим не позволяет себе даже думать о том, что слышал на совещании: слишком опасно.
Он вернул свои мысли к настоящему, продолжая следить за ней. Никакой реакции — а ведь она должна чувствовать интенсивность, если уж не предмет, его интереса.
«Это уже само по себе реакция», — подумал он, вспомнив, что за все те годы, когда Вийя с Маркхемом жили вместе, они ни разу не прикоснулись друг к другу и вообще никак не выражали своих чувств при других. Но каждый из них говорил о другом с непринужденностью, проистекающей из близкого знакомства — и доверия.
— А, ты здесь!
Восклицание Иварда застало Жаима врасплох, и он по старой привычке круто обернулся назад, изготовив руки. Вийя позади весело фыркнула.
Ивард, не смутившись, ринулся вперед — его веснушчатое лицо блестело от пота, как будто он бежал всю дорогу. Жаим заметил в мальчике некоторые перемены.
— Я так и надеялся, что ты меня дождешься, — сказал Ивард. — Я был на оси вращения, во дворце Тате Каги. Вот это здорово! А потом зашел к келли, и мы потеряли счет времени... — Тут Ивард защебетал и заухал — никогда бы Жаим не подумал, что человеческое горло способно производить такие звуки. Сам Ивард, казалось, не замечал своих успехов. — Оно так быстро идет.
— Давай-ка начнем, — сказал Жаим.
Ивард кивнул и закрыл глаза — видимо, чтобы наладить дыхание. Вийя тихо помогла Жаиму раздвинуть лишнюю мебель по углам комнаты и заняла место в арке: ведущей в сад, настороженно держа голову.
— Падай, — сказал Жаим, и Ивард послушно перекувырнулся, неуклюжий со своими длинными руками и ногами.
Жаим перевел взгляд на Вийю. Опять наблюдает за часовым-десантником. Зачем? Этого он тоже не мог взять в толк.
Но она не ответила бы, если бы он даже спросил, и Жаим вернул внимание к Иварду, уча его разным приемам падения.
Вийя наблюдала за уроком, но не двигалась и не говорила ни слова, пока Ивард, у которого никак не выходило одно упражнение, не попросил ее показать.
Жаим думал, что она откажется, и удивился, когда она молча отошла от окна и стала в стойку почти в пределах его досягаемости. Он заметил в ней легкий проблеск юмора — ничего явного, только изогнутые веки чуть-чуть надвинулись на темные, как ночь, глаза.
— Ха! — выдохнула она и атаковала.
Тело Жаима сработало раньше, чем мозг, но Вийя, после молниеносного обмена легкими ударами, приподняла его, лишь слегка крякнув от усилия, и швырнула в сторону. Он перевернулся в воздухе и приземлился в безупречном полуприседе, выставив руки.
— Здорово! — восхитился Ивард. — Давайте еще раз!
Они повторили. Тогда Ивард тоже захотел попробовать. Он уперся ногой в сцепленные руки Жаима, и тот подбросил его на метр в воздух. Мальчик приземлился неуклюже, но безопасно, перевернулся и поднялся на ноги.
— Тебе надо попрактиковаться, — сказал Жаим, подбоченившись. — Давай-ка вот с этого стула.
Ивард кивнул, отбросив назад рыжие, мокрые от пота волосы. Парень совсем недавно оправился от тяжелой болезни. Сам он, вероятно, не замечал своего хриплого дыхания, но Жаим заметил и велел ему немного посидеть.
— Покажите мне еще чего-нибудь, — попросил Ивард. — Раньше вы никогда не выступали перед нами. — Он говорил с вопросительными нотками и смотрел на Жаима, не на Вийю.
«Он тоже неплохо изучил ее — по-своему», — хмуро подумал Жаим.
Но Вийя напала, и все мысли вылетели у него из головы. Они финтили и атаковали, схватывались и отступали. Ее близость всегда тревожила Жаима, порождая у него в уме смутные образы, похожие на эхо. Пряный запах ее пота; ее длиннопалые руки с коротко остриженными ногтями; легкое прикосновение ее черных волос, когда она вырывалась из его захвата.
Все это сопровождалось смесью эмоций: унижения и возбуждения, страха и гнева. В былое время Жаим больше всех смеялся над бородатой шуткой Локри, потому что лучше всех понимал должарианскую природу Вийи: в одну жуткую ночь вскоре после прибытия на Дис она попыталась его изнасиловать, и ему пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть.
Он встретился с ее темным взглядом. Интересно, помнит ли она об этом? Или для них это значит так мало, что сразу забывается? Она никогда не упоминала о том случае, а когда проделала недавно то же самое со злополучным Локри, вела себя потом как ни в чем не бывало.
Они закончили, а Ивард нехотя поплелся в свою комнату, сражаясь с воображаемым врагом.
— Завтра приду опять, если обстоятельства позволят, — сказал Жаим Вийе.
Она не стала спрашивать, какие обстоятельства, — только кивнула и ушла к себе, бросив его одного.
Часовой привычным жестом отдал честь. Жаим ответил, дошел по коридорам до транстуба и прислонился к двери, ожидая капсулу. Он понюхал воздух. Было «утро», и освещение напоминало восход солнца на планете земного типа.
Под ногами зарокотало, и прибыла капсула. Жаим вошел и отыскал свободное место позади нескольких пассажиров, едущих на работу. Капсула рванула с места, и ее плавное ускорение отозвалось у Жаима в диафрагме. Еще немного — и она вылетела из Колпака, начав спуск к онейлу. Зеленая мозаика по мере снижения обретала детали, и на ней выделялись, как шрамы, новые лагеря для беженцев.
Это поселение в отличие от Рифтхавена не имело неприглядных мест. Даже лагерные бараки, построенные из полуфабрикатов, были приятны на вид, хотя и перенаселены. Но площади онейла, занятые в основном под сельскохозяйственные культуры, были ограниченны, и новоприбывших теперь селили в Колпаке — а там далеко не так приятно.
Жаим улыбнулся, вспомнив о возмущении, которое выражали выселяемые штатские сотрудники, — и его улыбка стала еще шире, когда он смекнул, что у тех, кто должен был работать в Колпаке с захваченной гиперрацией, возмущение было притворным.
Внезапно ему вспомнился бесстрастный взгляд адмирала Найберга на совещании. Очевидно, тот не преминул использовать даже такую мелочь, как борьба за жилые помещения, чтобы прикрыть набор секретного персонала. Жаим ничего не знал о командире станции, но начинал понимать, что Найберг такой же мастер в политике, как он сам в уланшу.
«И чтобы работать с этими куклолицыми Дулу, ему понадобится весь его талант».
Жаим посмотрел в окно, но озеро около Аркадского Анклава затерялось в туманной дымке. В том месте Дулу особенно рьяно сражаются за престижные жилища, хотя непонятно, смотрит ли когда-нибудь Ваннис Сефи-Картано и ее друзья из своих окон на озеро. Нет, они смотрят на тот берег и следят, чем заняты те, кто повыше рангом. И для Ваннис это означает Брендона.
Жаиму вспомнились старые тревоги; когда он однажды спросил Брендона о Ваннис, тот ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65