— Ваша Ада не потеряна.Индиец поднял голову, склоненную на грудь. Молния надежды сверкнула в его черных глазах.— Она спасена?..— Спасена! — сказал Сандокан. — И она здесь, на этом островке.Крик радости, подобный которому, казалось, никогда не выходил из человеческого горла, сорвался с губ Тремаль-Найка.— Она здесь!.. Здесь!.. — крикнул он, бросая вокруг растерянные взгляды. — Где она?.. Я хочу видеть ее! Ада!.. Где моя Ада?..Он сделал движение броситься к форту, но Сандокан схватил его за руки с такой силой, что хрустнули кости.— Остановитесь, — сказал он ему. — Она больна.— Больна?.. Моя Ада больна!.. — вскричал индиец. — Но что с ней?..— Она безумна, — сказал Сандокан.— О великий Шива! — всплеснул руками индиец. — О боги, за что вы покарали ее? Разве она виновата хоть в чем-нибудь? Виноват, может быть, я, но она…Он попытался освободиться от рук Сандокана, но тот не пустил, не ослабил своей железной хватки.— Но я хочу видеть ее, сударь, — вскричал Тремаль-Найк. — Я хочу видеть ее, хотя бы одно мгновение.— Вы ее увидите, обещаю вам.— Когда?— Через несколько минут.Индиец успокоился немного, и Сандокан его отпустил.— Самбильонг! — крикнул Янес.Даяк, бродивший вокруг форта, внимательно осматривая палисады, чтобы убедиться, что они достаточно прочны, подбежал на зов.— Спит еще Дева пагоды? — спросил Сандокан.— Нет, капитан, — отвечал пират. — Несколько минут назад она вышла вместе со своими стражами.— Куда она направилась?— К берегу.— Идите к ней, Тремаль-Найк, — сказал Сандокан, беря его за руку. — Но вы должны быть особенно сдержанны и хладнокровны, поскольку она безумна. Глава 13ДВА ИСПЫТАНИЯ Было два часа пополудни. Сияющее солнце стояло высоко в небе, отражаясь в голубоватых водах бухты, легкий свежий ветерок дул с моря, чуть покачивая ветки деревьев. Ни на островке, ни в бухте не слышалось ни одного звука, только монотонный рокот волн, разбивающихся о берег, да порхание какаду и прекрасных фазанов-аргусов.Тремаль-Найк, весь во власти необычайного возбуждения, которое он тщетно пытался подавить, а с ним Сандокан, Янес и Каммамури быстрыми шагами шли к северной оконечности островка, скрытой за густой завесой фикусов и лиан.В сорока шагах от берега один из стражей Ады вышел и им навстречу.— Где Дева пагоды? — спросил его Янес.— Она на берегу, — отвечал пират.— Что она делает? — спросил Сандокан.— Смотрит на море.— А где твой товарищ?— В нескольких шагах отсюда.— Позови его, и оба возвращайтесь в форт.А сами они, вместе с Тремаль-Найком и Каммамури, быстро пересекли густую завесу деревьев и остановились с другой стороны. Сдавленный крик сорвался с губ индийца.— Ада!.. — воскликнул он.Он подался вперед, чтобы броситься на берег, но Сандокан тут же крепко схватил его.— Успокойтесь, — сказал он. — Вы не должны забывать, что эта женщина безумна. Не нужно ее пугать.— Я буду спокоен.— Обещаете?— Обещаю вам.— Тогда идите. Мы подождем вас здесь.Сандокан, Янес и Каммамури уселись на поваленный ствол дерева, а Тремаль-Найк, с виду спокойный, но весь во власти страшного волнения, направился к берегу.Там, в тени китайской розы, чьи цветы распространяли опьяняющий аромат, устремив глаза на голубую поверхность моря, которое сверкало перед ней и с мягким шелестом разбивалось у ее ног, сидела Дева пагоды в неподвижной задумчивости. Ее можно было бы принять за гордую статую, поставленную на этом берегу.Трепещущий, взволнованный, с горящими глазами Тремаль-Найк, задыхаясь, приблизился к невесте. Он остановился в двух тагах от девушки, которая, казалось, не видела и не слышала его.— Ада!.. Ада!.. — позвал индиец сдавленным голосом.Безумная не двигалась. Скорее всего, она его просто не слышала.— Ада!.. Любимая!.. — повторил Тремаль-Найк, бросаясь на колени перед ней.При виде этого человека, который умоляющим жестом протягивал к ней руки, Дева пагоды резко встала. Она пристально посмотрела на него и сделала два шага назад.— Тугсы!.. — прошептала она.Сумасшедшая не узнала своего прежнего жениха.— Ада!.. Моя любимая Ада!.. — в страшном отчаянии вскричал Тремаль-Найк. — Значит ты не узнаешь меня?— Тугсы!.. — повторила она, но не выказывая ужаса.Потрясенный Тремаль-Найк издал крик боли и ярости.— Ты больше не узнаешь меня, Ада? — воскликнул несчастный, хватаясь за голову. — Ты не помнишь больше Тремаль-Найка, охотника на змей из Черных джунглей? Приди в себя, Ада, приди в себя! Ты не помнишь больше те вечера, когда мы встречались с тобой в джунглях?.. Ты не помнишь ту ночь, когда мы разговаривали с тобой в священной пагоде?.. Ты не помнишь ту роковую ночь, когда тугсы захватили нас в плен?.. Ада, о моя Ада, вспомни своего Тремаль-Найка, вспомни его!..Безумная слушала это, но безучастно, не шевельнув даже бровью, не изменившись в лице. Очевидно, она ничего больше не помнила. Безумие все погасило в бедном ее сердце.— Ада, — снова начал Тремаль-Найк, не сдерживая слез, — взгляни на меня, посмотри на меня пристально, о моя Ада! Невозможно, чтобы ты не узнала своего Тремаль-Найка. Но почему ты молчишь? Почему не смотришь на меня? Почему не бросаешься в мои объятия? Наверное, потому, что они убили твоего отца?.. Да, убили… убили…И несчастный индиец при этом страшном воспоминании разразился рыданиями, спрятав лицо в ладони.Внезапно безумная, которая бесстрастно взирала на отчаяние этого человека, которого когда-то она так любила, сделала шаг вперед и склонилась к земле.Лицо ее быстро изменилось: она побледнела, и искорка чувства сверкнула в ее больших черных глазах.— Рыдания, — пробормотала она. — Почему здесь плачут?..Услышав эти слова, Тремаль-Найк вновь поднял голову.— Ада!.. — вскричал он, протягивая к ней руки. — Ты узнаешь меня?Несколько мгновений безумная молча смотрела на него, нахмурив брови. Казалось, она пытается вспомнить, где она видела этого человека, где слышала его голос.— Рыдания, — повторила она. — Почему здесь плачут?— Потому что ты не узнаешь пеня, Ада, — сказал Тремаль-Найк. — Посмотри мне в лицо, посмотри!Она наклонилась к нему, потом попятилась и разразилась странным смехом.— Ты туг! — вскричала она. — Кругом одни тугсы.Потом повернулась и медленно ушла, покачивая головой и продолжая смеяться.Тремаль-Найк в отчаянии закрыл лицо руками.— Великий Шива! — воскликнул он, снова разражаясь рыданиями. — Все погибло! Она больше не узнает меня!Он упал на колени, но тут же снова вскочил, бросившись вслед за безумной, которая уже исчезала под сводами леса.Он не сделал и десяти шагов, как сильная рука остановила его.— Успокойтесь, Тремаль-Найк, — сказал Сандокан.Увидев, как Ада уходит, он оставил свой пост и подошел к нему вместе с Янесом и Каммамури.— Ах сударь! — пробормотал индиец.— Успокойтесь, — повторил Сандокан. — Еще не все потеряно.— Она больше не узнает меня. А я так надеялся, что после стольких разлук, стольких тревог и мучений, она будет в моих объятиях! Все кончено, все пропало, — бормотал бедный индиец.— Не отчаивайтесь. Есть еще надежда, Тремаль-Найк.— Зачем вы тешите меня иллюзиями, сударь? Она безумна и никогда не поправится.— Поправится, и сегодня же вечером, это я вам говорю.Тремаль-Найк взглянул на Сандокана глазами, полными слез.— Значит, это не пустая надежда? — спросил он. — Это правда, что вы говорите? Неужели после того как вы столь великодушно спасли меня, вы способны совершить еще и это чудо? О сударь, если это получится — моя жизнь ваша навсегда.— Я совершу это чудо, обещаю вам, Тремаль-Найк, — веско сказал Сандокан.— А когда?..— Сегодня вечером, сегодня же вечером.— Каким образом?— Вы это скоро узнаете. Каммамури!Маратх выступил вперед. Добрый малый, как и его хозяин, был весь в слезах.— Приказывайте, капитан, — сказал он.— В ночь, когда твой хозяин явился в пещеру Суйод-хана, ты был в храме?— Да, капитан.— Смог бы ты повторить мне то, что сказал главарь тугов, и то, что сказал твой хозяин?— Да, слово в слово.— Хорошо, пошли со мной в форт.— А мы, что должны делать? — спросил Янес.— Пока нам не нужны ни ты, ни Тремаль-Найк, — сказал Сандокан. — Идите прогуляйтесь и не возвращайтесь в форт раньше вечера. Мы приготовим вам сюрприз.Сандокан и маратх направились к форту. Янес взял под руку бедного Тремаль-Найка, и они принялись прогуливаться по берегу, размышляя над тем, что сказал Сандокан.— Что он готовит? — спросил Тремаль-Найк у португальца.— Не знаю, Тремаль-Найк, но уверен, он готовит нечто необыкновенное.— Для моей Ады?— Конечно!— Удастся ли ему вернуть ей разум?— Думаю, да. Тигр Малайзии знает тысячи вещей, которые нам не известны.— Ах, если бы удалось!— Удастся, Тремаль-Найк. Скажите мне, а этот Суйод-хан еще жив?— Я думаю.— Он могуществен?— Необыкновенно могуществен, господин Янес. Он командует тысячами и тысячами душителей.— Будет трудно справиться с ним.— Наверное, невозможно.— Для всех, но не для Тигра Малайзии. Кто знает, может быть, когда-нибудь Тигр Малайзии и Тигр Индии еще встретятся на одной дороге.— Вы думаете?— У меня предчувствие. Скажите мне, Тремаль-Найк, как по-вашему, тугсы все еще живут на острове Раймангал?— Не думаю. Когда англичане меня допрашивали, я открыл им место, где обитают тугсы. Несколько кораблей было послано на Раймангал, но вернулись, не найдя ни одного душителя.— Они бежали?— Без сомнения.— Но куда?— Не знаю.— Тугсы богаты?— Очень богаты, господин Янес. Они ведь не только душат. Они грабят караваны, а иногда подвергают разграблению целые деревни и города.— Сильный враг, интересный противник! Схватка с ними была бы хорошим развлечением для Тигра Малайзии. Кто знает, возможно, судьба забросит нас когда-нибудь в Индию, чтобы помериться силами с Суйод-ханом и его тугами.— А сейчас вы намереваетесь вернуться на Момпрачем?— Да, Тремаль-Найк, — сказал Янес. — Завтра мы пошлем нескольких человек в Саравак купить праос, а потом отправимся на наш остров.— А я могу отправиться с вами?— Если вы поедете с нами, вы будете подвергать Аду постоянной опасности. Вы знаете, что мы — пираты, и нам приходится рисковать своей жизнью каждый день.— Куда же я в таком случае поеду?— Мы дадим вам нескольких наших людей, которые отвезут вас в Батавию. У нас там дом, в котором вы сможете, ни в чем не нуждаясь, жить с Адой.— Это слишком, господин Янес, — сказал Тремаль-Найк взволнованным голосом. — Вам мало, что вы рисковали жизнью, чтоб спасти меня, вы еще хотите и предоставить мне дом.— И горсть алмазов на несколько миллионов, мой дорогой Тремаль-Найк.— Но я не приму это.— Тигру Малайзии ни в чем нельзя отказывать, Тремаль-Найк. Отказ бы его рассердил.— Но…— Молчите, Тремаль-Найк. Миллион для нас ничто.— Значит, вы так необычайно богаты?— Пожалуй, не меньше индийских тугов.Пока они беседовали, прохаживаясь по берегу, солнце медленно заходило, и на землю спускалась тьма. Янес взглянул на часы при последних лучах заката.— Девять, — сказал он. — Нам пора возвращаться в форт.Он бросил последний взгляд на морскую даль, пустынную и гладкую до самого горизонта, и двинулся по тропинке в лес. Грустный и задумчивый, склонив голову на грудь, Тремаль-Найк последовал за ним.Несколько минут спустя, они оказались перед фортом. У входа стоял Сандокан, преспокойно куря свою трубку.— Я ждал вас, — сказал он, шагнув им навстречу. — Все готово.— Что готово? — спросил Тремаль-Найк.— То, что должно вернуть разум Деве пагоды.Он взял друзей за руки и ввел их в огромный сарай, который занимал почти половину форта и предназначался когда-то для его гарнизона.Войдя туда, Тремаль-Найк и Янес не смогли сдержать возгласа удивления.Всего за несколько часов это просторное помещение было превращено стараниями Сандокана, Каммамури и всех пиратов в страшную пещеру, напоминающую тот самый храм индийских тугов, где жестокий Суйод-хан совершил свою страшную месть.Бесчисленные факелы распространяли вокруг голубоватый, бледный, мертвенный свет. Там и сям были поставлены огромные стволы деревьев, которые могли сойти за колонны, украшенные грубо вылепленными из глины чудищами, фигурками Вишну и других индийских богов.Посередине возвышалась большая статуя богини Кали, тоже глиняная и ужасная на вид. У нее было четыре руки, огромный высунутый изо рта язык, ее ноги стояли на поверженном трупе. Прямо перед этим жутким изваянием стояла чаша, в которой плавала рыбка.— Где мы? — спросил Янес, с изумлением оглядывая этих чудищ и эти факелы.— В пагоде индийских тугов, — сказал Сандокан.— Кто сделал всех этих уродливых чудищ?— Мы, дружище.— И всего за несколько часов?— Все возможно, когда очень необходимо.— Кто эта безобразная фигура с четырьмя руками?— Кали, богиня тугов, — сказал Тремаль-Найк, сразу узнавший ее.— Как вам кажется, Тремаль-Найк, похожа эта импровизированная пагода на пагоду тугов?— Да, Тигр Малайзии. В общем-то, да. Но что вы хотите тут делать?— Слушайте меня.— Да, мы слушаем.— Я знаю, что только очень сильное переживание, какое-то исключительное потрясение может излечить Аду, заставить вспыхнуть ее угасший разум.— И я того же мнения, — сказал Янес, уже начинавший понимать его план. — Ты хочешь повторить ту сцену, которая произошла в пагоде индийских тугов, когда Тремаль-Найк предстал перед Суйод-ханом.— Да, Янес, именно так. Я буду главарем тугов и повторю слова, произнесенные этим страшным человеком в роковую ночь.— Когда мы начнем?— Сейчас же.— А тугсы? — спросил Тремаль-Найк.— Тугами будут мои люди, — сказал Сандокан. — Им уже все объяснил Каммамури.— Тогда начнем.Сандокан поднес к губам серебряный свисток и громко свистнул. Тотчас тридцать пять полуголых даяков с арканом вокруг бедер и змеей с головой женщины, нарисованной на груди, вошли в сарай, расположившись шеренгами по обеим сторонам чудовищной богини тугов.— Почему у них змея на груди? — спросил Янес.— Все тугсы имеют подобную татуировку, — объяснил Тремаль-Найк. — Каммамури ничего не забыл, как мне кажется.— Все готовы? — спросил Сандокан.— Все, — ответили даяки.— Янес, — сказал тогда Сандокан, — тебе я доверяю важную роль.— Что я должен делать?— Поскольку ты белый, ты должен представлять отца Ады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24