Один за другим раздалось два выстрела, за которыми последовали какие-то всплески.Несмотря на глубокую темноту, пираты заметили четырех человек, отчаянно плывущих по направлению к кораблю.— Эге! А дело становится серьезным! — пробормотал один из пиратов.— Неужели с нами сыграли дурную шутку? — спросил другой.— Тихо, ребята, — сказал Тигр. — Бросайте концы.Тем временем все четверо, умевшие плавать, как рыбы, в считанные мгновения достигли корабля.Схватиться за канаты и взобраться на палубу было для них делом одной минуты.— Хирундо! — позвал Сандокан, узнав в них пиратов, посланных за рыбаком.— Капитан, — сказал даяк, выжимая из своих длинных волос воду, — мы окружены.— Громы небесные! — вскричал Тигр. — Живо, рассказывай, что ты видел.— Там, под деревьями, я видел солдат раджи, залегших за стволами деревьев и кустами. Они ждут только сигнала, чтобы открыть огонь.— Ты уверен, что не ошибся?— Там больше двухсот человек. Я их видел своими собственными глазами. Вы разве не слышали, как они стреляли в нас?— Да, слышал.— Что будем делать, дружище? — спросил Янес.— Отступление невозможно. Приготовимся, и при первом же пушечном залпе дадим сражение. Тигрята, ко мне!Пираты, которые держались на почтительном расстоянии, подошли на зов Тигра Малайзии. Глаза их сверкали, как угли, а руки сжимали рукоятки криссов. Они уже поняли, о чем шла речь, и дрожали от нетерпения.— Тигры Момпрачема, — сказал Сандокан. — Джеймс Брук, истребитель малайских пиратов, готовится дать нам бой. Тысячи людей, тысячи малайцев и даяков, убитых этим человеком, уже много лет взывают о мести к своим собратьям. Поклянемся же отомстить за этих людей!— Клянемся! — вскричали пираты в едином порыве.— Тигры Момпрачема! — продолжал Сандокан. — Мы — одни против четверых, но мы будем сражаться, пока есть порох и пули на борту. А потом — пламя от носа до кормы. Сегодня ночью надо показать этим собакам, что такое тигры дикого Момпрачема. По местам! И по моей команде — огонь!Глухой вопль был ответом на эти слова Тигра Малайзии. Пираты с Янесом во главе устремились на батарею, наводя черные жерла пушек на вражеские суда.На палубе остались только вахтенные матросы да Сандокан, который с полубака внимательно следил за движениями врага.Корабли, которые готовились сокрушить «Гельголанд» своими пушками, казалось, глубоко спали. Никакого шума не доносилось с их палуб, лишь тени двигались от носа к корме.«Они готовятся, — прошептал Сандокан, стиснув зубы. — Через десять минут эта бухта содрогнется от грома пушек, осветится от вспышек выстрелов. Ну что ж, надеюсь, прекрасное будет зрелище!»Вдруг лоб его нахмурился.«А Ада? — прошептал он. — Что будет с ней?..»— Самбильонг!.. Самбильонг! — Даяк, носивший это имя, тут же прибежал на зов капитана.— Вот я, капитан, — сказал он.— Где Каммамури? — спросил Сандокан.— В каюте Девы пагоды.— Предупреди его и навали вокруг стен каюты столько бочек, старых железяк и соломенных тюфяков, сколько найдется в трюме.— Речь о том, чтобы защитить от снарядов каюту?— Да, Самбильонг.— Предоставьте это мне, капитан. Ни одна пуля не проникнет туда.— Иди, друг мой.— Еще одно слово, капитан. Я должен остаться в каюте?— Да и поручаю тебе спасти Деву, если нам придется покинуть корабль. Я знаю, что ты лучший пловец в Малайзии. Поторопись, Самбильонг — враг готовится к атаке.Даяк бросился на корму. Сандокан снова вернулся на мостик, пристально вглядываясь в темноту.Неожиданно с корабля, который загораживал устье реки, взвилась ракета. И почти в тот же миг на палубе «Роялиста» сверкнула вспышка, сопровождаемая пушечным громом.На «Гельголанде» верхушка грот-мачты, срезанная восьмикалибровым снарядом, с грохотом обрушилась на палубу. Сандокан вздрогнул, сцепившись в поручни.— Тигрята! — закричал он. — Огонь! Огонь!..Страшный вопль был ему ответом:— Да здравствует Тигр Малайзии! Да здравствует Момпрачем!От огня орудийных выстрелов осветился мостик, на котором он стоял. Минута — и вся маленькая бухта как будто вспыхнула из конца в конец.Четыре вражеских корабля извергали молнии, дым и снаряды, «Гельголанд» отвечал им тем же под градом железа и свинца.Он посылал снаряды с правого борта, гремел с левого борта, не теряя ни одного заряда, отвечая бомбами на бомбы, картечью на картечь, снося их мачты, уничтожая снасти, разбивая пушки. Он вел огонь по четырем кораблям сразу. Казалось, что он неуязвим, казалось, его защищают титаны.Падали его реи, валились мачты, разлетались в щепы шлюпки и фальшборты, все больше было пробоин в бортах. Но что за важность? Пороха и пуль на нем еще хватало, и он отвечал со всевозрастающей яростью, свирепо огрызаясь на выстрелы врага.Стоя на капитанском мостике, Сандокан уже не руководил этим достигшим предельного напряжения боем — он, как завороженный, созерцал его.Как прекрасен был этот человек в пламени сражения, там, на мостике своего корабля, который дрожал под его ногами от канонады своих и вражеских пушек! Высокий, сильный, с горящим взором, с волосами, развевающимися на ветру, с губами, раздвинувшимися в страшной улыбке, с пистолетом в одной и саблей в другой руке! Как красив был этот пират, который улыбался, когда смерть витала вокруг, когда картечь свистела в ушах, и бомбы валились в двух шагах от него. Даже враги, видя его на мостике этого геройски дерущегося корабля, чувствовали невольный трепет и восхищение.Уже более получаса длилось сражение, все более страшное, все более ожесточенное. Разбитый огнем десятков орудий, прошитый картечью, развороченный бурей бомб, которые падали все гуще и гуще, «Гельголанд» был уже не более чем дымящийся и горящий во многих местах остов корабля.Ни мачт, ни снастей, ни фальшборта, ни целых надстроек. Это была уже губка, через бесчисленные дыры которой с ревом врывалась вода. Он еще держался, он все еще отвечал орудийными и ружейными выстрелами своим врагам, но был уже не способен сражаться дальше.Уже десятки пиратов лежали бездыханными на батарее; уже замолкли две пушки, разбитые вражеским огнем; уже корма, полная воды, понемногу погружалась. Еще десять-пятнадцать минут — и все будет кончено.Янес, который храбро исполнял свой долг, не покидая ни на минуту батарею, первым оценил всю тяжесть положения. С риском получить пулю в голову, он кинулся на мостик, посреди которого стоял Тигр Малайзии.— Дружище! — закричал он.— Огонь, Янес!.. Огонь!.. — загремел Сандокан. — Они идут на абордаж.— Мы не можем больше держаться, брат! Корабль идет ко дну!Страшный треск заглушил его голос. Фок-мачта рухнула, проломив часть палубы и матросский кубрик. Тигр Малайзии издал вопль ярости.— Гром и молния! Ко мне, тигрята, ко мне!..Он бросился на батарею, на которой уже не оставалось ни одной целой пушки, но тут Каммамури преградил ему путь.— Капитан, — крикнул он, — вода заливает каюту Девы.— Где Самбильонг? — спросил Тигр.— В каюте.— Жива Ада?— Да, капитан.— Выведи ее на палубу, и будьте готовы броситься в воду, Тигрята, все на палубу! Враг идет на абордаж!Оставшиеся в живых пираты расхватали сабли, топоры и устремились на палубу, заваленную телами убитых.Вражеские корабли, ведя за собой несколько шлюпок, медленно приближались, чтобы взять «Гельголанд» на абордаж.— Сандокан! — закричал Янес, видя, что друг его исчез. -Сандокан!Ему ответили победные крики вражеских экипажей и карабины пиратов.— Сандокан! — повторил он. — Сандокан!— Вот я, дружище, — ответил голос.Тигр Малайзии вновь появился на палубе с саблей в правой руке и зажженным факелом в левой. Следом за ним шли Самбильонг и Каммамури, неся Деву пагоды.— Тигры Момпрачема! — загремел Сандокан. — Еще раз — огонь!— Да здравствует Момпрачем! — завопили пираты, разряжая карабины в сторону вражеских кораблей.«Гельголанд» качался, как пьяный, и уже готов был разломиться пополам под непрекращающимися вражескими залпами. Через его пробитые борта, шумя, врывалась в трюмы вода, быстро увлекая его на дно. На носу, на корме, из всех люков и пушечных портов валили густые клубы дыма.Но голос Тигра Малайзии, гремевший, как труба, перекрывал грохот пушек.— Спасайся, кто может!.. Самбильонг, прыгай в воду с Девой!Самбильонг и Каммамури прыгнули в воду вместе с девушкой, потерявшей сознание еще в каюте. Следом за ними бросились все, покидая горящее и тонущее судно.На палубе оставался только один человек. Это был Тигр Малайзии. В правой руке он все еще сжимал саблю, в левой — факел, освещавший пламенем его лицо. Страшная улыбка играла на его губах, молнии сверкали во взгляде.— Да здравствует Момпрачем! — послышался его крик.Громовое «ура!» раздалось в воздухе. Тридцать, сорок, сто человек с подошедших вражеских судов бросились с оружием в руках на палубу тонущего «Гельголанда».Тигр Малайзии ждал их. Стоило лишь врагам показаться на палубе, как он с размаху швырнул горящий факел в пороховой погреб и в невероятном броске перелетел через фальшборт.В тот же миг на тонущем судне раздался страшный взрыв. Гигантское пламя взметнулось к темному небу, осветив, словно вулкан в ночи, и реку, и вражеские корабли, и леса, и горы, расшвыривая во все стороны мириады горящих обломков.Все было кончено с отважным «Гельголандом», который погиб, как герой. ЧАСТЬ ВТОРАЯРАДЖА САРАВАКА Глава 1КИТАЙСКАЯ ХАРЧЕВНЯ — Эй! Красавец!— Да, милорд.— К дьяволу милорда.— Сэр!..— В преисподнюю сэра.— Ваша светлость!..— Чтоб тебя судорога схватила!— Мсье!.. Сеньор!..— Вот прицепился! Скажи лучше, что это за обед?— Китайский, сеньор, китайский, как вся наша харчевня.— И ты хочешь заставить меня есть по-китайски! Что это за твари, которые ползают по тарелке?— Пьяные раки Саравака.— Живые?— Выловлены полчаса назад, милорд.— И ты хочешь, чтобы я ел живых раков? Чума тебе в глотку!— Китайская кухня, мсье.— А это жаркое?— Молодая собака, сеньор.— Что-что?— Молодая собака.— Гром и молния! И ты хочешь, чтобы я ел собаку? А что это за мясо в подливке?— Это кот, сеньор.— Тысяча чертей! Кот?— Королевское блюдо, сэр.— А эта поджарка?— Мыши, жаренные в масле.— Отравитель! Ты хочешь, чтоб я сдох у тебя в харчевне?— Китайская кухня, сеньор.— Адская кухня, ты хочешь сказать. Разрази меня гром! Пьяные раки, поджарка из мышей, жареная собака и тушеный кот на обед! Если бы здесь был мой брат, он бы лопнул от смеха. Ну что ж, не нужно быть привередами. Если китайцы это едят, то проглотит и белый.Молодец, который говорил все это, устроился поудобнее на бамбуковом стуле, достал из-за пояса блестящий крисс с золотой рукояткой, украшенной алмазами, и принялся разрезать на кусочки жареную собаку, которая издавала аппетитный аромат.Глотая кусок за куском, он между тем принялся осматривать помещение, в котором сидел за столом.Это была комната с низким потолком и стенами, расписанными драконами, какими-то странными цветами и животными, изрыгающими огонь.Все вокруг было занято стульями и циновками, на которых храпели китайцы с желтыми лицами, накурившиеся опиума, и столами, за которыми сидели уродливые малайцы с оливковой кожей и черными зубами, а также полуголые даяки, с медными кольцами на руках и ногах, вооруженные парангами, ужасными ножами в полметра длиной, которыми, вероятно, отрезали немало голов в дремучих южных лесах. Одни из них жевали бетель, сплевывая на пол, другие опустошали огромные кувшины пальмового вина или рисовой водки, третьи курили длинные трубки с опиумом.«Гм! — пробормотал наш знакомый, потроша кота. — Какие гнусные рожи! Не понимаю, как этот мошенник Джеймс Брук справляется с такими разбойниками. Он должно быть, сам отъявленный бандит, если… «Короткий свист, раздавшийся снаружи, прервал его на полуслове.— Ото!.. — воскликнул он. И, приложив два пальца к губам, ответил на этот свист.— Сеньор! — выскочил трактирщик, жаривший только что убитую собаку.— Чтоб твой Конфуций тебя повесил!— Вы звали, мсье?— Молчи. Жарь свою собаку и оставь меня в покое.Мускулистый плотный индиец, почти голый, с шелковым арканом вокруг пояса и криссом, висящим на боку, вошел, обводя помещение своими большими черными глазами. Наш знакомец, который в это время обсасывал кошачью лапку, поманил его к себе.— Каммамури!Быстрый знак индийца, сопровождающийся многозначительным взглядом, остановил его.«Какая-то опасность, — пробормотал он. — Надо быть начеку».Индиец, немного поколебавшись, уселся напротив него. Подбежал хозяин харчевни.— Стакан пальмового вина!— А что-нибудь закусить?— Твой хвост, — сказал индиец, смеясь.Китаец повернулся, скорчив недовольную мину, и велел слуге принести кувшин пальмового вина.— За тобой следят? — еле слышно спросил сидящий напротив посетитель, продолжая жевать. Индиец утвердительно кивнул головой.— Приятного аппетита, сударь, — сказал он громко, на публику.— Я не ел целые сутки, мой дорогой, — отвечал наш знакомец, который, как читатель уже догадался, был бравый Янес, неразлучный друг Тигра Малайзии.— Приехали издалека?— Из Европы. Эй, трактирщик из преисподней, еще немного пальмового вина!— Если не возражаете, я угощу вас своим, — сказал Каммамури.— Благодарю, юноша. Садись со мной рядом и помоги мне расправиться со всей этой снедью.Маратх не заставил себя упрашивать, сел рядом с португальцем и принялся за еду.— Мы можем поговорить, — сказал Янес через некоторое время. — Никто теперь не заподозрит, что мы старые друзья. Итак, все спаслись?— Все, господин Янес, — отвечал Каммамури. — Еще до зари, через час после вашего ухода, мы покинули берег и укрылись на большом болоте. Раджа послал солдат прочесывать устье реки, но им не удалось найти наш след.— Нам очень повезло, что мы спаслись от раджи.— Еще минута — и мы взлетели бы на воздух всем скопом. Наше счастье, что ночь была так темна, что эти разбойники не заметили нас, когда мы плыли к берегу.— Бедная Ада натерпелась, наверное, страху?— Вовсе нет, господин Янес. С помощью Самбильонга я смог переправить ее на берег легко.— А где сейчас Сандокан?— В восьми милях отсюда, в чаще леса.— Значит, он в безопасности?— Не знаю. Я видел, как солдаты раджи кружат там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24