– Сейчас мы выйдем из корабля и постараемся вести себя так, словно прилетели сюда по собственному желанию. Даже если ты провёл свою юность среди уличных банд (это была догадка Энгуса, но он верил ей), то всё равно не видел ничего подобного.
Глаза Майлса беспокойно сузились.
– И к чему ты это говоришь? – спросил он.
Его попытка выглядеть беззаботным не удалась.
– Просто доверься мне, – со злой ухмылкой ответил Энгус.
Он присел, чтобы ощутить притяжение Малого Танатоса, затем обманчиво лёгкой походкой направился к трапу. Схватившись за поручни, Термопайл обернулся и почти по-дружески посоветовал:
– Не делай ошибки и не бери с собой оружие. Прежде чем нас впустят в приёмную зону, тебя просканируют до яиц. Здесь вооружёнными ходят только люди Билла.
Только они и амнионы.
Майлс с тревогой посмотрел на Энгуса.
– Они вставили в тебя металлодетектор?
– Если и вставили, – с усмешкой ответил Энгус, – то об этом знает только Хэши Лебуол, чёрт бы его взял.
Поднимаясь по ступеням, он увидел, как Майлс вытащил из кармана маленький штык-парализатор и спрятал его между подушками амортизирующего кресла. Похоже, он уже забыл, как чувствуют себя беззаботные люди. Тэвернер не ждал от верфей «Купюра» ничего хорошего. Термопайл воспринял это как гарантию успеха. Энгус был трусом, и ему требовались любые гарантии.
Лифт в средней части корабля спустил их к воздушному шлюзу.
Энгус указал на контрольную панель и пробормотал:
– Такую работу полагается делать помощнику капитана. Ты сам откроешь люк или мне нужно держать тебя за руку?
Глаза Майлса потемнели от гнева и тревоги.
– Иди первым, Джошуа, – напряжённо сказал он. – Я не выйду из шлюза, пока ты не пройдёшь через сканеры.
Энгус ничего не ответил. Он даже не мог пожать плечами.
Приблизившись к контрольной панели, Термопайл набрал код для открытия внутренней двери воздушного шлюза. Мини-монитор в его голове показывал время: 22. 07, или 15. 53 по стандартно-космическому исчислению, – поздний вечер на верфях «Купюра». Другое цифровое окно напоминало ему коды безопасности, которые могли задраить «Трубу» и держать её в таком состоянии до тех пор, пока он и Майлс не вернутся на борт. Встроенные сенсоры электромагнитного излучения высвечивали схемы сервоприводов и кодовых замков.
Дверь шлюза с шипением открылась. С таким же шипением в Энгусе бурлила ярость, хотя внешне это и не проявлялось. Когда Майлс присоединился к нему в воздушном шлюзе, он задраил внутреннюю дверь и открыл внешний люк корабля. В лица им пахнул кисловатый воздух верфей «Купюра».
Подкова сканера была омыта электромагнитными полями. Для необычного зрения Энгуса они выглядели тонкой паутиной или вуалью, которая разрывалась при движении его тела. Смело проходя сквозь нити полей, он знал, что ему их нечего бояться. Это подтверждало и его программное ядро: компьютер, зонные импланты, лазеры и аккумуляторы не вызывали пульсаций в мерцающей ауре детекторов верфей «Купюра». Хэши Лебуол был гением в таких делах – он знал, что делал, когда продумывал оборудование Энгуса.
Термопайл беспристрастно отмстил отсутствие охранников. С точки зрения Лебуола, это было хорошим признаком, означавшим, что Билл решил не подвергать явному сомнению историю Тэвернера и Энгуса. Вместо этого он хотел понаблюдать за ними и понять, что к чему.
Энгус этому не удивился. Билл всегда относился вежливо к своим источникам дохода. Он шпионил за всеми и каждым, но старался не обижать своих клиентов.
Термопайл обернулся к Майлсу и зловеще прошептал:
– Пошли. Безопаснее, чем сейчас, уже не будет.
Не ожидая Тэвернера, он направился в приёмную зону.
Здесь было много охраны, но Энгус не обращал на неё внимания. К тому времени, как Майлс поравнялся с ним, он успел воспользоваться информационным терминалом и подтвердил свой кредит по голосовому идентификатору.
Бесцеремонно схватив Майлса за руку, он шепнул ему на ухо:
– Давай, дружок. Назови компьютеру своё имя, чтобы мы могли тратить твои деньги.
Поскрипев зубами, Майлс ввёл в информационный терминал свой голосовой отпечаток для дальнейшего использования его в качестве идентификатора. Судя по странной усмешке, он придумал новый вариант для унижения Энгуса.
Ощутив в душе всплеск страха, Термопайл заказал на терминале две комнаты в спальном районе. Конечно, он и Майлс могли остаться на борту «Трубы». И, конечно, в комнатах, которые они снимут на верфях «Купюра», будут спрятаны видеокамеры. Но именно по этой причине для них было безопаснее поселиться в гостинице. Билл успокоится, узнав, что может наблюдать за ними.
Желая позлить своего спутника, Энгус заказал два номера в гостинице, называемой «Дёшево и сердито». Она располагалась вблизи от Круиза – центральной части колонии. Сжав руку Майлса и кивнув на терминал, он зашептал:
– Взгляни на светлую сторону жизни. С помощью этой техники все твои друзья, с которыми ты общался, могут узнать о твоём местонахождении. Разве это не чудесно? И ты можешь найти любого человека, не спрашивая на это разрешения у Лебуола.
Он постучал пальцем по своему виску.
– Огромное спасибо, – ответил Майлс, пытаясь сравняться с Энгусом в злобе. – Я не знал, что это будет так легко.
– Не за что, – оскалившись, произнёс Термопайл. – Я просто стараюсь внушить тебе ложное чувство безопасности.
– Я же просил тебя не угрожать мне больше, – мрачно сказал Тэвернер. – Меня и так трясёт, как последнее дерьмо.
Он искоса взглянул на Энгуса. Тот на миг усилил хватку.
– Я это вижу. Но будь осторожен. Не зарывайся. Однажды кто-то может вырвать твои яйца. Ну что? Пошли дальше?
Отпихнув руку Майлса, он указал на лифты. Тэвернер молча кивнул. Его мозг был занят изобретением очень изощрённого убийства.
Спальные районы располагались по всем верфям «Купюра», но большая их часть теснилась около Круиза. Иногда к Биллу прилетали гости, которые искали уединения. Некоторые экипажи пиратских кораблей охотно платили надбавки за шикарные номера в изолированных частях колонии – возможно, потому, что они предавались порокам, которые скрывали от других. А порой капитаны боялись, что не соберут обратно своих людей, если позволят им разойтись. Но в основном все прилетавшие на Малый Танатос останавливались на Круизе – или жили в своих кораблях.
Круиз занимал несколько средних уровней колонии. Ближе к поверхности размещались мастерские и склады, которые примыкали к докам и космопорту. Немного поодаль находился герметичный амнионский сектор. У ядра планетоида размещались личные апартаменты Билла с хирургическим отделением, тюремными камерами и силовыми установками верфей «Купюра». Между ядром и поверхностью космической скалы жили, пили, спали, работали, кутили, мошенничали, трахались, насиловали, умоляли, сводничали и дрались люди, составлявшие население колонии. Их услугами наслаждались гости из самых мерзких клоак человеческого космоса.
Из-за миллионов тонн скальной породы, висевших над головой, людям но сиделось в тесных комнатах, и поэтому холлы станции, которые местные жители называли «улицами», были заполнены многочисленными толпами. По оценкам полиции, популяция верфей «Купюра» насчитывала около пяти тысяч человек, но Круиз создавал впечатление, что людей здесь вдвое больше. Хотя, конечно, тут находились и гости с кораблей, стоявших в доках. А возможно, это действительно был недочёт неумелых статистиков.
После первого ошеломления запахами и яркими огнями рекламы, после первого удивления при виде широких коридоров, заполненных людьми, множества баров, витрин и лачуг, в глаза вновь прибывших гостей бросалось огромное количество женщин.
Женщины были редки в таких местах, которые на станциях назывались секторами увеселений. Тс из них, кто имел работу и семьи, обычно воздерживались от мимолётных связей. Богатые авантюристки, путешествовавшие на кораблях, и женщины – члены экипажей навещали сектора увеселений из-за тех, кто эти места обслуживал, а не для того, чтобы их там использовали. Но на Круизе всё было иначе.
Наверняка Билл прошёлся тралом по всему человеческому космосу, чтобы привлечь сюда стольких жриц любви и нимфоманок. Он уговаривал их, покупал и выманивал сотнями из выгребных ям Земли, с космических станций, нелегальных космопортов и доведённых до банкротства судов. Кто-то из них становился славой Круиза, кто-то превращался в отбросы. Многие женщины не только наслаждались тем, что делали, но и зарабатывали большие деньги. Другие, подсевшие на нервосок и синтетические наркотики, вели ужасное и жалкое существование. Некоторые соглашались на хирургические корректировки тела или подвергались за долги биокарающим уродствам. Но только на верфях «Купюра» пираты и нелегалы-дальнобойщики имели такой выбор красивых или потрясающе ущербных дам.
В прежние времена Энгус и сам покупал себе здесь крошек для забавы. Но это было до того, как он встретил Морн, до того, как он сжёг на ней свою ненависть и неуёмное воображение… до того, как она разбила ему сердце.
Он вдыхал кисловатый воздух, смотрел на огни рекламы, провожал взглядом женщин и чувствовал себя в своей среде. К сожалению, его программное ядро не проявляло интереса к плотским развлечениям. Что касается Майлса, то он хмурился и вёл себя так, словно находил местных женщин – а возможно, и сексуальные забавы с ними, – отвратительными и непристойными. Однако у Энгуса не было времени наслаждаться отвращением Тэвернера. У него имелись другие дела.
Выйдя из лифта, он вдыхал полной грудью знакомый воздух – тёплый, плохо очищенный, густой от дыма, запахов парфюмерии, пота, гнили, эстрогенов, рвоты, спиртных напитков и остальных человеческих миазмов. Яркое освещение и многоцветные огни реклам контрастировали с чернотой закоулков и шепчущими тенями дверных проёмов. Но блеск и огни Круиза не могли скрыть от зрения Энгуса электромагнитных пятен видеокамер, которые были вмонтированы в потолок и вели наблюдение во всех направлениях.
Он чётко фиксировал излучение, исходящее от многих охранников и стукачей, экипированных коммуникационными протезами. Билл хотел быть таким же вездесущим, как смерть, – он пытался уследить за всем, что происходило на Малом Танатосе.
Некоторых охранников можно было заметить издалека. Они патрулировали коридоры станции и имели при себе оружие, иногда вживлённое в их руки. Энгус насчитал поблизости шестерых таких стражей. Но другие – он называл их стукачами – маскировались под обычных людей. Они прятали электронную аппаратуру в одежде и теле или камуфлировали сё подо что-то другое – искусственную руку или протез челюсти. Однако Термопайл определял их мгновенно. Электромагнитная эмиссия выдавала стукачей, как надпись на лбу. Все, сказанное рядом с ними, тут же записывалось в банки памяти наблюдательных центров.
Компьютеры и персонал просеивали поступавшую информацию и составляли обобщённый доклад для Билла.
Один из стукачей имел очень сложное излучение. Оно привлекло внимание Энгуса, и когда он выявил его источник в толпе людей, то увидел человека, чья голова вращалась на длинной механической шее. Скорее всего это был дежурный офицер, отвечавший за данный участок Круиза Энгус ткнул Майлса в бок и кивнул, указывая на странного человека.
– Посмотри на того болвана, – произнёс он шёпотом. – Если мы сделаем что-то нехорошее, парень сообщит об этом Биллу быстрее, чем Башня.
Майлс кивнул. Сердито покосившись на женщину с пневматической грудью, он тихо спросил:
– А какие действия здесь считаются нехорошими? Энгус угрюмо усмехнулся
– И ты меня ещё спрашиваешь? Кому как не тебе об этом знать!
Выявив всех охранников, он смешался с толпой и направился по переполненной «улице» к гостинице «Дёшево и сердито».
По всей вероятности, Майлс знал о миссии Джошуа намного больше, чем давал понять. Однако программное ядро не отвечало на запросы Энгуса. Оно следило за охранниками, сравнивало ауры и вектора движения людей, но не раскрывало новой информации и не давало указаний. Единственное текущее предписание требовало от него устроиться в гостинице на Круизе и вести себя нормальным образом.
Он должен был снять комнату в «Дёшево и сердито», затем пойти в бар и заказать пару напитков. Это не только соответствовало плану операции, но и придало бы ему вид нелегала, который сбежал от копов и наслаждался теперь свободой.
Майлс догнал Энгуса, взял его под локоть и прошептал:
– Надеюсь, тебе тут нравится. Наверное, ты считаешь это место раем?
– А разве что-то не так?
Майлс не замечал презрительного тона Энгуса. Напряжённым голосом, словно ему никак не удавалось проглотить слюну, Тэвернер продолжал:
– Это похоже на город, захваченный уличной бандой. Одной бандой. И полностью. Ни группировок, ни ссор – без надежды что-то изменить И отсюда некуда бежать.
– Вернее, некого предать в обмен на защиту, – добавил Энгус – Но у тебя есть я. Хотя, если ты предашь меня, тебе придётся жить в таких местах до конца своих дней. Копы устроят на тебя охоту и убьют, как только ты попадёшь к ним в руки.
Взгляд Майлса дал Энгусу ещё одну гарантию. Страх, прятавшийся в его глазах, был очевидным.
А вокруг них бурлила толпа. Мужчины и женщины сталкивались с ними, задевали плечами или обходили стороной. Кто-то лёгкими пальцами обшаривал их костюмы, проверяя, нет ли в карманах чего-нибудь ценного. Энгус запросто мог бы поймать одну из таких рук и сломать на ней несколько пальцев. Но он оставил их без этой мануальной хирургии. Ему не хотелось привлекать внимание охранников и стукачей.
По пути его остановила женщина и предложила купить пузырёк нервосока. Затем к нему, шатаясь, подошёл мужчина и спросил, не продаст ли Энгус «кислоту». Какой-то гермафродит приветливо кивнул ему, сжал рукой свою промежность и призывно погладил грудь.
Термопайл отвечал на такие заминки неразборчивым рычанием.
Вскоре он и Майлс оказались у цели. Крикливая вывеска на стене сияла жёлтыми и зелёными неоновыми буквами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70