– Мы здесь, в Скроте, не любим цирк, – сказал другой голос, тягучий и низкий.
– А мы не цирк, – возразил Глод с живостью. – Мы музыканты.
– Здесь, в Скроте, мы не любим музыкантов, – сказал еще один голос.
Казалось, в полумраке скапливается все больше и больше народа.
– Э-э-э… а что вы здесь, в Скроте, любите? – спросил Асфальт.
– Ну, – ответил бармен, который был теперь не более чем контуром на фоне мрака. – В это время года мы предпочитаем барбекю, приготовленное в саду камней.
Бадди вздохнул. Это был первый звук, который он издал с тех пор, как они въехали в город.
– Я думаю, нам лучше бы показать им, что мы играем, – сказал он. В голосе его слышалось лязганье.

Чуть погодя.
Глод смотрел на ручку двери. Это была ручка двери. Вы беретесь за нее рукой. Но что должно последовать затем?
– Дверная ручка, – сказал он, просто на случай если это поможет.
– Я дмаю, тбе над е пврнуть, – сказал Клифф откуда-то с пола.
Бадди возник у гнома из-за спины и повернул ручку.
– Пытрьсаюшаще, – сказал Глод и упал внутрь. Затем чуть-чуть приподнял себя от пола и огляделся.
– Эт де? – спросил он.
– Трактирщик сказал, мы можем переночевать здесь бесплатно, – сказал Бадди.
– К-кой брдак, – заявил Глод. – Кто-нить принесите мне бмагу и перо, щасже!
Покачиваясь, появился Асфальт, несущий багаж. В зубах у него была сумка с камнями Клиффа, которые тут же вывалились на пол.
– Ну, это было изумительно, сэр, – сказал он. – Как вы вошли в этот амбар и сказали, сказали… что вы сказали?
– Шоу будет прямо здесь, – напомнил Бадди, укладываясь на соломенный матрас.
– Потрясающе! Они, должно быть, сбегались со всей округи!
Бадди уставился в потолок и сыграл несколько аккордов.
– А барбекю! – воскликнул Асфальт, продолжая пылать энтузиазмом. – А соус!
– Мя-со, – добавил Глод.
– Уголь, – пробормотал Клифф удовлетворенно. Вокруг его рта красовалось черное пятно.
– И ктомог под-мать, – сказал Глод. – Что пиво мжна варить из этой… из цветной кпусты.
– Тот имел голову на плечах, – согласился Клифф.
– Я уж думал, у нас будет куча неприятностей, до того как вы начали играть, – сказал Асфальт, стряхивая насекомых с другого матраса. – В толк не возьму, как это вы заставили их так отплясывать.
– Да, – сказал Бадди.
– И мы ж не платили низчто, – пробормотал Глод, рухнул навзничь и сразу принялся храпеть, позванивая шлемом. Когда все остальные заснули, Бадди положил гитару на кровать, осторожно открыл дверь и спустился по лестнице в ночь.
Было бы замечательно, если бы в эту ночь стояла полная луна. Подошел бы и тонкий лунный серп, но полная луна была бы уместнее. Но в эту ночь светила половинка луны, которую никогда не увидишь на романтических или же мистических полотнах, несмотря на то, что это как раз и есть самая магическая фаза.
В воздухе смешивались запахи выдохшегося пива, гнилой капусты, углей от барбекю и половинчатых гигиенических мер.
Он прислонился к стене конюшни Сета, которая слегка покачнулась.
Прекрасно быть на сцене или, как сегодня ночью, на воротах амбара, положенных на несколько кирпичей. Все видится в ярком цвете. Он ощущал горячие белые образы, искрящиеся в его мозгу. Его тело как будто бы горело в огне и, что важнее, хотело гореть. Он чувствовал себя живым.
А теперь, когда все кончилось, чувствовал себя мертвым.
Из мира не исчезли цвета, только теперь он как будто надел копченые очки Клиффа. Звуки доносились как сквозь вату. Вероятно, барбекю было отличное – он слышал, как об этом говорил Глод, но для него это были просто мускульные ткани, не более того.
Тень двигалась через пространство между двумя зданиями…
С другой стороны, он ведь лучший. Он осознавал это, без гордости или заносчивости, а просто как факт. Он чувствовал музыку, которая истекала из него прямо в публику…
– Вот этот, сэр? – прошептала тень около конюшни, когда Бадди побрел по залитой лунным светом улице.
– Да. Сначала этого, потом двоих в гостинице. Даже большого тролля. У него должно быть такое пятно на задней стороне шеи…
– Но это не сам Достабль, сэр?
– Как ни странно, нет. Он вообще не здесь.
– Жаль. Я как-то купил у него пирожок с мясом.
– Вообще это заманчиво. Но за Достабля нам никто не платил.
Убийцы извлекли ножи, лезвия которых были вычерены, чтобы исключить случайный блик.
– Я бы дал за него двухпенсовик, сэр, если это решит дело.
– Это безусловно привлекат… – старший Убийца вжался в стену, когда шаги Бадди зазвучали совсем близко.
Он сжимал нож лезвием вверх. Всякий, кто понимает немного в ножах, никогда не прибегнет к столь любимому иллюстраторами знаменитому удару сверху вниз. Это неэффективно и по-любительски. Профессионал бьет снизу вверх; путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Он отвел руку назад и собрался…
Испускающие голубоватое сияние песочные часы возникли у него прямо перед носом.
– ЛОРД РОБЕРТ СЕЛАЧИ? – раздался голос у самого его уха. – ЭТО ТВОЯ ЖИЗНЬ.
Он скосил глаза. Никакой ошибки. Его имя было выгравировано на стекле. Он мог разглядеть каждую крошечную песчинку, падающую в прошлое…
Он развернулся, бросил один взгляд на фигуру в клобуке и бросился бежать.
Его подмастерье был уже в сотне ярдов от места событий и все еще ускорялся.
– Прошу прощения. Кто здесь?
Сьюзан спрятала часа в глубинах своей мантии и встряхнула волосами. Появился Бадди.
– Ты?
– Да. Я, – сказала Сьюзан.
Бадди сделал шаг вперед.
– Собираешься опять раствориться? – спросил он.
– Нет. Я только что спасла тебе жизнь, просто имей в виду.
Бадди оглянулся вокруг. Никого.
– От чего?
Сьюзан наклонилась и подобрала нож с черненым лезвием.
– Вот от этого.
– Я знаю, что мы все это уже обсуждали раньше, но кто такая? Ты ведь не моя фея-крестная?
– Мне казалось, ты значительно старше, – сказала Стюзан, отступая назад. – И, возможно, значительно красивее. Послушай, я все равно не могу тебе этого сказать. Ты даже видеть меня не должен. Я не должна быть здесь. Никто из нас…
– Ты ведь не собираешься опять уговаривать меня бросить играть? – сердито спросил Бадди. – Потому что я не хочу этого! Я музыкант! Если я брошу играть, кто я буду тогда? Да я с тем же успехом могу умереть! Музыка – это моя жизнь, понимаешь?
Он сделал еще несколько шагов к ней.
– Почему ты повсюду следуешь за мной? Асфальт говорил, что бывают такие девушки, вроде тебя.
– Что это ты имеешь в виду – «вроде меня»?
Бадди умолк, но только на секунду.
– Они повсюду следуют за актерами и музыкантами, – сказал он. – Потому что, ты понимаешь, очарование и все такое…
– Очарование? Какая-то телега и провонявшая капустой таверна?
Бадди поднял руку.
– Послушай, – сказал он терпеливо. – Я все делаю правильно. Я работаю, люди меня слушают… В любом случае, помощь мне не нужна, договорились? Мне есть о чем волноваться, так что, пожалуйства, оставь меня в покое…
Раздался топот и появился Асфальт, сопровождаемый по пятам остальными двумя членами группы.
– Гитара развизжалась, – объяснил он. – С тобой все в порядке?
– Ты лучше ее спроси, – пробурчал Бадди.
Все трое уставились прямо на Сьюзан.
– Кого? – спросил Клифф.
– Она прямо перед тобой.
Глод поводил рукой в воздухе, едва не задев Сьюзан.
– Это все из-за этой капусты, наверное, – сказал Клифф Асфальту.
Сьюзан тихо отступила на шаг.
– Да вот же она, прямо здесь! А сейчас она уходит, вы что, не видите?
– Все хорошо, все хорошо, – сказал Глод, бери Бадди под руку. – Уходит, и скатертью дорога, давай тоже пойдем себе…
– А теперь она вскочила на коня!
– Да-да, на большую черную лошадь…
– Она же белая, идиот!
Отпечатки копыт на секунду вспыхнули во тьме красным и погасли.
– А сейчас она исчезла!
Банда Рока уставилась в темноту.
– Да, я вижу теперь, когда ты упомянул об этом, – сказал Клифф. – Так и выглядит лошадь, которой здесь нет, я уверен.
– Точно. Лошадь, которая исчезла, точно так и выглядит, – добавил осторожно Асфальт.
– Никто из вас ее не видел? – допытывался Бадди, пока они осторожно подталкивали его к таверне сквозь предрассветную серость.
– Я слышал, что музыкантов, действительно сильных музыкантов повсюду сопровождают такие полуголые девушки, – сказал Глод. – Называются Музы.
– Например, Канталупа, – сказал Клифф.
– Мы не называли их Музами, – сказал Асфальт с ухмылкой. – Я вам рассказывал, когда я работал с Берти Балладером и Его Трубадурами-Шельмецами, мы привыкли, что вокруг постоянно ошивается несколько молоденьких дамо…
– Как подумаешь, с чего начинаются легенды… – протянул Глод.
– Начал понимать, парень.
– Она была здесь, – протестовал Бадди. – Она была здесь.
– Канталупа? – сказал Асфальт. – Ты уверен, Клифф?
– Читал в одной книге, – сказал Клифф. – Канталупа. Я уверен. Что-то вроде этого.
– Она была здесь, – сказал Бадди.

Ворон тихонько похрапывал, умостившись на своем черепе, и считал мертвых овец.
Смерть Крыс вошел через окно под аркой, прыгнул на оплывшую свечу, отлетел от нее и приземлился на четыре точки на столе.
Ворон приоткрыл один глаз:
– А, это ты…
Затем лапы его оказались зажаты как в тиски и Смерть Крыс взмыл с черепа в бесконечное пространство.

На следующий день было еще больше капустных полей, хотя ландшафт начал потихоньку изменяться.
– Эй, а это интересно, – сказал Глод.
– Что – это? – спросил Клифф.
– Вон там вот виднеется бобовое поле.
Они смотрели на него, пока оно не скрылось из виду.
– Как мило со стороны этих людей обеспечивать нас всей этой пищей, – сказал Асфальт. – Нам теперь долго капуста не понадобится, а?
– Ох, заткнись, – отозвался Глод, поворачиваясь к Бадди, который сидел, уперев подбородок в колени.
– Выше нос, мы будем в Псевдополисе через пару часов, – сказал он.
– Хорошо, – ответил Бадди отстраненно.
Глод пробрался вперед и подсел к Клиффу.
– Заметил, что он становится все спокойнее? – прошептал он.
– Угу. Как ты думаешь, она… ну, ты понял… она будет готова к нашему возвращению?
– В Анк-Морпорке может быть готово все, что угодно, – сказал Глод. – Я, должно быть, постучал во все двери по улице Искусных Ремесленников. Двадцать пять долларов!
– Ты чего хнычешь? Платили-то не твоими зубами.
Оба повернулись, чтобы взглянуть на своего гитариста. Он уставился куда-то в бесконечность полей.
– Она была здесь, – бормотал он.

Перья по спирали опускались к земле.
– Тебе не обязательно было так поступать, – сказал ворон, поднимаясь все выше и выше. – Мог бы просто попросить.
– ПИСК.
– Хорошо, но лучше было бы попросить до, а не после, – ворон взъерошил перья и осмотрелся вокруг – яркий ландшафт под темным небом. – Мы на месте или как? Ты уверен, что ты не Смерть Воронов по совместительству?
– ПИСК.
– Форма не так уж много значит. Кстати, морда у тебя довольно острая. Так чего ты хотел?
Смерть Крыс ухватил его за крыло и дернул.
– Ну хорошо, хорошо!
Ворон посмотрел на садового гнома, который удил рыбу в декоративном пруду. Рыбы были скелетами, но это, казалось, никак не мешало им наслаждаться жизнью, или чем там они наслаждались. Ворон вспорхнул и поскакал следом за Смертью Крыс.

Себя Режу Без Ножа Достабль выпрямился.
Джимбо, Грохт, Простак и Подонок выжидающе смотрели на него.
– Для чего все эти ящики, мистер Достабль? – спросил Грохт.
– Ага, – поддержал его Подонок.
Достабль с осторожностью устанавливал на треноге десятый ящик.
– Вы видели когда-нибудь иконограф, ребята? – спросил он.
– О, да… я имею в виду – угу, – сказал Джимбо. – В них сидят маленькие демоны и рисуют все, на что вы их направляете.
– Эти такие же, только для звука, – сказал Достабль.
Джимбо заглянул под крышку.
– Не вижу ничего… то есть ничо не вижу, никакого демона, – сказал он.
– Потому что там их и нет, – ответил Достабль. Этот факт беспокоил его самого. Он бы чувствовал себя спокойней, если б в ящиках сидели демоны или присутствовала какая-то магия. Что-нибудь простое и понятное. Ему не нравилась сама мысль о привлечении науки.
– Теперь вот что… «Отсос»… – начал он.
– Подпольная Материя, – сказал Джимбо.
– Что?
– «Подпольная Материя», – повторил Джимбо с удовольствием. – Наше новое название.
– Зачем вы его поменяли? «Отсосом» вы не пробыли и двадцати четырех часов.
– Угу, но мы подумали, что название не дает нам двигаться вперед.
– Как это оно не дает? Вы никуда и не двигались, – Достабль посмотрел на них и пожал плечами. – Все равно, как бы вы не назывались… Я хочу, чтобы вы спели свою лучшую песню перед этими ящиками, когда я скажу. Не сейчас… не сейчас… погодите минутку…
Достабль ретировался в самый дальний угол и натянул шляпу на самые уши.
– Все, можете начинать, – сказал он.
Несколько минут он наблюдал за группой в блаженной глухоте, пока общее прекращение движения не подсказало ему, что то, чем они занимались, пришло к завершению.
Затем он обследовал ящики. Проволока слегка вибрировала, но никаких звуков не издавала.
«Подпольная Материя» столпилась вокруг.
– Работает, мистер Достабль? – спросил Джимбо.
Достабль покачал головой.
– В вас, парни, нет того, что они улавливают, – сказал он.
– А что они улавливают, мистер Достабль?
– Не могу сказать, – ответил Достабль, глядя на их удрученные лица. – В вас что-то есть, но совсем немного, что бы это ни было.
– Э-э-э… Но это не значит, что вы не позволите нам выступить на Фестивале, мистер Достабль? – спросил Грохт.
– Возможно, – ответил Достабль, благожелательно улыбаясь.
– Спасибо большое, мистер Достабль!
«Подпольная Материя» проследовала на улицу.
– Мы должна кое-что сделать, если хотим вырубить всех на Фестивале, – заявил Грохт.
– Что, хочешь сказать… типа… подучится? – спросил Джимбо.
– Нет! Музыка Рока просто происходит сама по себе, – сказал Грохт. – Будешь пытаться учиться – ничего не получишь. Нет, я говорил о… – он оглянулся вокруг. – О прикиде, например. Ты искал эти, кожаные куртки, Простак?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41