– Я думаю, они меня разглядели, – прошептала Сьюзан, когда лошадь повернула за угол.
Смерть Крыс высунулся у нее из кармана.
– ПИСК.
– Боюсь, нам понадобится тот ворон, – сказала Сьюзан. – То есть… Мне кажется, вообще я понимаю тебя, просто не могу понять, что ты говоришь.
Бинки остановилась у большого здания, стоящего чуть в стороне от дороги. Это была претенциозная резиденция со множеством архитектурных излишеств, которые указывали на его происхождение: такого рода дома строят себе богатые торговцы, когда остепеняются и начинают думать, куда им деть награбленное.
– Мне все это не нравится, – сказала Сьюзан. – Я, наверное, не справлюсь с работой. Я человеческое существо. Я хожу в туалет и так далее. Я не могу просто так входить к людям в дома и убивать их.
– ПИСК.
– Ну хорошо, не убивать. Но это не назовешь хорошими манерами, как ни посмотри.
Табличка на дверях гласила: «Коммивояжеры – с черного входа»
– Считаюсь ли я…
– ПИСК!
В нормальной обстановке Сьюзан и не подумала бы спрашивать. Она привыкла думать о себе, как об особе, входящей в жизнь с парадного входа.
Смерть Крыс юркнул по дорожке и проскочил сквозь дверь.
– Подожди! Я не смогу…
Сьюзан посмотрела на дверь. Она сможет. Конечно, она сможет. Знание этого выкристаллизовалось у нее перед глазами. В конце концов, это просто дерево. Оно гнило несколько сотен лет. С точки зрения бесконечности оно даже не вполне существует. В целом, принимая во внимание возраст Множественной Вселенной, никаких вещей вообще нет.
Сьюзан шагнула вперед. Тяжеленная дубовая дверь оказала ей такое сопротивление, какое оказала бы тень.

Печальные домочадцы сгрудились у постели, где, почти невидимый среди подушек, лежал морщинистый старик. В ногах у него, равнодушный к раздающимся вокруг причитаниям, разлегся большущий, жирный, рыжий кот.
– ПИСК.
Сьюзан взглянула на часы. Последние песчинки убегали из верхней колбы.
Смерть Крыс с преувеличенной осторожностью подкрался к спящему коту сзади и отвесил ему здоровенного пинка. Животное подскочило, развернулось и, прижав в ужасе уши, шмыгнуло под одеяло.
Смерть Крыс разразился хихиканьем:
– СНИХ-СНИХ-СНИХ.
Один из плакальщиков, узколицый мужчина, поднял глаза и присмотрелся к спящему.
– Все кончено, – сказал он. – Он покинул нас.
– Я уж думала, что мы пробудем тут весь день, – отозвалась женщина, стоящая рядом с ним. – Видели вы, как метнулся этот несчастный старый кот? Животные могли бы многое рассказать. У них есть это шестое чувство.
– СНИХ-СНИХ-СНИХ.
– Ну, давай же! Я знаю, что ты где-то тут, – сказал труп, садясь в постели.
Сьюзан была знакома с концепцией привидений. Однако она не ожидала, что они выглядят вот так. То, что ей представлялось, было неким бледным прозрачным наброском в воздухе в сравнении со стариком, сидящим в постели. Он выглядел достаточно осязаемым, но испускал неяркое голубое сияние.
– Сто семь лет, а? – проскрипел он. – Я думал, ты тут уже пританцовываешь от нетерпения. Ну и где ты?
– Э-э-э… ЗДЕСЬ, – сказала Сьюзан.
– Женщина, а? – сказал старик. – Ну-ка, ну-ка, ну-ка…
Он сполз с кровати, колыхая радужной ночной рубашкой, и вдруг резко остановился, как будто размотав цепь до конца. Так оно более или менее и было – тонкая полоска голубого света все еще привязывала его к прежнему обиталищу.
Смерть Крыс прыгал на подушках, совершая рубящие движения косой.
– Ох, простите, – сказала Сьюзан и взмахнула своей. Голубая нить лопнула, издав тонкий хрустальный стон рвущейся струны.
Вокруг них, а иногда сквозь них ходили скорбящие. Скорбь, казалось, утихла, старик уже умер. Узколиций рылся под матрасом.
– Ты глянь на них, – сказал старик язвительно. – Бедный старый дедушка, хлюп, хлюп, безвременно скончался, мы никогда его не забудем, куда старый козел дел завещание? Это мой младший сын. Если можно назвать сыном открытки на Быкоявление. Видишь, его жена? Улыбка как волна в бадье с помоями. И она еще не самая худшая из них. Родственники? Можешь заняться ими. Только я отойду от греха подальше.
Пара родственников полезли под кровать. Раздался забавный звон фарфора. Старик выделывал антраша у них за спиной, размахивая руками.
– Никаких шансов! – ликовал он. – Хе-хе! Оно в кошачьей корзине! Я оставил все свои деньги коту!
Сьюзан оглянулась. Кот с тревогой наблюдал за ней из-под умывальника.
Она чувствовала, что от нее ждут какой-то реакции.
– Это было очень… любезно с вашей стороны, – сказала она.
– А! Блохастая тварь! Тринадцать лет спать, оправляться и ждать следующей кормежки! Не наберется и получаса моциона за всю его жирную жизнь! Ну ничего. Это только до тех пор, пока они не найдут завещание. Тогда он станет самым богатым и самым быстрым котом в мире…
Голос затих. Его владелец истаял.
– Какой отвратительный старик, – сказала Сьюзан. Она посмотрела вниз, на Смерть Крыс, который пытался строить рожи коту.
– Что с ним будет?
– ПИСК.
– О.
Бывший скорбящий вывалил содержимое выдвижного ящика на пол. Кот начал трястись. Сьюзан вышла вон сквозь стену.

Облака бурлили позади Бинки как кильватерная струя.
– Что ж, это был не так плохо. Я хочу сказать – никакой крови и тому подобного. И он был очень старый и не очень милый.
– Значит, все в порядке, не так ли? – спросил ворон, усаживаясь к ней на плечо.
– Что ты здесь делаешь?
– Крысиный Смерть как-то сказал, что мне надо бы расти над собой. Я получил назначение.
– ПИСК.
Смерть Крыс высунул нос из седельной сумы.
– Разве мы извозчики? – спросила Сьюзан холодно.
Смерть Крыс пожал плечами и сунул ей в руку жизнеизмеритель.
Сьюзан прочитала выгравированное на стекле имя.
– Вольф Вольфссонссонссонссон? Звучит слегка по-пупземельски.
– ПИСК.
Смерть Крыс вскарабкался по лошадиной гриве и устроился на посту между ушей Бинки. Его крохотный плащ полоскался на ветру.
Бинки прошла легким галопом низко над полем битвы. Здесь шла не большая война, а простая межплеменная заварушка. Здесь не было ясно различимых армий; воины казались двумя группами индивидуумов, некоторые верхами, которые более или менее случайно оказались по разные стороны баррикад. Все были одеты в одинаковые меха и волнующие кожаные причиндалы, так что Сьюзан пришла в полное недоумение, как они отличают врага от друга. Казалось, люди просто орут и как попало размахивают огромными мечами и секирами. С другой стороны, всякий, в кого тебе удалось попасть, мгновенно становился твоим врагом, так что, видимо, все выяснялось прямо по ходу дела. Суть же была в том, что совершались героические подвиги неслыханной глупости и умирали люди.
– ПИСК.
Смерть Крыс настойчиво указывал вниз.
– Лошадка… спускайся.
Бинки приземлилась на невысоком бугре.
– Э-э-э… правильно.
Сьюзан извлекла косу из ножен. Лезвие ожило.
Обнаружить души погибших оказалось нетрудно. Рука об руку, спотыкаясь и хохоча, брели в ее сторону союзники и недавние противники.
Сьюзан спешилась. И сосредоточилась.
– Э-э-э… – сказала она. – ЕСТЬ ЗДЕСЬ КТО-НИБУДЬ, КОГО УБИЛИ И ЧЬЕ ИМЯ ВОЛЬФ?
За ее спиной Смерть Крыс обхватил голову лапами.
– Эй. АЛЛО…
Никто не обратил на нее никакого внимания. Воины маршем проходили мимо. Они строились в линию на краю поля и, казалось, ожидали чего-то.
От нее не требовалось… обрабатывать… их всех. Альберт пытался объяснить, но она и без него все вспомнила. В ее компетенции находились немногие, определяемые временными расчетами и исторической значимостью; это означало, что все остальные приходили и уходили случайно. Все, что от нее требовалось, это проследить за тем, чтобы главные импульсы произошли.
– Тебе надо быть понастойчивей, – заявил ворон, усевшись на камень. – Проблема всех работающих женщин – недостаток настойчивости.
– Ты зачем сюда явился? – спросила Сьюзан.
– Это ведь поле битвы, не так ли? – терпеливо объяснил ворон. – По окончанию непременно объявляются вороны. Его глаза с независимым приводом вращались в глазницах. – Невзирая на падаль, как ты можешь заметить.
– Ты хочешь сказать – их всех съедят?
– Часть дивных тайн природы, – сказал ворон.
– Это ужасно, – сказала Сьюзан. Черные птицы кружили повсюду в небесах.
– Не слишком, – возразил ворон. – Лошадки для скачек, можно сказать.
Одна из сторон, если можно их так назвать, спешно покидала поле битвы, преследуемая противником. Птицы принялись рассаживаться на том, что являлось, как с ужасом осознала Сьюзан, их ранним завтраком.
– Ты бы лучше пошла и поглядела, где там твой парень, – посоветовал ворон. – В противном случае он рискует пропустить поездку.
– Какую поездку?
Глаза совершили оборот.
– Ты вообще изучала мифологию? – спросил ворон.
– Нет. Мисс Буттс сказала, что это выдуманные истории небольшой литературной ценности.
– Ах. Какая прелесть. Недостойна изучения? Ну хорошо. Ты все увидишь сама. Должен спешить, – он подпрыгнул в воздух. – Обычно я пытаюсь занять место поближе к голове.
– А что я буду…
И вдруг кто-то запел. Голос обрушился с неба, как шквальный ветер. Довольно приличное меццо-сопрано.
– Хай йо тоу! Хоу! Хай йо тоу! Хоу!
И вслед за этим, восседая на лошади, почти такой же прекрасной, как Бинки, появилась женщина. Совершенно определенно. Очень много женщины. Столько женщины, сколько вы только сможете добыть в одном месте без привлечения еще одной женщины. Она была одета в кольчугу, в нагрудник с чашечками размера 92D и рогатый шлем. Собравшиеся мертвецы приветствовали ее криками, пока лошадь заходила на посадку. Следом неслись с небес еще шесть поющих всадниц.
– Всегда бы так, – заметил ворон, взлетая. – То ты сидишь часами и не можешь дождаться ни одной, а то они все семь тут как тут.
Сьюзан в изумлении смотрела, как всадницы подхватывают мертвых воинов и галопом уносятся в небо. Они внезапно исчезали на высоте в несколько сотен ярдов и почти тотчас же возникали вновь, возвращаясь за новым пассажиром. Вскорости между небом и землей наладилось бесперебойное челночное сообщение.
Спустя пару минут одна из женщин подскакала к Сьюзан и извлекла из-под нагрудника пергаментный свиток.
– «Хэй хо! – сказал тогда Вольф», – возгласила она тем отрывистым тоном, каким всадники обыкновенно разговаривают со всякими там пешеходами. – «Вольф Счастливый…»…?
– Э-э-э… я не знаю, то есть Я ХОЧУ СКАЗАТЬ – Я НЕ ЗНАЮ, КОТОРЫЙ ИЗ НИХ ВОЛЬФ, – несчастным голосом сказала Сьюзан.
Рогатая женщина наклонилась к ней. Что-то в ней было страшно знакомое.
– Новенькая?
– Да. То есть – ДА.
– Ну так не торчи тут, как блузка большой девочки. Лучше поехали поймаем его, это прекрасная разминка.
Сьюзан диким взглядом окинула поле и наконец увидела его, не очень далеко от них. Молодой парень, окруженный трепещущим бледно-голубым сиянием, виднелся среди павших.
Сьюзан с косой наготове поспешила к нему. Тонкая голубая нить соединяла воина и его бывшее тело.
– ПИСК! – заорал Смерть Крыс, прыгая вверх-вниз и делая неприличные жесты.
– Левой рукой перехвати повыше, правая согнута в локте, свободней, свободней! – вопила рогатая женщина.
Сьюзан взмахнула косой. Нить лопнула.
– Что происходит? – спросил Вольф. Он посмотрел вниз. – Это ведь я тут валяюсь? – он медленно повернулся. – И вот тут… и там…
Он увидел рогатую воительницу и расцвел.
– Клянусь Ио! – воскликнул он. – Так это правда? Валькирии унесут меня в Залы Слепого Ио, чтобы вечно пировать и пьянствовать?
– Не спра… Я имею в ВИДУ, НЕ СПРАШИВАЙ МЕНЯ, – ответила Сьюзан.
Валькирия доскакала до них и перекинула Вольфа через седло.
– Веселый парень, уж будь уверена, – заметила она. Потом задумчиво уставилась на Сьюзан.
– Сопрано?
– Пардон?
– Ты вообще петь умеешь, сестренка? Нам не хватает сопрано. В наше время кругом сплошные меццо.
– Я не слишком музыкальна. Мне очень жаль.
– Ну, подумай. Мне пора.
Она запрокинула голову, ее мощный нагрудник вздымался.
– Хай йо тоу! Хоу!
Ее конь развернулся и поскакал в небеса. Очень скоро она превратилась в ослепительное булавочное острие, которое замерцало и исчезло.
– Что, – вопросила Сьюзан, – все это значило?
Захлопали крылья. Ворон уселся на голову только что отбывшего Вольфа.
– Эти парни верят, что если ты погибнешь в бою, то огромные жирные тетки с рогами утащат тебя в гигантский пиршественный зал, где ты и будешь тупо обжираться до конца вечности, – объяснил ворон. Он деликатно рыгнул. – Совершенно идиотские представления.
– Но так оно все и было!
– Все равно идея дурацкая. – Ворон окинул взглядом опустевшее, если не считать трупы и стаи его товарищей, поле брани. – Ужасно! – добавил он. – Ты только посмотри на это. Просто ужасно!
– О да!
– Я хочу сказать, я уже почти лопаюсь, а здесь их целые сотни даже нетронутых. Думаю, мне надо обзавестись сумкой.
– Это же мертвые тела!
– Точно.
– А ты их жрал!
– Все нормально, – сказал ворон, отскакивая назад. – Тут хватит на всех.
– Это отвратительно.
– Я их не убивал, – заметил ворон.
Сьюзан сдалась.
– Она страшно похожа на Железную Лили, – проговорила Сьюзан, когда они возвращались к терпеливо ожидающей лошади. – Наша физкультурница. И говорит так же.
Она представила Валькирий, с песней скачущих по небу. Покажите, что у вас есть трупы, вы, стадо дохлых цветиков!
– Конвергентная эволюция, – объяснил ворон. – Распространенное явление. Я где-то читал, что глаз обыкновенного осьминога почти в точности напоминает глаз чело… Кавв!
– Ты собирался сказать что-нибудь вроде «за исключением вкуса», правда? – спросила Сьюзан.
– Даве в гобобу де пдихло, – невнятно ответил ворон.
– Уверен?
– Повавуста, бовет, бойдеб отшуда, м?
Сьюзан отпустила его клюв.

– Все это омерзительно, – заявила она. – Значит, вот этим он и занимался? И никакой свободы выбора?
– ПИСК.
– Ну а если они не заслуживают смерти?
– ПИСК.
Смерть Крыс ухитрился изобразить жестами – довольно понятно – что в этом случае им следует обратиться к мирозданию и дать ему понять, что они не заслуживают смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41