– Нет, э-э-э… не от боли, я, э-э-э… не сказал бы, – сказал Преподаватель Современного Руносложения, начиная краснеть. – Но, э-э-э… когда молодой человек стал качать бедрами вот так…
– Он сильно похож на эльфа, по-моему, – сказал Ридкулли.
– Э-э-э… мне показалось, что она бросила что-то из своих э-э-э… нижних вещей прямо на сцену.
Это сообщение заставило замолчать даже Ридкулли, по крайней мере на некоторое время. Все волшебники неожиданно погрузились в какие-то глубоко личные размышления.
– Как, миссис Панарация? – начал Профессор Неопределенных Исследований.
– Да.
– Как, она?
– Я, э-э-э… думаю, да.
Однажды Ридкулли видел купальник миссис Панариции. Он был впечатлен. Он никогда не предполагал, что в мире есть столько розового эластика.
– Что, точно она? – спросил Декан голосом, будто бы идущим очень издалека.
– Я, э-э-э… совершенно уверен.
– На мой взгляд, весьма тревожное сообщение, – с живостью заметил Ридкулли. – Она могла причинить кому-нибудь серьезные повреждения. Значит так, вы все, марш в Университет и примите холодную ванну, быстро!
– Действительно она? – спросил Профессор Невообразимых Исследований. Почему-то никто из них не чувствовал себя в силах оставить эту мысль в покое.
– Будьте хоть немного полезными и найдите Казначея, – прикрикнул Ридкулли. – И первое, что я бы сделал утром – это вызвал вас всех пред очи университетского руководства, если бы не тот прискорбный факт, что вы и есть это руководство.

Вонючий Старина Рон, профессиональный маньяк и один из самых трудолюбивых анк-морпоркских нищих, помаргивал во мраке. Лорд Витинари потрясающе видел в темноте. И – к его собственному сожалению – обладал хорошо развитым нюхом.
– И что произошло потом? – спросил он, стараясь не поворачиваться к нищему. Несмотря на то, что в действительности Вонючий Старина Рон был маленьким скрюченным человечком в огромном грязном пальто, судя по запаху, он заполнял собой весь мир. Вонючий Старина Рон представлял собой физико-шизоидный феномен. Существовал Вонючий Старина Рон, и существовал запах Вонючего Старины Рона, вырабатываемый годами и достигший уже собственной индивидуальности. Всякий мог обладать запахом, который надолго задерживался после его ухода, но запах Старины Рона прибывал за несколько минут до него самого, чтобы успеть хорошенько распространиться и создать комфортные условия к приходу хозяина. Он развился в нечто столь поразительное, что уже не воспринимался носом, который мгновенно замыкался в попытке спастись; люди догадывались, что Рон приближается, когда сера у них в ушах начинала плавиться.
– Жучит, жучит, непрально пучит, я им грю, жучрю…
Патриций терпеливо ждал. Беседуя с Вонючим Стариной Роном, вы должны дать время его блуждающему уму войти в соприкосновение с языком.
– …следил за мной магией, я им грю, суп бобовый, смотри сюда… а потом все танцевали, вишь ты, а потом еще двое волшебников на улице, один тащил музыку в ящике, а мистер Достабль спросил, а потом кофейня взорвалась и они все ушли в Университет… жучит, жучит, жучу, посмотрим, если я не.
– Кофейня взорвалась, так?
– Везде кофейная пена, вашество… жуч…
– Да, да, и так далее, – взмахнув тонкой рукой, сказал Патриций. – И это все, что ты можешь мне сказать?
– Ну… жуч…
Вонючий Старина Рон поймал взгляд Патриция и заставил себя заткнуться. Даже его весьма неординарный рассудок был способен уловить момент, когда не стоит испытывать свою обтрепанную судьбу. Его Запах блуждал по комнате, знакомясь с документами и разглядывая картины.
– Они говорили, – сказал он, – это сводит женщин с ума, – он наклонился вперед. Патриций отклонился назад. – Они говорили, как только он повел бедрами вот так… миссис Панариция кинула свои… каконитам… на сцену.
Патриций приподнял бровь.
– Каконитам?
– Ну, вы знаете, – Старина Рон неопределенно помахал руками в воздухе.
– Пара подушек? Два мешка муки? Огромные тру… О. Я понял. Боги. Не было ли жертв?
– Не знаю, вашество. Зато знаю кое-что еще.
– Да?
– У… Корявый Майкл говорит, вашество иногда платит за информацию…
– Да, я знаю. Не могу понять, откуда берутся эти слухи, – сказал Патриций, поднимаясь и открывая окно. – Я должен бы предпринять что-то, чтобы их пресечь.
И снова Старина Рон напомнил себе, что хоть он и псих, но все же недостаточно безумен для этого.
– Только у меня это есть, вашесто, – сказал он, извлекая что-то из ужасных тайников своего одеяния. – На этом что-то написано.
В сиянии основных цветов явился постер. Он был не так уж и стар, но час или два у Рона за пазухой существенно состарили его. Патриций развернул его при помощи пары пинцетов.
– Это картинки музыкальных лабухов, – объяснил ему Рон. – А это – надписи. И тут еще больше надписей, глядите. Мистер Достабль велел троллю Чалки напечатать его только что, но я протолкался внутрь и пригрозил, что подышу на них на всех, и они дали мне один.
– Уверен, это безотказный способ, – согласился Патриций.
Он зажег свечу и внимательно прочитал постер. В присутствии Старины Рона у пламени свечей появлялся голубоватый ореол.
– Свободный Фестиваль Музыки Рока, – сказал он.
– Это когда не надо платить за вход, – подсказал Рон. – Жучим жучит.
Лорд Витинари прочитал:
– В Хайд-Парке. В следующую Среду. Так-так. Конечно, открытое пространство. Интересно, в этот раз было много народу?
– Полным-полно, вашество. Сотни не смогли пролезть в Каверну.
– А Банда выглядит вот так, да? – спросил Лорд Витинари. – Вот такие вот насупленые?
– Потели почти все время, что я их видел, – сказал Старина Рон.
– Буть Тут Иле Буть Примаугольнай Вещщью, – произнес Патриций. – Это что, какой-то оккультный шифр, как ты думаешь?
– Не могу сказать, вашество, – ответил Вонючий Старина Рон. – Мой мозг работает медленно, когда меня мучает жажда.
– Их Нильзя Ни Увидить! И Нивазможна Забыдь, – произнес Лорд Витинари с выражением. Он поднял взгляд. – О, я прошу прощения, – сказал он. – Я уверен, что смогу найти кого-нибудь, кто подаст тебе холодный освежающий напиток.
Вонючий Старина Рон закашлялся. Предложение Лорда Витинари звучало совершенно невинно, но он вдруг ощутил, что больше не хочет пить.
– В таком случае не могу тебя больше задерживать. Весьма тебе благодарен, – сказал Лорд Витинари.
– Э-э-э…
– Да?
– Э-э-э… ничего.
– Очень хорошо.
Когда Рон ужучи-жучи-жучил вниз по ступеням, Патриций задумчиво побарабанил ручкой по бумаге и уставился в стену. Ручка замерла над словом «Свободный». Наконец он позвонил в маленький колокольчик. В дверь просунулась голова молодого клерка.
– А, Драмнотт, – сказал Лорд Витинари. – Сходи к главе Гильдии Музыкантов и скажи ему, что он не прочь переговорить со мной, если тебе не трудно.
– Э-э-э… Но мистер Клит уже ожидает в приемной, Ваша Светлость, – сказал клерк.
– Нет ли у него случайно при себе некоего постера?
– Есть, Ваша Светлость.
– И он, вероятно, очень рассержен.
– Не то слово, Ваша Светлость. Это по поводу какого-то фестиваля. Он настоятельно требует, чтобы вы его отменили.
– Бог ты мой.
– И он требует, чтобы вы приняли его немедленно.
– О! В таком случае подержи его там, скажем, двадцать минут, а затем впусти.
– Хорошо, Ваша Светлость. Он твердит, что хотел бы знать, что вы намерены предпринять в связи с этим.
– Отлично. Я задам ему тот же вопрос.
Патриций уселся в кресло. Си нон разбитто – но чини. Это был девиз рода Витинари. Все будет работать само, если не мешать. Он взял ноты и принялся слушать Прелюдию Салями к Ноктюрну на Тему Бабблы.
Чуть погодя он поднял взгляд.
– Не стесняйтесь, уходите.
Запах уплыл прочь.

– ПИСК!
– Не будь идиотом! Я просто слегка напугала их! Я не причинила им никакого вреда! Какой смысл в могуществе, если ты не можешь его применить?
Смерь Крыс спрятал нос в лапах. С крысами это как раз было очень просто[Note 28 - Крысы значили очень многое в истории Анк-Морпорка. Незадолго до прихода к власти Лорда Витинари город постигло ужасное нашествие крыс. Городской Совет в ответ вынес решение платить двадцать пенсов за каждый крысиный хвост. Это должно было сократить поголовье крыс. Однако случилось так, что люди с пучками крысиных хвостов образовывали очереди, городская казна опустела, и все забросили свои занятия. Между тем количество крыс ничуть не уменьшилось. Лорд Витинари вник в проблему и разрешил ее памятной фразой, которая многое говорит о нем, о безрассудно щедрых предложениях и об инстинктивном стремлении анк-морпоркцев зарабатывать в любой ситуации: «Обложите налогом крысиные питомники».].

С.Р.Б.Н. Достабль тоже часто обходился без сна. Как правило, он встречался с Чалки по ночам. Чалки был крупным троллем, но на солнце начинал высыхать и осыпаться. Другие тролли смотрели на него сверху вниз, поскольку он происходил из осадочной семьи и был, следовательно, весьма низкого происхождения. Он не обижался. Характер у него был очень мягкий. Он выполнял разного рода необычные эксцентричные заказы для людей, которым срочно и без проволочек требовалось нечто необычное и которые звенели монетами. Этот заказ был весьма необычен.
– Просто ящики? – переспросил он.
– С крышкой, – пояснил Достабль. – Вот как этот, который я сделал. А внутри натяни множество проволочек.
Некоторые люди склонны задавать вопросы вроде «Зачем?» и «Для чего?», но Чалки зарабатывал деньги не так. Он поднял ящик и осмотрел его со всех сторон.
– Сколько? – спросил он.
– Для начала – десяток, – сказал Достабль. – Но, думаю, чуть погодя понадобятся еще.
– Сколько десятков? – спросил тролль.
Достабль поднял обе руки с растопыренными пальцами.
– Я сделаю их за два доллара.
– Хочешь, чтобы я себя без ножа зарезал?
– Два доллара.
– Доллар за каждый из этих и по полтора – следующую партию.
– Два доллара.
– Хорошо, хорошо. Два доллара каждый. Это будет десять за все, правильно?
– Правильно.
– И это я себя без ножа режу.
Чалки отшвырнул ящик. Тот упал на пол и крышка с него сползла. Чуть позже маленький серый бродячий пес забрел в мастерскую в поисках чего-нибудь съедобного и некоторое время сидел, пялясь в глубину ящику. Потом почувствовал себя идиотом и похромал прочь.

Ридкулли забарабанил в двери Факультета Высокоэнергетической Магии когда городские часы пробили два. Он поддерживал Прудера Стиббонса, который спал на ногах.
Ридкулли мыслил не слишком быстро, но в конце концов доходил до всего.
Дверь открылась и из нее возникла шевелюра Сказза.
– Ты сейчас ко мне лицом? – спросил Ридкулли.
– Да, Аркканцлер.
– Тогда впусти нас быстрее. Роса пропитала мне башмаки.
Ридкулли огляделся, придерживая Прудера.
– Хотел бы я знать, что такое заставляет вас все время работать, – сказал он. – Никогда не находил магию такой уж интересной, даже когда был молодой, как вы. Отправляйся и принеси кофе для мистера Стиббонса, слышишь? А потом собери своих друзей.
Сказз поспешил прочь и Ридкулли остался один, если не считать спящего Прудера.
– Чем они тут заняты? – сказал он в пространство. В сущности, он никогда не пытался в этом разобраться.
Сказз работал за длинным столом у стены. Прежде всего Ридкулли разглядел небольшой деревянный круг. На нем двумя концентрическими кругами были разложены продолговатые камешки. Над всем этим нависал светильник на гнущемся штативе, который можно было перемещать по окружности вокруг всего сооружения…
Это был переносной компьютер друидов, что-то вроде мобильного Круга Камней, который они именовали «колентоп». Однажды Казначей заказал один такой. Он назывался Бокс для Разъездного Жреца. Казначей так и не смог заставить его правильно работать и теперь он подпирал дверь. Ридкулли не мог понять, как эти штуки связаны с магией. В конце концов, это не более чем календарь, а нормальный календарь стоит восемь пенсов.
Гораздо больше его озадачила громоздкая конструкция из стеклянных трубок. С ней Сказз, видимо, и работал. Она представляла из себя беспорядочное нагромождение гнутых трубок, банок и кусочков картона. Конструкция казалась живой.
Ридкулли наклонился поближе.
Она была полна муравьев.
Они тысячами сновали по трубкам и сложным спиралям. В тишине комнаты их тела производили слабый бесконечный шорох.
На уровне глаз Аркканцлера виднелась щель. На кусочке бумаги, приклеенной здесь же к стеклу, было написано слово «Ввод». На столе лежала прямоугольная карточка, по форме как раз совпадающая с щелью, испещренная круглыми дырками. Две круглые дырки, затем целое их скопление, затем еще две. Карандашом на карточке было нацарапано «2Х2».
Ридкулли принадлежал к тому типу людей, которые дергают за все ручки, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Он взял карточку и засунул ее в щель…
Характер шороха мгновенно изменился. Муравьи прокладывали путь сквозь узкие трубки, некоторые, казалось, несли какие-то семена. Раздался негромкий стук и с другого конца стеклянной путаницы выпала карточка.
В ней было четыре дырки.
Ридкулли все еще рассматривал ее, когда за спиной у него возник Прудер, пытающийся продрать глаза.
– Наш Муравьиный Считатель, – объяснил он.
– Два плюс два равно четыре, – сказал Ридкулли. – Ну и ну, я об этом и не подозревал.
– Точно также он способен вычислять любую сумму.
– Хочешь сказать, муравьи умеют считать?
– О, нет. Не отдельные муравьи. Это довольно трудно объяснить… карточка с дырками, видите ли, перекрывает одни трубки и оставляет свободными другие и… – Прудер сбился. – Мы полагаем, устройство может что-то еще.
– Что? – спросил Ридкулли.
– Э-э-э, это мы и пытаемся выяснить.
– Вы пытаетесь это выяснить? А кто все это построил?
– Сказз.
– А теперь вы выясняете, что оно делает?
– Ну, мы полагаем, оно способно на довольно сложные вычисления. Если нам удасться напустить в него достаточное количество насекомых.
Муравьи продолжали носиться внутри невообразимого стеклянного сооружения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41