Три шестилитровые канистры с сердитой и дешёвой пожаростойкой углекислотой техники, готовившие предстарт, прихватили по моей просьбе к стене главного рубочного шлюза, слева, справа и сверху от люка, если стать нормально, ногами к полу. Я отвинтил барашки на всех трёх и, пока наддув производился, посмотрел, как там у меня дела на рабочем столе диспетчерской. Группа работала. Когда датчик показал триста ртутного и баллоны иссякли, я проверил крепление диспетчерской на отрыв, нырнул под настил опять, укрепился там двумя ногами, спиной и правой рукой в позе леонардовского человека, взялся за ключ клапана уравнивания давления и повернул его.
Рубка очистилась. Я повернул ключ обратно.
Таким образом я и управился со "снегом" задолго до времени контроля. Подпалубу потом будет времени убрать, и, главное, не мне. Я реаниматор, а не, понимаешь, технила там. Хотя и, безусловно, свинья я. Вы видели свиней? Вот так свиньи и поступают, как я сделал.
Держась за бордюр потолочного мониторного цирка над постом штурмана-два, я огляделся. Результаты моей работы меня удовлетворяли, но не радовали; очистившаяся рубка производила впечатление совершенно гнетущее: я видал, конечно, неосвещённые рабочие помещения, но - корабли стояли в доке, не в свободном падении… Ладно - без давления, но огни на пультах должны гореть, и всё тут. А у меня - жалкий модуль диспетчерской, панелька в шлеме под носом с тремя жалкими окошками, даже катафоты спецкостюма не бличат и не искрятся, "бактерия" не вызывает у них энтузиазма. Тут я вспомнил, что никак не выберу времени последовать заветам Шкаба и попу-гаться, с последующим профессиональным овладеванием собой, но интервал 30 уже подступил, и я вызвал группу к очередному отчёту. Выяснилось: Иван закончил осмотр набортного номер один комплекта солнечных батарей, ближайшего к шлюзу четыре, но, как на грех, комплект в тени; ориентацию титана в рассуждении энергозабора с альфы на солнечные батареи Иван вообще оценивал как неудачную, титан стоял к альфе почти точно ребром, но сам же себе и отвечал Иван, что, мол, подарков и так невпроворот в нынешних обстоятельствах, так что он это всё в плане информационном, а не капризничает. Нота страховала его, взаимодействовали они хорошо, не теряя друг друга ни со связи, ни визуально. Доклад Иван заключил идеей: пропустит он все затенённые батареи, а пойдёт он прямиком на солнышко, посмотрит, как там. С давлением в спецкостюмах у них была норма, они не мёрзли, и я, лёгкой души старший, поставив на рабочем столе нужную галку, перешёл к опросу Голи Астрицкого. От графика Голя и Дьяк отставали: коридор Д-56, ведущий к посту токамака-"резерв" и должный быть чистым, какой-то ухарь, рьяный и женственный, полтора года назад запенил, они только-только коридор проломили и в пост вошли всего минуту назад. Обсудили. Решили, что Голя остаётся проламывать от пены пост, а Дьяк идёт прямо сейчас в пост "воздух", от пены, вопреки инструкции, оказавшийся свободным (они туда заглянули по пути). Там Дьяк начнёт вручную транспортировку твёрдого кислорода от стеллажа к обменнику, бриками по сто кило каждый.
Они отфлажились. Я заполнил формуляр на метке 29.02.01.01 МТС, отметил изменение процедуры. Всё шло нормально. Наступило время врача.
- Врач ко всем. Пауза операции. Контроль. Датчики ОФО, датчики АСИУ, датчики ГРОА на спецкостюмах последовательно запитать, к отчёту. Готов к приёму данных, канал "доктор".
И вот, 02.13.03.04.121 UTC - 30.02.01.01 МTC я приблизил к шлему правое предплечье с панелькой управления меддат-чиков, включил питание группы ОФО, подождал, глубоко вдыхая и полно выдыхая, съёма данных по ОФО, сдал отчёт по АСИУ (я его и не использовал - нечего сливать в штаны, отчёт, состоящий из одних нулей, ушёл меньше чем за секунду), перебросил батарейку на группу ГРОА, взял, сбросил, принял подтверждение. Кто из нас любит медосмотры? Впрочем, я сконцентрировался и прочитал себе в манере Шкаба нотацию на тему: твоё здоровье - жизнь товарища…
- Врач к первому: у тебя нули по ОФО, отчитайся по новой, - вдруг сказал Дьяк, - всем остальным: норма, начинайте продолжение выполнения задания.
Я удивился, повторил процедуру, отослал данные.
Прошла, наверное, минута.
- Врач к первому, проверь устройство.
- Как? - ядовито спросил я.
- Ну постучи по нему хотя бы.
Я повиновался, не скрывая смешка. Повторил процедуру. Отослал данные.
- Врач к первому, голосовой отчёт по первой форме.
- Опять нули пришли?
- Повторяю, врач к первому. Голосовой отчёт по первой форме, первый.
- Дышу тепло. - Я помолчал. - На мне спецкостюм, сердечный ритм отследить не могу.
- Висок в стекло, посчитай толчки.
Стекло было холодное. Я помедлил, прислушиваясь.
- Первый - к врачу, не могу я определить пульс.
- Врач - всем, прекращаю выполнение задания, в паузу не вставать; иду к первому. Марк, ты в рубке?
- Дьяк, отставить, продолжай выполнять задание. Со мной порядок.
- Врач - всем, прекращаю полномочия первого, иду к первому, соператор Мелани-По, принять командование группой. Марк, повторяю вопрос, ты в рубке?
- Я в рубке, - сказал я. - Самочувствие отличное, прошу врача отменить предыдущий приказ.
- Я врач, приказ не отменяю, иду к тебе, требую подчинения от пилота Байно.
- Я пилот, сдаю командование. Подчиняюсь.
- Я соператор, командование приняла. ЭТО-первый, ЭТО-второй, отчёты…
Они заговорили, я слушал уже краем уха. Я отдраивал внутренний рубочный, стараясь не вслух выражать свои мысли. Я чувствовал себя просто превосходно и разозлился на Дьяка очень, он был прав - формально, и он знал, что я не стал бы скрывать недомогание. У нас в Космосе не врут.
Дьяк мне не сказал ни слова, когда появился. Спецкостюм его был весь в клочьях и полосах пены, они тянулись за ним, словно он через мусоропровод шёл. Мы взялись подошвами к настилу, он потянул меня за руку, очень ловко вскрыл панель меддатчика, подсоединился к инауту линькой напрямую, несколько минут играл набором тестов, негромко мне приказывая то дышать, то нет, то выдохнуть и быть так. Я в точности мгновенно выполнял его распоряжения и молчал. Я был зайчик. Я очень не люблю Дьяка, а он очень не любит меня. Однажды он разбил мне нос, а я однажды надорвал ему ухо. Мы враги, в общем-то. Но он врач, а я пилот, и мы оба космачи на работе, в Новой земле, и нас никто тут не встретил. Я был зайчик. Он был врач, и я был зайчик.
- Девайс в порядке, - объявил как-то преувеличенно отчётливо Дьяк и сделал мне пальцами знак: переключись в "приват".
- Как ты себя чувствуешь вот прямо сейчас? - спросил он с невиданной по отношению ко мне озабоченностью.
- ОК, Яллан. Я не шучу, - сказал я.
- Я вижу, не шутишь, - сказал Дьяк. - Но и ОФО не шутит. Хотя я - пытаюсь.
- Что не так?
- Повременю пока. Открой реанимационный клапан, Марк.
- (…) Нах (трбл.)

! - сказал я. - Ты спятил?
- Заткнись, Байно, - сказал Дьяк. - Хватит болтать. Открой клапан.
Да прав он был, прав. Я, первый группы, порвал бы любого подчинённого за пререкания с врачом в поле - на части, пригодные к работе. Мне надлежало заткнуться. И подчиниться. Я подчинился. И заткнулся.
- Я делаю только диагностический отбор, - предупредил Дьяк, наблюдая, как я свинчиваю на кирасе заглушку реанимационного клапана. В голосе у него появились искренние озабоченность и забота. Он уже держал наготове свой прибор, чрезвычайно напоминающий короткоствольный флинт. - По уколу отмахни мне.
В микропору, заполняющую трубку клапана, он осторожно ввёл иглу диагноста. Под микропорой был я.
- Уколол, - сказал я.
- Спокойнее, Марк. Всё хорошо.
Лицо у него под колпаком шлема оставалось непроницаемым. Я полагаю, врачей этому учат, и они тренируются перед зеркалом. Забавно, но я был спокоен абсолютно. Ну вылетел девайс.
- Самочувствие, - сказал Дьяк.
- Тепло дышу. Что у тебя там?
- Заткнись. Вдохни и задержи дыхание, пока я не отменю.
- Как скажешь. А-ап…
- Внимание, группа, здесь врач! - сказал вдруг Дьяк по общей. - Провожу обследование, всё нормально. Работаем с первым в "привате", никуда мы не делись. - Нота приняла, Дьяк отключился. - Марк, у меня кое-что вызывает удивление, я прогоню тебя по полной.
- Как скажешь, - повторил я. - А-ап…
- Не дыши, пожалуйста.
Обычно во время медосмотра я читаю про себя стихи. Я тщательно, припомнив решительно все слова, прочитал себе "Бремя Белого Человека" и "Песнь крыла", и "Зелёные холмы Земли". И тут я понял. Прошло больше десяти минут.
- Дьяк, я всё ещё не дышу.
- Вот это меня, (…) блядь (трбл.)

, и заботит! - сквозь зубы сказал Дьяк. - Десять три ты не дышал, пока не опомнился. Рекорд космический, коллега Байно.
Что сказать, что сделать: я не знал решительно.
- Если бы я осматривал тебя час назад, я бы не удивился. Щ-11. А датчики мало ли, сбоят. Но, Марк. Два с половиной часа как ты очнулся, - сказал Дьяк. - Я не слышал, чтобы период распада колонии Щ-11 в организме носителя продолжался более семидесяти минут.
- Многое впервые, - сказал я. - Хватит тягать, Дьяк. Что случилось?
- Согласен. Проблема в другом. Датчик исправен. Щ-11 у тебя не распадается, Марк.
- А что делает?
- Живёт, - сказал Дьяк. - Жива-здорова.
- Но ведь я в сознании.
- Верное наблюдение, Байно.
- Ничего не понимаю.
- Коротко говоря, Байно, в доступной для тебя форме, вот что я вижу. Дышишь ты рефлекторно. Можешь не дышать, если понадобится. Энергобаланс твой поддерживает симбионт. В крови у тебя до ста тысяч особей на миллилитр… Как и полагается, если Щ-11 взрослая. У тебя не определяется статус SOC. То есть, по ГРОА, ты пребываешь без сознания, кома самой высокой степени. Но энцефалограмма свидетельствует обратное, мои глаза, кстати, тоже. Ты в сознании, ты адекватен и коммуникабелен. Я верю и ГРОА, и анализу крови, но я верю и своим глазам. И когда культура умрёт, я не знаю. Но она умрёт. Иначе не бывает.
- Оп-са! - сказал я.
- Извини, Марк, но, по-моему, злое шесть на финише выпало тебе. Просто как-то в очень извращённой форме. Утешить тебя? Ты попал в учебники, Марк, у меня три свидетеля. Ты завещаешь мне своё тело? Я с удовольствием тебя вскрою.
- Это шутка, - сказал я, набрав в лёгкие воздуха.
- Это-то шутка, - подтвердил он. - Но только это - шутка. Остальное вполне нет. - Он помедлил. - Комментарии невнятны. Н-ну-с, Байно: истерика будет?
- Не дождёшься. - Я и вправду не собирался. Мало ли что. Подумаешь… Я плавал в поту. Мёртвые потеют? Неизвестно.
- Ты потеешь, - сказал он. - Замечательно… Ладно, извлекаю иглу, закрывайся.
- Главное для врача, чтобы больной пропотел, - сказал я. - Это как-то вас всегда оправдывает. Ладно, Дьяк, не время, не дело. Я весь твой: вердикт.
Он молчал. Принимал решение. Смотрел мне прямо в глаза. Мы почти касались стёклами. Больные часто потеют перед смертью. Старая истина.
- Я не стану тебя отстранять от работы, Марк. Но каждые пять минут жду отзыва. Говори просто: я здесь, порядок, мол. Полномочия тебе я возвращаю, но сам следи за собой - только на подхвате, никаких самостоятельных действий. Без обид, Марк, я боюсь, ты можешь выключиться в любую минуту. Как понял?
- Понял так, - сказал я сквозь зубы. Всё было сказано, не понято вполне, но принято во внимание. Я вышел из "привата".
- Здесь пилот. Врач возвращает мне полномочия первого.
- Здесь врач, подтверждаю. Ошибка удалённого диагностирования. Доверие к первому полное, участие в конкретных работах ограничиваю - на всякий.
Он снова показал мне пальцами "приват". Я щёлкнул.
- Марк, - сказал он. - Как там с тобой дальше будет - не знаю. Но как бы ни было - мне жаль. Безотносительно. Я бы поменялся с тобой.
- А я бы с тобой, наверно, нет, - сказал я то, что думал.
end of file
ввести код
23405
код принят
file 1.2
txt: - понял тебя, принято, - сказал я. - Без спа, не спа, но. Надо работать, Дьяк, двигай.
16.13.03.04.121 UTC - 20.03.01.01 МTC он повернулся, прошёл ограничник, я задраил за ним люк.
- Штаб снова в рубке, контроль работ, группа, отчёт к первому, - сказал, возвращаясь к диспетчерской и принимаясь за работу.
35.15.03.04.121 UTC - 03.04.01.01 МTC к моменту через четыре часа средних по воскрешению "квинты бозе" минимум света звездолёт имел, а конкретные обстоятельства обстояли следующим образом:
Купышта: разэкранил батареи кольца "6" на освещённом альфой борту титана, заклеммил магистраль и прозвонил её, вернулся на борт, завёл успешно стартовавшие преобразователи приёмных аккумуляторных станций 4, 4-1 и 4-2, скинул возникший минимум Ноте на пост контроля для запуска обоймы БВС-011 (испросив разрешения, Нота туда отправилась в 44.14.03.04.121 UTC - 12.04.01.01 МTC) и теперь проводил активный тестинг пас-схемы на энерговоде по штирборту - первый свет уже шёл на пусковую будку ноль третьего "токамака";
Нота: получив свой свет, запустила три из шести колонок; зарядила, активировала и отправила на корпус два кибер-пасса;
Голя Астрицкий: работал с "токамаком-03", готовя его к пуску;
Дьяк: загрузил очередь воздушных брикетов в обменник, доступные ему из поста "воздух" кулера и шторы на главной трассе системы климатизации отграниченного объёма Первой вахты проверил и теперь, как и я, просто сидел-ждал света;
а я: не напрягал врача, каждые божьи пять-шесть минут рапортуя, как оно со мной у меня, не помер ли я, и вообще. Ну и помечал промежуточные на диспетчерской.
Не скажу, не помню, как мне удалось тогда с самим собой договориться, с какими аргументами. События помню поминутно. Мыслей своих и ощущений (после медосмотра) не помню начисто. Не настолько я уж хорош, чтобы так довлело меня к долгу перед Трассой и Императором, что, даже мёртвый по диагнозу врача группы, я исполнял свой космический долг как человек и звездолёт. Товарищество? Да. Аргумент. Но единственный…
Всё это особенно приметно в том свете, что в принципе я бездельничал, координируя и размещая поступающую отчётность да напоминая группе расписание работ по пунктам и периодам.
15.05.01.01 МTC Голя Астрицкий осведомился у Купышты о состоянии работ по распасовке, Купышта заявил готовность, тогда Голя Астрицкий без обиняков вызвал его к "токамаку 03" непосредственно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71