- Моемся, питаемся, бездельничаем, - сказал я. - Целый средний час. Кирилл, набросай на стол.
- Где, в столовой?
- Мальчики, давайте без перемещений, - попросила Нота. - Сил моих больше нет.
- Голова? - спросил Кирилл.
- Просто ужасно, - сказала Нота. - Как по мне топтались. Приношу самые нижайшие.
- Кирилл, помассируй её, - сказал я. - А на стол я, так и быть, сам соберу.
- Ой, массировать не надо! - сказала Нота. И добавила: - И есть я очень не хочу.
- (…) Них (трбл.)

, никаких шансов, - сказал я ласково. - Деваться-то некуда. "ОК", я первый, к связи!
- БВС-ГЛАВНАЯ.
- Контакт с БВС стройки искать. Продолжать внешнее наблюдение. Продолжать сброс автофайлов к титану в прежнем интервале.
- ВЫПОЛНЯЮ.
Я полетел на кухню. Набрал из стенного ящика стандартов в охапку, толкаясь и руля ногами, вернулся в рубку. Нота громко стонала и повизгивала, я даже удивился, пока, приглядевшись, не убедился, что Кирилл делает ей именно массаж. На правой руке у него не было указательного пальца под самый корень. Я откинул столик, рассовал под ленты на столешнице стандарты, включил водогрейку, немедленно выключил, проверил её, накачал воды, снова включил.
- Кирилл, Нота, заканчивайте. Всё на столе. Мрия, жрать будешь, это приказ.
- Марчик, не хочу-у…
- Всегда был против баб в Космосе, - сказал Кирилл неожиданно. Я засмеялся. Мы развисли за столом, сняли маски. Кирилл, часто моргая, плеснул в воздух воды, намочил руки и протёр глаза.
- Сухо у нас, да… Но лучше уж сухо, чем потно. Насыпка-то в колодцах свежая, - сказал я. - Носи очки, если так быстро сохнешь.
- Да ладно. В космосе проморгаюсь, - сказал Кирилл, напуская воды в желобок выбранного стандарта. - Коньяк нам положен, Марк?
- Да, точно! - воскликнула Нота.
- Кагор, - сказал я. - И то радуйтесь, что не малина.
- Фу-у-у! - сказал Кирилл. - При наличии таких невыносимых тягот и лишений я просто вынужден отказаться от выполнения задания партии и правительства. Неужели никто ещё не продаёт в подпалубах самогон? Долго что-то.
- Какой партии? - спросила Нота. Упаковочку она вскрыла и кушала, надо заметить, с энтузиазмом. - Спасательной? Или геолого-разведочной?
- Старая хохма, - заметил Кирилл. - Удивительно, что она сохранилась. Крови на ней, видать…
- Что ты имеешь в виду? - спросил я.
- Это у меня теория, - сказал Кирилл важно. - Если легенда - или хохма - родилась в результате трагедии со многими человеческими жертвами, то она и живёт вечно. В качестве компенсации. Или мифа.
Я попил водички из соска.
- Отныне, Кир, я буду звать тебя - Склонен Пофилософствовать, - сказал я.
- Склонен Потрепаться… - жуя, проворчала Нота.
- Я предложу это имя и эту фамилию моим знакомым бройлерам, - безо всякого напряжения сказал Кирилл. - На вахте Склонен Пофилософствовать! Нормально звучит.
- У тебя есть знакомые бройлеры? - спросила Нота.
- Нет, конечно. Но будут же. Как же нам в Новой земле без бройлеров? Друзья мои, это невозможно. Где-то и неприлично. Без бройлеров в Новой земле. Ха! Вся наша Трасса стоит на бройлерах! На этих малых сих. Иногда я думаю, не создать ли мне партию любителей бройлеров? Знамя наше будет цыплёнок табака. Под него встанут все рабы алчности и биотехнологий. Под ним они объединятся. И вышибут нас с Трассы. Объявят суверенитет…
- Сорок лет будут сопротивляться, - подхватила Нота. - А потом все забудут, с чего всё началось, заключат всеёбщий мир, ну и далее по тексту.
- Какой ты имеешь в виду текст? - спросил Кирилл укоризненно.
- Ты кагор будешь? - спросил я его, держа в руке мягкую бутылочку.
- Нет, - сказал Кирилл. - Потом от сахара не отплеваться.
- А ты?
- А я буду.
Я отдал ей бутылочку.
- Вот взять меня, - продолжал Кирилл. - Простого среднего космача. Славянина по происхождению, ноля лет по рождению, первоклассного гражданина Солнечной Империи, первоклассного гуманоида, стандартного вероисповедания, с востребованной исповедальностью, с высшим специальным образованием, недурного пустолаза, растущего динамика…
- Когда сказать нечего, но поговорить хочется, космач читает свою анкету, - заметила Нота.
- Ты остановила его на самом интересном месте, - сказал я, прибирая за собой со стола.
- Гетеросексуален, полигамен, генетически открыт! - немедленно сказал Кирилл, обращаясь к Ноте.
- Говорю же: сказать-то нечего, - сказала Нота.
- Ты к кому приписан, Кир? - спросил я.
- Туча Эйшиска мой шкип.
- А, ты по малому динамик?
- Ну да. Не доросли до миллионов тонн.
- Жаль, - сказал я, - что ты уже чей-то.
- Пригласить к себе хотел?
- Формирую свою команду, - значительно сказал я.
- Обязательно расскажу тётке Туче, - сказал Кирилл ухмыляясь.
- Зачем это? - спросил я.
Нота рассмеялась.
- Она тебя, Марк, убьёт. Придушит, и все дела. И ей ничего не будет.
- Обязательно расскажу, - повторил Кирилл.
- Ну ладно, расслабились! - шкиперским голосом сказал я. - Закончили жрать, подчинённые. Оправляться, обтираться. Полчаса гальюнного времени. Форвард!
- Теперь он мне покажет, - заметил Кирилл. - Мать и мачеху.
- Ты сам виноват, - сказала Нота. - Прогневил батюшку-серьёза.
- Да, кстати! - воскликнул я. - Я и забыл. А ну, младые, полетели! А я пока позвоню.
нрс-23.40.19.05.01 МТС
ок-тм к будапешту/ здесь аб вызываю шкаба
здесь мако/ подожди минутку марк позову
на связи шкаб/ как у тебя там парень
нормально в сводках всё есть
что ты хотел
ничего проверка связи
я должен быть тронут
как вам угодно шкаб
тогда я тронут парень/ удачи осторожнее
понял флаг
Нота и я пытались связаться с БВС стройки несколько часов. Мы перепробовали всё. Безуспешно. Мы ничего не понимали. Несущая с пометкой "стройка Зенит" в колонтитуле по одиннадцатому каналу неслась, и рабочий обмен данными БВС с управлением генератора мы отыскали, но на наши запросы ИСКИН не реагировал, а попытки заглушить телеметрию и хотя бы так привлечь внимание подавлял великолепно отстроенным дикликером. Загадка, хотя в ряду остальных - ничего выдающегося. Я отправился в шлюз готовить выход, а Кирилл - в склад, готовить скафандр. Абордаж был неминуем, поскольку необходим. И вот тут выяснилась ситуация, из тех, что невозможно описать словами красивей, чем они, ситуации, уже есть натурально, по умолчанию. И попытка описать ничтожна. Начинаешь пытаться - и сразу ощущаешь удушье в центре фантазии, путаешься в наличном словаре, умолкаешь, долго стыдишься сам с собой. В отчёты, составлять кои космачам преподают одновременно с азами техники использования АСИУ, подобные ситуации попадают под номерами. Каждая из них уникальна и редко повторяется. В художественной литературе, особенно запрещённой на Трассе, их иногда предсказывают великие писатели. Я не великий и не писатель, я скажу просто: на грузовозе не оказалось скафандра, подходящего Кириллу по размеру. Точней, он был (LXX), но был отказной. А Кирилл в спешке его не проверил перед стартом, он прибежал в последнюю минуту. А я скафандры проверял - но не на "ОК", а на "Будапеште". Ну и вылетело, что корабль поменялся с тех пор. (Интересно, что свой "Пеликан" я с "Будапешта" в "ОК" перенёс.) А личного скафандра у Кирилла не было. Точней, был, но он его оставил дома, в Касабланке.
На абордаж должны были идти он и Нота. Кирилл - основной оператор выхода, Нота - страховка. Я - пилот, личность неприкосновенная. Расписание.
Но Нота по физике была невыходная. Кровотечение мы остановили и вкачали в Ноту, сколько доктор посоветовал, физраствора, но за борт ей, конечно, было нельзя. А Матулин, взятый специально для на абордаж, был без скафандра. Нуивот, как любил говаривать Шкаб.
Некоторое время мы сообща, развиснув в рубке, гадали, как про сё докладывать. Угрюмый, красный от стыда Кирилл предложил потянуть жребий. Я махнул рукой и вызвал титан, как огонь, на себя.
Ну, дальше - было так.
- Почему не начинаете забортные! - спрашивает, значит, Мьюком. Именно спрашивает, я подчёркиваю, вопросительные-восклицательные окончания агент расставляет наобум, в меру своего десятикилобайтного разумения. Мне несколько легче оттого, что его слова транслирует синтезатор. Я бы с удовольствием сменил тембр войс-агента на женский - будь у меня свободное время. Или на детский, если нашёлся бы в библиотеке.
- Байно, обстановку доложи мне…
- Попытка удалённого контроля интеллектроники стройки безуспешна, - говорю я. Мьюком аж делает паузу.
- Байно в чём у вас дело.
- Не знаю, как сказать, товарищ капитан, - честно говорю я. - Словом, на абордаж у нас тут некого.
- Проще Байно? - Мьюком, окружённый свидетелями, спокоен и сосредоточен. Где-то даже и благожелателен. То есть мне так кажется. То есть я на это надеюсь.
- Мелани-По больна. После перегрузок. Кровотечение только остановили, - объясняю я. - А Матулину не в чем выходить в вакуум. Скафандра на него нет. Размеры не подходят, товарищ капитан.
- Скажи: скафандр забыл! - восклицает шёпотом Матулин. Он способен на шутки! Он так себя успокаивает. Я показываю ему палец над спинкой кресла.
- И ты находишь всё это смешным парень, - говорит Мьюком.
- Возможно, когда-нибудь, если останемся в живых, мы и посмеёмся, товарищ капитан, - говорю я, поскольку терять нечего.
- Я с тобой согласен? - говорит Мьюком. - Н-да! Твои предложения? парень… Или ничего не приходит в голову? Скажи я пойму?
- Идти могу только я, - говорю я. - А осмотреть стройку необходимо. Предлагаю нарушить устав.
- Мелани-По может тебя хоть с корпуса поддержать?
- Я считаю, что могу, товарищ капитан! - встревает из-за моего плеча Нота.
- А ты девочка? заткнись, - говорит Мьюком, и говорит справедливо. - Я разговариваю не с тобой? Байно слушаю тебя.
- Нет, товарищ капитан, она не может меня поддержать, - говорю я.
"Марк!" - прямо мне в ухо, едва не отгрызая его, рычит Нота.
- Меня радует что! Ты не видишь в ситуации ничего смешного, - говорит Мьюком наверняка задумчиво.
- Его там и нет, товарищ капитан, - смиренно говорю я.
Я жду, мы ждём, они ждут.
- Выполняй задание Байно?… - приказывает Мьюком. - Но не забудь подготовь грузовоз к отступлению. Киберпилот твой как.
- Очень хорошо, уже освоился. Нота его погоняла. Я его проверил.
- Программируй его на возврат в беспилоте. На время твоего заборта полномочия первого передашь лично мне?
- Роджер, товарищ капитан.
- И начинай осмотр стройки Байно. Давай. Осматривай составляй мнение! Докладывай. Как серьёз. Связь у нас с тобой будет… а, что, нельзя, - спрашивает он кого-то там, у себя, на "Сердечнике".
- Опосредованно, товарищ капитан, - говорю я. - Через рубку "ОК". Ретрансляция.
- Понял. Итак под запись. Приказываю тебе нарушить устав и произвести осмотр в одиночку. Приступай к выполнению задания Байно. Удачи тебе?
И я сразу же сажусь к пульту, разгоняю экипаж по назначенным постам и начинаю отрабатывать вручную стандартную схему подхода к комплексу. Мишень цели - балок. Наружное освещение не включаю, света альфы мне достаточно. Кирилл и Нота, профессиональные и, значит, беспрекословные, ведут измерения относительного положения объектов, Кирилл - по дальномерам штирборта, Нота - по напротив. Облёта я не делаю, первое зависание выполняю на семистах метрах, разворачиваю грузовоз, чтобы подойти к цели бортом и сбоку, а не снизу, и, используя ДСО-4 (штирборта), начинаю прямое сближение. Второй стационарный завис произвожу на пятидесяти метрах, стабилизирую грузовоз, снимаю счета, (тут три минуты свободных выскочило - войс сменяю для славы и величия Мьюкома), передаю управление на БВС и, ни секунды не мешкая, отправляюсь в верхний шлюз. Кирилл и Нота собирают меня к выходу, как героя на войну. Кириллу стыдно (его есть личный баг со скафандром), Нота зла на него. Я влезаю в свой старый "Пеликан", но он мой давно и в идеальном состоянии, и Кирилл, помогая мне, трижды вслух выражает скафандру профессиональное восхищение. Мне предстоит мой шестидесятый рабочий выход, где-то середина пятых суток забортных, точно не считал: как и всякий нормальный космач, удовольствия от пустолазанья я за свою жизнь так и не получил ни единожды, чего считать-то. Думаю, впрочем, что оно, пустолазанье я имею в виду, не доставляло удовольствия никому и никогда. Можно допустить, что кто-нибудь из первых космонавтов даже и вопил от восторга, и впитывал всем существом волшебные панорамы, открывающиеся изумлённому взору… не знаю. Вряд ли. Или у меня просто плохое настроение? Среди моих знакомых фанатов пустолазанья нет. Работа есть работа, не более. Вековая оскомина сидит уже на пустолазанье, бескрайние панорамы пополам с неведомыми приключениями в открытом космосе, подстерегающие в самый такой момент за углом соседнего астероида, оскомину не сластят, а кожа с ладоней в любых перчатках стирается до мяса в обязательном порядке… Да, у меня просто плохое настроение.
Я выхожу, на контроле шлюзования Нота, и, через шесть минут по выходу, 17.21.05.01 МТС, разложив и зачековав раму под "гарпун" на верхней площадке боевой рубки грузовоза, я принимаюсь к настилу подковками и стою пару минут, внимательно осматриваясь. Я неплохо повесил грузовоз. Между мной и балконом, общим на весь балок, метров не более сорока, но баг есть: полбалка в тени - застит альфу корма второго корпуса грузовоза, а отражённого света маловато. Я прошу дать дополнительных свечей на поле операции, и свечей Кирилл, озабоченный мной, не жалеет. У меня аж светофильтр срабатывает. Я не делаю замечание, хотя сознаю, что после того как я перейду на балкон, свет такой интенсивности может помешать. Помечаю себе. РСМ-экран, в который вертикально стоящие цистерны балка укутаны сплошь, сохранился, кажется, хорошо, но наверняка наелся пыли, и это я помечаю, позже, при контакте, будет важно. Иллюминаторов в цистернах нет. Все клюзы наверняка заклинены, залиты цементом и эрэсэм-ка сверху, мотка, на глазок, в три-четыре. Мне приходилось участвовать в сборке не такой точно, но подобной группы, правда, на орбите, и не в шесть секций, а в три. Я надвигаю на лицевую пластину шлема биноктар. Очевидно, группу балка (в ней, повторюсь, шесть секций) объединили жёстко, поскольку шлюз мне виден отчётливо, в третьей слева (в моём горизонте восприятия) цистерне, и шлюз один на группу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71