Но хватит о Тернанноке. Ты, Грендак, явился сюда и объявил себя здешним Хранителем. Ты дал этому миру закон, придуманный тобою, – Охранное Слово. Грендак важно кивнул:
– Да, я не мог позволить, чтобы в Омаре была повторена та же непростительная ошибка, источником которой была сила. Вот почему я поклялся сделать так, чтобы никогда больше не искушала она людей. Изначально в Омаре не было вообще никакой силы, ее принесли с собой беженцы с Тернаннока. И тогда я создал Избавителей, чтобы с их помощью находить и уничтожать ее носителей. Нынешние потомки обитателей Тернаннока, как правило, даже не знают о своем происхождении, но мы все равно отыскиваем их.
– И возвращаем их кровь земле, – добавил Варгалоу. – Потому что, пользуясь твоими же словами, мы верим в то, что Омара – одно существо и все живущее на ней является частью общей жизни. Мы очищаем отступников от грехов, освобождая их от любой реальной силы, которая им подвластна, и даже от грез о силе или богах, и проливаем их кровь для того, чтобы она очистилась, став частью тела Омары.
– Значит, своими религиозными верованиями Омара обязана исключительно тебе, Грендак. Ты положил в их основу учение, бывшее в ходу в Тернанноке, а от себя добавил только безумную жажду крови, которой никогда не было в нашем мире. Обитатели Тернаннока не отнимали жизнь, они лишь давали ее. А то, чему ты учил несчастных жителей Омары, имеет другое название. Убийство.
Варгалоу нахмурился:
– Если Охранное Слово учит нас очищать мир от силы, используя способ, который ты именуешь убийством, то это потому, что всякая сила – зло. Лучше пусть вовсе не будет никакой силы, тогда не будет и опасности неправильного ее употребления. Это и есть закон Хранителя.
– Вот видишь, – тихо произнес Грендак, – все очень просто. Варгалоу величайший из моих последователей. Он понимает. Я не мог позволить, чтобы сила вновь отбилась от рук. Уничтожить целый мир – это большой грех. А когда кровь возвращают земле – это не убийство, потому что Омара продолжает жить, и всякая кровь вместе с ней.
Корбилиан отрицательно покачал головой:
– Иерархи никогда не отнимали жизнь у других, они только возвращали ее. Иерофанты тоже.
– А что с ними случилось? – задал вопрос Варгалоу.
– В большинстве своем они приняли решение покинуть Тернаннок и пойти своим путем, предоставив Иерархов их судьбе. Но перед тем, как уйти, они пришли к Иерархам и поклялись оказывать им сопротивление, даже воевать с ними, случись им когда-либо повстречаться снова. Глупая клятва, что и говорить. Иерархи, понимавшие, что успех в единстве, решили сконцентрировать подвластную им силу и передать ее кому-то одному. Но на кого возложить столь тяжкую ответственность? Во-первых, это должен быть человек, не склонный пользоваться силой без нужды, дабы не растратить драгоценный запас по пустякам. Во-вторых, нужно было выбрать того, кто с самого начала сопротивлялся планам открытия Врат и кто верил в спасение Тернаннока через объединение всех сил. В-третьих, избранный в любой момент должен был быть готов пожертвовать всем, включая собственную жизнь, ради искоренения последствий роковой ошибки. И самое главное – он мог быть кем угодно, но только не Иерархом, ибо никому из них нельзя было доверять.
И вот Тернаннок умирал, а споры все не утихали. Некоторые Иерархи сбежали, как и Грендак, прихватив с собой свою силу, отчего ее запас еще уменьшился. Оставшиеся сделали выбор, изменить который не властен никто и никогда, ибо невозможно противостоять человеку, наделенному совокупной силой Иерархов. – С этими словами Корбилиан поднял свои затянутые в черные перчатки руки и протянул их вперед.
Взгляд Варгалоу выражал безграничное удивление и страх.
– Ты? Так это у тебя вся их сила? Грендак содрогнулся:
– Пусть продолжает. Пусть расскажет, как Совет Иерархов повелел ему повсюду охотиться за нами, а нагнав, отнимать нашу силу.
Как только горькая правда прозвучала целиком, лицо Корбилиана, и без того искаженное гримасой боли, на глазах состарилось еще больше.
– Я был Иерофантом. Повелителем стихий. Я единственный из них хотел, чтобы каждый пожертвовал своей долей силы ради спасения нашего общего дома. Нам удалось бы сделать это! Правда, тогда нам достался бы мир, начисто лишенный силы, и прежняя гармония между людьми и окружающей их жизнью перестала бы существовать, но на это стоило согласиться! Любой мир лучше мертвого. Но нет, слишком много жадности было кругом. Ничто не делает людей такими скаредными, как власть.
– А где же Иерархи теперь? – спросил Варгалоу.
– Погибли, вместе с Тернанноком.
– И, кроме Грендака и тебя, никого не осталось?
– Может быть, где-нибудь в отдаленных мирах еще существуют несколько Иерархов. И некоторые Иерофанты тоже живы, кое-кто из них прямо здесь, в Омаре. Тут живут и потомки простых людей, беженцев с Тернаннока. Те самые, кого вы пытаетесь уничтожить. Этому пора положить конец, Варгалоу.
– Я слышал, что их выбор пал на тебя, – произнес Грендак. Единственного Иерофанта, который не завидовал, не испытывал к нам ненависти за совершенную нами роковую ошибку. Единственного, кто безропотно согласился отдать свою силу.
– Я не искал этого бремени, – ответил Корбилиан спокойно.
– Поэтому они и возложили его на тебя. Любой другой на твоем месте воспользовался бы неожиданно доставшимся могуществом, чтобы превратиться в бога, повелевающего бесчисленными мирами.
Корбилиан покачал головой:
– Вряд ли это возможно. Я побывал во многих мирах и повсюду пользовался силой, пытаясь запечатать Врата, уничтожить последствия катастрофы. Но еще ни разу это мне не удалось. Я обнаружил, что ничего не могу в одиночку. А здесь, в Омаре, я должен израсходовать всю силу до последней капли, чтобы спасти этот мир, И я не знаю, хватит ли мне того запаса, который у меня есть.
– Восток? – догадался Варгалоу.
– Да, финальное, и самое опасное следствие ошибки Иерархов. Зло укоренилось здесь и уже расползается во все стороны, как чума. Оно подчинит себе всю Омару, если его не остановить. Ты ведь знаешь об этом, не так ли, Грендак?
– На востоке? Там только пустыня, мертвая земля, и ничего больше.
Корбилиан ужаснулся:
– Как, неужели ты ничего не чувствуешь? Может ли быть, что твои мечты очистить Омару от всяких проявлений силы настолько затмили твой разум?
– До меня доходили кое-какие слухи, но все это так, досужие сплетни и только, – продолжал упорствовать Грендак.
– Ну а ты что скажешь на это? – обратился Корбилиан к Варгалоу.
– Да, я кое-что повидал, как тебе известно. И знай я тогда то, что мне известно теперь, я развернул бы свой отряд и пошел дальше на восток посмотреть, что там творится. Но все-таки я многого еще не понимаю. Эти рассеянные силы…
– Они нужны мне! – Корбилиан застонал, точно от боли. – Даже того, чем я обладаю сейчас, может не хватить, и потому мне нужно все до последней крошки. А ты убиваешь тех самых людей, которые могут тебя спасти. Варгалоу, я иду на восток, и, чтобы уничтожить окопавшееся там зло, мне нужна сила. Вся, какая только есть. Или я получу ее, или Омара погибнет.
– Значит, тебе нужна и моя! – расхохотался Грендак. – И ты пришел сюда не убивать, но просить моей помощи!
– А что тебе известно о зле на востоке? – спросил Варгалоу у Корбилиана.
– Немного. Я думал, что оно распространяется бесцельно, наугад, подобно болезни. Но я больше в этом не уверен. В других мирах это было так. Зло пожирало их, ни к чему не стремясь. Но здесь все по-другому. Кто такие эти Дети Горы?
Варгалоу описал свою встречу с камнями-которые-ходят и теми тварями, которым они подчинялись.
– Можешь поверить мне на слово, Корбилиан, они хотели твоей смерти. И теперь я понимаю почему. Гигант задумчиво кивнул.
– Похоже, все намного хуже, чем я думал. Должно быть, в самой Горе или где-либо поблизости обитает какой-то разум. Если, конечно, неживые твари не научились сами использовать злую силу. Меня удивил шторм, который разразился на западном побережье, у деревни Зундхевн, где я высадился на берег. В нем была почти человеческая ярость, к тому же он очень резко менял направление, точно выискивал меня. Тот шторм тоже налетел с востока.
– Но что же может скрывать Гора?
На этот вопрос у Корбилиана ответа не было.
– Мне ничего не известно об истории Омары. Даже на Золотой Цепи не осталось никого, кто знает. И все же я не верю, что кто-либо в состоянии контролировать эту силу.
Грендак стряхнул с себя задумчивость и сообщил:
– Говорят, что Молчаливые Пески – старейшая часть этого мира. Они были стары, даже когда я впервые появился здесь. История бесчисленных поколений похоронена в них. Сейчас в Омаре не осталось ни одного человека, который мог бы раскрыть тайну ее прошлого. Но сами Пески мертвы. Когда-то над ними плескалось море.
– А та земля за пустыней, где стоит Гора?
– Плато, однажды поднявшееся из морских глубин. Мертво, как и все остальное.
– Оно спит, – возразил Корбилиан, – но не умерло.
Уснув в объятиях Вольгрена, Сайсифер немедленно провалилась в мир видений. Ей казалось, будто она парит высоко над угрюмым, погруженным в ночную тьму пейзажем. Образы расплывались у нее перед глазами, да и само ощущение полета было неясным, смазанным. Затем ей приснилось, будто она проснулась. Какие-то фигуры выросли перед ней, сгустившись из мрака, и она услышала голоса. Она снова была в горном зале Ратиллика, и сам хозяин, высокий и худой, сидел погруженный в мрачное раздумье, нахохлившись, точно птица. Напротив него на спинке стула, крепко сжав ее когтями, возвышался Киррикри.
– Так, значит, твое решение неизменно? – задала вопрос птица. Во сне она разговаривала человеческим голосом.
Ратиллик усилием воли подавил в себе ярость, которая душила его и при встрече с Корбилианом.
– Хватит об одном и том же, Киррикри! Из всех Иерофантов он один, один согласился с безумной идеей спасти Тернаннок, объединив все силы. Спасти Тернаннок! И это после того, как безумцы Иерархи обрекли его на верную смерть! Да, нам действительно следовало объединиться тогда, но только для того, чтобы расправиться с ними! Ведь они уже утратили значительную часть своей силы.
– Согласен, что Тернаннок все равно бы погиб и никакие вливания силы не помогли бы, – ответила сова.
– Неужели? Так почему же здесь, в Омаре, когда тот же самый человек требует соединения сил, ты летишь прямо в его в объятия?
– Я видел врага, – отозвался Киррикри. – А ты нет. Это не наш мир, Ратиллик. Наши люди всегда помогали друг другу и делились своими дарами. И ты не имеешь права присваивать себе наши способности.
– А Корбилиан, значит, имеет?
– Нет. Мы сами выбрали свой путь. Омара в большой беде. Возможно, она не выстоит, как не выстоял Тернаннок, и мы ничем не сумеем помочь. Но Врата закрыты, Ратиллик. Закрыты. И нет такой силы, которая бы их открыла. Нам некуда больше идти.
Ратиллик закрыл глаза. Было видно, что разговор совершенно опустошил его. Однако мгновение спустя он снова встретил немигающий совиный взгляд.
– Так ты считаешь, что война неизбежна? В неестественном свете мерцающих шаров он был бледен, как покойник.
– Людям Омары нужна наша помощь. Они все еще не понимают, что им грозит, и продолжают враждовать между собой. Избавители убивают мужчин и женщин, в чьих жилах течет кровь их собственного народа. А теперь и Корбилиан в Неприступной Башне.
– Ну, ему-то это ничем не грозит, – отмахнулся Ратиллик.
– Ему нет, но девушка в опасности. А ведь и ее предки родом из Тернаннока, Ратиллик, иначе откуда у нее дар? И сколько еще в этом мире таких, как она, одной с нами крови? Почему же ты отказываешь им в помощи? Что это: гордыня или нежелание признать свою ошибку?
– Сила принадлежит всем, – выдвинул он последний аргумент. – И пользоваться ею должны тоже все. Нельзя отдавать ее на откуп немногим, а тем более одному. Неужели ты не понимаешь, чем обладает Корбилиан? Что он такое? Абсолютная сила.
– Нет. Не вся сила мира принадлежит ему.
– Но ты хочешь отдать ему и свою.
– Я хочу, чтобы всякое живое существо, как бы мало и беспомощно оно ни было, отдало последнюю каплю своих силенок ради борьбы с той угрозой, что скрывается на востоке. Для этого нужно целое войско, а Корбилиан, чем бы он ни был, все-таки не армия.
– Ну хорошо, а что, по-твоему, случится, когда зло будет повержено? Что тогда станет он делать со своей силой?
– Сомневаюсь, что у него останется хоть капля, – ответил Киррикри.
Ратиллик подпер голову руками и уставился на крышку стола.
– Снова война. Опять смерть, изгнание.
– Сила не должна принадлежать одному человеку, – повторил Киррикри его слова. – А разве ты, Ратиллик, не пытаешься единолично владеть силой, прячась от мира в этих горах? Ты, Иерофант, понимающий язык всех живых тварей? Разве ты делишься своим даром с другими, разве ты учишь людей разговаривать с совами, с рыбами, с кротами? Разве ты пытаешься научить их лучше понимать мир?
Ратиллик посмотрел на сидевшую напротив птицу:
– Зачем? Чтобы они заставили тебя и тебе подобных служить их мелочным интересам?
– Кто-то, может, и заставит. Не тебе судить. Однажды ты сказал, что нет смысла жертвовать всей силой ради мира, лишенного волшебства и гармонии. Но здесь, в Омаре, ты не сделал ничего, чтобы научить людей магии. Ты даже не попытался остановить тех, кто уничтожал носителей силы, отдавая их кровь земле.
– Хватит!
– Я никогда не считал тебя дурным человеком, – не обращая внимания на его окрик, продолжал Киррикри. – Ты всегда по-своему стремился к добру и хорошо служил моему народу. Но теперь я увожу их отсюда. Мой долг ясен. И мне жаль, что мои обязанности по отношению к тебе закончены. – Он распростер свои великолепные крылья и закончил: – Время не терпит.
– И ты совсем ничего мне не оставишь?
Киррикри уже поднимался к потолку пещеры, готовясь бросить клич своим совам собираться в дальний путь, когда до него донесся этот жалобный вопрос.
– У тебя останутся твои карты, – ответил он сверху.
Ратиллик сразу поник и долго сидел, уставившись в одну точку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56