— Да наверху, в комнате молодого барина.— Ты с ума сошел? — ахнула дама.— Вы же, барыня, велели поставить кровать в ту комнату, где спит молодой барин.— Где спит после обеда, дурень ты этакий! — говорила рассерженная дама.— Так ведь пан Бронислав там и спит после обеда, а здесь только под вечер, — оправдывался лакей.— Отвори окно, принеси оттуда кровать. Ах негодяй!— Эх, вижу, давно я на этом заводе машин не смазывал! — произнес пан Коркович. Вырвав канделябр из рук у лакея, он схватил его за шиворот и вывел в гардеробную. Через минуту раздался крик и тупой звук ударов.— Пойдемте в столовую, — вздохнула хозяйка. — Это ужас, что сейчас делается с прислугой!Когда все уселись за стол, она обратилась к Мадзе:— Мой сын Бронислав… Извинись же перед панной Магдаленой за свой бестактный поступок.Толстый молодой человек проворчал с низким поклоном.— Про… прошу прощенья, сударыня. Хотя, право, не знаю, за что?— За то, что осмелился спать в комнате панны Магдалены.— Все меня попрекают, говорят, соня! Но ведь должен же человек спать!Вошел Коркович-старший.— Ну! — крикнул он сыну. — Расскажи-ка мне, что вчера произошло в банке?— А вы, папаша, уже поднимаете шум! — ответил сын. — Честное слово, я уйду от вас!— Прошу тебя, Пётрусь, оставь его в покое, — вмешалась мать. — Стася, позвони.Вошел Ян, закрывая платком нос.— Ты почему не прислуживаешь за чаем? — спросил хозяин.— Позвольте, барин, поблагодарить вас за службу.— Что это значит? — грозно крикнул хозяин.— Да так! — ответил слуга. — Вы, барин, только и знаете, что оскорблять человека, а потом удивляетесь…— Ну-ну! Не болтай пустого! Ничего с тобой не случилось!— Легче вам, барин, бить, чем мне принимать побои! — пробормотал Ян.Изумленная и перепуганная Мадзя подумала, что в доме Корковичей есть много странностей. Глава третьяКаково учить чужих детей Пани Коркович пользовалась в доме неограниченной властью. Только ее боялись слуги, только ей уступал муж, только ее приказания выполняли девочки и даже обожаемый сын, который не очень-то слушался папаши.Она подчинила себе домашних лишь после того, как они оказали ей большее или меньшее сопротивление. Каково же было ее удивление, когда через некоторое время она обнаружила, что в доме рядом с нею вырастает новая фигура — Мадзя.Веселая, вежливая даже с прислугой, Мадзя с каждым днем приобретала в доме все больший вес, хотя сама никогда не противоречила хозяйке и была гораздо послушней, чем Линка и Стася. Все чувствовали ее присутствие, и прежде всего сама хозяйка, хотя она никак не могла постигнуть, как же это получается.Через несколько дней после приезда Мадзи пани Коркович торжественно вызвала гувернантку в гостиную, чтобы дать ей указания, в каком направлении должны вестись занятия с барышнями.— Панна… панна Бжеская, — начала пани Коркович, рассаживаясь на диване, — вам надо съездить к панне Малиновской и спросить у нее, каких учителей она могла бы порекомендовать для моих девочек. Так или иначе, я полагаю, что мужу придется пригласить пана Романовича, он ведь читал в апреле лекцию в ратуше и осенью тоже будет читать. Кроме пана Романовича, мы пригласим еще кое-кого…— Сударыня, — сказала Мадзя, — а зачем нашим девочкам учителя?Пани Коркович вздрогнула.— Что? Как зачем?— Трудно сказать, что дадут девочкам уроки, — продолжала Мадзя, — а меж тем расходы предстоят большие. Если даже считать, что в день у них будет два урока по два рубля, и то в месяц составится около ста рублей. Мое жалованье, уроки музыки и рисования стоят девяносто рублей, всего получится около двухсот рублей.— Двести! — в замешательстве повторила пани Коркович. — Я об этом не подумала. Но у нас будет группа, человек десять, так что на каждую ученицу придется каких-нибудь двадцать рублей, а то и того меньше…— А вы уже набрали эту группу?— Я как раз этим занимаюсь. Но сейчас у меня еще никого нет, — с беспокойством ответила пани Коркович.— Давайте, сударыня, сделаем так. Когда вы наберете группу, тогда мы и обратимся к учителям, а пока я буду повторять с девочками то, что они проходили в пансионе и успели уже подзабыть.— Двести рублей в месяц! — шептала дама, вытирая платком лицо. — Ясное дело, придется подождать. — Минутку передохнув, она прибавила: — Итак, решено. Я займусь подбором группы, а вы спросите у панны Малиновской, каких она может рекомендовать учителей. А пока повторяйте с девочками то, что они прошли в пансионе.— Хорошо, сударыня.Пани Коркович была довольна, что окончательный приказ исходил от нее и что Мадзя без возражений согласилась его выполнить. Она была довольна, но в душе у нее осталось смутное чувство тревоги.«Двести рублей! — думала она. — Как это мне сразу не пришло в голову? Что ж, на то она и гувернантка».Это было только начало.В жаркие дни пан Коркович-старший с незапамятных времен привык являться к обеду без сюртука. Однажды в конце августа выдался такой знойный день, что пан Коркович уселся за стол без жилета. Мало того, он расстегнул манишку, откровенно обнажив красную грудь, покрытую густой растительностью.Рядом с матерью развалился пан Бронислав, лакей побежал звать барышень, и вскоре в столовой появились Линка, Стася и, наконец, Мадзя.— Мое почтение, панна Магдалена! — крикнул хозяин, наклонясь, отчего грудь еще больше раскрылась.— Ax! — вскрикнула Мадзя и бросилась за дверь.Пан Бронислав вскочил с места, а пан Коркович спросил удивленно:— Что случилось?— Как что случилось? — сказала Линка. — Ведь вы, папочка, раздеты.— Ах, черт подери! — пробормотал хозяин, хватаясь за голову. — Попросите сюда панну Магдалену. Вот дьявол!..Он выбежал к себе в комнату и через несколько минут вернулся одетый, как по картинке. В эту минуту снова появилась Мадзя, хозяин, кланяясь, попросил у нее извинения, заверив, что больше такой прискорбный случай не повторится.— В твои годы, Пётрусь, многое прощается, — кислым тоном обронила хозяйка.— То ли многое, то ли немногое! — прервал ее пан Бронислав. — Англичане к обеду надевают фраки.— У панны Магдалены нет оснований обижаться, — продолжала хозяйка. — Но ты вспомни, Пётрусь, сколько раз я просила тебя не выходить к обеду неодетым? Надо соблюдать правила приличия, хотя бы ради девочек…Когда обед кончился, Мадзя сказала хозяйке, что хотела бы навестить Дембицкого.— Дембицкий?.. Дембицкий?.. — хмурясь, повторила хозяйка.— Это библиотекарь и друг Сольского, — объяснил хозяин.Лицо пани Коркович прояснилось.— Ах, — сказала она с улыбкой, — это вы хотите узнать, когда приезжают Сольские. Что ж, пожалуйста…— А я вас провожу, — вскочил со стула пан Бронислав.— Благодарю вас, — ответила Мадзя с такой холодностью, что пани Коркович даже вздрогнула.— Ха-ха! Вы стесняетесь? — засмеялся пан Бронислав. — Если нас кто-нибудь встретит, я скажу, что я ваш третий ученик.— Для ученика вы слишком велики.— Тогда вы скажете, что я ваш гувернер.— Для гувернера вы слишком молоды, — закончила Мадзя. — До свидания, — простилась она со всеми.Вслед за Мадзей выбежала Стася, а Линка осталась за столом и, погрозив брату кулаком, сердито сказала:— Послушай, ты… Если ты будешь так обращаться с панной Магдаленой, я тебе глаза выцарапаю!— Правильно говорит! — подтвердил отец. — Надо быть сущей дубиной, чтобы приставать к порядочной девушке.— Тоже мне порядочная! — пренебрежительно бросил жирный молодой человек. — У порядочных барышень нет часиков, осыпанных брильянтами.— Что эта скотина болтает, а? — спросил отец.— Ясное дело! — упирался пан Бронислав. — Часики стоят рублей четыреста, откуда же может их взять гувернантка?— А я знаю откуда! — воскликнула Линка. — Вот уже неделя, как мы со Стасей посмотрели эти часики. Чудные часики! Даже у мамы нет таких! Стася открыла футлярчик, и мы прочитали надпись: «Дорогой Мадзе на память. 187… год. Вечно любящая Ада». Ада — это панна Сольская, — закончила Линка.— Такая надпись? В самом деле? — спросила пани Коркович.— Честное слово! Мы обе знаем ее наизусть.— Вот тебе и часики с брильянтами, остолоп! — вздохнул пан Коркович, хлопнув рукой по столу.— Прошу тебя, Бронек, будь с панной Бжеской учтив и предупредителен, — торжественно сказала пани Коркович. — Я знаю, кого взяла в дом.Пан Бронислав приуныл.— Бронек дурак! Бронек дурак! — подпрыгивая и смеясь, напевала Линка.— Только, Линка, о том, что мы здесь говорили, панне Бжеской ни слова, — предупредила дочку пани Коркович. — Ты меня в гроб уложишь, если…Когда хозяин ушел по делам в город, пан Бронислав отправился соснуть, а Линка убежала к Стасе на урок музыки, пани Коркович перешла к себе в кабинет, устроилась на качалке и предалась размышлениям.«Кажется ли мне только, или наша гувернантка и в самом деле начинает забывать свое место? Петр для нее одевается к обеду… Впрочем, должен же он отвыкнуть от своих ужасных манер!.. Линка защищает ее, как львица… Что ж, в этом нет ничего дурного! Правда, Бронек с нею неучтив. Но парень должен быть вежлив с нею, да и я, и вообще все мы. Платить каких-нибудь тридцать рублей в месяц и так относиться! Золотые часики с брильянтами!.. Если мы теперь не сведем дружбу с Сольскими, то уж больше это нам никогда не удастся. Однако при первом же удобном случае я дам понять этой барышне, кто здесь я и кто она…»Качалка покачивалась все медленней; голова пани Коркович упала на сбившуюся набок подушку; из полуоткрытого рта вырывался по временам громкий храп. Сон, брат смерти, смежил томной даме очи.Пан Стукальский успел уже посвятить свою ученицу в трудное искусство постановки рук, не забыв при этом напомнить, что ей следовало бы чистить картошку, барышни уже успели выбежать в сад, где сердитая Линка уселась на трапецию, а заплаканная Стася принялась качать ее, — когда Мадзя, войдя в кабинет пани Коркович, застала хозяйку на качалке с запрокинутой назад головой и сложенными на груди руками.— Ах, простите! — невольно прошептала Мадзя.— Что? Что такое? — вскочила хозяйка. — Ах, это вы! А я как раз думала… Так что же вы, милочка, узнали о Сольских?— Они думают вернуться в конце октября. В начале октября в Варшаву приедет пан…Тут Мадзя вздохнула.— Пан Сольский?— Нет, пан Норский, — вполголоса ответила Мадзя. — Сын покойной пани Ляттер.— Покойной пани Ляттер? — повторила пани Коркович. — Не на его ли сестре хочет жениться пан Сольский?— Кажется, да.— Мне непременно надо познакомиться с паном Норским, чтобы хоть частично возместить невольную обиду. Боюсь, — вздыхая и качая головой, продолжала дама, — что одной из причин самоубийства несчастной пани Ляттер было то обстоятельство, что я взяла из пансиона моих девочек… Но, видит бог, панна Бжеская, я не могла поступить иначе! У пансиона в последнее время была ужасная репутация, а ведь я мать! Я мать, панна Бжеская!Мадзя помнила тот день, когда Стася и Линка ушли из пансиона, ей показалось тогда, что пани Ляттер и внимания не обратила на это обстоятельство.— У меня к вам большая просьба, — робко сказала Мадзя после минутного молчания. — Не разрешите ли вы племяннице пана Дембицкого учиться вместе с нашими девочками?— Она хочет войти в группу?— У нее нет денег на учителей, она занималась бы только со мною.«Гм! — подумала пани Коркович. — Теперь, милая барышня, ты поймешь, кто я и кто ты!»Вслух она сказала:— К чему бедной девочке высокие науки, которым будут обучаться мои дети?Мадзя посмотрела на нее с удивлением.— Впрочем… впрочем… — продолжала пани Коркович, чувствуя, что говорит вздор. — Пан Дембицкий, у которого вы бываете, он, что, холостяк?— Холостяк, но очень старый. Ах, какой это ученый, какой благородный человек! Пан Сольский очень его любит, насилу упросил старика занять у них должность библиотекаря.— Простите, — сказала вдруг пани Коркович, — что это у вас за часики? Какие красивые! Память?— Мне их Ада Сольская подарила, — краснея, ответила Мадзя и протянула часики хозяйке. — Иногда мне просто стыдно носить их.— Отчего же? — спросила пани Коркович, с трудом открывая футляр. — «Моей дорогой Мадзе…» Отчего же девочка Дембицкого не посещает пансион? Мы могли бы помочь с платой за учение…— У ее дяди случилась неприятность с ученицами, и ему пришлось уйти из пансиона пани Ляттер. Зосю этот случай так напугал, что она боится теперь ходить в пансион и занимается, бедняжка, сама, только дядя ей немного помогает.— Ну, если вы уверены, что пан Дембицкий такой хороший человек…— Очень, очень хороший…— А девочка бедна, что ж, пусть ходит. Только, чтобы от этого не было ущерба для моих девочек.— Напротив, для девочек от этого будет только польза. Это заставит их соревноваться в успехах.— Признаюсь, однако, я делаю это только для того, чтобы поддержать отношения с Сольскими. Я ведь не знаю пана Дембицкого! — сказала хозяйка, чувствуя, что положение ее по отношению к Мадзе становится все более ложным.Дня два пани Коркович была несколько холодна с Мадзей; но когда Дембицкий сделал ей визит и рассказал, что знал обоих Сольских еще детьми и раза два в месяц переписывается со Стефаном, пани Коркович переложила гнев на милость.Она даже была благодарна Мадзе за эту новую связь.«Дембицкий, — думала она, — был бы неблагодарным человеком, если бы не отозвался хорошо о нас у Сольских. Бжеская тоже должна хорошо отзываться, так что постараемся завоевать ее расположение».С этого времени дом Корковичей стал для Мадзи земным раем. Пану Брониславу велено было здороваться и прощаться с нею с особой почтительностью; Коркович-старший получил право изъявлять ей свои чувства; наконец, сама хозяйка дома стала сажать Мадзю за столом около себя, и лакей подавал ей блюда сразу же после барыни.Несмотря на самые лучшие намерения пани Коркович, Мадзя по отношению к ней все время делала промахи. Со свойственной ей снисходительностью пани Коркович считала, что по некоторым поступкам Мадзи видно, какое у нее доброе сердце, но что вместе с тем гувернантка обнаруживает неслыханное отсутствие такта.Однажды, например, Линка заметила во дворе дочь прачки из их дома. Девочка была босая, в рваной рубашонке и таком заплатанном платьишке, что просилась на картину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122