Теперь настала моя очередь удивляться. Ну и что тут такого особенного?
– Хорошо, а кто следующий в списке? – спросил я.
– Следующий? – Питер почему-то слегка замялся. – Второй в списке… доктор Поль Гарви, – медленно протянул он.
Я, естественно, ждал продолжения, но Питер почему-то молчал.
– Ну и? – попробовал я ему подсказать.
– Ну и… он замечательный человек…
– Но?…
Питер тяжело вздохнул, затем посмотрел мне прямо в глаза.
– Выбирать, конечно же, вам и только вам, господин премьер-министр, но есть все основания подозревать, что он весьма склонен к отделению церкви от государства.
– Ах, вот оно как! – я понимающе кивнул и тут же, к своему стыду, понял, что далеко не уверен, что понял, и попросил его прояснить мне хоть какие-нибудь детали. Чтобы как можно яснее представлять себе суть вопроса…
– Суть вопроса? Это просто. По убеждению так называемых «отделенцев», англиканская церковь не должна быть частью государства. Ее следует отделить от него, как, скажем, методистов или католиков. Они считают, что простые люди рассматривают государственную церковь не как оплот веры, а, скорее, как нечто вроде клуба для представителей правящего класса.
И снова замолчал. Пришлось снова спросить его, в чем, собственно, дело. Правда, уже более настойчивым тоном.
– Решение, конечно же, ваше, господин премьер-министр, но… боюсь, Ее Величество будет несколько удивлена, если вы попросите назначить епископом человека, считающего, что ее следует вынудить нарушить свой королевский обет всемерно защищать и оберегать церковь.
Справедливо, ничего не скажешь. Но тогда почему его вообще включили в список кандидатов? Питер довольно уклончиво объяснил, что Гарви пока еще не совсем полноправный член союза сторонников отделения. Он просто так думает. И высказывается. Вот в результате всех этих разговоров и обсуждений всплыло его имя… Да, вот еще что. Определенные сомнения вызывает состояние его здоровья. К тому же он толстеет…
Мне было ясно одно: кто-то его явно старается опорочить! Иначе его имя никогда бы не оказалось в списке. Хотя выбором это в любом случае не назовешь!
– Значит, вы хотите сказать, мне предстоит выбирать между каноником Стэнфордом и каноником Стэнфордом?
– Нет-нет, – вкрадчиво возразил он. – Решение ваше и только ваше. Но в данном случае, на мой взгляд, довольно простое. – Лицо его при этом оставалось абсолютно бесстрастным. – Господин премьер-министр, комиссия по назначениям предлагает вам на выбор две кандидатуры и…
– Скажите, Питер, выборы были свободными? – перебил я его.
Он бросил на меня осуждающий взгляд.
– Свободных выборов в таких случаях просто не может быть, господин премьер-министр. Епископы рассматриваются как неотъемлемая часть апостольской преемственности.
Не будучи одним из тех, кто регулярно ходит в церковь, я потребовал объяснений.
– Все очень просто. Это воля Бога. Когда Иуда Искариот подмочил свою репутацию и его надо было кем-то заменить, решение было доверено Святому Духу.
– Да, но как люди узнавали о Его решении? – недоуменно поинтересовался я.
– Бросали жребий, – невозмутимо ответил Питер.
– Тогда почему бы нам не доверить решение Святому Духу и на этот раз? – как мне кажется, вполне резонно спросил я.
Питер и Бернард посмотрели друг на друга. Мое предложение явно не проходило.
– Наверное, потому что никто не может быть до конца уверенным, что Святой Дух правильно поймет, какими качествами должен обладать хороший епископ англиканской церкви, господин премьер-министр, – попытался объяснить мой главный личный секретарь.
Я поинтересовался, каким именно образом этот «выбор» материализовался. Секретарь по назначениям загадочно ответил, что при помощи специальных опросов и исследований.
– Питер, – я понимающе улыбнулся. – Когда я был студентом, то любил играть в покер. И уж «заряженную колоду», поверьте, сумею отличить с первого взгляда…
Бернард неожиданно встал и, напомнив мне о назначенной встрече с секретарем Кабинета, предложил перенести беседу с господином секретарем по назначениям на завтра. Питер благодарно улыбнулся и оставил нас.
Когда Хамфри вошел, я первым делом налил нам по бокалу шотландского виски – как-никак почти конец рабочего дня. Деликатно оставляя нас одних, чтобы собрать необходимые данные о «послужном списке» Майка Стэнфорда, Бернард успел шепнуть мне на ухо, что назначение Майка могло бы оказаться чем-то вроде гола в собственные ворота.
Мы с Хамфри стоя выпили, пожелав друг другу доброго здоровья, и удобно устроились в глубоких кожаных креслах. Я спросил его, как, собственно, следует понимать слово «модернист».
Не совсем меня поняв, он переспросил, кого конкретно я имею в виду – композитора Шостаковича или художника Марселя Дукампа? Я пояснил, что имею в виду каноника Майка Стэнфорда.
Как и следовало ожидать, ответ секретаря Кабинета последовал тут же.
– В англиканской церкви слово «модернист» обозначает «неверующий».
– Атеист? – удивился я.
– Не совсем, господин премьер-министр. Атеист-церковник не смог бы получать за работу свое законное вознаграждение. Поэтому, когда они перестают верить в бога, то начинают называть себя модернистами.
Я был потрясен.
– Как же англиканская церковь может рекомендовать атеиста на пост епископа? Да еще в такой приход, как Бери Сент-Эдмундс!
Хамфри поудобнее скрестил ноги и мило улыбнулся.
– Может, и очень просто. Ведь англиканская церковь не столько религиозная, сколько социальная организация.
Для меня это что-то новое… Впрочем, я родом из не очень-то «социальной» среды.
– Да-да, социальная, – довольным тоном продолжил Хамфри. – Неотъемлемая часть социальной структуры нашего общества. Епископами назначаются те, кто умеют красиво говорить нужные вещи и правильно держать нож с вилкой. Тем самым вызывая у прихожан законное почтение.
Так вот, значит, что имел в виду Питер, говоря, что у Стэнфорда «в высшей степени удобная жена»!
– Неужели нет какого-нибудь более подходящего кандидата? – поинтересовался я.
По мнению Хамфри, на данный момент вряд ли. Видимо, потому что в последнее время появились две-три более привлекательные вакансии.
– Что же может быть более привлекательным, чем должность епископа, – невольно спросил я.
– Как что? – искренне удивился Хамфри. – Например, декан Виндзора. Или, скажем, декан Вестминстера… Поскольку обладатели этих высоких должностей получают возможность быть на короткой ноге с особами королевской крови.
Что ж, немного яснее.
– Значит, быть епископом – это просто вопрос статуса? – подытожил я. – А также возможность наряжаться в сутану и епископские гетры…
Хамфри одобрительно кивнул.
– Совершенно верно, господин премьер-министр. Хотя гетры сейчас одевают только в случае значительных религиозных событий… Например, для королевских приемов на открытом воздухе.
– Кстати, а почему сутаны и гетры сейчас, похоже, вышли из моды? – поинтересовался я.
– Потому что Церковь старается выглядеть более значимой, – ответил Хамфри.
– В глазах Бога?
– Конечно же нет, господин премьер-министр. Я имел в виду в социологическом смысле.
Короче говоря, идеальный кандидат, с точки зрения Церкви, являет собой нечто среднее между светским львом и социалистом.
Нас прервал приход Бернарда, который принес мне часть «послужного списка» Майка Стэнфорда. И часть эта действительно оказалась весьма поучительной: после окончания теологического колледжа он стал простым священником при епископе шеффилдском, затем получил повышение на должность епархиального советника по вопросам этнических сообществ и социальной ответственности. Организовывал конференции по проблемам межконфессиональных отношений, взаимодействия между христианами и марксистами, а также между христианами и женщинами «Гринэм-коммон» (частично феминистский, частично лесбийский лагерь пацифистски-марксистски настроенных женщин, незаконно разбитый у ворот военно-воздушной базы близ Ньюбери, графство Беркшир, где размещались американские крылатые ракеты. Только женщинам и детям было разрешено принимать участие в этой протестной акции, направленной против ядерных ракет, Соединенных Штатов и мужчин. Возможно, кстати, и в обратном порядке… Ракеты рассматривались в качестве фаллического символа. По мнению фрейдистов, для этого типа женщин характерен острый синдром явной зависти к пенису. Выражение любой формы поддержки женщинам «Гринем-коммон», даже весьма ограниченной, считалось «прогрессивным подходом». – Ред.) После чего Стэнфорд сначала стал священником Эссекского университета, затем вице-ректором теологического колледжа, ну а теперь он секретарь комитета по разоружению при Британском совете церквей.
В его curriculum vitae В профессиональной биографии – (прим. пер.)

был только один серьезный пробел.
– А простым викарием в приходе он когда-нибудь служил? – любопытства ради поинтересовался я.
Бернарда мой вопрос явно удивил.
– Нет, господин премьер-министр, священнослужители, которые хотят стать епископами, обычно избегают конкретной работы с паствой.
– Честолюбец, – заметил Хамфри.
– Как и Икар, – с загадочным видом произнес мой главный личный секретарь.
– Так или иначе, но политический смутьян нам ни к чему. Особенно в столь чувствительной области, как религия, – подвел я черту.
Бернард понимающе кивнул.
– Каким упрямцем был тот глупый грек, кто сына своего учил искусству летать как птица!
Я недовольно потребовал, чтобы он прекратил морочить мне голову греческими премудростями.
(Хэкер ошибался. Бернард Вули процитировал ему пьесу Шекспира «Генри VI», часть III. – Ред.)
Секретарь Кабинета отреагировал на мое решение осторожным одобрением. Сказал, что, выступая в качестве епископа и члена палаты лордов, Стэнфорд добавил бы нам всем немало лишней головной боли и проблем.
– Он совсем не тот человек, на которого можно рассчитывать, – добавил я. – От этих епископов вообще мало проку. Все, на что они способны, это постоянно выклянчивать у меня деньги на благотворительность. Но ведь нельзя же решать проблемы, каждый раз выбрасывая на это кучу денег! Особенно денег наших налогоплательщиков. Нет, нашей стране куда нужнее высокий дух моральной ответственности и больше надежды на себя и только на себя одного…
А Хамфри с понимающей улыбкой заметил:
– До чего же забавно наблюдать, как политики в наши дни все чаще говорят о морали, а епископы – о политике.
Что ж, в общем и целом он прав. К тому же Бернард привел нам еще один впечатляющий эпизод из карьеры Стэнфорда. Оказывается, в свое время он предложил возвести новую церковь в южной части Лондона, строительный проект которой предусматривал специальные помещения для приготовления апельсинового сока, «планирования семьи» и организации демонстраций, но никакого зала для Святого причастия. Впрочем, справедливости ради, следует добавить, что для этого вполне можно было использовать один из залов так называемого «двойного назначения».
– Да-да, конечно же, – многозначительно подтвердил Хамфри. – Ведь руководство Церковью находится в руках истинных теологов.
– Ну и что, интересно, это может означать? – спросил я.
– Видите ли, – с готовностью объяснил он, – теология – это отличное средство помогать агностикам оставаться в лоне церкви.
– Возможно, я несколько наивен, но… – начал было я, однако Хамфри не дал мне договорить.
– Господин премьер-министр, что вы! Никогда о себе не говорите так. Иначе…
Глупая лесть! Неужели ему было трудно употребить что-нибудь вроде ложной скромности! Конечно же, я совсем не считаю себя наивным! Я жестом заставил его замолчать и продолжил:
– Мне кажется, Церковью должны управлять простые, чистые, искренне верящие в Бога люди, а не приземленные политиканы, для которых главное – их собственная карьера.
– Да, само собой разумеется, хотя здесь можно возразить, что, по их глубочайшему убеждению, чем большего они добьются, тем больше смогут сделать для общества, – по-отечески улыбнувшись, парировал секретарь Кабинета. При этом даже не повысив голос.
– Все это не более чем лицемерное словоблудие, Хамфри.
Он пожал плечами.
– Собственно, вы хотели того же самого, когда добивались Номера 10, разве не так, господин премьер-министр?
Тут до меня дошло: а ведь он прав, тысячу раз прав! И тем не менее, этого Стэнфорда я все равно не хочу.
Хамфри терпеливо объяснил мне, что, конечно же, можно пойти самым простым путем – взять и отвергнуть обоих кандидатов. Хотя… прецедент получился бы поистине беспрецедентный, и в соответствующих кругах вряд ли вызвал бы одобрение.
– Даже если один из предложенных кандидатов хочет убрать из церкви Бога, а второй – убрать из нее королеву?
– Королева неотделима от англиканской церкви, господин премьер-министр. Она ее естественная составная часть.
– На самом деле? А Бог?
– Лично мне кажется, он, что называется, предмет выбора. Добровольного выбора! – ответил мой постоянный заместитель, допивая свой бокал с виски.

9 июня

Произошел интересный поворот событий в кумранском деле Фионы Мак-Грегор, той самой несчастной медсестры. Последние несколько дней от МИДа не было практически никаких известий. Что совсем неудивительно, поскольку наш МИД существует вовсе не для того, чтобы что-то делать, а в основном для того, чтобы объяснять, почему этого не следует делать!
За ужином я попытался было как можно популярнее растолковать это своей жене Энни, но она никак не хотела понять саму идею. Все время перебивала меня какими-то детскими, не имеющими прямого отношения к делу вопросами вроде: «Неужели им нет до этого дела?»
– Нет, – коротко ответил я.
Однако она, похоже, не поняла ответа и снова спросила:
– Но разве это не ужасно?
Конечно же, это ужасно! И наносит правительству непоправимый ущерб. Однако, несмотря на это, все эти мидовцы только пожимают плечами и тупо повторяют, что нам ни в коем случае не следует огорчать кумранцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95