– Это его дом.
– Это государственное учреждение.
К моему удовольствию, Бернард не испугался и даже не потерял самообладания.
– Полагаю, премьер-министр может сам решать, кого пригласить в свой дом, а кого нет. Я ведь, например, не даю своей теще ключи от моего дома.
Я с трудом удержалась от громкого смеха. Только слегка улыбнулась. От подобного сравнения лицо сэра Хамфри побагровело от гнева.
– Я вам не теща премьер-министра!
Но Бернард ничего ему не ответил. Впрочем, ему не было особой нужды что-либо говорить. Поэтому он просто стоял и молчал. Не дождавшись ответа, Хамфри отошел к окну и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы прийти в себя и немного успокоиться. Затем снова повернулся к нам. С коварной усмешкой на лице.
– Послушайте, Бернард, стоит ли нам ссориться из-за таких мелочей? Нам с вами вместе работать еще годы и годы. Не забывайте: премьер-министры приходят и уходят, а вот ваша карьера целиком и полностью зависит от тех, кто обладает реальной властью снимать и назначать, повышать в должности или же понижать.
– Давайте лучше вернемся к теме, – резко перебила его я. Сэр Хамфри бросил на меня испепеляющий взгляд. О, если бы взгляды могли убивать!
Бернард, надо отдать ему должное, тут же вернулся к теме нашего разговора, сказав:
– Я продолжаю настаивать на том, чтобы вы сказали мне, как сюда вошли.
Сэр Хамфри немедленно поджал губы, что на хорошо знакомом всем в Уайтхолле языке означало – мои уста закрыты.
– Значит, у вас есть свой собственный ключ, – обвиняющее произнес Бернард. – Хотите уверить меня, что собственного ключа у вас нет?
Хамфри чуть скривил рот в надменной улыбке.
– Я не говорю вам, что его у меня нет, я просто не говорю вам, что он у меня есть.
Бернард протянул свою руку.
– Передайте его мне!
Несколько мгновений сэр Хамфри пристально смотрел на Бернарда, затем круто развернулся и вышел из кабинета. Бернард, тяжело дыша, медленно опустился на стул. Чтобы хоть как-нибудь его поддержать, я с одобрением в голосе сказала ему, что у него все очень здорово получилось, что он вел себя молодцом.
Он молча кивнул. Затем снял трубку одного из своих телефонов, позвонил в службу безопасности, попросил их немедленно сменить замки на двери, соединяющей офис Хамфри с Номером 10, и принести все ключи лично ему».

(Позже, в тот же самый день, 3 марта, в офисе сэра Хамфри Эплби состоялась обычная еженедельная встреча постоянных заместителей. А недавно нам посчастливилось найти в личных записках сэра Фрэнка Гордона весьма интересную бумагу, описывающую обмен мнениями о том, что, собственно, происходило на той встрече. – Ред.)

«Перед моим уходом из Номера 10 Хамфри, встретив меня в коридоре, поинтересовался, как прошла моя беседа с ПМ. Я не стал говорить ему, что его бесцеремонное вмешательство чуть все не испортило. Сказал только, что все прошло очень хорошо.
Он спросил меня, обсуждали ли мы какой-либо определенный предмет. Я спросил его, какой именно определенный предмет его интересует. Он спросил меня, поднимал ли ПМ вопрос о каких-либо назначениях в аппарате или намекал на возможное перераспределение обязанностей. Поскольку ПМ практически ничего не обсуждал, я только дал Хамфри понять, что поскольку мы обсудили довольно широкий круг вопросов, где-нибудь подобное, может быть, и проскочило.
Как ни странно, но больше всего его интересовало, пришли ли мы с ПМ к какому-нибудь заключению. Думаю, что-то его явно тревожит. Поэтому я ограничился тем сообщением, что обе стороны приводили свои аргументы, которые, само собой, иногда несколько отличались друг от друга, хотя лично мне, судя по всему, беспокоиться не о чем».


(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)
6 марта

Мой план полностью сработал. Наконец-то Хамфри поставили на место! Как я предлагал Дороти всего день или два назад, ему давно пора подрезать крылышки. (От внимательного читателя не ускользнет тот факт, что где-то в самом начале этого раздела Хэкер признавал, что предложение «подрезать Эплби крылышки» исходило не от него, а от Дороти Уэйнрайт. – Ред.)
Бернард сменил замки на двери, соединяющей офис Хамфри с Номером 10, и теперь, чтобы попасть сюда, Хамфри будет просто вынужден испрашивать официальное разрешение. Более того, когда сегодня утром Хамфри позвонил, чтобы испросить такое разрешение, мой главный личный секретарь ему… от-ка-зал!
Вскоре после этого Бернард и Дороти услышали громкий стук в дверь, сопровождаемый не менее громкими криками:
– Откройте дверь! Немедленно откройте дверь!
Не получив никакого ответа, Хамфри выбежал из своего офиса через парадный вход на улицу Уайтхолл, завернул за угол, торопливо поднялся по Даунинг-стрит и, запыхавшись, подошел ко входу в Номер 10. Но стоявшие у двери двое полицейских категорически отказались его пропустить, потому что у него не было ни положенной гостевой карточки с приглашением, ни специального пропуска в Номер 10, а только пропуск в собственный офис.
Следуя строгим инструкциям, полученным им от самого Хамфри, на прошлой неделе Бернард ввел новые правила безопасности: теперь ни один человек не мог пройти в Номер 10, не имея при себе указанных выше карточки или пропуска. Или хотя бы если не был внесен в список для приглашенных.
Полисмены, конечно же, прекрасно знали секретаря Кабинета в лицо, поэтому один из них тут же позвонил наверх, чтобы получить необходимое разрешение, однако к тому времени и Бернард, и Дороти уже ушли в мой кабинет для беседы со мной.
Хамфри, очевидно, вернулся в свой офис, выпрыгнул через окно во внутренний садик Номера 10, пробежал через лужайку и цветочные клумбы и, словно вор-домушник, вскарабкался по стене на балкон моего кабинета.
Естественно, что я узнал обо всем этом, только когда через стеклянные двери балкона увидел взлохмаченную голову Хамфри. Я улыбнулся и приветственно помахал ему рукой. Он лихорадочно схватился за дверную ручку, энергично ее дернул, пытаясь открыть, и… нас всех моментально оглушил вой сирен. Буквально через несколько секунд в мой кабинет ворвалась целая орава полицейских в форме и с собаками, а также детективов в штатском.
Мы все закричали, что с нами все в полном порядке, что нас не надо защищать от секретаря Кабинета, каким бы разгневанным или обиженным он ни казался, что…
После чего сирены были сразу же выключены, а охрана покинула кабинет.
Сэр Хамфри подошел ко мне и вручил письмо, написанное его собственной рукой.
– Что это, Хамфри? – удивленно спросил я.
Но он был не в состоянии выговорить хоть слово: только молча стоял, сердито пыхтел, с трудом сдерживая слезы, пытаясь не потерять лица и сохранить достоинство. Единственно, что ему удалось сделать, это выразительно ткнуть пальцем на свое послание. Я внимательно его прочитал.



«Уважаемый господин премьер-министр!
Считаю необходимым в самых сильных выражениях выразить свои категорические возражения против введения новых правил, которые накладывают серьезнейшие и по-своему недопустимые ограничения на перемещения старших членов иерархии. Кроме того, в случае, если данные возмутительные и унизительные новации будут увековечены, следует неизбежно ожидать прогрессирующего ухудшения важнейших каналов коммуникации, результатом чего станет организационная атрофия и административный паралич, которые сделают практически невозможным логически последовательное и должным образом скоординированное функционирование правительства Ее Величества на территории Великобритании и Северной Ирландии.
Ваш верный и покорный слуга,
Хамфри Эплби».

Я внимательно его прочитал. Потом еще раз перечитал. Затем поднял глаза на Хамфри.
– Вы хотите сказать, что потеряли свой ключ?
– Господин премьер-министр, – с отчаянием в голосе произнес он. – Я вынужден настаивать на том, чтобы мне дали новый.
Мне стыдно признаться в этом, но меня забавляла возможность снова поиграть с ним, словно кошка с мышкой.
– В должное время, Хамфри, – ответил я. – При соответствующих обстоятельствах. Когда созреют требуемые условия. Ну а пока нам надо принять другое решение. Куда более срочное. О кабинете Дороти.
– Вот именно! – охотно подтвердила она.
Хамфри попытался в свойственной ему манере отмахнуться, но я не доставил ему такого удовольствия.
– Нет-нет, Хамфри, этот вопрос должен быть решен немедленно. В ту или другую сторону. Впрочем, равно как и с вашим ключом…
По его мгновенно напрягшемуся лицу было видно, что до него все дошло. Пока он мучительно боролся сам с собой, я попробовал дать ему возможность «спасти лицо».
– А знаете, мне бы очень хотелось услышать вашу личную точку зрения на все это. В каком-то смысле она имеет ключевое значение. Как вы считаете?
Он как бы глубоко задумался, якобы в поисках взвешенного решения и достойного компромисса. Затем медленно произнес:
– Знаете, господин премьер-министр, при здравом размышлении, мне тоже кажется, что… миссис Уэйнрайт на самом деле нужно сидеть где-то рядом с вашим кабинетом.
Слава богу, все наконец-то образовалось. Мы все вздохнули с облегчением.
– Значит, возвращаем ее на старое место? – спросил я. Он согласно кивнул. – Немедленно? Прямо сейчас? – Он снова кивнул.
Я попросил Бернарда дать ему новый ключ, поблагодарил за помощь и взаимопонимание и позволил им всем идти заниматься своими делами.
В тот же день, только несколько позже, Бернард сообщил мне, что звонил сэр Хамфри и просил разрешения поговорить со мной с глазу на глаз.
– Конечно же! Пусть приходит, – довольный, разрешил я.
Бернард великодушно пригласил его. Хамфри вошел в кабинет с куда большей степенью уважительности, чем раньше, и сразу же вежливо поинтересовался, решена ли другая проблема.
Другая проблема? Ума не приложу, что он, собственно, имеет в виду… Он прочистил горло.
– Могу я… э-э-э… спросить, кто будет главой государственной службы?
– Возможно, вы, – сказал я. Он расплылся в улыбке. – Или, возможно, сэр Фрэнк, – добавил я. Его улыбку будто стерли с лица. – Или, возможно, вы продолжите делить эти обязанности между собой. Как и раньше. Но, что бы не случилось, это будет мое решение, так ведь, Хамфри?
– Да, господин премьер-министр, – покорно ответил он; теперь передо мной стоял куда более печальный, но и более мудрый человек!

5
Настоящее партнерство


9 марта

Сегодня я, слегка пошатываясь от усталости, поднялся по лестнице в нашу квартиру, чтобы перекусить. К счастью, Энни оказалась дома. Она бросила на меня всего один взгляд и сразу же поняла, что заседание Кабинета прошло из рук вон плохо.
– Есть у нас что-нибудь для смывания крови с ковров? – спросил я, с глубоким вздохом опускаясь в свое кресло с яркой ситцевой обивкой.
– Чьей крови? – поинтересовалась Энни, доставая графинчик.
– Всех и каждого.
Она спросила, налить ли мне порцию виски или двойную. Я предпочел тройную.
Главной причиной моей внезапной депрессии послужил отчет казначейства, который нам прислали только сегодня утром. Финансовый кризис оказался куда хуже, чем кто-либо из нас мог предположить. Никто не заметил, даже не почувствовал его наступления – меньше всего лично я – кроме одного человека: моего предшественника, последнего премьер-министра. Ничего удивительного, что он так неожиданно подал в отставку!
Энни это совсем не удивило.
– Я всегда удивлялась, с чего бы ему подавать в отставку, освободив место человеку, который старше его. Странно, не правда ли?
– Я совсем не старше его, – с обидой заметил я.
– О, вот как? – Она бросила на меня сочувственный взгляд. – Может, ты просто так выглядишь…
Я выгляжу так только сейчас, это уж точно! От свалившихся проблем у меня просто пухнет голова: прежде всего, что мне делать с необходимыми бюджетными урезаниями в расходной части? Далеко не все члены моего Кабинета будут готовы на них пойти. Наоборот, у большинства из них в голове амбициозные планы развития. Тем более, что в свое время я сам попросил их об этом.
До нас донеслись звуки медленных, тяжелых, каких-то безжизненных шагов на лестнице, и в гостиную вошел мой главный личный секретарь. Энни предложила ему виски.
– Тройной, пожалуйста, – уныло попросил он.
Энни сочувственно кивнула, но мудро предпочла промолчать.
– Бернард, – обратился я к нему, – почему Хамфри не предупредил меня о приближении кризиса?
Он сел на низенькую тахту и отпил из своего бокала.
– Вряд ли сэр Хамфри что-нибудь понимает в экономике, господин премьер-министр, у него ведь чисто классическое образование, сами знаете.
– Ну а сэр Фрэнк? Разве он не глава казначейства?
Бернард отрицательно покачал головой.
– Боюсь, он разбирается в экономике еще хуже, господин премьер-министр. Он ведь экономист.
Энни присоединилась к нашей беседе с бокалом вина в руке.
– Джим, если на страну надвигается кризис, то неужели члены Кабинета не понимают простой истины – надо урезать расходы?
– Нет, они прекрасно понимают, что расходы надо урезать, но… у других, не у них.
– Но это же чистейшей воды эгоизм, – заметила она, делая глоток из своего бокала.
Моя жена почему-то все еще считает, что Кабинет – это единая команда. На деле же все совсем наоборот. Члены Кабинета постоянно конкурируют друг с другом и то и дело строят различные козни. А популярность легче всего завоевать, тратя деньги. Государственные деньги! Они делают членов Кабинета популярными у министерств, партии, парламента, прессы, в то время, как сокращение расходов неизбежно ведет к падению их популярности. Энни не поняла, зачем Бернард попытался, как он выразился, «популярно ей все объяснить», но, так или иначе, делал он это настолько многословно и в свойственной ему на редкость путанной манере, долго и нудно говоря о каких-то шляпах, что понять его мысль оказалось просто невозможно.

Вспоминает сэр Бернард Вули:

«На самом деле мое объяснение было предельно четким и ясным. Насколько мне помнится, по мнению миссис Хэкер, люди будут только рады, если расходы будут сокращены, хотя бы потому, что все они являются налогоплательщиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95